***
На стойке администратора в первом попавшемся мотеле города, название которого братья так и не удосужились прочитать на въезде, стоял старомодный звонок для вызова нерасторопного персонала, и судя по раздолбанности этой штуковины, потенциальным постояльцам стоило запастись терпением. Особенно тем, кто весь день провёл в пути, вымотался до полутрупной кондиции и собирался снять номер в третьем часу ночи. Мутно сияющая стальная кнопка трижды, с солидным временным интервалом, блямкала под ладонью Дина, но никто не являлся на металлический зов. — Да что они там, повымерли? — мрачно пробормотал он, на всякий случай проверяя кольт за поясом и нож в кармане. Но всё было тихо, свет горел ровно, и даже серой не воняло. — Расслабься, вон она идёт, — примирительно сказал Сэм. Он стоял у окна и, отодвинув занавеску, смотрел на улицу, затопленную глухой провинциальной тьмой. К офису спешила маленькая женская фигурка. Вблизи администраторша оказалась совсем крошкой — Дину по грудь, Сэму по пояс, — но, завернув за свою стойку, разом подросла — должно быть, у неё была там припрятана табуретка. — Извините, кондиционер задымил в седьмом… Чем могу? В ответ Дин молча выложил кредитку, а девушка сноровисто её сцапала и защёлкала клавиатурой старенького офисного компа. — Ага, ясненько, двухместный, значит… — С горячей водой и вай-фаем, — вставил Сэм. — С водой и вай-фаем у нас проблем нет. Разве что с кондиционерами. — Нам, пожалуйста, вообще без проблем, — вздохнул Сэм. Дин высился возле стойки и угрюмо молчал. У него гудела голова от многочасового шума мотора, и безумно хотелось хоть на что-нибудь прилечь и отключиться, и не было никакого настроения расточать комплименты карликовым девицам. Получив кредитку и ключ, он всё так же молча развернулся и вышел. — Он всегда такой злой? — полушёпотом спросила администраторша, когда за ним закрылась стеклянная дверь офиса. Сэм пожал плечами. — Устал просто, — и улыбнулся несмелой, извиняющейся, всепокоряющей улыбкой. Когда и он ушёл, девушка проводила его долгим взглядом и задумчиво произнесла: — Жаль, что на одну ночь. Могли бы затусить.***
Номер и правда достался беспроблемный. Дин, бросив сумку на кровать, отправился оценивать качество горячей воды, а Сэм наскоро осыпал солью подоконник и порог, начертил на дверном косяке пару охранных знаков широкого спектра действия и занялся вай-фаем. Спать пока не хотелось — четырнадцать минут в машине произвели какое-то сказочное бодрящее действие на его мозги, — и теперь он по старой привычке просматривал окрестные новостные сайты, но в три часа ночи ничего нового они не содержали. Если кого-то где-то и убивали сверхъестественные монстры, Винчестерам предстояло узнать об этом только утром. Шум воды утих, послышалось невнятное шуршание. Через пять минут Дин вывалился из ванной, окутанный клубами пара, уютно раскрасневшийся, распаренный, условно одетый в одни трусы и засыпающий на ходу. Доложил, что с водой проблем нет — отличный напор, идеальная температура, и даже не пришлось крутить полчаса сверхчувствительные краны, плюющиеся то кипятком, то льдами Антарктиды, чтоб добиться того самого идеала, — потом выудил из сумки пистолет, сунул его под подушку и, забравшись под одеяло, протяжно и блаженно вздохнул с закрытыми глазами. Сэму иногда казалось, что эта страсть — спать с оружием — сродни детской привычке к плюшевым медвежатам под боком. — Спокойной ночи, — сказал он. — Угу, — донеслось из-под одеяла. — Между прочим, девчонка на ресепшене была симпатичная. Хоть и коротышка. Мог бы и повежливее с ней