Я помню тебя, Торин Дубощит

Если быть честным, он не понравился ему сразу. С первого взгляда Бильбо понял, что от Торина Дубощита ничего хорошего ждать не стоит. Этот упрямый гном со своим сложившимся о нем мнением приводил маленького хоббита в замешательство. Впервые за всю свою жизнь он ощутил безумное желание доказать, что на его счет ошибаются. Очень ошибаются. Бильбо не мог объяснить почему, но проснувшись утром в полном одиночестве, он почувствовал, что тишина давит на него, как никогда ранее. Что вчера возмущаясь непрошенным гостям, хоббит ощущал себя необыкновенно живым. И это чувство не хотелось терять. Подписав договор, собрав наспех рюкзак, Бильбо поспешил, как ему казалось, навстречу приключениям, а никак не внезапной любви. Игнорируя недовольный взгляд Торина, он отчаянно старался не показывать насколько тяжело дается ему их путешествие. Аллергия на конский волос, извечный ночной храп спутников, отсутствие возможности уединиться, все это просто уничтожало хоббита, привыкшего к теплому уюту домашнего очага. Но каждый раз, ловя на себе насмешливый взгляд одного гнома, Бильбо упрямо вздергивал подбородок, шагая дальше. Он сам понимал, что ему не место среди них. Если все достаточно быстро смирились со своей так называемой участью «няньки», то Торин не упускал ни единого случая упрекнуть Гэндальфа в выборе их взломщика. Скрипя зубами, пропуская мимо ушей эти нелестные замечания Дубощита, хоббит сам не понимал, зачем следует за магом. Вероятно, нахождение в эльфийских землях заставило Бильбо хоть слегка приободриться. Ведь если бы не все это, то он никогда бы не увидел подобной красоты. Чистый воздух и тишина, что приносила за собой умиротворение, все это заставляло на некоторое время позабыть о недружелюбии упрямого гнома. Услышав о том, как владыка Элронд разговаривает о предполагаемом безумии Торина, он уже знал истории гномов и понимал, чем заслужил такое отношение. Дубощит никак не мог позволить себе потерпеть неудачу, не в этот раз. Тогда, рассматривая осанку уже немолодого гнома, Бэггинс чувствовал, как желание помочь обрести ЕМУ дом, сменяет все остальное. Хоббиту хотелось стать свидетелем того, как Торин после стольких лет скитаний станет Королем-под-Горой. От этой мысли внутри все сжималось в неприятный тугой узел, заставляя чувствовать себя иначе, чем всегда. Объяснить такую перемену Бильбо не мог. Да и задумываться над этим у него не было ни времени, ни возможности. Ведь слушая ночные звуки, издаваемые орками, нереально думать о чем-то, помимо сохранения своей жизни. Вспоминая свою первую попытку украсть обратно их же лошадей, Бильбо лишь слегка улыбается. Хотя в тот момент это казалось концом их только начавшегося похода. Из-за его ошибки тролли, которые в принципе не блещут умом, связали всех до единого гномов. Хоббиту едва удалось потянуть время до такого, как никогда желанного восхода солнца. Хоть все обошлось, но постоянное недовольство им Торина не изменилось. Вечно отсутствующий взгляд в его сторону заставлял Бильбо чувствовать себя еще меньше, чем было на самом деле. Очевидно, именно это и было последней каплей, подтолкнув хоббита одной ночью собрать все свои вещи и оправиться домой. Иногда он ловил себя на мысли, что сама судьба свела их вместе, не позволяя сойти с выбранного пути. Ведь, если бы не гоблины, его побег точно увенчался бы успехом и жизнь вернулась в привычное русло. Слушая, как отзывается о нем Торин, будучи уверенным, что хоббит сбежал, Бильбо понял, что не может так поступить. Ему все же хотелось доказать, что на его счет заблуждаются. Он так думал. Но стоило увидеть, как Дубощит лежит на земле, не имея ни возможности, ни сил защитить себя, у Бильбо буквально отключились все инстинкты самосохранения. Мозг попросту отказался соображать и тело двигалось само по себе. В тот момент в сознании крутилась одна-единственная мысль: сохранить. Даже по прошествии стольких лет, Бильбо отчетливо помнил