Такуми

Я всегда буду с тобой, Президент. Положись на кого-нибудь, кроме себя. Да, так говорил Такуми. Пока еще мог, конечно. Вот, все хорошо было в парне: смазливая внешность, приятный голос, чертовски острый ум и собачья преданность. Все, кроме, пожалуй, последнего. Ну и вот куда ты выперся, Усуи? Нужно оно тебе было? Нет, не нужно. Но ты как всегда решил сделать всё по-своему.

***

Мисаки усмехается своей уродливой улыбкой, прикуривает сигарету и расправляет похабное бордовое платье. Рабочий день только начинается. Нет, всё именно так, как и должно быть. И она, и он заслужили такой конец. И пусть Аюдзава до последнего вздоха как мантру будет повторять одно и то же, но факт остается фактом: вместе с ним умерла и она. Нет, дело тут не в этой переслащено-ванильной любви, а в том, что в тот момент она действительно кому-то доверилась. Доверилась, и расплачивается за свою наивность. -Посетитель! Девочки, выходите! Пришлось выйти из курилки и еще с тремя девочками пройти в импровизированную прихожую. Да, ей уже двадцать шесть лет, и она ни сколько не сомневается в своей сексуальности. Не сомневается так же и в том, что в этот раз выберут именно её, она это чувствует. За столько лет работы у неё уже чуйка на это выработалась. Мисаки двадцать шесть, и уже почти ровно десять лет, как она умерла. Умерла, когда над ней надругались, когда дом забрали, когда её сместили с поста президента, а семья бесследно исчезла. И мать, и младшая сестра, и Усуи. Все, кого она хоть сколько-нибудь любила. И она сломалась. Посетитель проходит почти беззвучно. Снимает с себя слои безвкусной, но безусловно дорогой одежды, проходит, не разуваясь, на дешевенский белый махровый ковёр, оставляя на нем грязные следы, и унизительно кидает крупную купюру администратору под ноги. Жрите, прогнившие твари. Жрите, отбросы общества. Бойкая девчонка, только-только закончившая школу, с какой-то непонятной Мисаки жадностью кидается на этот жалкий клочок бумаги, и, игнорируя полный презрения взгляд, с наигранной доброжелательностью обводит руками девочек. Как будто так не понятно, для чего мы тут стоим. -Вот, выбирайте любую, -поправляет округлые очки с толстыми линзами и, зачёсывая пухлой рукой засаленные волосы назад, бубнит.-Один. Два. Три. У Вас тут на три часа, Юкимура-сама. Так какую возьмёте? Юкимура-сама внимательно обводит взглядом шлюх и останавливает взгляд лишь на одной. Такой знакомой. -Эту. Мисаки надевает на лицо маску доброжелательности и, оттараторив заученные слова, ведет клиента в комнату для отдыха. Она тут только одна, так что получается облуживать только одного клиента в час-полтора. Платят мало, так как заработка из-за такой системы особого нет, но Аюдзава сюда не за деньгами пришла. Раз денег хватает на сигареты, то почему бы и нет? -Стареете, Президент, — слишком по-доброму улыбаясь, начинает разговор бывший сладкий мальчик.-Быстрее, чем весь наш выпуск. Лицо кривиться, как будто поролоном провели по стеклу, но она игнорирует его реплику. -Вот уж не думал, что встречу тебя здесь. Что же заставило тебя десять лет назад так круто измениться, Миса-тян? -О-о, так уже не на «вы»? -женщина язвительно усмехается.-А сам-то как думаешь? Вот, слышал, например, те сплетни, что ходили в стенах нашей школы о шлюхе-Президенте? Она подождала кивка и продолжила, размазав длинным красным ногтём красную помаду по щеке: -Так вот, это всё правда,Юкимура-сама, а теперь продолжим. Мы ведь не разговаривать сюда пришли, да?