обойтись. Ни «здрасьте», ни «спасибо». — М-м… А ты мог бы посадить её в карман и унести в светлое охотничье будущее. Наверняка она всю жизнь об этом мечта-а… — Конец фразы сорвался в затяжной зевок. — Спи давай, придурок. — И тебе спокойной ночи, сучонок. — Такое впечатление, будто беседую с говорящим одеялом. — М-м? — Ничего, ничего. Спи. Дин вырубился мгновенно. И когда он задышал глубоко и плавно, как любой нормальный уставший человек, наконец-то дорвавшийся до своего законного отдыха, Сэм ощутил себя солдатом на посту. Он погасил свет и долго сидел на кровати, освещаемый только призрачным светом ноутбука, но вместо того, чтобы смотреть на экран, смотрел на Дина, ничком раскинувшегося под одеялом. За окном перемигивался красно-синий неон вывески («Свободные номера!»), отражённые огни плясали на глянцевом капоте Импалы. Ночь была тиха и бестревожна. Наконец он отложил ноутбук, улёгся, прислушиваясь к ровному дыханию Дина — ему ничего не снится, совсем ничего, ни крови, ни боли, слава богу, много ли братьев на свете, знающих сны друг друга? — и сам задышал ровно, размеренно, погружаясь в мирный сон. Как нормальный человек.***
Наутро выяснилось, что он предпринял все необходимые меры против вторжения нечистых сил, но забыл банально запереть замок, — поэтому сейчас, просунув голову в золотистом ореоле полуденного солнца в приоткрытую дверь, в комнату заглядывал большой лохматый ретривер и с добродушной улыбкой рассматривал Сэма, который, в свою очередь, только что проснувшись и приподнявшись на локте, в замешательстве таращился на него со своей постели. Дин спал на перекрёстке взглядов, завернувшись в одеяло по уши и поджав ноги, — в номере за ночь похолодало, а солнечный луч, разлёгшийся в изножье, сиял, но не грел. Пока Сэм размышлял, не подозвать ли собаку — вдруг потерялась? — кто-то снаружи громко свистнул, и пёс удалился, вильнув хвостом. Сэм встал, подправил ногой сбившуюся соляную дорожку и осторожно выглянул за дверь. Мотель жил своей жизнью: от одного из соседних номеров медленно, осмотрительно пятился заполненный детьми и чемоданами универсал, перед распахнутой дверью другого стояла тележка горничной, пахло асфальтом и табаком, солнце горело на лобовом стекле дремлющей Импалы. Собаки и её хозяина нигде не было видно. На всякий случай повесив табличку «Не беспокоить!», Сэм бесшумно закрыл дверь — на этот раз не забыв про замок, — вернулся к своей кровати, стянул одеяло и накинул на Дина. Тот всхрапнул и глубже засунул руку под подушку, нащупывая рукоять пистолета. Сэм замер. Пол ощутимо холодил босые пятки. «Я прямо чёртова балерина», — подумал Сэм, на цыпочках отступая в сторону ванной. Впрочем, весь этот утренний балет был ему, просыпавшемуся раньше всех, привычен с детства.***
Это был третий сон за ночь — Дин точно запомнил, хотя предыдущие два уже наполовину стёрлись из памяти: в первом он рубил голову молодому смешливому вампиру и никак не мог отрубить — каждый раз, как лезвие должно было вонзиться в плоть, вампир с самым светским видом приподнимал голову за волосы, точно шляпу, и мачете бессмысленно свистело в зазоре между шеей и плечами, а Дин злился и чувствовал себя идиотом; сон второй был какой-то несущественной дорожной зарисовкой. В третьем Дин удил рыбу. Старенькое кемпинговое кресло — скрипучий алюминиевый каркас, тугие пластиковые ленты, сплетённые решёткой, — было куплено на гаражной распродаже в каком-то реальном городке, где они с Сэмом остановились всего на пять минут — как раз потому, что Сэм углядел два таких походных сооружения, стоявших вполоборота