Back to the Gensokyo

      Она подошла к окну и, задумчиво хмыкнув, поправила очки, всмотревшись в угрюмую темноту леса, раскинувшегося за окном её лаборатории, пожалуй, единственного уютного места на этих неприглядных пустошах.       Казалось, она живёт здесь уже около полутора десятков лет — за тишиной и размеренностью здешней жизни можно было легко потерять счёт времени, — но всё равно не может привыкнуть к этому спокойствию. Всё-таки оно заставляет заметить разницу между этим миром и прежним, где она жила до того, как попала сюда. Тем миром, который когда-то был её домом… Тем, что подарил ей подругу, которую потом с такой жестокостью и цинизмом у неё отняли… Ту, ради кого она здесь.       Самописец, тихо жужжа в углу лабораторного стола, выводил на листе бумаги замысловатую кривую по показаниям датчиков, упрятанных в вакуумную камеру, расположившуюся на полу рядом с генератором. Она посмотрела на бумагу — форма линии была вполне привычной, ничего интересного. Вряд ли получится найти здесь фундаментальные отличия этого мира от её прошлого, а значит, не получится на этом как-то сыграть.       Она, усевшись за стол, выключила самописец и нажала кнопку остановки вакуумного насоса. Тот, казалось, недовольно зажужжал в ответ лопастями турбины, будто обидевшись на неё за преждевременное прекращение эксперимента. Но ей уже было неважно…       Пододвинув к себе лабораторный журнал, она вписала туда дату, а рядом с ней — ряд цифр, которые ей были вполне знакомы в прошлом мире. Экспериментальные погрешности её не интересовали — порядок чисел был тот же, следовательно, постоянная сильного взаимодействия, а значит, и ядерная физика в Генсокё не отличается от той, что она наблюдала в родном мире. Хм, надо бы намекнуть той особе, что, вроде бы, жила на Ёкайской горе и занималась этим… А хотя нет: её же пока ещё нет здесь.       Закрыв журнал, она зачем-то всмотрелась в его обложку. На ней была уже знакомая надпись: «Журнал экспериментов. Генсокё. Рикако Асакура»…       Когда она писала эту надпись, она уже понимала, что большая часть её плана осуществилась, и теперь остаётся совсем немного: найти какие-нибудь отличия в физике. Но отличий не было, и сейчас этот журнал был просто ворохом бесполезных данных, которые она, Рикако, собирала все эти годы. Вряд ли они могли ей пригодиться в достижении цели.       И вот что странно: уже давно она решила назвать себя этим именем, но до сих пор не может привыкнуть к нему.       Быть может, потому что она всё ещё мечтала о том, что та, ради кого она пришла в этот мир, когда-то назовёт её тем, предыдущим именем, что сейчас было давно забыто.       Впрочем, всё шло к тому, что она вновь потратит отведённое ей время зря. Хотя — она же знает: у неё есть право на ошибку, и в следующий раз она эту ошибку не совершит?..       Но ничего, завтра всё может измениться. Завтра она обязательно исследует этот неопознанный технологический объект, появившийся в лесу не так далеко от её лаборатории.       Совсем недавно открытое в этом мире новостное агентство тенгу, ещё никому не известное — конечно, ведь в эти времена Ая ещё не догадалась распространять свои новости среди людей; надо будет как-нибудь ей подсказать, и вдруг из-за этого всё пойдёт не так, как было в прошлые разы? — уже начало снабжать Рикако информацией, ведь эта информация о Генсокё этих лет была для неё жизненно важна. Конечно, сейчас люди и ёкаи не слишком жаловали друг друга, и отправиться в одиночку на Ёкайскую гору даже та самая Рейму ещё пока себе не позволяла. Но Рикако отважилась взобраться туда, куда ещё не ступала нога генсокийского человека, и не сказать, что навыки даммаку, которым, по иронии судьбы, её когда-то давно научил её же главный враг, ей не помогли в этом. Пробравшись в деревню тенгу, она добилась встречи с Аей, тогда ещё неопытной журналисткой, и попросила её приносить и ей вести о том, что творится в Генсокё. И конечно, Ая согласилась: ведь Рикако знала о том, кем на самом деле станет эта пока ещё не неугомонная и не надоедливая тенгу через десятилетия, и могла предположить, что увеличение аудитории её газеты ещё на одного подписчика она примет с огромным энтузиазмом.       