Под безоблачным небом Гаваны

       Мэтт негромко возмущался машиной, которую они выбрали для того, чтобы добраться до аэропорта. Видимо, ему всё ещё было сложно смириться с мыслью, что любимый Камаро останется коротать свои последние дни на автомобильном кладбище. Причины на то было разу две. Первая, она же самая главная, — приметность. Сложно забыть красный Шевроле, к тому же следы от пуль, они же причина номер два, добавляли автомобилю особенной индивидуальности. После закончившегося недавно разбирательства по делу Киры времени на то, чтобы подлатать и перекрасить машину, решительно не оставалось. Японская полиция всё ещё считала их преступниками. Не без оснований, что скрывать. Ниа не будет рисковать своей репутацией, чтобы прикрыть их задницы, да и, честно говоря, они сами не горели желанием обращаться за помощью. А значит, пришла пора рвать когти. Фальсифицированная смерть сейчас особенно играла на руку: можно было пройти досмотр в аэропорту, не опасаясь быть схваченными. Но лишняя осторожность всё равно не помешает. Мелло зажмурился, а потом резко открыл глаза, пытаясь привыкнуть к дискомфорту, который приносили цветные линзы.        Всё это было странно и даже, пожалуй, забавно. Наступить на горло своей привычке упираться до последнего. Звучит по-взрослому вдумчиво. Но, как ни мерзко признавать, раздражающе педантичный Ниа был прав, говоря, что поодиночке им дело не распутать. Теперь же всё это в прошлом. А сейчас пора отправиться на поиски самого себя. И пусть они начнутся с небольшой передышки под безоблачным небом Гаваны.        Пока они торчали в пробке, Халли рассказывала об уходе из СПК. Она чуть улыбалась и, кажется, не слишком жалела о принятом решении.        — И как он отреагировал? — поинтересовался Мелло.        Халли потрясла ладонью из стороны в сторону, чуть слышно позвякивая золотистым браслетом.        — Ты же его знаешь. Не выразил особой печали, впрочем, как и радости. Передавал тебе привет.        — Догадливый сукин сын, — недовольно проворчал Кель.        Мэтт за рулём прыснул в кулак. В отместку Мелло несильно пнул его коленом через сидение.        Вскоре машины перед ними наконец начали движение, давая надежду на то, что пробка потихоньку рассасывается. Мэтт отпустил педаль тормоза и проехал немного вперёд.        — Даже послушать в дороге ничего нельзя, — пожаловался он, когда все вокруг снова остановились. — Вот если бы мы ехали в моей машине…       — То слушали бы сейчас Чарли Паркера, — закончил за него Мелло. — Лучше скажи мне: билеты менять не придётся из-за того, что кое-кто повёз нас окольными путями, утверждая, что так будет быстрее?        Мэтт только отмахнулся.        — Думаю, что это можно трактовать как: «У нас всё под контролем», — подытожила Халли.        В аэропорт они успевают кое-как, пройдя через стойку регистрации в самый последний момент. Поддельные паспорта не вызывают подозрений, а значит, на один повод для волнения стало меньше. Когда-нибудь они смогут позволить себе роскошь называться настоящими именами. Но пока это время ещё не пришло.        Багажа нет, ведь они едут налегке, беря с собой только то, без чего нельзя обойтись. Минимум вещей и только необходимая ложь. Всё остальное барахло, материальное и не очень, каждый из них без зазрения совести готов пожертвовать Стране Восходящего Солнца.        А когда самолёт поднимается в воздух, Мэтт обещает обязательно найти знойную красотку, а также купить кубинские сигары и укулеле, не внимая голосу разума в лице Халли и Мелло, говоривших о том, что укулеле — гавайская гитара, а Гавайи, конечно, острова, но всё-таки не совсем те.        