друг к другу среди прочего хлама («Слушай, старик, мы просто обязаны их купить!» — и Дин немедленно поддержал идею). Ступенчатый ящик с рыболовными принадлежностями в действительности никогда не существовал, поэтому был представлен довольно расплывчато, как и удочка: удилище на ощупь напоминало рукоятку ножа, а тяжесть катушки была позаимствована у кольта. Леска и красный поплавок мерцали в воздухе и воде соответственно. Зато зелёный холодильник и запотевшие во льду пивные бутылки были так же отчётливы, как и реальные их прототипы. Кресло стояло на дощатом настиле причала. Причал, в свою очередь, стоял на обширном, ветреном озере, полном солнечных пятен и чаячьих криков. При особенно сильных порывах ветра волны пошлёпывали под настилом, а прибрежные ивы начинали мелко рябить, показывая и тут же пряча изнанки листьев, и в лесу за спиной разгорался и накатывал ровный лиственный шум, пугающе слитный, как голос человеческой толпы. Озёрная стылость пробиралась сквозь толстую кожу ботинок, пальцы непроизвольно поджимались от холода. Не спуская глаз с поплавка (тот всё норовил раствориться в непрочной материи сновидения), Дин протянул руку к холодильнику и на полпути наткнулся на чужой рукав. Он повернул голову. Невесть откуда взявшийся Сэм рылся в подтаявших кубиках льда, разыскивая самую холодную бутылку. Нашёл, протянул брату: — Держи, — и, выудив вторую для себя, ловко отвернул крышку. — Спасибо, — ответил Дин. Тоже открыл, пригубил ледяное пиво, щекочущее язык, снова посмотрел на поплавок и без особого удивления увидел, что тот исчез. Пришлось придумать его снова: округлый красный бок, сизоватый узелок лески в ушке, судорожная пляска в мелких, послушных волнах, скрывающих рыбину, которую он никогда не поймает… Дину вдруг стало скучно, и он выпустил удочку из рук. Та соскользнула с настила и сгинула без малейшего всплеска. — Ну и зря, — разочарованно сказал Сэм, проводив её взглядом. — Да чёрт с ней. Что бы я стал делать с рыбой, даже если бы её поймал? — Действительно. К тому же, кондиционер я уже починил, носки постирал, а в местных новостях полная благодать — нигде ничего не случилось. Сегодня нам абсолютно некуда спешить. Дин кивнул, они чокнулись бутылками и в согласном молчании стали смотреть на противоположный берег, где уже собралась большая нарядная толпа, гремела музыка, бегали дети, плавно вращались карусели с флажками на крышах и крохотные лодочки, сверкая мокрыми вёслами, мельтешили у точно такого же причала.***
Покончив с утренними гигиеническими ритуалами, Сэм вознамерился было разбудить Дина наибрутальнейшим способом — шлепком мокрого полотенца по заднице, — но в последний момент остановил занесённую длань, сообразив, что, хотя одеяла и смягчат удар, Дин вполне может принять это за нападение. Как-то глупо быть застреленным спросонья собственным братом. Да и вообще, пусть себе дрыхнет — сейчас всего лишь полдень… Он вернул полотенце в ванную, сгрёб валявшиеся там с вечера вещи Дина, перенёс на свою кровать, вытряс из карманов телефон, бумажник, фонарь, зажигалку, набор отмычек, убивающий демонов нож, какие-то мятые записки, пару конфетных фантиков, ржавую скрепку и удостоверение сотрудника прессы на имя Питера Паркера — что совсем уж ни в какие ворота не лезло, — добавил освобождённую от груза одежду к своим грязным шмоткам и, перекинув туго набитую сумку через плечо, вышел из номера, полный решимости найти в этом городке прачечную самообслуживания. В офисе мотеля дежурила всё та же симпатичная крошка, озарившая Сэма искренней улыбкой, и почему-то вместо