Советское Шаманское

Прекрасным утром мая элегантная амазонка на великолепном гнедом коне скакала по цветущим аллеям Булонского леса. (с) Альбер Камю «Чума» …Об этом месте им поведал около полугода назад волонтер на одном из провинциальных концертов. Это был блеклый тщедушный парнишка, к тому же, на редкость неуклюжий, - он каким-то образом ухитрился опрокинуть на себя целое ведро воды и весь вечер оставлял за собой мокрые следы и лужи. Тем не менее, он так ярко живописал красоты южных степей, что музыканты поневоле прониклись этим рассказом, и каждый решил для себя когда-нибудь здесь побывать. Именно поэтому, когда попытки отыскать базу для репетиций натолкнулись на череду странных и неожиданных трудностей, друзья вспомнили рассказ о маленьком домике на отшибе, где из окон видно море, а окрест на много километров нет ни одной живой души. Отыскать владельца дома оказалось неожиданно просто, к тому же, не будучи избалованным вниманием туристов, жаждущих цивилизованных развлечений, цену он назначил попросту смешную, а вдобавок вызвался помочь с транспортом, ибо таков был род его занятий. Так наши герои оказались там, где они, собственно, и оказались. - Ну и халабуда, - поразился Марат, когда скрежещущий «козлик» хозяина фазенды выскочил из холмов на открытое пространство, и впереди замаячило их пристанище на весь будущий месяц. - Зато море рядом, - заметил Эдмунд; в его голосе звучали мечтательные нотки. С того самого дня, как было принято решение сюда приехать, он грезил диким пляжем и ласковым теплым морем, в котором можно всласть наплаваться, не рискуя нарваться на кого-нибудь из старых знакомых или, не приведи господь, поклонников, которые подчас имели неприятное свойство просачиваться всюду, как вода сквозь известняк. Оно, конечно, здорово бывает пообщаться с фанатами, когда ты при параде и во всеоружии, гораздо меньше удовольствия этот процесс доставляет, когда ты чуть ли не в домашних тапочках буквально на пять минут выскочил в ближайшую булочную за хлебом, и совсем уж безобразно – когда ты, уже далеко не юный Апполон, на пляже в одних трусах, и фанаты в трусах, и все вокруг в трусах, и остается только благодарить небеса, что тебя к нудистам не занесло. - А мне нравится, - твердо заявил Леонид; он устал и не хотел больше никуда ехать. Стас от разговоров воздержался. Он ковырялся в настройках телефона. Да, похоже, что на мобильную связь в этой местности рассчитывать не приходилось. Домик о двух этажах, сложенный из белого известняка и горделиво увенчанный красной черепицей, судя по всему, не знал ремонта с самого дня постройки и в целом походил на мухомор-переросток. Зато при нем имелась веранда с видом на закат, густо заплетенная вьюнком неясного генеза, а на багровеющей крыше виднелись вполне себе высокотехнологичные солнечные панели. По левую руку от крыльца располагался каменный колодец; впрочем, пока было неясно, выполнял ли он утилитарные или чисто декоративные функции. Кругом простиралась рыжая степь, кое-где перемежавшаяся светлыми проплешинами камней в накипи цветных лишайников да злыми, колючими зарослями низкорослых кустарников. С трех сторон долину окружали пологие холмы; с четвертой заманчиво голубела полоска вожделенного моря. Громыхающий «козлик», вздымая клубы пыли, лихо затормозил у крыльца, содрогнулся в последний раз и замер. На миг воцарилась такая тишина, что товарищи, привыкшие за время пути к лязгу и грохоту допотопного транспорта, невольно замерли в молчании. Слышался только шум ветра в сухой траве да рокот далекого прибоя. - Четверо друзей, решив отвлечься от повседневной рутины, - замогильным голосом заговорил Марат, - арендуют домик в глуши. Они даже не подозревают, почему местные жители предпочитают обходить это место стороной, и по неосторожности пробуждают зло более древнее, чем… - Да захлопнись ты, - довольно миролюбиво посоветовал Леонид и первым