Бездушная фарфоровая кукла

      Холодный до костей пожирающий воздух. Мрачное серое небо, давящая массивностью облаков. Грязный дым от машин, разлетающийся в разные стороны и растворяющийся в пустоте, оставлял после себя едкий запах. Но все это перебивал тошнотворный вид мертвого тела бабки, лежавшего меж улочек высоких, но сильно обшарпанных домов. С тела содрали всю тёплую роскошь по типу плотно вязаных шалей, что словно капустой висели на плечах этой «роскошной» дамы. В наших нищенских кругах конечно. И вот, от этой дамы осталось лишь тушка в скрючившейся позе, покрытая лёгким слоем инея, и пару тряпок, прикрывавшие пару мест. Вонь слышалась та ещё. Но даже слабый запах фикалий с трудом перебивал тот мерзопакостный машинный.       Сложно сказать, когда наш в город превратился в это. В огромное серое пятно заводов, фабрик и, в контраст, пышных театров, архитектура которых принимала различные названия. Но больше всего было зданий в готическом стиле. Так Сима сказал, щупленький такой паренёк, с кудрями, в треснувших очках и вечно читавший спертые дряблые книжки. Однако, давно я не видел его в нашем квартале. Небось помер уже.       Провожаю взглядом местную пьянь, которую клином не выбьешь из местного кабака, где, как известно, разливают бесплатно тем, кто выиграет в партию покера. Местная зазывалочка, так сказать. Эта алкашня на что угодно пойдёт, лишь бы отхватить халявную рюмку дешёвого виски или ещё чего подобного. Но меня дико тошнило от этого вкуса, а от запаха просто не хотелось дышать. Дядя Джо говорит, мол, у меня нюх хороший, за шестнадцать лет моей столь никчёмной жизни ни капли не притупился. Что, мягко говоря, удивляло не только меня. На сердце наплыла тоска. Вспомнив, что этого доброго старика, который вечно, хоть и нянчился, но рассказывал действительно классные истории из жизни, ну или просто делился своей мудростью, убили. К сожалению, многое я уже забыл, так все эти советы были рассказаны мне лет восемь назад.       Ног почти не чувствовал. Мизинец, что выглядывал из порванного ботинка, заметно посинел. Куртка настолько облезла и продырявилась по швам, что свою способность согревать она попросту утратила. Такой же старый и растянутый свитер противно колол мою кожу, которая была прикрыта уже посеревшей майкой.       Блуждал я по отдаленным улицам города в поисках ночлега. С места на места нас сгоняли местные стражи порядка. Все известные поблизости мне «норы» уже вовсю забиты ещё с начала осени. Живот сильно крутило. Моё тело не получалось пиши уже несколько дней. Даже капельки воды не побывало во рту. Вязкая слюна начала распространяться по дёснам, усиливая жажду. Треснувшие губы бессмысленно шевелились, будто что-то говоря. Но на деле просто пропускали холодный и сушащий воздух прямо внутрь, усиляя жажду.       Бродя по жутко огромному городу, да и ещё по всяким мрачным дворам, дабы уже где-то там и отбросить коньки, ведь подобная жизнь уже давно стоит поперёк горла, я набрёл на странную улицу. Вовсю ярко горели прилавки магазинов, словно рассыпанных пылью по кварталу. И почти за каждой витриной были они. Фарфоровые куклы с огромной дырой в груди. Эти монстры вызывали у меня ярое отвращение и некий страх, что вот одна такая резко повернет голову в мою сторону, пару раз моргнёт и как завопит писклявым криком на всю улицу. Ищи потом сердечко, что от страха ниже самого тебя спряталось.       Я толком не знал, для каких целей их используют, да и для чего им огромная дыра в груди. Но по слухам, знать наряжает их во всякие пошлые и не очень наряды и использует как рабов.... Нет, не так. Просто наряжают во всякие красивые тряпки и либо используют как прислугу, либо что бы потешить себя и гостей. Этим мне больше всего они и не нравились.       Перед глазами начало было все мутнеть. Обессиливши, рухнул на землю и, оперевшись спиной о стену с яркой витриной, немного запрокинув голову, начал смотреть на все такое же пасмурное тяжёлое небо. Вечером и ночью оно не чернело, нет. Оно принимало противный серо-коричневый цвет, будто растворяясь над нашими головами, принимая ещё больше странный оттенок. Сероватая светлая точка упала мне на щеку и тут же растаяла, оставляя слабую мокрую дорожку, которая тоже довольно быстро изжила себя. Дальше последовало ещё несколько таких же точек. А ещё погоже начался небольшой снегопад. Первый снег этой зимой запоздал немного.       Руки теперь тоже почти не чувствовал. Перчаток у меня не было. Но и смотреть на свои пальцы уже не было смысла, и без этого знал, что они посинели. Облака пара, что выходили из рта с тяжёлыми вздохами, становились всё меньше и меньше. Мысленно, я уже принял тот факт, что помираю. Даже немного обрадовался, судя по случайно вырвавшемуся смешку. - Вот ведь досада, подохну прямо под витриной с бездушными монстрами... - иронично пробубнил себе под нос и, с лёгкой улыбкой, закрыл глаза и закатил их, дабы быстрее покончить со всем этим.       В эту секунду из магазина со звоном дверного колокольчика кто-то выходит. По топоту можно было разобрать, что это двое. Один передвигался уверенно и равномерно, другой топтался рядом с ним, то ли забавно пританцовывая, то ли как то захаживая. Но когда я уже принял свою кончину, их низкие голоса резко впираются в мои уши. - Господин Монблэ, спасибо что зашли и в этот раз! Надеюсь, что мы будем сотрудничать и дальше, - по голосу это был старикашка, лет пятидесяти. Возможно немного полноват. Слышалась некая басовая нотка присущая только таким людям, по крайней мере к большинству. - Мастер Норт, спасибо и вам за гостеприимство в этот раз. Надеюсь, починка Аку не займёт много времени, - раздался другой голос. Более ровный и почему-то приятный. «Хочу услышать ещё» - промелькнуло в голове и тут же быстро испарилось. - Да, конечно. Не хочу заставлять вас ждать...       Почувствовал на себе пристальный и нежелательный взгляд старого мужчины. Наверное, он сейчас напыжился и хочет выпинать куда подальше от его лавки умирающее тело бездомного, но следом последовали слова: - Господин, не обращайте внимание. Этого нищенки сейчас не бу... Господин, что вы делаете!?       Приоткрыв левый глаз, увидел двух мужчин. Один и правда оказался стариком. С бородкой ещё, в странном жилете и рубашке с рюшками. А прямо на против меня всего в пару сантиметров находился не то что взрослый дядька, а вполне молодой человек. Его кожа, наверное, была бледнее моей, а черные, как смоль, глаза смотрели прямо чуть ли не в душу. От этого я почему-то завис. Дуновением ветра, его прядка с мелкими кудрями попала мне в глаз, пришлось прикрыть его. Дальше вновь последовали какие-то диалоги, но сил больше не было, и я потерял сознание.