Как бы то ни было, в сегодняшней газете сообщалось о странных руинах, появившихся в лесу, и на фотографии Рикако безошибочно узнала стекло, металл и пластик: не было сомнения, что эти «руины» — не что иное, как какой-нибудь космический корабль или машина времени, а может быть, даже и то, и другое вместе. Если только это не очередное поделие её ученицы, Рики — но Рика вряд ли смогла бы создать такое: она больше любила простую и незамысловатую военную технику, и не гнушалась использовать магию в своих устройствах, что самой Рикако было противно: ведь именно магия одного из здешних обитателей заставила учёную пройти весь этот путь, чтобы вернуть себе свою мечту.       Так что, пообещала себе Рикако, завтра с утра она обязательно отправится туда, ведь именно обмен технологиями с загадочными жителями этого объекта может дать ей много полезного.       Казалось, сейчас она должна была бы быть взволнованной и с нетерпением ждать завтрашнего утра, считая часы до рассвета. Однако, Рикако почему-то поймала себя на мысли, что она не думает об этом с такой энергией и вожделением. Похоже, на пути к своей цели она растеряла весь энтузиазм, все эмоции, связанные с её достижением — она просто делала, что должна была, потому что иначе быть просто не может.       Иногда она задумывалась — а человек ли она вообще? И тут же ловила себя на мысли, что нет, конечно же нет. Она давно обменяла свою человечность на стремление к цели во что бы то ни стало. Совсем как одна из героинь сериала про девочек-волшебниц и существо, что предотвращало тепловую смерть Вселенной, который она смотрела в детстве… Вернее в том, что когда-то было её детством, а сейчас забылось за пеленой бесконечных лет.       Тогда она не понимала её: в самом деле, зачем эта Хомура так обошлась с родными, близкими, да и всей Вселенной — лишь ради своей одноклассницы? Но сейчас Рикако могла лишь с горькой усмешкой пожимать плечами: она прекрасно знала, насколько похожа на неё. Вплоть до отсутствия эмоций…       Они обе не переживали, потому что знали: они могут это делать бесконечно. Они обе забыли о своих чувствах ради долга — или того, что сделали своим долгом. И они обе старались не поддаваться отчаянию на этом пути.       Отличие было лишь одно: если про сериал можно было сказать, что это лишь история, придуманная сценаристом, то до боли похожий кошмар происходил с Рикако в самой что ни на есть реальности.       Учёная, встав из-за стола, усталым жестом повесила халат на крючок, и сняв ленточку, почему-то в тон халату — она даже сейчас оставалась верной той самой ленточке, что некогда носила на своей шляпке, — распустила свои длинные фиолетовые волосы. Почему-то в эти года в Генсокё была мода на такой цвет, и Рикако, чтобы не выделяться, решила было этой моде следовать. Как-то они отросли за последние годы — да, тут не было автоматических парикмахерских, как в её родном мире, но Рикако не очень волновалась об этом: в Генсокё и такая причёска тоже нормальна. Она сняла очки, положив их на некое подобие тумбочки и, усевшись на кровать, щёлкнула выключателем. Лампы погасли, и лишь неяркий свет здешнего, утыканного звёздами неба, совсем не похожего на ночное небо Киото двадцать первого века, продолжал неохотно вливаться в окно, будто погружая Рикако в пучины беспокойного сна…       …И кошмаров, что мучили её каждую ночь.       В какой уже раз ей снился тот самый мост в свете закатного солнца, этот странный взгляд, которым смотрела на неё та, которая лишь недавно была её подругой — а в тот момент от неё осталась лишь внешность, шум поезда, тело, летящее с моста — и портал, что поглотил его перед самой гладью реки.       И те слова, что она сказала ей перед этим.       «…Знаешь, Ренко, ты лучшее, что когда-либо происходило со мной в вашем мире…»       Кто произнесла эти слова? Подруга ли Ренко? Та, кто захватила её сознание? Как бы то ни было, уже в тот момент Ренко дала себе обещание обязательно вернуть её, чего бы это ей ни стоило.       Но та Ренко, которой она была тогда, ещё не понимала, к чему это всё приведёт. По случайному, пожалуй, стечению обстоятельств она нашла путь в Генсокё — и даже отыскала там свою главную обидчицу, Юкари Якумо. Её не смутило то, что она была создательницей всего Генсокё и невероятно сильным ёкаем — даже это её вряд ли бы остановило.       Но Юкари не была бы Юкари, если бы у неё не было плана на этот случай.       