***
Дождь оставил после себя только приятный и свежий запах, который чувствуется в каждом уголке города, и настроение каким-то странным образом поднимается. Город затягивает и заставляет окунутся в него с головой, вынуждая забыть все, что не давало спать уже долгое время. Амстердам красив по-своему, уже даже по-особенному, и единственное, о чем жалеет Ким, - что не заглянул в несколько хороших заведений. Из-за типичных для Амстердама домов в темных тонах и пасмурной погоды, город с первого взгляда кажется отталкивающим, но погрузившись в него, начинаешь замечать все светлое, которое на первый взгляд скрыто и недоступно. Разноцветные дома скрашивают стоящие рядом темные архитектурные строения, а темно-коричневые и черные дома с белыми окнами кажутся уже уютными и, почему-то, более теплыми. Вода, мостики и лодки дополняют город, создавая сказочную атмосферу. Намджун гуляет по узким улочкам, где на каждом углу велосипеды и растения в горшочках. Взгляд цепляется за место под названием «VINNIES», льющийся из витринных окон теплый свет и невероятно уютная атмосфера, смешанная с запахом корицы и свежей выпечки, притягивает к себе, не давая пройти мимо. Он садится спиной к окну, слева стена каменная, свет на этой части зала еле доходит, а нежно-кремовые стены обволакивают, расслабляя. Как освещение - неприкрытые лампочки, а в самом углу - винной шкаф. Музыка - Луи Армстронг « La Vie En Rose» - придает волшебства этому месту, словно он на другой планете, далеко от всего и всех. Louis Armstrong - La Vie En Rose, what a wonderful world /не обязательно включать, можете оставить и прежний/ Час проходит незаметно. Третья чашка кофе и невероятно вкусный вишневый пирог красуются на столе, а салфетки все исписаны новыми идеями под песню «What a wonderful world» и впервые Намджун согласен: да, жизнь действительно прекрасна, - потому именно сейчас он чувствует себя неописуемо хорошо. — Привет, — кто-то садится напротив, но Ким, не отрываясь, дописывает мысль, чтобы не забыть, и только потом поднимает глаза на незнакомца, который так нагло нарушает его идиллию. Перед ним сидит красивый, широкоплечий мужчина, протягивая салфетки: — Ты все исписал, и я подумал, что тебе и эти пригодятся. Прости за мой корейский, я давно на нем не разговаривал, — незнакомец говорил очень медленно, думая над каждым произнесенным словом, иногда с незначительным акцентом и смотрел прямо в глаза своими черными, как уголь, глазами. — А…Ни-ничего, да, спасибо, они и правда мне пригодятся, — с улыбкой отвечает он, забирая из рук салфетки, продолжая свое дело. — Ты ведь не местный, да? — с легкой улыбкой подмечает он. — Официант принесите нам, пожалуйста, Domaine La Romanee Conti — Le Montrachet 2010* года. Намджун смотрит с не понимаем и сомнением, но незнакомец всего лишь улыбается, так ничего и не говоря. — Это, конечно, все очень хорошо, но не думаю, что вино уместно. — Вы не хотите выпить со мной? — незнакомец прячет улыбку, смотря внимательно, пальцами коснувшись лепестков цветов, стоявших в вазочке посередине круглого столика. — Я вас даже не знаю, чтобы пить с вами, — Намджуну это не нравится, он вообще не любит наглых персон, которые врываются в его личное пространство. — Да, простите, я даже не представился, Ким Сокджин, — он притягивает руку, натыкаясь на немного раздраженный взгляд, и добавляет, — Сюда приходят, чтобы выпить хорошего вина, и я не мог позволить вам уйти, так и не выпив его, а кофе... Есть много мест, где его можно попробовать, — и улыбается ярко-ярко, что невозможно не пожать руку в ответ. — Ким Намджун. — Приятно. Очень.***
Впервые Намджуну хочется остановить время, потому что прошло 3 часа, а он уже жадно хочет ещеещещещещеще. У Сокджина какая-то сила - притягивать к себе, располагать. Намджун никогда не был закрытым, но он точно не настолько открытый, чтобы рассказывать всю свою жизнь человеку, которого знает даже не дни, а только часы. Какие-то жалкие 3 часа, и Сокджин знает о том, в чем он сам себе не мог признаться. Он рассказывал как сбежал, как у него не получается дописать книги, как его душило все в своем городе, о переживаниях и страхах, о том, что он устал, и жизнь не приносит удовольствия, а лишь непонимание и равнодушие к самому себе. Вино опустошается, снова