***

      Очнувшись, лежал на довольно мягком, но скромном диване. До камина было метров пять, но даже от сюда чувствовался жар раскаленных углей. Тёплый плед тяжело накрывал мое тело, что просто не хотелось вставать. Через пару минут все же преодолев приятный вес, сел и хорошенько укутался, потирая сонные глазки. На кресле рядом, стилизованный под диван, сидела девушка. Та мною ненавистная фарфоровая пустышка. Из под голубого лёгкого платья, украшенного сдержанными рюшками, исходило тусклее сияние. Кукла, посмотрев на меня, заметила, что я уже более-менее проснулся. - Я позову хозяина, - тихо промолвила она, не раскрывая рта, и исчезла в темном межкомнатном проёме. Прошло минут десять, как та вернулась. За ней, все так же уверенно, шел тот самый человек. Значит, он и есть хозяин?       За то время, пока я был в полном одиночкам, успел как следует согреться, но и жутко проголодаться. Моей куртки, обуви и перчаток поблизости нигде не оказалось. От чего ненароком подумал, что эти люди могли избавиться от этих моих вещей. Но зачем им это, мягко говоря, не понимал.       Простой на вид, но по ощущениям дорогой костюм, состоящий из, на удивление, дерзких чуть зауженных штанов чёрного цвета, белоснежной большой рубашки, вязаного кардигана, от чего этот человек просто терялся, и на ногах весьма приличные тапочки. Этот домашний образ не вязался с тем парадным, который мне, наверное, показался, оставив после себя небольшое замешательство. Передо мной стоял тот самый человек, что смотрел на меня тогда. Его лицо было, мягко говоря, красивым.       «Уж больно он эстетичный» - резко возникло у меня в голове голосом Симы. Я не знал значение этого слова, точнее не помнил. Но, может быть, явилось оно к месту.       Этот человек сел на то самое кресло и, закинув ногу на ногу, задал вопрос: - Как звать то тебя? - Тора, - пробурчал себе под нос. - Что? Говори громче, я не расслышал. - Тора я, - чуть вскрикнул я, от чего короткое звонкое эхо раздалось за мной. Наступило молчание, которое разбавлял лишь треск углей в камине.