***
впервые они встретились в средней школе, когда феликс перевелся в класс хенджина в середине первого семестра, как потом оказалось, из-за работы родителей и скорого, наспех спланированного переезда в осаку. мальчик был молчаливым и стеснительным, часто запинался при разговоре и краснел — типичный новенький, как во всяких клешированных сериалах, казалось хвану. ли не пытался заводить знакомства, лишь закапывался в библиотечные книги и читал от звонка до звонка. никто не знал, почему так происходит, а хенджин смотрел на светловолосого и думал: «почему же он такой одинокий?». его все не отпускали эти мысли: он бегал за ли тихо после уроков, читал те же книги и наблюдал за тем как феликс сидел за дальним столом в библиотеке и, подперев голову рукой, искрящимися глазами ловил каждый момент падения лепестков сакуры, что уже отцветала. в один из дней, когда хенджин все же собрал всю волю в кулак и подошел к парню, тот, даже не обернувшись, задал единственный вопрос, который ввел хвана в ступор. — как думаешь, — в феликсовых глазах калейдоскопом переливались солнечные лучи. — почему цветы сакуры осыпаются в апреле? хенджин задумался. ему впервые задавали такой странный вопрос. — потому что…она прощается? в тот момент это было единственное, что пришла парню в голову. — с чего бы ей прощаться? , — встречный вопрос от парня долго ждать не пришлось. — ну, знаешь, до следующей весны, — хван устало трет шею и направляет взгляд на «розовый снег», как и феликс. красиво. — она бросает свои лепестки, как обещание, чтобы встретиться снова. билет в обратный путь. феликс ему ничего не отвечает, лишь улыбается лучезарно. после этой улыбки парень был уверен, что ли феликс — дитя солнца. с тех самых пор они крепко дружат, не отходят друг от друга и всегда пытаются стать еще ближе, хотя, кажется, ближе уже некуда.***
через две недели после прогулки у пруда феликс звонит хенджину поздно вечером весь взвинченный, с дрожащим голосом и — хван чувствовал сердцем — заплаканным лицом. на вопрос «что случилось?» младший ответить никак не мог, долго мямлил что-то непонятное о родителях и каких-то проблемах на работе. у старшего все внутри от слез енбока переворачивалось и замирало, а потом заново бежало по кругу наталкивая на самые ужасные мысли. — не хочешь пройтись сейчас? , — как-то неожиданно для себя поинтересовался хенджин. на другом конце провода слышатся копошения и шмыганья, а через пару минут и потерянное хриплое «да» от которого хенджин облегченно выдыхает. они договариваются встретиться у дома феликса, а там уже куда угодно, лишь бы в одиночестве на разных концах не сидеть и друг друга видеть, слышать и чувствовать. на улице легкий ветер и приятная весенняя прохлада, что леденит кончики пальцев и мягко целует шею. чистое безоблачное небо усыпано сверкающими маленькими звездами-точками, а луна как-то ревниво отгоняла ночную тьму подальше, чтобы прохожим не было страшно. хенджин под ноги совершенно не смотрит и все бегает взглядом по знакомым созвездиям, и о феликсе думает. еще немного и он точно сможет узнать, что же случилось с его другом и что смогло довести его до такого состояния. хотя уже сейчас у него была определенная картинка подпитанная догадками и приблизительными представлениями, и он надеялся, что ошибается. очень надеялся. подойдя к дому енбока, хенджин глубоко вздохнул и, выудив из кармана сотовый, быстро набрал знакомые цифры. феликса долго ждать не пришлось — парень спустился через пару минут после звонка чем вызвал у хвана облегченный выдох. он шел как-то ссутулившись, нервно теребил край черный футболки-оверсайз и глядел под ноги все так же шмыгая носом, будто только-только перестал плакать. в сторону хенджина, что было не удивительно, парень даже не взглянул. — феликс, что случилось? , — хван уже не помнит какой