Куба встретила их теплом, задувающим с побережья ветром и множеством старых автомобилей, от вида которых у Мэтта тут же загорелись глаза.        — Да тут же куча американских тачек пятидесятых годов! Ещё и в таком состоянии, — восторженно делился он.        — Мы не потащим тебе отсюда новую машину, — запротестовал Мелло.        — Зануда, — фыркнул в ответ Дживас.        Как вскоре выяснилось, по-английски здесь почти никто не говорил. И, возможно, им пришлось бы объяснять на пальцах или дальше плутать по незнакомым улицам в поисках нужного дома, если бы не Халли. Она на весьма уверенном испанском уточнила дорогу, попутно приобретя каких-то диковинных фруктов, когда они проходили через уличный рынок.        — Не поделишься, откуда такие познания? — поинтересовался Мелло, забрав у неё хлопковую сумку, в которую уложили покупки.        Халли мягко улыбнулась и развела руками.        — Это не то, о чём рассказывают на ходу. К тому же, не думаю, что история о старых привычках получится увлекательной.        Он промолчал, решив не настаивать, но про себя отметил, что обязательно вернётся к этому разговору позже, улучив подходящий момент.        Улицы Гаваны очаровывали. Мелло крутил головой, разглядывая разноцветные яркие дома и причудливые балконы, фонари, флаги, здания, отмеченные временем, и высокие новостройки вдали. Казалось, что деталей слишком много для того, чтобы рассмотреть их, просто проходя мимо. Спустя несколько минут своеобразной прогулки по городу и обзорного знакомства с местностью, они наконец остановились у двухэтажного бежевого дома.        Внутренний антураж вызывал ассоциации с арт-хаусными фильмами. Низко свисавшие витиеватые канделябры, узорчатая плитка, рисунок которой менялся от комнаты к комнате, и старинная мебель. Мелло потёр глаза. По ощущениям, в них словно насыпали песка. Пора бы разделаться с линзами, которые за время перелёта успели прилично поднадоесть. Он подошёл к большому зеркалу, стоящему у стены. Удивительно, насколько иначе начинает выглядеть лицо, если только изменить цвет глаз. Будто ты кто-то совсем другой. Мелло осторожно поддел тонкую гидрогелевую пластину пальцами. Какое-то время линза сопротивлялась своей участи, но спустя несколько попыток её всё же удалось достать. Он хмыкнул, рассматривая результат в зеркале. Один глаз с широкой тёмно-карей радужкой, другой — с родной голубой. Ну и видок. Хоть сейчас стучись в двери и выпрашивай конфеты. Правда, что-то подсказывало, что на Кубе подобные праздники не в ходу и его порыв никто не оценит по достоинству.        Запах табака, доносящийся с узкого балкона, свидетельствовал о том, что Мэтт наконец добрался до сигарет. Последние несколько дней такой возможности не предоставлялось, из-за чего у него даже начали трястись руки.        — Неисправим, — прокомментировал Мелло, особенно ни к кому не обращаясь. — Наверняка, даже если бы ему все лёгкие насквозь изрешетили, курить бы не бросил.        — У каждого свои слабости.        Она появилась на пороге с корзиной, в которой лежали вымытые фрукты.        — На что намекаешь? — Он смотрел на Халли через зеркало, не оборачиваясь.        Поставив корзину на низкий стол, она ответила:        — Только на то, что мне ужасно хочется принять ванну. А после этого можем пойти прогуляться, если есть желание.        — В таком случае я буду ждать неинтересную историю из прошлого.        Она усмехнулась.        — Посмотрим.

