Пубертатный перелом

Хирацука, увидев меня, отпрыгнула от стонущей Юмико. Заимакуза беспорядочно дёргал руками, не зная, что делать. Подбежав к пострадавшей, я аккуратно взял её за руки, она болезненно скривила окровавленное лицо, высвободив правую руку и придержала её левой. При этом стало видно, что нежная кожа на правой скуле рассечена. Я вынул из кармана маленькую пачку бумажных платков — слава Комачи, она заботится о моей одежде и, как образцовая японка, снабжает меня всякими мелкими штучками, которыми я не пользуюсь. Типа медицинских масок. Промокнув кровь со щеки Миуры, я позвал её: — Миура, посмотри на меня, — её взгляд растерянно ползал вокруг, — тебе больно? — Больно, — прошептала она, посмотрев мне в глаза, — нога сильно болит. — Медсестру надо позвать, — прозвучал из-за спины голос Сагами. Тут же рядом со мной плюхнулась на пол Юигахама. — Юмико, что с тобой? — Меня кто-то толкнул. — Видела кто? — над нами нависла Кавасаки. — Нет. Ударили по ноге и толкнули в спину, я чуть через перила не перелетела, меня вот он поймал, — она кивнула головой в сторону Заимакузы. — Надо тебя в больницу, — я взял Миуру за левую руку, — давай, встать попробуй, только на больную ногу не опирайся. Юигахама помоги. Мы плавно подняли Юмико, поддерживая её с двух сторон, она навалилась на меня, пришлось поддержать её за талию. Странно, я думал — она жёсткая, как деревяшка, а она оказалась мягкой. До кучи ещё и пахнет приятно. — Я позвонила сестре, — откуда-то сбоку выступила Юкиносита, — сейчас машину подгонят, отвезём её в больницу. — Молодец, надо чтоб её взрослый сопровождал. Хирацука-сенсей, поедете с нами. — Хикигая, — Миура ответила на моё вынужденное объятие и развернула меня к себе, — меня Юи отвезёт, ей уже есть восемнадцать лет, а вы идите делайте, что договаривались. — Ты с ума сошла? — пискнула Гахама. — Юи, со мной всё нормально будет, ты меня не бросишь, а они пусть Каву поддержат. — Чё меня держать — я не падаю, — Кавасаки стиснула кулаки, — давай в больницу езжай. — Заимакуза, Юкиносита ведите Миуру в машину, я сейчас тоже подойду. Надо, блин, подумать. Происшествие с Юмико может быть случайностью, но она утверждает, что её толкнули, ещё и по ноге ударили. Предположим, она — дала адекватные показания. Тогда это не случайность в плане самого поступка. В плане выбора жертвы может быть и присутствовала некоторая рандомность, например, если в клубе изучения игр могли заставить проигравшего столкнуть с лестницы четвёртую девушку, идущую по коридору справа. Но это маловероятно — одно дело попытаться раздеть Юкиноситу после проигрыша в карты (унижение), совсем другое — пойти на уголовное преступление (телесные повреждения). К тому же, я не видел в коридоре знакомых мне членов клуба игр, клуб малочисленный, состоит из очкастых интеллектуалов. Отбросим эту версию как очень маловероятную. Тогда Юмико Миура — жертва, выбранная специально. Значит необходимо искать мотивы. Возможностью обладали все, кто в момент происшествия болтался по коридору. Никто не закричал: «Эй, чего делаешь?» или «Это он толкнул, я видела!». Искать свидетелей бессмысленно. Алиби только у тех, кто был внизу лестницы: Заимакуха, Хирацука и я. — Хирацука-сенсей, — я повернулся к учительнице и увидел смущающую картину: моя команда боевых девушек плюс Сидзука стояли вплотную ко мне, явно ожидая распоряжений. На перилах висело ещё энное количество заинтересованных школьников. — Кхэ. Хирацука-сенсей, разгоните посторонних. — Сейчас, — она повернулась к зрителям, — все вон! Если услышу сплетни, будете в полном составе школьный двор мести на каникулах! Любопытствующих как ветром сдуло. Девочки стояли как вкопанные. Юи слегка подрагивала, преданно глядя на меня. «Что, настолько вжилась в роль маленькой собачки?» — Юигахама. — Да, Хикки?! — Почему ты ещё здесь? — А куда? В смысле, где? — Бегом сопровождать Миуру. — Я сейчас… Гахама потрусила к выходу, тряся огромными титьками. «Куда они растут-то?» — А нам что делать? — Кавасаки придвинулась ко мне вплотную, так, что длинные синие волосы коснулись моей груди. Как приятно пахнет… Кавасаки… Как всегда, расстёгнутая