момент, когда упрямый гном, признав свою неправоту, обнял его. Именно тогда, обнимая в ответ, он ошарашено осознал свои собственные чувства, свое безумное желание переубедить Дубощита, что на него можно положиться. Что все не так… Это было словно обухом по голове, сбивая размеренный ритм сердцебиения. К такому маленький хоббит был не готов. Точно нет. Последующие моменты путешествия Бильбо смутно помнил. Его занимала лишь одна мысль: как так? Он часто ловил себя на том, что начинает рассматривать Торина, изучая внешность гнома, словно в нахмуренных бровях пытаясь найти ответ на внезапную вспышку своей привязанности. Но каждый раз, натыкаясь на суровый взгляд Дубощита, хоббит лишь снова подтверждался, что собственные чувства его не подводят. И он действительно влюбился в этого гнома. Бильбо не знал, почему так спокойно принял тот факт, что испытывает романтический интерес к Торину. Вернее всего, он уже давно догадывался о своей влюбленности, стараясь ничем не подпитывать то маленькое зернышко. Но даже без этого оно разрослось, укоренившись настолько глубоко, что начинало причинять боль. Вслед за признанием своих собственных чувств, Бильбо ловил себя на том, что иногда забываясь, начинает неприлично пялиться на Торина. Хоббиту хотелось запомнить каждую эмоцию, что проскальзывала на суровом лице. Особенно дорогими для него были те мимолетные моменты, когда гном улыбался. Он надеялся, что не сильно привлекает к себе внимание таким повышенным интересом. Но в то же время понимал, что остановиться просто уже не может. Даже по пришествию стольких лет, Бильбо с отчетливой ясностью мог воссоздать в памяти тот момент, когда Торин посмотрел на него в ответ. Это был не мимолетно брошенный взгляд на друга, а скорее всего осознание его внезапного внимания, отчего Бильбо прошибло током. Тогда, забыв как дышать, он отчетливо осознал, что Торин словно впервые увидел его за время их похода. Даже с такого расстояния хоббит смог заметить легкую заинтересованность, мелькнувшую на пару секунд в темных глазах. Сначала Бэггинс оправдывал всю эту бурную фантазию разыгравшимся воображением, что постоянно грезило надеждой получить желаемое. Ведь такого просто не могло быть. Но стоило Торину воспользоваться моментом их минутного одиночества и коснуться его ладони, Бильбо думал, что умрет от внезапно ускоренного сердцебиения. Едва не одернув от смущения руку, ощущая нежное прикосновение, он едва заметно улыбнулся, боясь развеять эту иллюзию. И как бы маленький хоббит не боялся, она не исчезла. Лишь сменилась на молчаливые диалоги и мимолетные улыбки, брошенные вскользь друг другу, что совершенно не утаилось от остальных. Бильбо был благодарен за то, что они упорно делали вид, что ничего не замечают. Он прекрасно понимал, после того как гномы вернут себе Эребор, его присутствие, как вора, станет бессмысленным. Хоббит и сам не хотел оставаться извечным гостем подле горы и наблюдать, как Торин, став королем, счастливо живет дальше, забывая о нем. Быть приятным воспоминанием — это единственная участь, что могла его постичь. Наверняка именно поэтому, очутившись в темном подземелье, отдельно от всех остальных, Бильбо в очередной раз показал решительность, присущую только хоббитам. Когда грубая мозолистая ладонь гнома снова неуверенно коснулась его запястья, в Бэггинсе словно что-то щелкнуло. Заметив блеск в глазах Торина, он четко сознал, что сейчас хочет. Не в силах больше противиться возникшему между ними притяжению, маленький хоббит, приняв для себя решение, сделал первый шаг. Губы, что так манили несколько недель, оказались сухими, но от этого не менее желанными. Улыбнувшись в поцелуй от ощущений колючей бороды на лице, Бильбо нехотя отстранился. На что Торин, недовольно рыкнув, дернул хоббита обратно в свои объятия и накрыл его губы более настойчивым и глубоким поцелуем. В тот момент, желая утолить вспыхнувшее возбуждение, их поглотило самое настоящее сумасшествие. Бильбо