Жить

Черный Адам сделал верную ставку, оказался прав в своих, преисполненных древней мудрости, расчетах. Бэтмен никогда не сунется в Кхандак. В Кхандаке мышей не любят, особенно — летучих. Особенно одну конкретную: готэмскую летучую мышь. Бэтмен пленил и жестоко истязал сторонника великого лидера, принесшего Кхандаку мир, богатство и величие. И теперь, когда освобожденный Супермен восстанавливает силы в гостеприимно принявшей его державе, любой обычный гражданин Кхандака добровольно встанет на защиту самого близкого друга выдающегося лидера, не упоминая местных мета-людей и самого Черного Адама, который в гневе куда страшнее древнегреческого Бога Смерти. Уже четвертый месяц, как Кал-Эл живет в самом сердце Кхандака, а ничего кроме официального запроса США о выдаче "преступников", так и не посмело пересечь заветную границу. Бэтмен вообще обычный человек, сторонники Бэтмена не совсем обычные люди, но противопоставить могущественной магии им нечего. А нрав у Черного Адама крутой, его не за любимый цвет одежд прозвали Черным и гуманизмом скорый на расправу древний маг совсем не отличается. * * * - Что бы ты отдал за то, чтобы снова увидеть свою беременную жену? - элегантно интересуется Адам, лежа на мягком низком широком ложе во тьме своих покоев, упираясь носом в твердый затылок, спасшего мир на пять лет, криптонца. Супермен не спит, ему всегда сложно уснуть даже в теплых объятьях своего спасителя, а теперь и любовника, но и с ответом медлит, будто вспомнив что-то важное. А затем коротко сухо произносит, призывая закрыть болезненную тему: - Это невозможно. Адам не сдается, легонько целует возлюбленного криптонца в холку, прежде чем продолжить диалог. - А будь это возможно? Супермен долго молчит в темноте и, когда Адам уже не ждет ответа, произносит тихим убитым шепотом: - Всё, что угодно. Свою вечную жизнь, душу и каждую клетку тела. Каждую звезду во Вселенной. Больше, чем кто-либо отдавал со времен зарождения Вселенной. Ты доволен, Адам? А теперь, будь любезен, заткнись. Я не хочу больше говорить об этом. Это мое бремя и оно всегда будет со мной, ты никак не сможешь облегчить это. Смирись и отступи. Адам не дрожит в страхе от резкого ответа. Между ними уже давно не те отношения, когда один способен бояться, что другой навредит ему, разозлившись. Адам крепко обнимает возлюбленного, утыкается носом в густые обманчиво-мягкие волосы. На этом кратковременное затишье кончается. - Повезло тебе, что я более меркантилен, Кал-Эл. Правда, пришлось иметь дело с жутким даже по моим меркам типом. Противным, высокомерным, острым на язык. Найти его было сложно и дорого, почти невозможно. Но я нашел. При этом не продал ни вечность, ни душу. Сошлись на сундуке особого зачарованного золота. Твоя возвращенная к жизни беременная супруга сладко спит в соседних покоях и проснется с рассветом... Закончить речь ехидным: "Стену на радостях не проломи." Адам не успевает. Солидного куска противоположной стены уже нет. Кал-Эл стоит к Адаму спиной, но магу не нужно видеть лица возлюбленного, чтобы понять его чувства. Даже внезапно поголубевший Черный Адам не может не признать, что в одеждах Кхандака Лоис великолепна. На щечках спящей красуется здоровый румянец. Роскошная постель смята. Под щечкой лежит ладошка. Проходит несколько часов, прежде чем Супермен наконец приходит в себя, выныривает из транса, медленно подходит к супруге, нежно касается ее лица, наверняка слышит два сердцебиения в одном теле. На сверхскорости оказывается снова рядом с не успевшим заскучать Черным Адамом и жадно благодарно целует любовника, улыбаясь, как идиот, и впервые за шесть лет плача от счастья.