вышел из автомобиля. Пока хозяин возился с замком, товарищи выгрузили из машины свои скудные пожитки, - все остальное, включая оборудование и инструменты, должны были доставить грузовичком позже в тот же день. А если здесь окажется и впрямь хорошо – что ж, можно будет связаться со своими домашними, пусть тоже приезжают греться на солнышке. - Добро пожаловать, - хозяин гостеприимно распахнул дверь. – Располагайтесь. - Прохладно, - удивился Эдмунд, вошедший первым. – Здесь есть кондиционер? - Нет, - заулыбался хозяин, - просто дом каменный и построен с хитростью. Электричество здесь свое, вода из скважины, все удобства, короче. В подвале, если что, генератор есть. Ну, и хлам всякий, конечно, и на чердаке тоже, вы не обращайте внимания. - Хорошо, не будем, - пообещал Эдмунд. - Ну, если вам все нравится, я поеду. Если что – звоните. – И хозяин, не медля более, вышел. Снаружи раздался гул мотора и дребезжание ржавого кузова, быстро стихшие в отдалении. И тогда Стас задал логичный, но уже запоздалый вопрос: - А как звонить-то, если сеть не ловит?.. - А может, сюда интернет проведен, - предположил Марат. - Когда домик арендовали, про интернет мы даже не спрашивали, - заметил Эдмунд. - И что, вот целый месяц без интернета? – протянул Марат так жалобно, что все, включая его самого, невольно рассмеялись. Стас взял свою сумку и бодро поволок ее наверх, напевая нечто импровизированное на тему «Марат без твиттера помрет, а так ему и надо». Сам он намеревался в ближайшее время забраться на крышу и попытаться оттуда послать кому-нибудь сообщение, потому что остаться абсолютно без связи было бы совсем уж кисло. Внутри дом производил гораздо более благоприятное впечатление, нежели извне, и в целом выглядел вполне цивильно, хотя и без шика. Впрочем, кто знает, сколько на самом деле стоит эта старая тяжелая мебель из темного дерева, а не банального ДСП. Леонид мигом облюбовал себе огромное кресло и развалился в нем, вытянув ноги. Комнат, не считая кухни и ванной, было четыре: две спальни на втором этаже (в одной уже вовсю хозяйничал Стас), еще одна внизу, а еще обширный холл, он же гостиная, в которой вполне можно было расположить весь музыкальный скарб. Большой диван вполне мог послужить спальным местом еще для пары человек, а еще на веранде был приличный топчан, - в общем, в тесноте, да не обиде здесь можно было разместить довольно много народа. Отложив распаковывание вещей на потом, Эдмунд извлек только полотенце: ему не терпелось купаться. - Стас, ты со мной? – спросил он, помахивая полотенцем. - Нет, я хочу дом посмотреть, - ответил тот. – Тут столько барахла, может, что-нибудь интересное найду. - Эд, давай я с тобой пойду, - встрял Марат, сунувшись в комнату. И крикнул в сторону лестницы: - Леня, ты с нами? - Да ну, такое пекло, - томным голосом лениво отозвался Леонид. На данный момент ему было хорошо, и он желал, чтобы так продолжалось и впредь. - Интересно, - сказал Марат, - а нудистский пляж поблизости есть? - Что, охота людей посмотреть, себя показать? – поддел его Эдмунд. – Мы же специально хотели туда, где никого нет, помнишь? Степь приняла своих отчаянных гостей в жаркие объятия; после домашней прохлады ощущения были сродни попыткам заглянуть в мартеновскую печь. Однако морская синева искушала своей доступностью, так что Эдмунд и Марат, не колеблясь, зашагали по тропе, видневшейся впереди среди ковыля и татарника. Цикады стрекотали с таким неистовством, словно давали отчетный концерт; белые раковины мелких улиток обильно сыпались с жестких стеблей и хрустели под подошвами; из-под ног то и дело с треском вырывались гигантские кузнечики, - наверное, даже саранча. Миновали высокий, вертикально стоящий валун, весь изъеденный ветром и бурый от лишайника; прошли мимо заросли алычи-дички, усыпанной мелкими желтыми плодами; одолели плантацию чертополоха; пересекли солончак, поросший лиловым мясистым