вопроса о прачечной он галантно осведомился, не требуется ли помощь с кондиционером в седьмом номере. В ответ крошка авансом рассыпалась в благодарностях и доверительно сообщила, что парня, который обычно чинит мотельное имущество, вчера замели в участок за банальную кабацкую драку, а обитательница седьмого — стерва, каких поискать ещё, — устроила скандал посреди ночи и потребовала переместить её царственную особу в другой номер, а из свободных остался только люкс для новобрачных — две комнаты, джакузи, кровать как футбольное поле и цена втрое… ну, вы понимаете, да? Сэм понимал. В случае успеха администраторша («а давайте я буду просто Люси?») пообещала бесплатно продлить пребывание братьев в мотеле ещё на сутки и вручила Сэму ящик с инструментами, вместе с которым он и покинул офис, оставив под стойкой свою сумку и припоминая, что нечто подобное с ним случалось не так уж и давно… Героически расправившись с кондиционером, он даже слегка огорчился, когда оказалось, что чинить больше нечего, — сегодня душа требовала свершений, а на новостные сайты он ещё не заглядывал. — Моя смена заканчивается в восемь, — сказала Люси, когда он забрал сумку и уже повернулся, собираясь уходить. — Может, прогуляемся у озера? В это время года шикарные закаты. Сэм обернулся. На секунду мелькнула дурацкая мысль — уточнить: «Это вы мне?» — и поискать глазами Дина. Это же к нему вечно клеятся малознакомые девчонки. Но Дина тут не было, а Люси смотрела именно на него, нервно покручивая на пальце колечко — не обручальное, слава богу, да и видно же, что девочка долго собиралась с духом и вообще не из тех, кто вешается на каждого встречного-поперечного, так почему бы и нет?.. — Тут есть озеро? — Ну да. Сегодня там регата, но к вечеру, думаю, народу будет немного. — Посмотрим, — уклончиво ответил Сэм, прикидывая в уме, как бы поизящнее предложить Дину, когда тот проснётся, задержаться в этом городе ещё на денёк. — Если ничего не случится. — У нас никогда ничего не случается. Что бы ты ни имел в виду, — заверила Люси, и на том они, обменявшись полувежливыми-полудружескими полуулыбками, благополучно расстались. Только потом, отшагав в мечтательном забытьи два квартала, Сэм сообразил, что так и не спросил насчёт прачечной.***
— Я жду подвоха, — сказал Дин и заглянул одним глазом в бутылочное горлышко. Сон всё длился, галдели чайки над озером, волны лениво шлёпали о столбы причала. Ноги больше не мёрзли — что, учитывая поглощённое Дином ледяное пиво, было бы парадоксально наяву, но вполне укладывалось в загадочную физику сновидений. Развалившийся в своём кресле Сэм приканчивал вторую бутылку. — Какого ещё подвоха? — Пока не знаю. Пиво превратится в воду. Или мертвец из озера вынырнет. Или шторм налетит. Или Кас. — Налетит или вынырнет? — заинтересованно уточнил Сэм. — Единохренственно. Помнится, раньше пернатые любили мне хорошие сны портить… Но что-то точно должно случиться. — А вдруг нет? Что, если это и есть тот покой, который только снится? — Ещё хуже. Значит, что-то происходит на самом деле, пока я сплю… А вдруг я уже умер? И ты тоже? И это Рай? Сэм расхохотался так, что уронил своё пиво, и бутылка, на ходу плюясь пеной, покатилась с края настила и исчезла так же беззвучно, как раньше — удочка. — Уймись уже, параноик! Во-первых, если помнишь, нам пророчили Пустоту, и, хоть Билли уже мертва, кто-нибудь обязательно придёт на её место с намерением забросить нас в места ещё менее приятные, чем Пустота. Во-вторых, если бы это и правда был Рай, мы сидели бы на том берегу. — Он махнул рукой в ослепительный простор, и от этого безобидного движения вдруг заволновалось и потемнело всё озеро, затрещали доски, зашумел лес. Холодильник, гремя бутылками и льдом, протанцевал по причалу и утопился. Рыболовный ящик незаметно растаял в воздухе. Дин вскочил с гарцующего кресла и протянул руки к брату, но тот уже сам вцепился в него, всё ещё улыбаясь и повторяя что-то, не слышимое посреди бушующего, разваливающегося сновидения…***
