Изменения

Тому с самого начала не нравилась эта сцена. Он вообще не очень-то любил мордобой, даже киношный, по сценарию, а тут его было не просто много, вся сцена состояла из одного сплошного жестокого мордо-и-прочих-частей-тела-боя. Причем остальные явно получали от этого удовольствие. Тот же Крис то ли настолько вжился в роль, то ли и правда так любил драться, что выкрикивал боевые кличи уже не по положенным репликам, впрочем, его не прерывали, видимо, режиссера эта добавка в сцену вполне устраивала. И это не устраивало Тома ещё больше. Он знал, что предстоят ещё несколько разных сцен боев, что без этого никак, но надеялся обойтись всё-таки без такой жестокости и... варварства, нет, ну как это ещё назвать? По сценарию Тор должен был убить нескольких етунов ударами своего молота, и Тома это откровенно коробило даже при просто прочтении. Он даже просил Криса отказаться от этой сцены, но тот сказал, что с режиссером не спорят. И теперь Тому казалось, что Крис просто сам не хотел отказываться, что он просто... в своей тарелке. Или всё-таки так хорошо вжился? Так или иначе, Том собирался в перерыве серьезно поговорить с режиссером. И даже уже продумывал фразы, которые ему скажет. Но вскоре все вылетело у него из головы. Потому что случилось это. Это был момент, когда Локи сражается с етуном, и тот дотрагивается до него. Для достоверности не стали насыпать искусственный снег, а поехали специально для съёмок Етунхейма на север, в реальный холод и реальный снег со льдом. Костюмы были внутри утеплены специальной подкладкой и перерывы делали каждые полчаса, чтобы все могли пойти в натопленые трейлеры и выпить горячего чаю или кофе. Впрочем, с последним перегибать не следовало, а то некоторые и так были малость в неадеквате. Том в своём костюме чувствовал себя неуютно, так как толстая подкладка, незаметная внешне, тем не менее, сковывала движения. А тут ещё мечутся все вокруг, сражаются, попробуй сосредоточиться! И толкнуть ещё могут, так и упасть недолго! Так и произошло, Тома толкнули, и он полетел в ближайший сугроб. Костюм защитил, но руки, оказавшиеся по локоть, спасибо разорванным по сценарию рукавам и отсутствию перчаток, в снегу, словно обожгло. Том поморщился, вспомнив, что именно это сейчас и должен попытаться сделать с Локи его етун-противник. Встал, отряхнулся и снова встал напротив своего противника, этого самого етуна. Вытянул руку... и охренел. Кожа руки на глазах наливалась глубокой синевой. Том обалдел настолько, что даже не высказался вслух по этому поводу. А никто ничего и не заметил, потому что длилось все всего одну секунду, а потом к руке вернулся ее нормальный цвет. "Или мне кто-то что-то подмешал в чай, или меньше надо было на ночь сценарий читать..." - подумал он, повертев рукой, и вернулся к сцене, решив, что должно быть, и правда привиделось. Но ещё до наступления перерыва он заметил, что кое-что изменилось. Ему перестало быть холодно. Не в том смысле, что он притерпелся, и организм перестал возмущаться, а просто словно холода вообще не было. Том его не чувствовал. Больше того, когда все в перерыве поплотнее кутались в свои куртки и пальто, Тома, напротив, тянуло своё сбросить! Ему было не просто не холодно, а почти жарко. В трейлере он тайком сменил костюм с подкладкой на обычный. В котором, по идее, должен был замёрзнуть. Вышел в нем на улицу -- и не почувствовал ничего. "И больше не почувствую." -- внезапно подумал он. Даже не подумал, осознал, понял со всей ясностью. Он больше никогда не почувствует холода. Никогда не сможет простудиться, не говоря уже о том, чтобы подхватить бронхит или воспаление