***

       — Ты только подумай, каков засранец, — хмыкнул Мелло, откинув голову назад.        — Взгляни на это с другой стороны: у нас есть бутылка неплохого вина и повод осмотреть окрестности получше, — улыбнулась Халли. — А Мэтту, видимо, и языковой барьер не помеха. Видел же, какими глазами она на него смотрела.        — Согласен. Но, когда в следующий раз решит откупиться алкоголем, пусть хотя бы захватит штопор.        Мэтт исчез с площади несколькими минутами ранее в компании улыбчивой девушки. Красное платье, копна каштановых кудряшек и ни слова по-английски. Но всё же они как-то нашли общий язык.        — Я ведь могу на вас рассчитывать, правда? — Фраза, красноречиво намекающая на то, что им лучше погулять ещё часок другой.        Мелло конечно же закатил глаза и что-то проворчал для проформы. Хотя на самом деле в том, чтобы лениво тянуть вино из одной бутылки, продавив пробку внутрь, за неимением иных вариантов, определённо была своя прелесть. Они сидели на нагретых солнцем ступеньках, слушая уличный концерт, как вдруг Халли задумчиво протянула:        — Мелло?..        — М-м?        — Доводилось когда-нибудь танцевать?        — Боюсь даже думать, зачем тебе эта информация.        — Да ладно тебе, — она шутливо ткнула его кулаком в плечо и резво поднялась на ноги. — Идём.        Мелло пытался сопротивляться, но Халли тянула его за руку и всё смеялась, смеялась над его неловкими попытками отговориться. Понимая, что дальнейшая борьба бессмысленна, он всё-таки сдался:        — Мы будем похожи на парочку пингвинов на льду.        — Плевать.        Нехотя встав со ступеней, Мелло спустился вместе с ней вниз по лестнице. На самом деле он понятия не имел, что они собрались делать. Всё словно по наитию: одна рука на её талии, другая сжимает ладонь, и вот они уже кружатся, поворот за поворотом, через раз попадая в такт. Будь Мелло чуть менее упрямым, возможно даже признал бы, что ему на самом деле нравилось заниматься подобной ерундой.        — Выглядишь жутко сосредоточенным, — беззлобно поддела его Халли.        — Не оттоптать тебе все ноги весьма непростая задача. Тем более после половины бутылки вина, — парировал он.        Она лишь фыркнула в ответ.        На побережье их занесло чуть позже, когда музыканты доиграли последнюю песню, солнце скрылось за горизонтом, а голова в край закружилась от танцев. Халли босиком ходила по песку, держа в руках балетки, а он устроился под пальмой на забытом кем-то раскладном стуле, прислонившись спиной к стволу.        — Думаю, что сейчас самое подходящее время для истории.        Она развернулась к нему, оторвав взгляд от пенистой линии прибоя.        — Считаешь?        — Определённо.        Халли подошла ближе и, немного помолчав, ответила:        — Хорошо. Но тогда ты тоже что-нибудь расскажешь взамен.       — Например?        — Сам реши. Пусть это будет то, чего я не знаю.        — Идёт.        Она села на шезлонг напротив.        — В общем-то, это было довольно давно. Ещё до того, как я узнала тебя или Ниа. Слышал про нарковойну в Мексике?        Мелло кивнул.        — Тогда я работала на спецслужбы Штатов и нашей задачей было подорвать один из влиятельных накрокартелей изнутри. Фигурально, разумеется. Всё это подразумевало работу под прикрытием, поэтому незнание языка могло дорого обойтись. Операция была рассчитана на год, всё расписано и распланировано, но на полпути кое-что пошло не так. Нас сдал один из своих. Мотивов я уже никогда не узнаю, да и не уверена, что на самом деле хочу знать, но… В тот день я думала, что умру. Как видишь, ошиблась. Правда другим повезло куда меньше. Знаешь, даже глупо, первое, о чём тогда подумала, — это то, что некому больше будет поливать моё апельсиновое деревце. Мимо пули свистят, людей калечат, а я чувствую вину за судьбу домашнего растения.        — Защитная реакция? — предположил он.        — Вроде того. Не делай такое лицо, я в порядке. Уже в порядке.        — Какое?        — Будто судорожно пытаешься придумать, что же лучше сказать в этой ситуации. В общем… Пришлось использовать план Б. Вынуждено. Формально это тоже называется нейтрализацией действий криминальной организацией, но по факту… Думаю, не мне тебе рассказывать. Вот и вся история. Твой черёд.        