блузка открывает ямочку на шее, под белой тонкой тканью просвечивает чёрное бельё. Если я слегка наклонюсь, то упрусь глазами прямо в две большие мягкие… Если ещё взять их руками, можно использовать как бинокли… Толчок в рёбра вывел меня из ступора. — Хватит пялиться на Сакины титьки! — Сагами втиснулась между нами, — давай распоряжайся, тренер. — Кхе, надо всем в больницу — пусть Юмико почувствует заботу команды о себе. — Дело говоришь, начальник, — Минами развернулась к девочкам, — ну-ка, быстро на автобусную остановку. Мы плотной группой двинулись к выходу. — Хирацука-сенсей, пошли с нами, — я помахал Сидзуке. — Это… Хикигая, ты уверен? — она скорчила болезненную мину и низко наклонила голову, как будто испытала приступ мигрени. — Да, мне без вас не обойтись. Надо будет кое-что обсудить. — Ладно, — она поплелась за нами. Её длинные ухоженные волосы болтались из стороны в сторону. Обычно они красивыми волнами спадают ей на спину, подчёркивая прекрасную фигуру и прямую спортивную осанку. Сейчас она шагала ссутулившись. Жалко. Сидзуку, я имею в виду. — Сагамми, позвони Юкиносите, выясни в какую больницу они поехали, — я отстал и пошёл в ногу с учительницей. — Хикигая, у меня её номера нет и у девочек тоже, — агрессивная плоскодонка развернулась и пошла вперёд задом, ну как задом, спиной. С задом то у неё проблемы, конкретно с количеством. — Сенсей? — Ага, — она достала новенький дорогой смартфон и покопалась в меню. — Записывай… Продиктовав номер, Хирацука очень тихо позвала меня: — Хикигая, ты уверен, что правильно поступил? — Насчёт чего? — выстрелил я вопросом на вопрос, хотя и догадывался о чём она. — Что не сдал меня? Так и знал. Она о весенней котовасии с порнографическими фанфиками и убийствами. Тогда всех нас сильно потрепало. И, как выяснилось, мотивы соавторов под ником «Мерзкая» были до жути грязными — моральная месть, тем, кто им не нравился. А мотивами двух первых убийств — защита дорогого человека. И Хирацука была прямо связана с обоими мотивами. Слишком сильно связана. А я был тем, кого пытались защитить. И я её покрываю до сих пор. — Смотрите на вещи шире: я не знаю об убийствах ровным счётом ничего. Я просто догадался об одном из возможных вариантов. И делиться своими догадками ни с кем не обязан. Более того, кто я такой, чтобы сбивать неточной информацией следствие? Да я даже с Юкино не поделился своими мыслями. — Ты меня пугаешь, — Сидзука поджала губы, — в лучших традициях Хачимана, только сейчас ты опасный… — Не для вас. — За себя я не боюсь. — Зато я за вас боюсь, — она вздрогнула и прямо посмотрела на меня, сжав кулаки. — Выходите быстрее замуж, сделайте одолжение, и нарожайте побольше детей — нельзя транжирить такие превосходные гены, как у вас. Лицо сенсея стало напоминать спелый гранат. — Ты дебил. — Да, поэтому если вы не выйдете замуж в ближайшие два года, я сам на вас женюсь. Цвет лица Хирацуки перешёл в фиолетовый спектр. — Охренел, японский пидоросток! — она остановилась и вцепилась левой рукой в запястье правой. — Сама, сучилка, охренела! — я на всякий случай отошёл подальше. Она ведь и убить меня может одним ударом. Но Сидзука раскачивалась с носков на пятки морща лоб и не пыталась ко мне подойти. — Какое теперь замужество, — она начала бледнеть, — если меня в тюрьму бросят, муж и ребёнок останутся одни. Это, блин, её сильная и одновременно слабая сторона — она настолько одинока, что за тех, кто близок готова в огонь и в воду, и не сможет их оставить.  — Если дойдёт до тюрьмы, я сам вам ребёнка заделаю. И не вздумайте упираться — я буду отличным отцом. — Чернуха какая-то… — Эй, давайте сюда, — заорала Сагами, — автобус подходит. — Сейчас, — я схватил Хирацуку за руку и потянул за собой к остановке. Она, как ни странно, не сопротивлялась. Кава стояла одной ногой на подножке, удерживая двери автобуса — совсем асоциальное поведение для законопослушной Японии. Я окружён преступниками. Минами и Мидори махали нам в окно руками, поторапливая. Я пропустил сенсея вперёд, подтолкнул её под зад и влетел в автобус следом, спотыкаясь. От падения меня удержала надёжная рука Кавасаки.