лёгких. Он больше никогда не будет прежним собой. От этой мысли внутри что-то сжалось. "Наверное, именно так чувствовал себя Локи тогда в Хранилище... будет чувствовать. Мне же ещё предстоит это сыграть. Что ж, теперь не придется особо напрягаться." Внутри было как-то странно пусто. Не было ни страха, -- смысл? -- ни тревоги, -- а чему тревожиться? Что другие заметят? -- ни тоски по утраченному -- назад все равно не вернешь. Не было вообще ничего. Только... холод. Ирония. Он шел на съёмочную площадку без всяких мыслей и в дальнейшей сцене участвовал уже без всяких возмущений и прочих передергиваний, даже когда Тор убил-таки тех етунов. Ему было просто все равно. Ночью, дождавшись, когда все заснут, Том вышел из трейлера. Вышел в одной майке и лёгких штанах, как сделал бы это летом. Вышел -- и направился в окружающую темноту, в царство льда и снега, прямо в кружащую, застилающую все вокруг метель. Он вышел на съёмочную площадку и остановился, глядя на декорацию дворца Лафея и чувствуя, как по коже снова идёт синева, сначала по рукам, а с них -- и на все остальное тело. Ощущение было... странное. Но правильное. Как будто его тело дремало и только сейчас проснулось. Как будто именно сейчас он и был настоящим собой. Он стоял и вдыхал то, что должно было быть холодом, просто стоял и смотрел перед собой, чувствуя на губах вкус снежинок, которые вдыхал вместе с воздухом -- и они не таяли, даже оказавшись у него во рту. Стоял -- и чувствовал, как отступает мучившая его образовавшаяся внутри пустота, как будто заполняясь этой естественностью происходящего -- и признанием этой естественности, свободой. Стоял и... дышал. - Том? Он обернулся прежде, чем успел подумать. Крис шагнул ближе и застыл, глядя на него широко распахнутыми глазами, и даже выпустил полу куртки, которую до этого на себе поплотнее запахивал. Том знал, что именно он видит сейчас. Знал, как выглядит. Знал, что на лице у него -- тонкие узоры, переходящие на плечи, а глаза отливают багрецом. Крис всё-таки шагнул ещё ближе, не отрывая от него глаз. - Ты зачем сюда пришел? И почти голый! И зачем наложил этот грим, сейчас-то? Или... это не грим? Он ходил вокруг Тома, осторожно, боясь вздохнуть, как изучают дикое животное и не знают: набросится или даст погладить? Том наблюдал за ним, не шевелясь, не сходя с места, даже не поворачивая головы, одними глазами. Снег притих, и Крис мог разглядеть все, что ему нужно, и во всех подробностях. - Ты... я не понимаю! - вынес он, наконец, вердикт. - Это настоящее? Как у него? Или... - он подошёл снова спереди, глядя на лицо Тома, на его глаза, и его собственные казались сейчас совершенно бездонными. - или ты и есть он? - А ты? - тихо спросил Том в ответ, впервые заговорив. Он спрашивал, не задумываясь. Первое, что пришло в голову. И почему-то этот вопрос казался правильным. - Что -- я? - Ты -- он? Крис уставился на него так, как будто забыл вздохнуть. - А я-то тут причем?! Они стояли, неотрывно глядя друг другу в глаза. Кругом вился лёгкий ветерок, взметая снежок и заставляя его как будто танцевать вокруг них. Тишина звенела, как перезвон лёгкого льда... как дыхание. Том медленно поднял руку. Он действовал на чистой интуиции, он никогда такого не делал -- но откуда-то умел. Он перевернул ладонь, повел пальцами: руку будто обожгло -- а в следующее мгновение на руке начал нарастать лёд, несколько секунд -- и он уже держит ледяной кинжал. Ещё секунда -- и кинжал полетел в сторону и ворвался в глыбу льда, взметнув кучу осколков-брызг. Но ни один не задел их. И снова повисла оглушительная тишина. Крис судорожно вздохнул. Медленно выдохнул. И, не