лишь сдавленно пискнул, когда его с силой припечатали в каменную стену, не имея ничего против. Чувствуя, как сильные ладони скользят вдоль ребер, опускаясь на бедра, хоббит в панике вцепился в широкие плечи. Он еще никогда не испытывал настолько сильное влечение, что несло за собой столь интимные прикосновения. Но понимание того, что это все ОН, волной захлестывало сознание, заставляя забывать о своей нерешительности. Слегка отодвинувшись, посмотрев в его глаза, Торин прошептал: — Не бойся, — его голос был необычайно хриплым. — Позволь мне… Их шумное дыхание, эхом разносившееся в приглушенной темноте, заглушало громкое сердцебиение, тем самым приводя хоббита в трепет. Прикусив губу, он лишь кивнул, боясь, что голос сыграет с ним злую шутку. Вместо того чтобы возобновить прерванный поцелуй, Торин, не отрывая взгляда, неловко нашарил рукой его ремень. Справившись в рекордные строки с пряжкой, он коснулся уже напряженной плоти. Сжав член хоббита одной рукой, Дубощит прижал к нему свое возбуждение, подаваясь бедрами вперед. — Бильбо… — сдавленно прошептал он, опаляя горячим дыханием пылавшие щеки. Чувствуя, как пальцы Торина чрезвычайно нежно ласкают его, позволяя испытывать такие эмоции, Бэггинс еще сильнее прикусил губу, стараясь сдержать хриплые стоны. Так сумасшедшее хорошо ему еще никогда не было. В тот момент одна-единственная мысль, что Дубощит действительно сейчас рядом с ним, и его жаркие губы и крепкие зубы покусывали и посасывали чрезмерно чувствительную шею, дарила Бильбо неимоверное наслаждение. Зажмурившись под пристальным взглядом темных глаз, не имея шанса больше сдерживаться, он позорно быстро излился в широкую ладонь от ощущения их близости и умелой стимуляции. Когда тело хоббита сотряс бурный оргазм, дернув его на себя, Дубощит прижался к искусанным губам самым нежным поцелуем, на который был в тот момент способен, одновременно позволяя себе кончить. Оторвавшись друг от друга лишь для того, чтобы привести свою одежду в порядок, Бильбо жадно облизнул губы, наслаждаясь терпким вкусом гнома. Осознав, что его пальцы нежно ласкают темные пряди, но нехотя переместил их на плечи. Находясь в темноте глубинной пещеры горы, стараясь выровнять сбившееся дыхание, Бэггинс чувствовал себя как никогда счастливым. И он внезапно отчетливо осознал, что это мгновение их близости и безумных поцелуев станет самым драгоценным воспоминанием в жизни. Даже после стольких лет одиночества Бильбо не лукавил, признаваясь самому себе, что ничто так и не смогло сравниться с эмоциями, что он испытал вместе с Торином. Тогда их одиночество прервалось так же неожиданно быстро, как и началось. Появление Кили заставило их отскочить друг от друга, смущенно отводя взгляды. Ему было безумно стыдно смотреть Кили в глаза, но, видимо, безответная любовь к эльфу вызвала у гнома лишь усмешку понимания. Оставшийся вечер Бильбо провел буквально прячась от пронзительных глаз Дубощита, всеми фибрами души желая умереть от смущения. Ночью, ворочаясь от невозможности уснуть, он все же сожалел о случившемся. Лучше бы ему никогда не знать, насколько это безумно приятно целовать и чувствовать прикосновения Торина, смешивая их дыхание воедино. Стоило хоббиту закрыть глаза и ощущения от их спонтанной близости заполняло сознание, сменяясь настойчивым желанием повторить и значительно продлить этот момент. С каждым разом ему было все сложнее смотреть в глаза Дубощита. Их мимолетное соприкосновение ладоней горячей волной проникало под кожу, заставляя чувствовать тепло еще долгое время. Бильбо отчетливо видел, что Торин борется с таким же противоречивым комком желаний, как и он сам, и от понимания этого хоббит ощущал, что они лишь крепли. Настолько, что каждую свободную минуту одиночества они проводили в объятиях друг друга. У них не было больше возможностей повторить или даже углубить интимные моменты их так называемых призрачных отношений. Но это было не так важно. Оказываясь