солеросом. В какой-то момент идти стало неожиданно тяжело, словно на затяжном подъеме, и спутники больше смотрели под ноги, чтобы не путаться в траве, нежели прямо перед собой. - Так, - сказал вдруг Эдмунд и остановился. Марат остановился тоже и осмотрелся. Они стояли на вершине голого холма, и перед ними открывалась панорама все той же однообразной рыжей степи. Море, к которому они так стремились, обнаружилось далеко за спиной; там же, в долине, белел красноверхий дом. - Нормально, - высказался Марат, утирая пот полотенцем. – Это тропа так петляет, что ли? Эдмунд посмотрел на тропу. Та была прямой, как стрела. - Вряд ли, - сказал он. – Просто это мы с тобой такие следопыты. Идем назад. Они пошли назад. - Так о чем мы там говорили? - Да Леня клянется, что не станет со мной больше в одной комнате ночевать, дескать, я храплю. Нет, ты слышал? Эд, ну будь свидетелем: вот кто из нас двоих храпит? - Кто из вас двоих храпит сильнее, ты это имел в виду? – отозвался Эдмунд рассеянно. - Ну вот, видишь, мы оба не без греха, - нашелся Марат, – а он меня нахрен посылает. Миновали дом и колодец, миновали и валун в пятнах лишайника; одолели алычу и чертополох; пресекли солончак. Эдмунд старался теперь все время смотреть вперед, чтобы уж точно не заплутать. Светлая футболка, полотняные штаны, очки-хамелеоны и бейсболка – он оказался во всеоружии перед лицом изнуряющего зноя, тогда как Марат, по привычке упаковавшийся в черное с ног до головы, пыхтел и изнывал, мечтая о холодном пиве, и ему было совершенно не до особенностей ландшафта. Эдмнуд остановился. - Совсем я сдал, что ли?.. – произнес он скорбно. - А?.. – Марат, силившийся отдышаться, поравнялся с Эдмундом. Они стояли на вершине все того же холма, и пред ними лежал все тот же тоскливый пейзаж. - Знаешь, Эдмунд, - сказал Марат проникновенно, - я тебя, конечно, безумно уважаю, но второго такого Сусанина поискать надо. - Согласен, - признал Эдмунд. – Проводник из меня более чем посредственный. - Полупроводник, я бы сказал. Только до середины пути. – Марат обмахнулся полотенцем. – А купаться-то хочется, жарко, - пожаловался он. - Еще бы; ты зачем оделся, как на похороны? - Это и есть похороны моего здравого смысла. – Марат глубоко вздохнул. – Так, давай еще раз, только теперь я веду. - Тогда двигай вперед. - «Давайте отрежем Сусанину ногу!» - загнусавил Марат себе под нос. – «Не надо, ребята, я вспомнил дорогу!» Миновали колодец, дом, обветренный валун, чертополох и алычу; тропа шла, как и прежде, прямо, и море издевательски подмигивало издали яркими солнечными бликами. - Я бы сказал, что нас леший водит, будь здесь лес, – сказал Эдмунд, который и сам уже выдохся и взмок. - Да-а, в трех соснах заблудиться – это я еще могу понять, но в чистом поле? Это талант надо иметь! - Вот видишь, какие мы с тобой разносторонне одаренные люди, - усмехнулся Эдмунд, - однако я бы сейчас не отказался нырнуть во что-нибудь прохладное. Не верю, что говорю это, но я скучаю по дождю. - Ну, тебе то что; ты, считай, египтянин, и с тобою и солнце, и зной. - Ай, иди ты… Не смешно. Прошли еще немного; на этот раз Марат остановился первым. - Это перестает меня забавлять, - протянул он. - Мда, - после долгой паузы выдавил Эдмунд. – Как ты думаешь, Марат, если Леня тебя опять нахрен пошлет, ты не заблудишься? - Теперь уже не знаю, - честно ответил Марат. - Мне начинает казаться, что я уже там, куда он меня послал. Перед ними, сколько хватало глаз, расстилалась все та же унылая выжженная степь. Море по-прежнему синело за спиной. - Еще попробуем? – безнадежно предложил Марат. - Нет уж, - отрезал Эдмунд, - я отказываюсь быть египтянином в настолько буквальном смысле и еще одного захода просто не выдержу. Идем домой, там хоть вода есть. Устал я от этой чертовщины. Так в этой истории впервые прозвучало слово «чертовщина», которому впоследствии предстояло звучать очень и очень часто.