раз подряд задает младшему этот вопрос, и вновь вместо ответа старший чувствует лишь подрагивающее тело феликса, который крепко обнимает и плачет навзрыд. — мы уезжаем, — отчеканивает феликс, а глаза у него правда на мокром месте, слезы все не останавливаются. хенджин будто падает и понимает, что не может дышать, но от чего — не доходит: то ли от крепких объятий, что тисками сдавливают, то ли от шокирующей новости, которая подтверждает его догадки. — куда уезжаете? когда? , — старший енбока успокаивающе поглаживает по вздрагивающим плечам, хотя сам сейчас готов разрыдаться, как пятилетний детсадовский мальчишка. ли тихо рассказывает о переводе отца по работе в токио и о том, что переезд состоится через пару недель; объясняет, что больше в осаку к хенджину не вернется, но также обещает на мизинчиках, как в детстве, обязательно писать ему письма и электронные сообщения на сотовый, а там и звонить иногда. в этот день хенджин сдерживается и не плачет рядом с феликсом, чтобы показать, что все в полном порядке, но завалившись домой где-то под утро он медленно сползает по стене и понимает, что это ложь. он не в порядке. оставшееся время старший пытался свыкнуться и ужиться с мыслью, что скоро его лучшего друга не будет рядом, но выходило это, мягко говоря, паршиво. каждый вечер проведенный в комнате с феликсом казался ему последним в их жизни. мысли роились, цеплялись одна за другую и сбивались в большой ком, что давил где-то в области сердца так неприятно. на душе паршиво кошки скребут. хенджина до слез ломает пополам. проводить феликса на поезд оказалось куда труднее, чем хенджин мог себе представить. он руку парня все никак не мог выпустить из своей, все крепче переплетая пальцы; к себе прижимал и понимал, что терять лучшего друга в этих километрах меж городами совершенно не хочет и не может. ему так тяжело не видеть феликсову лучезарную улыбку и яркие глаза-полумесяцы, что светятся золотыми искрами карией радужки. сейчас хотелось лишь дернуть за локоть, сказать все то, что давно хотел и бежать вместе куда угодно, чтобы не нашли и не отобрали такое родное и теплое. любимое. «привет, хенджин-а. уже забыл обо мне, да? прости, что не писал давно, было много дел. как твои дела? как погода в осаке? наверное, ужасно душно, хотя не так, как в токио.» хенджин сжимает в руках тонкий розовый лист бумаги и пробегается глазами по строкам, что написаны как-то криво, соскакивая с полей, а губы его трогает теплая и нежная улыбка, будто он самый счастливый человек на свете. хотя, так и есть. когда от феликса приходят хотя бы короткие письма, которые помещаются на паре листов, хенджин автоматически становится самым счастливым в мире, будто по классике тинейджерских романов. «знаешь, я очень скучаю по тебе. последний раз мы виделись два года назад, помнишь? было бы здорово встретиться зимой, перед рождеством…я бы хотел отдать тебе кое-что. честно, в осаку из токио я смогу приехать только следующей весной. мне бы хотелось увидеть тебя, хенджин, правда. я очень скучаю по тому времени, что мы проводили вместе, бегали рядом с прудом и смотрели на «розовый снегопад», как тогда в библиотеке.» брюнет достает из пошарпанной подставки автоматическую ручку, щелкает ей пару раз и пишет долго длинное письмо аккуратным разборчивым почерком. в этот раз вместе с письмом он запечатывал в конверт все самые теплые и драгоценные чувства, которые теплились на душе и глубоко в сердце, что уже давно было открыто только для одного человека, который жил теперь за много миль от него — феликса. хван пишет на голубом конверте крупными буквами «for lee felix» и прячет меж книжных страниц до холодной зимы.у хенджина и енбока жизнь — история, бумажные письма и звонки; салюты и руки с переплетенными пальцами, крепкая дружба на века и дальше по прямой в другие жизни.