отрывая взгляда от глаз Тома, медленно, очень медленно поднял руку. Левую. И раскрыл ладонь. В воздухе ощутимо запахло озоном. Раздался характерный гул, и молот прилетел и послушно лег в подставленную руку, слега пригладив ладонь рукояткой, как будто подласкиваясь к хозяину. Глубокий вдох и медленный выдох. Они медленно перевели взгляд вниз, на молот, а потом снова друг на друга. Тишина уже не звенела, она притихла, как и все вокруг, словно боясь нечаянным звуком разрушить, словно боясь... спугнуть. Глубокий вдох и медленный выдох. Глубокий вдох и медленный выдох. - Как думаешь, а если мы сейчас попросим Хеймдалла открыть Мост, то...? Глубокий вдох и медленный выдох. Крис медленно вскинул голову, глядя в ночное небо. - Хеймдалл?... И радуга поглотила их. *** Многие замечали, что что-то изменилось. Нет, не в самих съёмках и не напрямую, не откровенно, но... отношения между Томом и Крисом стали более теплыми, более... братскими. Раньше особо не общавшихся, теперь их можно было увидеть сидящих в перерывах и по вечерам рядом и о чем-то оживлённо разговаривающих и смеющихся. Том так и не высказал режиссеру все, что думает о сцене с убийством етунов, это сделал Крис, причем в таких тонах, что это слышала вся площадка. После этого сцен боёв в сценарии сразу резко поубавилось, а особо жестокие исчезли вовсе. Прибавилось сцен, в которых Локи имел возможность выразить свои чувства. Крис откровенно защищал Тома и словно отводил своего персонажа на задний план, не обращая внимания на название фильма. Режиссер возмущался и стучал по столу сценарием, но когда он как-то, разгорячившись, хлестнул им по груди Криса, то с этого момента кофе, который он, запрещая остальным, сам хлестал ведрами, всегда был исключительно ледяным, и Том даже не скрывал, что это -- его проделки. И только хитро прищуривался на вопрос о том, как и когда он успевает это проделывать. Том не оставался в долгу. Он тоже защищал Криса, хоть и по-своему и не так откровенно. А ещё глаза у него теперь всегда были зелёными. - Зачем ты постоянно носишь эти линзы, даже вне съёмок? - не выдержав, спросил как-то Реннер, который, хоть его участие в фильме и было минимальным, на площадке околачивался регулярно. - Глазам же тяжело! Ты мазохист? - Правда? - Том ответил с тем же прищуром, которым реагировал на вопросы об охлаждении кофе. - Вот когда ты так смотришь, ты как...! - Джереми закатил глаза и покачал головой, давая Тому самому понять, как кто, и выражая все, что он думает о подобном сходстве. - Праааавда? Джереми посмотрел на него и хмыкнул. - Точно, именно как! Фанатки будут счастливы! Том хмыкнул, в свою очередь. - Знаешь, а по-моему, он идиот! - Да ну? - Да! На его месте, я бы не парился насчёт Асгарда, а пошел бы править в какой-нибудь другой мир! Ну, хоть бы и Землю... тьфу ты, Мидгард! Фанатки были бы счастливы и с семьёй бы ссориться не пришлось! - А если фанатки не будут счастливы? Или если они окажутся не одни, а антифанатов окажется больше? - Ну, он же выкрутится, это же он! И антифанатов всегда можно переманить на свою сторону, типа "У нас есть печеньки!" и все такое! И снова тот самый прищур. - Что? Ну что ты опять так смотришь?! Ты иногда раздражаешь не меньше, чем он! Знаешь? И снова снисходительное хмыканье. - Ой, да ну тебя! Все, я антифанат! Стрелу тебе в зад и дело с концом! - У тебя есть сердце! Он хлопнул Джереми по плечу и, развернувшись, пошел прочь. А Джереми остался стоять, как вкопаный, глядя ему вслед и забыв как дышать. Он готов был поклясться, что в глазах Тома проскользнула искра и тутже исчезла, чтобы мгновение спустя сорваться с его пальцев.