в спонтанных объятиях Торина, Бильбо был до умопомрачения счастливым. Ведь, невзирая на все свое напускное равнодушие, Дубощит с каждым разом сжимал его в своих руках все сильнее. Но, несмотря на все эти знаки привязанности, ему хотелось большего. Больше всего на свете Бэггинс желал уверенности в завтрашнем дне. Уверенности в том, что эти чувства не растают, словно туман с наступлением солнечного дня. И от этого на душе Бильбо с каждым разом становилось все ужасней. Если раньше Торин был для него чем-то недостижимо-запретным, то сейчас желание заполучить Дубощита поглощало Бэггинса целиком, с чем маленький хоббит был уже не в состоянии бороться. Лишь призрачная надежда на древний язык эльфов отрезвляла Бильбо от его мыслей. Именно поэтому он не мог позволить себе опустить руки в поисках скрытой двери, надеясь как можно скорее попасть в Эребор. Если бы он только знал, чем обернутся его эгоистичные порывы. Встреча со Смаугом, испепеление Озерного городка, ничего из этого не подействовало на Бэггинса так уничтожающе, как осознание того, что Торина необратимо поглотил драконий недуг. Он не мог поверить, что эти неимоверно холодные глаза буквально только вчера прожигали его до безумных мурашек на коже. Разве можно измениться всего лишь за одну ночь? Разве золото может быть настолько важным, что слово чести больше не имеет значения? Разве допустимо из-за какого-то дурацкого камня усомниться в преданности своих друзей, которые преодолели этот тяжелый путь ради будущего короля? Разве такое бывает? Укрывшись в темном уголке длинных переходов, стараясь очистить разум от той боли, что наполняла душу, Бильбо уже не мог сдержать слезы. Видеть Торина таким было невыносимо. Ему было безумно страшно ощущать себя настолько беспомощным. Даже рядом с драконом, пытаясь спасти свою жизнь от раскаленных языков пламени, хоббит не был в таком отчаянье. Он старался не думать, что сделает с ним Дубощит, когда узнает, что Аркенстон все это время был у него. Еще в самом начале Бэггинс собирался отдать драгоценный камень в руки короля, но длительные раздумья и разговор с Балином заставили его слегка изменить свое решение. Он очень полюбил этих гномов и, скрывая от них столь важную находку, Бильбо чувствовал себя ужасно. Отдавая Аркенстон Барду Лучнику, Бэггинс старался переубедить себя, что действует лишь в интересах Торина и в желании отрезвить упрямого гнома. Но липкие ощущения уже неумолимо расползались внутри, оплетая все внутренности мерзким чувством предательства. «Торин не простит», — единственная мысль, словно заезженная пластинка, крутилась в воспаленном переживаниями сознании, не позволяя Бильбо дышать полной грудью. Ослушавшись Гэндальфа, Бэггинс еще ни разу в жизни не жалел о том, что не внял магу. Презрительный взгляд, ледяные слова, все это выбивало из легких последний кислород, обдавая все внутренности безумным огнем. — Торин, ты изменился… — хоббиту едва удается совладать со своим голосом, но он все равно предательски дрожит. Бильбо едва удается вовремя спохватиться и не затронуть тему их взаимоотношений. Ему, как никому из присутствующих, хочется достучаться до сознания Дубощита, но с каждым новым словом он лишь наталкивается на обезумевший взгляд, в котором можно было различить лишь единственное желание сберечь все золото. — Сбросить его с бастиона! — резкий приказ, как смертный приговор, обрывает все связующие ниточки между ними, заставляя Бильбо в ужасе пошатнуться. Умереть от рук Торина в тот момент казалось не таким уж и плохим концом для вора из Шира. Мгновенно исчезнуть и не видеть больше эти глаза, что пронзали теперь лишь своим холодом. Но, видимо, судьба получала какое-то извращенное удовлетворение от его мучений, ведь лишь своевременное появление Гэндальфа чудом спасло ему жизнь, от которой он уже успел отказаться. Но время на сожаление о содеянном поступке и об утраченном счастье у Бильбо отняли орки. Казалось, бесчисленная армия