— Просыпайся, — повторил Сэм и ещё сильнее потряс его за плечо, предварительно вытащив пистолет из-под подушки — на эту ювелирную операцию он решился, когда Дин начал бормотать во сне что-то о смерти и Рае. Когда он вернулся в номер, Дин всё ещё спал, и это показалось Сэму тревожным знаком — а вдруг Ровена напортачила (скорее намеренно, чем случайно) и от арканзасского проклятья остался след? Вдруг чёрный полог забвения лишь отлетел на время, чтобы, вернувшись, ударить с удвоенной силой, и теперь Дин никогда, никогда не проснётся? Сэм сознавал, что, скорей всего, волнуется зря, просто воскрешая в памяти все случаи, когда брат так или иначе уходил от него — с отцом на охоту, в Чистилище, в Ад — тогда мука прощания растянулась на год и с такой силой врезалась в его душу, что все другие потери с ней слились… — Ди-ин… — Он потряс ещё. Безрезультатно. Стащил на пол оба одеяла. Дин подтянул левую ногу и издевательски всхрапнул. Тогда Сэм наклонился и пообещал ему на ухо: — Я буду вынужден применить крайние меры. Кувшин воды или щекотание пяток. А как насчёт мокрого полотенца? Ему всё ещё хотелось обратить страх в смех. Дин и ухом не повёл. — Дин! — Сэм затряс его так, что кровать заходила ходуном. — Дин, просыпайся! — Блин, ну чего тебе, мелкий? Дин перекатился на спину и с недовольным видом посмотрел на брата. — Случилось что-то? — Нет, — ответил притихший Сэм. — Моря кипят, жабы с неба падают? — Да вроде нет пока… — Вот и дай человеку поспать, ранняя пташка! — Дин, сейчас три пополудни. Ты спишь уже двенадцать часов. Дин нахмурился, сгрёб с тумбочки наручные часы, убедился, что время ранних пташек и правда давно миновало, со вздохом сполз с кровати и поплёлся в ванную. — Твой кофе остыл, и я его выпил, — сообщил Сэм, отходя к столу, на котором стояли два пустых пластиковых стаканчика и включенный ноут. — Засранец. Жрать-то как хочется… — донеслось из ванной. — Ничего, приведёшь себя в порядок и сходим позавтракаем. Хотя, собственно, все нормальные люди уже пообедали… Мне тут отличный ресторанчик подсказали, совсем недалеко. Там делают обалденные белковые омлеты с брокколи, помидорами и базиликом. — Ну и гадость. Хочу ведро кофеина и кусок жареного быка. — Ты неисправим. — И неотфавым. — Чего? Дин выглянул из-за двери, вытащил из рта зубную щётку и, капая пеной, повторил: — Не-от-ра-зим. А куда делось моё барахло? — Ах да, — вспомнил Сэм. Нашарил под столом сумку с вещами и без особых церемоний вывалил всё на кровать. — Самое странное — моя рубашка бесследно пропала в сушилке. Зато носков теперь одиннадцать, и я не знаю, как это объяснить…***
Час спустя они сидели за угловым столиком в «Тихой гавани». Сэм — в новенькой клетчатой рубашке из супермаркета — увлечённо расковыривал розоватый рыбий бок («Экологически чистая форель из местных рек!» — хвасталось меню). Дин же остался верен мечте о жареном быке — только присовокупил к нему гору картофеля и пару маринованных огурчиков. — Почему «Гавань»? — размышлял он, распиливая ножом аппетитно податливое сочное мясо. — Здесь же всего лишь озеро. — Это довольно большое озеро. — Всё равно маловато для гавани. «Причал» было бы