После вылазки по спасению

      Микаса уже битый час лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку. Мысли до сих пор были в полном беспорядке, а перед глазами крутился один и тот же момент, раз за разом, снова и снова, как только воспоминание заканчивалось — оно начиналось заново. Сколько она уже вот так лежит в своей комнате? Час? Два? Три? Почему девушка закрылась в комнате изнутри и не открывает даже Эрену с Армином? Почему она, вспоминая все, начинает плакать? Ей стыдно, что она вот так вломилась со своими проблемами или досадно от увиденного, что она вот так узнала все? Ведь ей не надо было это видеть, хотя бы не сегодня. Девушка подняла голову с подушки и, вздохнув, вновь досконально начала всё вспоминать…       Они вернулись с вылазки уже на закате, все начали расходиться, многие вновь оплакивали умерших товарищей, Микаса видела, как умирал Ханнес, как Эрен впервые за долгое время защищал её, а не наоборот. Девушка настолько привыкла защищать своего сводного брата, что давно забыла что он парень и ему неприятно. Микаса понимала, что сейчас не лучшее время объяснять Эрену свое поведение на вылазки, но она просто не могла смириться с тем, что наговорила брату. В тот момент её охватили эмоции: страх, благодарность, счастье, горечь от потери — все так закружило её голову, что девушка почти призналась брату в любви.       Да, она давно была к нему неравнодушна, наверное, с того самого дня, как он впервые защитил её, тогда девушка уже начала ощущать то частое биение сердца, когда брат обнимал её перед сном или когда Микасе снился кошмар, он ложился с ней и спал так всю ночь. Спустя год жизни с семьей Йегер, дедушка Армина рассказывал всем троим детям сказку из коричневой книги с золотыми полосками на переплете. Микаса помнила эту сказку наизусть, ведь тогда, услышав странное слово «Любовь», девушка узнала, что друг другу говорили её родители, когда отец уходил на охоту или когда они ложились спать. Видимо именно в тот день, за пару недель до трагедии, Микаса поняла что за чувства переполняют её, когда Эрен рядом. Она дала себе обещание, защищать его любой ценой, чего бы ей это не стоило. Микаса хотела, чтобы единственный лучик в её мрачном мире, жил и не смел умирать. Она всегда старалась быть рядом, защищать Эрена от любых передряг, но в один прекрасный день, парню это надоело. Да, приятно когда о тебе беспокоятся, стараются помочь, но и у приятного есть своя грань, вот однажды эта грань и настала. Это случилось на первом году службы, а точнее, на вступительном экзамене с использованием трос-маневров. Уже вечером в столовой, Микаса обещала быть рядом, но Эрен, не желая слушать новую порцию унижения от лучшего кадета, просто вышел из столовой в компании Армина… Микаса хлюпнула носом и закрыла глаза.       Так продолжалось почти три года, Микаса скрывала свои чувства, держа каменное лицо в любых ситуациях, Жан уделял девушке своё внимание гигантскими порциями, но она не реагировала, наблюдая, как Эрен сжимает кулаки проходя мимо с тряпкой и ведром, а еще иногда оскаливается на Жана за его поведение. Микаса не понимала чувств брата, испытывал ли он тоже самое или относился к сестре, как к собственности? Микаса продолжила вспоминать этот день.       Она видела, как Эрвин в компании раненых шёл в медпункт, как все расходятся по комнатам. Микаса пошла к комнате брата и, постучав в дверь, ждала ответа. Эрен не открыл. Она встала около двери и тихо сказала, что давно поняла кем считает для себя сводного брата, она сказала, что любит его, но ответа снова не последовало, тогда девушка слегка пнула дверь, на что деревяшка отворилась, но Эрена в комнате не оказалось. На небрежно застелённой кровати лежали напрочь убитые вещи с вылазки, шкаф был раскрыт, в нем не хватало полотенца, мыла и еще некоторых вещей для личной гигиены. До Микасы быстро дошло, что Эрен идет в душ, девушка вышла из комнаты и рванула по мужскому крылу замка. Микаса знала, что где-то здесь мужской санузел, а значит рядом ванная. Она увидела, как парень, в одном полотенце, вышел из комнаты, откуда раздавались мужские голоса.       Девушка встала рядом с дверью и стала поджидать, когда Эрен либо выйдет, либо наоборот зайдет в комнату. Она обдумывала, что ей стоит сказать, как объяснить своё поведение на вылазки — описать всё одним словом или просто обнять брата с надеждой что он поймет её намек. В душевой начали раздаваться крики, потом Микаса уже не соображала, что творит. Она схватилась за ручку, и повернув ее по часовой стрелке, залетела в душ. Все повернули головы в сторону входа, и начали прикрываться полотенцами: Армин, что до этого спокойно мыл голову под душем за деревянной перегородкой, орал, хотя его не было видно, Жан, краснея, прикрывал грудь руками, а пах полотенцем, Конни, который только встал со скамьи и как раз собирался выходить, упал обратно на неё и завизжал, подобно девчонке. Микаса безразлично посмотрела на этих двоих и начала глазами искать Эрена. Парень, не поняв в чем переполох, выбежал из душевой кабинки.       Зрачки Микасы расширились, когда она увидела голое тело брата, а из носа пошла кровь от резкого роста адреналина. Эрен до сих пор не понимал, что произошло, но спустя пару секунд, до него дошло, что стоит, как говорится «В чем мать родила», перед своей сводной сестрой. И как бы Эрен не хотел прикрыться, он продолжал стоять, будто Микаса пригвоздила брата к полу. Йегер не мог пошевелиться, страх охватил его тело. На мгновение мир остановился. Микаса вытерла кровь и выбежала из мужского душа, а Эрен только сейчас смог прикрыть себя полотенцем. Он не понимал что случилось, он не понимал, почему замер в тот момент когда Микаса стояла напротив?       Девушка за мгновения ока добежала до комнаты и, закрыв дверь за замок, рухнула на кровать. Несколько раз приходил Армин, примерно столько же Эрен. Друг и брат просили Микасу открыть дверь и рассказать, почему она так внезапно влетела в мужскую душевую комнату. Наконец Микаса распахнула глаза, она встала с кровати и подошла к двери и только хотела открыть, как за стеной послышались уверенные шаги. На момент они затихли, но потом человек за дверью подошёл вплотную к двери и положил руку на дерево, сказав, сильно знакомым голосом: -Эй, Микаса, может нам стоит поговорить?