любовь не умрет.

Все вокруг словно смазывается и перемещается на задний, ненужный план. Все мои мысли сейчас только и только о тебе. О том, как ты прильнешь ко мне и скажешь как сильно скучал, как тело будет вспоминать твои прикосновения, расплавляясь в сильных руках. Любимых руках. Заметив очертания высокого многоэтажного дома, в котором ты живешь, нахлынуло что-то тянущее и родное. В чем дело? Прошла всего неделя и 3 дня. Все просто… Я, наверное, не могу без тебя, вот и все. *** Мирон… — Резко распахиваю дверь, сбиваю тебя с ног и властно прижимаюсь засохшими без поцелуев губами к твоим. Немного попятившись назад, ты нежно отвечаешь, проникая языком все глубже, будто заставляя вспомнить о себе все, что я мог забыть за это время. Но я ничего не забыл. Кроме ощущения твоей кожи на моей. Нехотя отстраняешься от моих губ от нехватки воздуха и смотришь своими зелено-голубыми глазами прямо сквозь зрачки. Я читаю в этом взгляде абсолютно все, могу понять все что хочешь сказать мне и без слов. Мирон… Мирон… Мирон… — шепчу тебе прямо в губы, заставляя улыбнуться Тсс… — нежно забираешься вспотевшими ладонями мне прямо под майку сквозь слой одежды, пуская электрическую волну мурашек по позвоночнику. Меня трясет. Трясет от тебя. И от нетерпения. Но ты не спешишь, специально не спешишь, стараясь измучать меня и словить те вздохи и учащенное дыхание, которое ты так любишь. И ты словишь. Словишь в трехкратной мере, потому что я сделаю это специально, чтобы доставить тебе еще большее удовольствие, Миро. Потому что люблю тебя. Впиваюсь тебе в губы, спускаясь ниже, к шее, параллельно оставляя дорожку из тянущихся поцелуев и ощущаю твои сжимающиеся пальцы на моих ягодицах. Это безумно заводит, а ты все также медлишь… Вскоре, когда я все же подступаю губами к твоей, известной только мне, эрогенной зоне на шее, ты переворачиваешься, оказываясь сверху, надо мной. Люблю, когда ты доминируешь. Трясущимися руками помогаешь мне снять пресловутую куртку, отбрасывая ее в сторону. В то время как я пытаюсь найти пряжку ремня твоих фирменных джинсов и стараясь расстегнуть ее. Расстегнуть, в очередной раз. Ты сводишь меня с ума своими напористыми поцелуями и блуждающими похотливыми руками, почти обнажившими меня за этот промежуток времени. Наконец, мы освобождаемся от всего ненужного. Я хочу стать ближе, намного ближе, впрочем как и ты. Задрав голову вверх, очерчиваю близ стоящие предметы затуманенным взглядом и ничего не нахожу, на свое удивление. Неужели, ты не готовился? Неужели, не ждал меня? Или просто не знал, чем все закончится? Да все ты знал, Федоров. Недоумевающие смотрю на тебя с повисшим в воздухе немым вопросом, понятным и без слов. — Это ищешь? :) — усаживаясь мне на бедра, достаешь из кармана лежащих рядом джинсов, светло-голубой тюбик со смазкой. Ах ты проказник. Да, именно это. — слегка приподняв уголки губ, я одобрительно киваю, не произнося ни слова. Властно нависаешь сверху, и, предварительно смазав, вводишь мне сразу два пальца, немного приспустив боксеры. Горячо выдыхаю, откинув голову назад и обнажая свой эротично выступающий кадык. Рвано двигаешься внутри, мимолетно задевая простату, тем самым заставляя меня срываться на стоны раз за разом. Хватит растягивать, Мирон, твой, упирающийся мне прямо в бедро стояк, нельзя не заметить. И вот, ты, словно прочитав мои развратные мысли, стягиваешь с себя белую хлопковую ткань и высунув пальцы, резко проникаешь внутрь. Это ничем не описать. В очередной раз закусываю губу практически до крови, не от боли, а от осознания того, что во мне сейчас двигается сам Мирон Федоров. Мой Мирон Федоров. Ускоряешься, все больше набирая темп с каждой секундой, пошло затыкая пальцами мой громкий рот. Страстно обхватываешь мои, и без того подмахивающие в такт, бедра. Горячими руками, сильнее приближаешь к себе, насаживая по всей длине, окончательно сбивав мне дыхание, и, проскользив своей взмокшей теплой кожей по моей, впиваешься в полураскрытые от наслаждения губы. Осознаю приближение разрядки, когда ощущаю, что твои губы начинают напрягаться. Толчок, другой, и мы оба заканчиваем наше общее дело одновременно.  — Я люблю тебя, — еле слышно шепчешь мне прямо в ухо три таких главных, крышесносных слова, так ожидаемых мной все это время твоего отсутствия. — И я люблю тебя, Мирон… Мой Мирон Федоров.