Звёзды меркнут

— А ты меня любишь? Вопрос звоном в голове отдаётся, по подкоркам памяти бьет, когда Себастьян кричал на весь Нью-Йорк, голосом своим перекрывая шум улиц, «Я люблю тебя, Кларисса!». И Клэри верила, ведь в ночи было так светло из-за ярких звёзд. Кларисса до потери пульса верила. Счастлива была. — Нет. В глазах Себастьяна звезды на ночном небе меркнут. Разум будто вместе с сердцем в темноту уходили. Моргенштерн улыбку кривит, говорит то, чем нефилим была одержима последние два года своей жизни. «т ы н и ч т о для меня» — Кларисса губы кусает. Вспоминает, как поздно вечером в порыве страсти Себастьян ей самой до крови губы кусал и слизывал выступающие капли, на секунды прекращая зрительный контакт. «т ы просто г л у п, а я девчонка» — Кларисса дальше своего носа не видит. Темнота с головой накрывает. Раньше Фэйрчайлд даже не замечала, что наступает ночь. На небе ярко светили миллиарды звёзд, освещающие путь. Кларисса хочет забыть то время. «т ы просто в е р у ю щ, а я сказки, р е б е н о к» — Девушка упасть и зарыдать хочет. Пелена слез перекрывает хоть какой-то шанс видеть и так неотчетливый силуэт Моргенштерна. Сердце разрывается… — Кларисса! …совсем как настоящее. — Кларисса, очнись! Девушка ком в горле сглатывает. Голос Себастьяна звучит совсем далеко. Но ведь вот он — стоит прямо перед ней и говорит то, от чего сердце бьется так быстро, что выпрыгнуть может. Моргенштерн слова свои вторит, они до рыжеволосой эхом доходят. Она внезапно задумывается, почему ей так темно. Голос перед ней говорил все так уверенно и четко, что и ноток грусти не было заметно. Моргенштерн не может грустить. Ему не может быть плохо. Если только… Перед глазами демоническая пыль, размытая от слез. Кларисса в это же мгновение падает. Прямо в руки Себастьяну, что клинок роняет и дышит прерывисто. — Ты меня не любишь? У блондина дыхание перекрывает от вопроса. — Что за глупости? — Ты сам сказал. Себастьян большим пальцем слезу на щеке Клариссы утирает и усмехается. Е г о маленькая девочка. — Я люблю тебя, Кларисса. Люблю так, что умереть за тебя готов. — Но ты ведь врешь. — Никогда, слышишь? Я никогда тебе не стану врать. Я люблю тебя. Люблю. Кларисса устало глаза закрывает и в объятиях Себастьяна прерывисто вздыхает. Аграмон высосал из неё слишком много сил. Юноша на руки возлюбленную берет и аккуратно к себе прижимает. Моргенштерн и не догадывался, что его слова — ее самый великий страх.