хенджин нервно слушает противный сиплый голос диспетчера, который медленно диктует номера платформ, и смотрит на табло, где бегущая строка оповещает о посадке на поезд, но, увы, не его. холодный и мокрый до нитки вечер прилетает вместе с пронизывающим декабрьским ветром и моментально тающими мокрыми снежинками на ботинках прохожих. на циферблате электронных хенджиновых часов уже десять минут седьмого. брюнет сжимает в руке расписание и хрупкий ровный билет, который только-только получил, с напечатанным в углу «осака — токио». к восьми часам, как говорят по новостям, снегопад полностью заметает железнодорожные пути до токио. от этого не легче, а, наоборот, только хуже и волнительней, но не за себя, а за феликса, который хенджина терпеливо ждет где-то на конечной станции. его маленький феликс. хенджин не может сидеть спокойно, ерзает на месте и смотрит на часы с клокочущим внутри переживанием. парень в голове крутит миллион и одну мысль, которые не утешают его абсолютно, заставляют с горечью стискивать зубы, потому что он много раз планировал эту поездку до мелочей, присылал феликсу письма с обещаниями о скором приезде заглавными буквами. сейчас, когда на улице минус двадцать по цельсию, хенджин думает лишь об одном: «почему это все происходит именно с нами?» через пару станций, когда старший все же засыпает в холодном вагоне, проводница аккуратно касается хенджинового плеча и улыбается виновато. хенджин же чувствует что-то неладное. — простите, — девушка мнется на месте, заикается, будто никогда раньше с пассажирами не говорила. — пути совсем замело, так что мы вынуждены сделать преждевременную остановку. просим прощение за доставленные неудобства. хенджин лишь выплевывает ядовито: «блядский пиздец». он кутается в теплое пальто и прислоняется к ледяному стеклу. хочется просто умереть и не мучиться. когда на часах почти десять феликс ежится от пронизывающего иглами холода, выдыхает клубы нежного пара и от волнения кусает потрескавшиеся розовые губы, что уже были немного перемазаны подсыхающей кровью. все люди с платформы уже давно ушли домой или уехали, когда их поезда проворными железными змеями исчезали за горизонтом, который застелен мутной пеленой снегопада. ли отвешивает себе мысленную пощечину за то, что не додумался одеться теплее, ведь руки уже совсем не чувствуются. хенджина все нет и феликс бы позвонил, да только вот телефон выключился от холода. он ругается: «чертова бесполезная железка», и прячется под козырьком, чтобы хоть немного отогреться. когда хенджин наконец приезжает — где-то ближе к полуночи — то находит младшего сопящим в кабине билетера и закутанным в тонкую куртку, которая уж точно была не предназначена для погоды, что была на улице. — дурак, — хмыкает себе под нос старший и улыбается, чуть расталкивая младшего, чтобы уж точно проснулся. когда феликс сонные глаза открывает, то трет их и себе не верит, потому что перед ним стоит хенджин: замерзший, с мокрыми от снега волосами и глупой-глупой улыбкой. он ему на шею кидается с радостными визгами и обнимает, вдыхает запах фруктовых сигарет и чуть не плачет, как девчонка, потому что неимоверно соскучился за все время, что они были порознь. сейчас феликсу так легко и свободно, так спокойно и хорошо, что он может сделать буквально все. уходят со станции они быстро, но оставляют за собой гул и яркий смех, а еще шиканье билетера, который пытался их выпроводит со словами о том, что время позднее и им бы уже стоило бежать домой. парни медленно шагают по заметенному снегом асфальту и говорят обо всем, что в письмах не рассказать, потому что эмоции будут не те, да и слова подобрать сложнее, а вот когда рядом и за руку держишь, смотришь глаза в глаза — гораздо проще и легче, потому что видишь, что в этом нуждаются и слушают внимательно, перенимают каждое слово и звук в совокупе со взглядами. феликс, когда они к сакуре «спящей» подходят, взглядом говорит: «когда я с тобой, я знаю, что в том же мире, в то же время я смогу преодолеть что угодно», а хенджин улыбается, будто понимает. у енбока розовые от холода щеки, и веснушки замазаны тональным кремом, что был чуточку светлее натурального цвета кожи. хенджин от этого недовольно хмурится, берет чужое лицо в свои ледяные бледные руки и нежно стирает его к черту, потому что такую красоту нельзя прятать. фонарный столб светит тускло, минус все больше, а у