Она лишь направила Ренко, довольную тем, что Юкари, казалось, вошла в её положение, и преисполненную готовности обменять свою жизнь на надежду вернуть подругу, к Ююко в Хакугёкуро — и Ренко ценой невероятных усилий получила желаемое.       Знала бы она тогда, чем это обернётся для неё…       Юкари тогда назвала это «бессмертием». Но кто понимал, кроме неё самой, что такое это «бессмертие»?       Стать бессмертной и «дождаться Марибель». Это было слишком просто для того, чтобы быть правдой. И когда Ренко, уже ставшая очередной хакурейской жрицей — лишь для того, чтобы скоротать время, ну и попутно принести какую-то пользу Генсокё, — смертельно раненая в битве с неосторожным ёкаем, умирала на руках у Юкари — или Марибель? — она вдруг поняла, что что-то тут не так. Теряя последние силы, она закрыла глаза, и…       И внезапно очнулась в институтской аудитории рядом с той, кого так страстно желала увидеть.       — Мэри! — не понимая, что происходит, но всё равно не в силах сдержать чувств, воскликнула Ренко, счастливо улыбнувшись.       Подруга, вздрогнув, обернулась к ней. Лектор, что самозабвенно писал лазерным маркером очередную формулу на медиа-доске, тоже удивлённо обернулся, а одногруппники с улыбками зашушукались: что-то там про повышенный «градус юри» и подобный типичный бред, что могут нести нерадивые японские студенты в их группе.       — Ч-что такое, Ренко?       — Мэри, я знаю, в чём причина твоих мыслей, голосов и видений! Я тебе… Я тебя спасу от этого!       Марибель слегка покраснела и опустила глаза. Ренко слишком поздно вспомнила: в этот момент подруга ей ещё не рассказала о своих тревогах, да и её восторженные крики на всю аудиторию не могли не вызвать очевидные подозрения у окружающих — и вскоре за Марибель и Ренко закрепились клички «сумасшедших подруг».       Но Ренко не думала о том, что творится вокруг них. Она рассказала Марибель про свои «приключения» с Юкари, совершенно не заботясь о том, что сама Марибель могла бы подумать об этом. Но кажется, результат был прямо противоположным.       Ренко слишком поздно поняла, что её подруга стала чувствовать себя виноватой.       День за днём, казалось, Марибель всё глубже уходила в себя, стараясь лишний раз не говорить с подругой — она была совсем не похожа на ту Мэри, которой её знала Ренко в своей прошлой «жизни». И результат не заставил себя долго ждать: уже через пару недель Марибель не появилась в университете, а днём позже пришло известие о том, что она пропала без вести, причём при достаточно странных обстоятельствах, настолько странных, что Силы Самообороны даже взяли расследование под свой контроль и засекретили все материалы. Шутка ли: рассказывали, что девушка, похожая на Марибель, бросилась под поезд на том же самом мосту, но не то, что тела, даже капельки крови нигде не нашли, а машинист в тот же день рассказал своему психологу о том, что ему показалось на секунду, будто в момент удара девушка провалилась в разверзнувшуюся прямо перед поездом фиолетово-чёрную бездну, полную красных глаз, чуть не утянув за собой и сам поезд. Конечно, многие списали это, как минимум, на разыгравшееся воображение машиниста, а как максимум — на психотронное оружие каких-то там террористов, но Ренко слишком хорошо знала все эти признаки, чтобы понять, что произошло.       Конечно же, она тут же ринулась в Генсокё, постаравшись вспомнить то, что она знала из прошлой своей жизни — но этот раз был не таким удачным. Так и не найдя Юкари, она совершила банальную ошибку — переоценила свои силы: не успев вовремя вспомнить, как использовать даммаку, она встретила свою очередную смерть на одной из немногочисленных тропинок Ёкайского леса…       И когда она вновь очнулась рядом с Марибель в той же аудитории, она поняла, что такое «бессмертие», о котором ей говорила Юкари.       Нет, это не неуязвимость вкупе со способностью побеждать всех направо и налево — и ждать, когда «вернётся» Марибель.       Это обязанность вечно, раз за разом проживать один и тот же круг своей жизни в бесплодных попытках спасти подругу — и каждый раз возвращаться к началу.       Тогда ещё неопытная бывшая студентка не могла понимать, что Юкари лжёт ей. Но и Ренко не привыкла сдаваться. Раз у неё есть мечта спасти Марибель — то она её осуществит. Просто не может быть так, чтобы это было невозможно.       