наполняясь, заставляя расслабиться и слова, которые всегда застревали в горле, не давая себе освободиться; наконец покинув горло, позволяют воздуху добраться до легких. Сокджин прекрасный слушатель: он не перебивает, пьет и смотрит, без сочувствия, но с пониманием. Иногда Намджуну казалось, что Джин вовсе не понимал его из-за слишком быстрой речи, но это только к лучшему, главное, он впервые говорит, ему впервые дают говорить, и поток слов просто захватывает разум, столик, город. Еще час они проводят в тишине, каждый думает о своем, но от присутствия другого на душе легко и тепло. Словно не важно, ты говоришь или нет, - все равно комфортно и спокойно, хоть молчи всю оставшуюся жизнь. На часах 12 ночи, и их просят оплатить счет, ведь касса закрывается, и тогда Сокджин говорит невероятную вещь. — Когда ты в последний раз делал что-то впервые? Подумай об этом пока я оплачиваю счет, и если захочешь это исправить, то подожди меня, хорошо? — кладя руки на плечи и чуть наклонившись, Джин смотрит в глаза, улыбается задерживая на секунду взгляд, и уходит к кассе. Намджун, наверное, спятил, но он тут, в данный момент никому ничем не обязанный, молодой и с адреналином в крови, готовый ко всему. — Ну что, пойдем? — Сокджин возвращается довольно быстро и, обняв за плечи, ведет по неизвестной дороге. — Куда? — Почему-то я уверен, что ты никогда не был в музее секса... — Джин смотрит с вызовом, подмигивая и пихая Джуна в машину. — Что? Ты серьезно? — Вполне. Я давно хотел сделать фото с Мэрилин Монро, — еще раз подмигивает Сокджин и заводит машину. Улица красных фонарей самая оживленная часть города в час ночи, а также самая красивая. Не смотря на то, что это улица проституток, нельзя глаз отвезти от всех этих витрин в красном свете и от девушек, которые выставлены там. Все они модельной внешности, одеты в открытые наряды и картина в общем смотрится не дешево, а, наоборот, эротично и возбуждающе. Девушки ударяют по стеклам предлагая себя и, но даже при этом такое ощущение, что они скорее произведения искусства, которые обязательно должны быть за стеклом как экспонат. — Смотри и запоминай все, что увидишь, тут нельзя делать фотки, в этом вся прелесть. Не пропусти ничего, — тихо, еле касаясь губами мочки, говорит Сокджин и отстраняется. В воздухе витает запах травки, местами он настолько сильный, что голова начинает болеть. Они заходят в паб, заказывая сразу же несколько рюмок горькой пилюли, соревнуясь кто первым все выпьет. Намджун проигрывает, но он доволен. Он никогда такой фигней не занимался, но ему чертовски весело. Шум общего веселья доносится до них с улицы, и интерес берет свое, и залпом выпив уже водку, они выходят. Сокджин что-то говорит, но Джун его совсем не слушает. Он не в силах отвезти глаза от всего этого. Эротическое шоу, наверное, было лучшей частью дня, потому что то, как танцуют эти девушки, невозможно не оценить. Красное освещение добавляет страсти и загадочности, девушки выгибаются в такт музыке, заставляя смотреть только на них. Если бы Намджуна сейчас ограбили или убили, он бы и не почувствовал, он бы досмотрел до конца и не пожелал бы, плевать на все, потому что музыка уже внутри, заставляет сердце биться чаще и будоражит кровь. Присоединившийся парень уже имитирует секс с одной, попутно целуя другую, исследуя тело девушки, его выбрали случайно, из толпы, так же, как и Намджуна, который, отключив мозги, просто поднимается на сцену, даря себя публике и, что самое важное, девушкам. Азиатка сразу же прижимается вплотную, руками скользя по торсу, и, замечая кубики пресса, сразу же поднимает легкую ткань, показывая всем красиво сложенную фигуру. Она опускается на колени, притворяясь, что пытается стереть след на черных джинсах, проезжаясь каждый раз по члену. Вторая походит сзади, обнимая руками и целуя шею; азиатка повторяет то же, что и другие девочки - встает спиной к Джуну, наклоняясь, предлагая себя, показывая свои прелести, задом протираясь о член. Намджун подыгрывает, потираясь иногда, имитируя толчки, держит крепко за ягодицы. Короткая юбка открывает прекрасный вид, от чего его кроет еще сильнее, вторая девушка не дает забыть о себе, целуя, играясь с ним и танцуя, давая трогать себя, исследовать тело, и двигаться вместе с ней медленно и