парней в груди весна и соловьи поют песни в голове, все цветет пестрым маслом и забытыми нотами апреля. глаза енбока блестят, сердце стучит так сильно, что грудную пробьет, а губы обветренные и мягкие. хенджин касается аккуратно, и понимает, что, когда он без феликса, в комнате слишком холодно, чтобы быть одному, но, как и всегда, ничего не говорит. прощаются они следующим утром как-то глупо и неправильно: улыбаются помято и натянуто, будто говоря, что в полном порядке, и в глаза друг другу не смотрят, будто боясь увидеть в них что-то, что не отпустит и уехать не даст. феликс открывает рот на секунду, но молчит, головой кивает вопросительно смотрящему хенджину, мол, не важно и двери вагона закрываются со скрипом и хенджина уносит обратно в осаку, пока на станции ему в след смотрит феликс, который в руках сжимает розовый конверт с надписью «for hyunjin» они пишут друг другу все реже и больше не звонят. никто не могу понять, что же произошло между этими двумя: близкие общие друзья не могли и слова вытянуть, а родители твердили о том, что эти двое просто переросли друг друга, и, возможно, они правы. вот только феликс, как и хенджин, помнит все до мельчайших деталей все улыбки, объятия и тот самый поцелуй, который все поломал внутри. они пишут друг другу письма электронные и бумажные, но не указывают адресата, чтобы конверты терялись, потому что так легче и спокойнее. так проще. они не прощаются больше никогда. хенджин начинает новую жизнь: поступает в университет на автомеханика как и хотел когда-то, заводит девушку и живет спокойно, выбросил все письма и удалил номера. ему хорошо, а без феликса больше не холодно, а тепло и комфортно, все устраивает. феликс его в этом не винит, но сам от холода мучается, отпустить хенджина не может.адресат: не найден. 12:30. «пожалуйста, разреши мне бежать рядом с тобой»
май подползает близко совсем незаметно. феликс снова сидит в парке на мосту свесив ноги и разглядывая свои темно-красные кеды с белыми шнурками, потому что в этом что-то есть. уток на поверхности воды стало немного больше, и скоро, как парню кажется, начнет цвести сакура. на пороге памяти сразу картинки цветные, которым уже за десять лет, тошнотворные воспоминания с горечью на языке. погода уже теплая-теплая и феликсу от чего-то совсем не хочется идти домой. на экране мобильного всплывает уведомление о сообщении от сынмина, в котором он пишет о том, что он с чанбином собирался сегодня сходить на выступление чонина в библиотеке, и спрашивает, не хочет ли феликс пойти с ними послушать чониновы чтения. он, конечно же, очень хочет, поэтому, чуть замявшись, присылает короткое «конечно» со скобкой в конце и через минуту получает точное время встречи и информацию о том, куда нужно подойти. до библиотеки от пруда в парке идти совсем недолго, так что у феликса есть еще время на то, чтобы подышать свежим воздухом подставляя лицо мягким лучам. сейчас хочется переворота и следующего за ним спокойствия. блондин вытягивает телефон из кармана джинс и долго думает над тем, что же он действительно хочет получить в итоге: тепло? холод? безразличие? обман? все вместе? непонятно. он открывает телефонную книгу и вбивает в поиске контактов такое знакомое и родное «хенджин», а в уголках глаз собираются противные горькие слезы прощания. где-то в сердце невыносимо ноет, и чувство тоски накатывает с новой силой, но феликс уже всё для себя решил и в этот раз тянуть не намерен. нужно делать шаг первым и начать жизнь с чистого листа, ведь их мир не держится на красном замке в форме сердца с надписью «мы вечные», это просто самообман. ли дрожащими руками набирает сообщение, не попадает иногда по клавишам правильно и формулирует долго, перепечатывает огромные тексты и сокращает их до пары слов, а потом наоборот. «я думаю, что сейчас самое время быть с тобой честным. хенджин, я устал. давай же сохраним друг о друге только лучшее. я надеюсь, что ты действительно счастлив сейчас. прощай.» он отправляет даже не дрогнув, а следом уверенно нажимает кнопку блокировки контакта, и успокаивает вихрь непонятных эмоций вместе с диким сердцебиением, отдающимся в ушах диким гулом. чуть позже феликс заменит фото хенджина на рабочем столе общей фотографией с друзьями, а номер, что вызубрил наизусть, сотрет из памяти навсегда, чтобы никогда не нарушить данную себе клятву о том, что сейчас время жить настоящим.