В конце концов, у Ренко теперь достаточно времени.       Первые несколько попыток она пыталась наивно препятствовать Юкари — начиная от банального «не пускать Марибель на тот злополучный мост» и заканчивая попытками рассказать ей про страшные козни, которые против неё строит ёкайка из Генсокё, но предварительно подготовив её к этому. Однако заканчивалось всё неизменно: рано или поздно Юкари захватывала власть над Марибель, оставляя от той лишь запись в сводках пропавших без вести в киотской полиции. После того, как это случалось, Ренко поначалу каждый раз рвалась в Генсокё, чтобы высказать Юкари всё, что она о ней думает — но непременно заканчивала там свою жизнь в битве с каким-нибудь ёкаем. После многих неудач она сдалась и в отчаянии кончала жизнь самоубийством сразу после «кражи» Мэри — лишь для того, чтобы её душа, уже освобождённая Ююко от всевидящего взгляда хиганских ям, сделав круг в безвременье мимо Хигана и Мейкая, вновь вернулась в тот самый день, когда она, ещё ничего не зная, сидела в университетской аудитории рядом с уставившейся в окно Марибель, внутри сознания которой уже распускала свои хищные руки Юкари.       Сомнений не было: ёкайка её действительно обманула, и Ренко предстоит вечно проживать свою жизнь по кругу с этого момента, нежели дожидаться какого-то «освобождения Марибель» через сотни, а то и тысячи лет. Став опытней, несчастная студентка, разумеется, поняла: если бы это было возможно, Юкари не сказала бы ей об этом.       Но одного не знала хитрая ёкайка: сделав именно так, она дала Ренко преимущество. И уж та сумеет им воспользоваться…       Юкари не может исправить свои ошибки. А вот Ренко для этого достаточно лишь умереть. И она порой ужасалась тому, насколько рутинной для неё стала собственная смерть. Да, это было больно и неприятно, но также это было и необходимо — необходимо для того, чтобы спасти Мэри.       Безрезультатно потратив так несколько временных линий, Ренко решила действовать по-другому: уже выяснив, как можно попасть в Генсокё, она сразу же, не дожидаясь «захвата» Марибель, отправлялась туда в надежде найти Юкари и уговорить, а если та не согласится — заставить её «отпустить» Марибель, пока ещё не случилось необратимое. Но кажется, хитроумная ёкайка лишь посмеивалась над ней, руша её планы на самых разных этапах.       И наконец, после очередного такого поражения Ренко поняла, что и этот путь не подходит. И тогда в новой жизни, почти без сожаления попрощавшись с уже почти не-Марибель в тот день, когда, как уже она знала из десятков предыдущих «жизней», в подобных обстоятельствах Юкари одержит верх над сознанием её подруги, Ренко твёрдо пообещала себе: теперь она не будет тратить свои жизни зря. Как говорил Кларк, технология внешне неотличима от магии. Так может, Ренко удастся с помощью науки и техники одержать верх над магией Юкари?       Ещё несколько временных линий Ренко полностью сосредоточилась на том, чтобы проникнуть в тайны мироздания. Да, не всегда ей это удавалось: иногда она заканчивала свою очередную жизнь во взрыве очередной неудачной экспериментальной установки. Иногда, несмотря на то, что так и не находила пути противостоять Юкари, становилась признанной учёной, и умирала в глубокой старости в своей собственной постели, лишь чтобы через минуту вновь оказаться студенткой, сидящей рядом с подругой…       Но тем не менее, каждый раз, хоть это и был неудачный исход, она знала: в какой-то момент она совершила ошибку, теперь понятную ей. И в следующий раз она сможет её избежать. Ведь отрицательный результат — тоже результат, не так ли?       И Ренко не была бы Ренко, если бы у неё не получилось в конце концов добиться успеха. Ей понадобилось всего с десяток прожитых временных линий, чтобы понять, как научиться управлять временем и пространством. Каждый раз она изучала всё, что было доступно ей в фундаментальной физике — и потом, в следующей «жизни», бомбардировала статьями с этими исследованиями научные журналы, тем самым заставляя науку за время последующей жизни Ренко развиться ещё сильнее.       