этих мерзких существ заполняла эту местность, оттесняя его подальше от горы. Тогда осознание того, что Торину в очередной раз грозит опасность, снова задвинула собственное чувство самосохранения куда подальше. Используя кольцо, ему вовремя удалось добраться до гномов и предупредить их о предстоящей опасности. Но это все равно не спасает… Помня те мгновения, хоббит не может сдержать слезы. Даже после стольких лет он все еще чувствует ту жгучую боль, что со временем стала неотъемлемой частью его души. — Проститься друзьями… Эти слова, как раскаленное железо, с каждым воспоминанием пронзают сердце, не позволяя давним ранам затянуться. Все извинения, что шептал Торин, с любовью всматриваясь в его лицо, словно клеймом выжглись в сознании, с каждым разом причиняя еще большую боль, чем ранее. Но и без этого Бильбо их бы не забыл. Так же как и тот момент, когда его взгляд навсегда потускнел. В тот день Торин Дубощит стал легендой. Короля-под-Горой похоронили вместе с Аркенстоном, простившись со всеми почестями. Тогда Бильбо уже не сдерживал слез, позволяя горячей влаге скользить по щекам. Впервые за столько лет его жизнь наполнилась смыслом, который маленький хоббит в одночасье потерял. Надежда на их счастливое будущее, пускай и не совместное, больше не грела его сознание. Бильбо чувствовал, что часть его души навсегда осталась с Торином, лелея тишину для любимого гнома. Гэндальф без лишних вопросов согласился как можно скорее отправиться домой, не оставшись на пир. Но ускользнуть из поля зрения гномов оказалось не так-то и просто. Всматриваясь в такие родные лица, хоббит чувствовал, как внутри все рушится от болезненного понимания, что не хватает еще троих… — Для меня он был другим… он был… В тот момент Бильбо не смог подобрать «правильные» слова. Слезы застилали глаза, ком подкатывал к горлу, заставляя голос дрожать. Да и не требовалось ничего говорить. Они все прекрасно знали, НАСКОЛЬКО дорогим за этот промежуток времени стал для него Торин. Он проник глубоко под кожу до такой степени, что боль потери так и не смогло заглушить время и обретенное золотое кольцо. Прикрыв глаза, Бильбо устало откинулся на спинку стула, давая себе небольшой перерыв в описании своего путешествия. Работая над рукописью, хоббит старался как можно ярче воссоздать то время, что было единственной отрадой для Бэггинса. Он всегда стремился к единственному желаемому моменту во время написания — это как можно скорее избавиться от тягучего чувства тоски и в очередной раз окунуться в прошлое. Скользнув рассеянным взглядом по пожелтевшей карте Средиземья, Бильбо почувствовал, как глаза наполняются слезами от безумного желания снова вернуться в Эребор. Улавливая, как в соседней комнате едва слышно ходит Фродо, он быстрым движением руки смахнул непрошеную влагу, не желая обременять мальчика своими воспоминаниями. Пускай сегодня и праздновали его юбилей в сто одиннадцать лет, для хоббита это был всего лишь еще один прожитый год полного одиночества. Ощущая, что кармашек снова начинает отяжелять кольцо, взяв его в ладонь, он с любовью погладил золотой ободок. Иногда Бильбо ловил себя на мысли, что именно это кольцо, которое он нашел в темной пещере Голлума, позволяет ему настолько ясно, до самых мелких деталей, вспоминать минувшие дни его приключений. Бэггинс догадывался, что именно магия, таящаяся в этом изделии, продлевает его жизнь и заодно хорошо понимал, что когда оно перейдет к Фродо, все воспоминания угаснут, словно сгоревшая свеча. Именно это и страшило Бильбо больше всего на свете. Забыть не себя, а его… Он старался подготовиться к этому моменту, но все же мысль, что счастливая улыбка Торина поблекнет, а затем исчезнет, неимоверно пугала маленького хоббита. Тихо шмыгнув носом, всматриваясь в солнечные блики, игравшие на драгоценном металле, он улыбнулся уголками губ. — Но я все еще помню… — едва слышно прошептал Бильбо, судорожно вздохнув, — помню тебя, Торин Дубощит…