А помнишь?

Порой мы боимся что-то приобрести, а что-то потерять. Боимся быть отвергнутыми и сделать неверный выбор. Наши сердца боятся боли, разрыва и предательства. Но еще больше мы боимся одиночества. Само слово "одиночество" - отдельная тема, но именно из-за него частенько мы совершаем бездумные поступки. Мы влюбляемся - прощаемся, находим - теряем, рождаемся - умираем. Мы не привыкли одновременно любить и ненавидеть. Зато совершать ошибки - это наш общий талант. Врать - тоже талант, а сказать правду - подвиг. Как страшно признаться в чём-либо таинственном! В том, что ты доверил бы только близкому человеку. Поступки? Они такие разные: красивые и страстные, жестокие и добрые, плохие и хорошие. Но самыми красивыми являются те, что мы совершаем напоследок, перед смертью, в конце жизни. Или мы так думаем, что это конец? POV Багира. Батя связался со мной и попросил выслать "вертушку", что я тут же сделала. Ребята до сих пор ловят этого проклятого Шамиля. Бедные мои! Как мне одиноко здесь, в унылом КТЦ! Скоро моего контр-адмирала доставят сюда. Стоп! Когда он успел стать МОИМ? Хотя он и был всегда МОИМ... контр-адмиралом. Совсем недавно я потеряла близкого мне человека и думала, что не вынесу этого. Но гораздо сильней меня подломила новость о том, что потерялся Батя. Потерять его - это уже предел всего. Помнится, он тоже чуть не потерял её. Но она тогда оставмла след о себе, запечатлев поцелуй на его губах, на который Батя, по закону жанра "неразделенная любовь", не ответил. Операция "Вирус" закончилась благополучно. Батя ей даже ничего не сказал о произошедшем накануне поцелуе. А что я, собственно, ждала? Честно говоря, ждала упреков, но их не было. Операция по поимке сволочи Шамиля продолжается. Бизон к нам вовремя подвернулся. Как он сейчас кстати! Кот немного сплоховал. Но мне сейчас не до него. От мыслей отвлекает голос Петрова: - Маргарита Степановна, товарища контр-адмирала доставили в КТЦ. Он сейчас в мед.блоке. Мигом подпрыгиваю с места и бегу в указанном направлении. Сердце ликует. Не задумываюсь о том, как сейчас выгляжу. А выгляжу я не очень: опухшие от слез глаза, покрасневшее лицо, макияж отсуствует. Вбегаю в палату и вижу его: такого родного, такого любимого. Он лежит перевязанный на кровати. Ему больно. Я чувствую это боль. Мы же с ним одно целое. - Ну как ты себя чувствуешь? - Задаю банальный вопрос, от которого он, наверняка, устал. - Да в порядке я. Что с ребятами? - Его голос звучит ровно. Когда Батя со мной, я отчего-то перестаю бояться. - В КТЦ крот. Ребята вышли на лабораторию и напоролись на смертника. - Уже второй крот! - произносит он. - Куда эти УСБшники смотрят, когда людей на работу берут? Сажусь рядом с ним на краешек кровати. - Уже кого-нибудь подозреваешь? - Спрашивает он, глядя на меня. - Да, есть рисковый план. Но опять, без УСБ никак. Еще пара коротких фраз и мне пора идти. Он прикрыл глаза. Наклоняюсь, и делаю неразумный проступок. Повторяю ту же ошибку, что и в Тайфуне. Прикасаюсь своими губами к его губам, но он... он мне отвечает. Наши губы сливаются в едином поцелуе. Моментально вся боль, которая была у меня в груди, куда-то испаряется. - А помнишь, ты уже меня целовала? - Улыбнувшись, шепчет он. - Помню. Я должна помнить всё важное. - А я важное? - Ты - самое важное.