тягуче. Время кончается, и Намджун нехотя спускается, не сразу замечая, что азиатка оставила ему свои контакты. — Что, понравилось? — Джин пьяно улыбается, приобнимая парня за плечи, продолжая идти по улице. Намджун тихо мямлит «очень», добавляет, что ему нужно отлить, и направляется к первому попавшемуся пабу. Сокджин смеется, понимая проблему, и следует за ним. Когда Намджун выходит из туалета, он находит Джина уже с сигаретой и в подозрительно веселом состоянии. Тот дает ему в руки травку со словами: «Ну же! Когда ты еще сможешь спокойно курить? Помнишь, сегодня мы делаем все то, чего ты не делал никогда в жизни». И Намджун берет. Он как-нибудь потом подумает обо всем, сейчас только хочется расслабится и насладиться моментом. Они гуляют по тем же улицам красных фонарей, но уже не обращая внимания на ни на что, кроме друг друга. Они смеются громко, рассказывая совершенно неинтересные истории. У Намджуна сегодня просто всплеск эмоций, и он уже не способен ничего скрывать. Ему чертовски спокойно с Джином, в какой-то момент он даже плачет от переизбытка чувств, не в силах контролировать себя. Сокджин, как и обещал, привел его в музей секса, и с самой первой минуты там, Намджун не был способен вести себя серьезно. Огромный член выше его ростом покорил Джина сразу же, он даже обнял его и сфотографировался. Намджун тоже забил на все, делая фотки с фонтаном членов и со статуей с очень большей грудью. Джин сделал снимок как вставляет Монро и потом улыбался как довольный кот. Он наконец сделал это. Намджуну было стыдно за него. Снимки вышли наихудшего качества, как и ожидалось.***
До конца Maroon 5 - Secret В шесть утра все кажется другим. Намджун теперь уверен в этом. Они кое-как добираются до дома Джина. Усталые, грязные и облитые вином. Единственное, чего он хочет,- это заснуть, и поскорее. Они гуляли и пили вино. Пели на улице - и заработали денег. У Джина ангельский голос, его хочется слушать непрерывно и наслаждаться его тоном. Они танцевали танго и обнимались постоянно, как последние сумасшедшие. Они лежат пару минут, не двигаясь. Первым не удержался Сокджин, задавая лучший вопрос за весь вечер: — Ты когда-то целоваться с парнем? Единственным ответом служат губы, которые напрочь стирают все сомнения. Джин думал, что получит в глаз, но получил нависающего над собой Джуна, и губы, что заставляют отдаться поцелую, ласкающим рукам, Намджуну. Намджун нежно целует, проходя языком по губам, посасывает верхнюю и нежно кусает нижнюю, зализывая укусы. Одна рука на щеке, нежно поглаживает, не давая отстранится, вторая проскальзывает под рубашку, гладя впалый живот и бока. Хватка Намджуна становится сильнее как только он углубляет поцелуй. Вторая рука уже сжимает шею, Намджун похож на голодного волка, словно он готов съесть парня, не оставив и кусочка. Сокджин раздвигает ноги, обхватывая ими бедра любовника, притягивая ближе, теснее, не оставляя и миллиметра между телами, и не прекращает целовать такие сладкие и такие желанные губы. Воздуха катастрофически не хватает, и Намджун отстраняется, в конце нежно и почти невинно целуя опухшие и покрасневшие губы. — Давай спать. Джин ничего не отвечает, лишь обнимает и закрывает глаза. День был слишком долгим.***
Намджун с трудом открывает глаза, пытаясь прийти в себя и проснуться. На нем вчерашняя грязная рубашка, и пахнет он далеко не цветочками. Выпитое вчера делает свое - голова раскалывается. Со всем этим приходит понимание, что он не сожалеет. Вчера он думал, что будет злится на себя, но он все прекрасно помнит и ничуть не сожалеет. — Проснулся? — Джин тянется за поцелуем и, получив отказ, смотрит с непониманием и страхом в глазах. — Не смотри так, у меня изо рта пахнет, почищу - и поцелую столько раз, сколько захочешь. Сокджин расцветает, улыбается и кивает головой, показывая где ванная, и дает сменную одежду. — Который час вообще? — доносится из ванной комнаты. — 19:00. — Сколько? — Нам выбегает из комнаты в одних боксерах с зубной щеткой во рту и с взъерошенными волосами. — А что, были какие-то планы? — Джин готов видеть такого Джуна каждый день, домашнего и милого, даже родного и плевать, что они знакомы 24 часа всего лишь. Джун возвращается в ванную комнату о чем-то ворча, а у Сокджин в голове только «как же хорошо, что