Он задумался, стараясь выудить из недр памяти что-нибудь подходящее. Халли не торопила. Она зарывалась ногами в тёплый белый песок, заплетала волосы в небрежную косу. Мелло невольно следил за тем, как её длинные пальцы раз за разом повторяют одни и те же движения. В этом было что-то гипнотическое.        — Русалка, — вырвалось у него.        — Что?        Она встрепенулась, словно до этого случайно задремала. Пальцы сбились с заданного ритма, запутавшись в волосах.        — Да так. Ничего. Я придумал, что рассказать.        — Сгораю от любопытства.        — Тогда я только попал в приют и всё вокруг было совсем чужим. Страна, место, люди, даже имя. Единственное, что осталось — это язык. Наверное, я неосознанно цеплялся за него, потому что, порой забываясь, перескакивал с английского на немецкий, сам того не замечая. Мне хотелось найти ещё что-то своё или, может, кого-то. Ну и… нашёл, — он усмехнулся и передразнил. — «Эй, а меня научишь паре словечек? А я тебе свою приставку дам, всё по-честному. Только вернуть не забудь!» И улыбается во весь рот.        — А он не слишком изменился. — Халли прикрыла рот ладонью. — Получается, Мэтт был твоим первым другом?        — Получается так.        Вновь подул вечерний бриз, донося из города аромат выпечки и причудливо смешивая его с солёным запахом океана. Мелло сделал глубокий вдох. Уходить с побережья совершенно не хотелось, подкупали тишина, прохлада и выпитое вино. Кажется, Халли разделяла его мнение. Во всяком случае она всё так же расслаблено сидела на шезлонге, молча о своём. Где-то неподалёку вдруг затянули протяжную песню. Она звучала непривычно для этого места, а может даже и эпохи, выбиваясь из общей атмосферы беззаботного веселья. Халли тихо хмыкнула.        — Навевает.        — Слышала её раньше?        Она покачала головой.        — Нет, но уловила кое-какие слова. «Ведь боги не едят и не наслаждаются украденным. И когда мы это поняли, всё уже было кончено»*. Вроде того.        Память тут же услужливо подкинула образ Сидо, больше похожего на нелепое насекомое, чем бога смерти, с удовольствием жующего чужой шоколад. А следом, не заставив себя долго ждать, появился и едва освещаемый лунным светом балкон, слёзы и ощущение злого бессилия. Мелло едва заметно поморщился. Это ведь было бегство. Никуда не ведущее, с нелепым оправданием.        — Прости. Эти воспоминания, как репьи в волосах. Сложно избавиться. — Халли грустно улыбнулась.        Мелло не ответил. Только коснулся её левой щеки, точь-в-точь как тогда делала она. Легко, почти невесомо. Извинение, вопрос, просьба. Большой палец очертил подбородок, и рука скользнула вниз по шее, задержавшись на плече. Каждое прикосновение — мысль. И не придумали слов, чтобы выразить их иначе.        Её волосы были удивительно мягкими на ощупь, а губы — чуть солоноватыми, несмотря на то, что она не прикасалась к воде. Мелло внезапно понял, что задержал дыхание, словно его вот-вот должно накрыть с головой волна. Отчасти это было похоже на правду. Халли вздрогнула и, слегка подавшись вперёд, положила ладонь на его спину. Сейчас она казалась очень хрупкой.        — Так как тебя зовут? — спросила Халли чуть погодя, когда они отстранились друг от друга. — По-настоящему, я имею ввиду. Мне кажется, что после того, что между нами было, я имею право знать. — Её несерьёзность выдавали лишь глаза, в которых горели весёлые искорки.        Он рассмеялся.        — Михаэль. Михаэль Кель.        Она склонила голову набок и повторила:        — Михаэль… Будет непросто привыкнуть.        — Это и не обязательно.        — Знаю. Но ведь я сама спросила. Кто-то ещё в курсе?        — Мэтт. Скажем, это был равноценный обмен. А больше… Из ныне живущих вряд ли, — он нахмурился и добавил. — Надеюсь, он уберётся в доме после кувырканий с этой девчонкой.        Халли сжала губы, стараясь спрятать улыбку.       — У меня есть подозрение, что это не входит в число его привычек. Идём домой?        — Пожалуй. Только зайдём сначала в La Casa del Habano.** Почти по пути.