И когда в одной из таких жизней она, пусть уже заработавшая себе репутацию вундеркинда, и тем самым добившись возможности выступить на конференции в Америке среди именитых учёных, одним махом выложила перед ними решения тех проблем физики, над которыми они долго безрезультатно бились в прошлой временной линии и смогли их решить, как было известно Ренко, лишь десятилетиями позже, не составило труда выбить грант на постройку особой экспериментальной установки MH-204 на основе некоего «потокового накопителя», на которой она и отправилась в далёкое прошлое — и в другой мир, спасать свою подругу.       Естественно, миром, куда она отправилась, было Генсокё. И время она выбрала такое, чтобы уж точно заранее суметь разобраться во всех тонкостях того мира и, узнав его досконально, нанести Юкари такое поражение, после которого она и не подумает приближаться к Марибель. В то прошлое, когда по данным Внешнего мира, Марибель, да и сама Ренко, ещё не родились.       Вот только доживёт ли она сама до момента, когда сможет увидеть свою подругу?       Хотя сейчас это её не так беспокоило. Главное, что Мэри будет в безопасности — а там, в том времени, быть может, будет другая Ренко, что станет подругой той Мэри из будущего, и они будут счастливы — пусть даже и не зная, что ещё одна Ренко сделала всё, что смогла, для того, чтобы обеспечить их счастье.       ...И вот, теперь эта самая Ренко, что взяла себе псевдоним Асакура и сменила имя, выбросив из него бессмысленный ныне иероглиф «лотос», а взамен него добавив тот, что обозначает здравый смысл — чтобы показать свою приверженность науке, а не магии, — просто ищет в этой временной линии способ остановить Юкари до того, как та отнимет у неё самую близкую подругу. Да, сейчас она — уже не та Ренко, которой она была десятки временных линий и столетия субъективного времени назад, сейчас она уже не будет попадаться в ловушки ненавистной ей ёкайки, а саму её поставит в положение, в котором та вынуждена будет принять её условия.       Сейчас она обычная генсокийская учёная, Рикако Асакура, твёрдыми шагами идущая к своей мечте.       С этими мыслями она и полезла в те самые развалины, репортаж о которых встретился ей во вчерашней газете, в надежде найти что-нибудь, что могло бы помочь ей предотвратить внимание Юкари к Марибель, ну или хотя бы обменяться научным опытом с представителями, как она решила, внеземной цивилизации, и если не в этой, то в следующих жизнях точно использовать это.       Однако, не она одна была столь лёгкой на подъём.       Оказалось, что охотников за тем, что могло бы находиться внутри руин, явно больше одного.       Кроме неё, там ещё была кучка детей. Прежде всего она отметила тех двоих, о которых она чуть ли не в каждой временной линии слышала от Юкари: то были начинающая жрица, с нетерпением перебирающая в руках чёрно-белые шары, и наглая ведьмочка в фиолетовом костюме, что заявилась сюда вместе со своей полупризрачной учительницей. Рикако с лёгкостью поняла, хоть и не видела их раньше: это те самые Рейму Хакурей и Мариса Кирисаме, две известнейшие решательницы инцидентов, слава о которых будет греметь ещё долго даже после их смерти. Но сейчас они лишь делали первые шаги на этом поприще, и жаждали показать всем, на что они способны.       Помимо них здесь были ещё более непонятные личности — ещё одна «ведьма» с ручным котом, странная персона, что не могла никак наконец решить, принцесса она или полицейская, ну и ещё одна явно неуравновешенная особа в шляпке.       Но даже удивившись такому стечению обстоятельств, Рикако — или Ренко? — не забыла о своей мечте. И решила, во имя Марибель, пробраться к этому, быть может, внеземному объекту первой, более никого не пустив. Даже Рейму и Марису. Особенно услышав о том, что кто-то видел надпись о том, что эти руины способны исполнять желания, но лишь одного вошедшего.       И вот, уже стало понятно, что столкновение между всеми пришедшими неизбежно. И Рикако, как и остальные, собралась отстаивать своё право на исполнение желания: ведь у неё, конечно, было такое желание.       И лишь на секунду она засомневалась: а хватит ли у неё духу, если — нет, когда — она победит всех, озвучить своё желание? Не получится ли так, что его исполнение будет концом той жизни, к которой она привыкла, концом этих бесконечных прокруток жизни снова и снова, и найдутся ли у неё силы сказать что-то более осмысленное, чем «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным?..»