я подошел». Он сам не знает что на него нашло, просто Джун заставил заметить его в темном уголке его любимого кафе. Он солгал, говоря, что там нужно пить только вино. Вино там отвратное, не считая одного, того самого, что он заказал. Там только чай и кофе пить, и есть неплохие пироги. Но его ложь обернулась только в лучшую сторону. Они ужинают в какой-то кафешке и просто гуляют по улицам с чашками кофе из Старбакса, погода хоть и пасмурная, но теплая и без дождя - самое то в осеннюю погоду. Сокджину все еще иногда сложно говорить, и он забывает некоторые слова, но упорно рассказывает о себе, почему переехал, сколько ему лет, рассказывает, что в Корею возвращаться даже не хочет, и думать об этом тоже. У него нет никакой трагедии или плохих воспоминаний, просто сама страна не для него. Хоть он и навещает иногда родных, но Корея - место, с которым у него нет ничего общего. Он часто шутит, когда говорит о том, что его волнует или может причинить ему боль. К слову, шутки у него просто ужасные, но Намджун не может не смеяться, это выше его сил. — Почему ты стал писателем? — вдруг спрашивает Джин. — Я и сам не знаю. Наверное, потому что я люблю книги, и мне нравятся мои мысли в голове, — честно отвечает Намджун. — Но я никак не могу дописать их. Чего-то не хватает, и это злит меня. У меня всего лишь одна выпущенная книга. — О чем ты пишешь? — О чувствах и мыслях. О разных мирах, где мне было бы комфортно, об одиноких людях и о том, как я вижу мир. — А ты уверен, что достаточно знаешь о чувствах? — До того как встретил тебя я был уверен, что знаю. И Джину, наверное, тоже стоило бы признаться: он за все свои 30 лет никогда не чувствовал бабочек в животе, и сердце никогда не билось так… Так сильно. Но он лишь берет чужую руку, переплетая пальцы, и задает совершенно сумасшедший вопрос: — Ты когда-нибудь катался на крышах транспортных средств? Сказать, что Намджун офигел, - ничего не сказать. Он лишь помотал головой. Хватка на руке стала сильнее, Джин уже не шел, а бежал с глуповатой улыбкой, повторяя: «тебе понравится», «доверься мне». Конечная остановка находится дальше, чем предполагалось, уже стемнело, и осталось только два последних автобуса. Хотя это им только на руку. Сокджин помогает забраться Намджуну, все время ругаясь, чтобы тот был потише и перестал палить их. Они ждут примерно 20 минут, лежа на крыше, не издавая ни звука, чтобы их не заметили, и, когда водитель наконец заводит автобус, наконец расслабляются, уже принимая удобную позу. Намджуну хорошо. У них одни наушники на двоих, атмосферная песня и поток мыслей, которые растворяются в красоте города. Ночной Амстердам в сто раз лучше, чем при свете дня. В тот день Намджун был слишком не в себе чтобы оценить это. Сейчас, катаясь так по городу, он заново раскрывает его. Чувства слишком смешанные. Именно сейчас, момент слишком интимный и "слишком их", словно что-то таинственное и загадочное есть между ними и этим городом. Их окружает тысяча людей, но они словно одни, словно мир остановился, давая им сполна насладится этим моментом. Автобус проезжает мимо отеля, где Джун остановился. Окно, из которого он смотрел на мир и жалел о своем выборе. Пару остановок ниже - та самая кафешка, где Сокджин подошел к нему. Это место достойно и второго визита, уж слишком там уютно и спокойно. Еще ниже - свет из улицы красных фонарей. Намджун вспоминает, как много произошло за такой короткий срок. «Когда в последний раз ты делал что-то впервые?» Он сделал многое впервые за последние 24 часа, и он с уверенностью может сказать, что это были лучшие часы в его жизни. Они подходят к улице, где они пьяные в хлам пели и танцевали. Воспоминания слишком хорошие, они греют в этот осенний день, и Намджун с уверенностью может сказать, ему нужно часто говорить себе слова Джина. Ему нужно почаще творить глупые, но такие нужные его жизни вещи. «Когда в последний раз ты делал что-то впервые?» «Делаю. Сейчас. В эту секунду». Он разворачивается и целует Джина в губы перед тем как спуститься на их остановке. Завтра он уже будет далеко отсюда и не сможет больше позволить себе целовать Джина. Там, дома, его ждет слишком наглый кот и красивые растения, хозяйка квартиры, редактор. И невеста, которая третий день звонит ему на севший телефон.