логичнее. — Заведи себе ресторан и называй как хочешь. — …сказал один миллионер другому. — Туше. — А та малютка и правда пригласила тебя на свиданку? — Да, пригласила. Нет, не на свиданку. Просто прогуляться. И не надо так красноречиво шевелить бровями. — Сэмми, ты же большой мальчик и знаешь, что «просто прогуляться» не всегда означает «просто прогуляться»? Я так и знал, что тебе дали бесплатные сутки в мотеле не только за ремонт кондея. Может, за дополнительные услуги выпросишь и бесплатное кабельное? Давненько я «Дом наслаждений» не смотрел… — Усохни. Я же не издеваюсь над твоими похождениями. — Ещё как издеваешься. Кто говорил, что моя подружка с сайта знакомств — на самом деле дальнобойщик Брюс? — Ну ты вспомнил. Это когда было-то? Да и подружка эта оказалась демонской шлюхой. — А ты пытался оставить свой номер официантке, а она тебя отшила. — Придурок ты. Я ж хотел отношений… — Отноше-ений, — глубокомысленно повторил Дин, сделал про себя какие-то выводы, которые не счёл нужным озвучивать, улыбнулся до ушей и занялся своим стейком. Сэм понял, что продолжения не будет. Ресторанчик медленно наполнялся публикой. За соседним столиком щебетали три туристки-пенсионерки с одуванчиковыми головами. Семейство с двумя детьми в бумажных слюнявчиках ломало клешни варёным ракам. С клешней капало, дети хихикали, родители хватались за салфетки. Молодой человек в дорогом костюме в гордом одиночестве поглощал диетический бизнес-ланч, быстро, по-птичьи, накалывая вилкой кусочки салатного листа. Официантки с непроницаемо-вежливыми лицами сновали меж столиков, как тени, и даже помыслить нельзя было о том, чтобы одна из них встретилась взглядом с клиентом, не говоря уж о легкомысленных записочках… Дин вздохнул и решил, что отныне предпочитает грошовые придорожные забегаловки с водянистым кофе и официантками, которые называют его «красавчик» (перспективные молоденькие) и «солнышко» (задушевные пожилые), а все эти пафосные заведения, к которым Сэмми так и тянет, — не его стихия. Хотя стейки здесь отменные, нельзя не согласиться. После упоминания об озере сама собой возникла идея навестить побережье. «Мы ведь должны убедиться, что никакая водяная тварь не вмешается в ваши шуры-муры!» — «Дин…» Впрочем, если бы здесь и обитала гипотетическая водяная тварь, она бы давно уже отдыхала в придонном иле, переваривая плотный обед, — такое количество по-праздничному беспечного народа слонялось по берегу, уплетало сахарную вату и фотографировалось на фоне пришвартованных судёнышек. Самые смелые полоскали ноги в воде. Запах горячего попкорна забивал древнюю вонь гниющих водорослей. Чайки подхватывали на лету куски еды, которую дети бросали в воду, и над озером стоял звенящий гвалт от птичьей ругани, музыки и человеческих голосов. На скромной провинциальной сцене награждали победителей регаты. Под бешеные овации толпы тщедушного старичка, старейшего участника гонок, заставили сесть в выигранную им громадную надувную лодку, и там он и сидел, держась за скользкий борт, размахивая призовым кубком и испуганно улыбаясь, пока шестеро гребцов помоложе не унесли его на плечах вместе с выигрышем. Школьный оркестр наяривал «Звезды и полосы». У тележки с хот-догами стояла извилистая очередь. — С ума сойти, — сказал Дин, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Здесь хоть пиво-то продают? — Наверное, — пожал плечами Сэм. Пиво его сейчас не особенно интересовало, больше хотелось влиться в толпу у сцены, посмотреть, какие призы достанутся остальным победителям, поболеть вместе с туземцами за какого-то местного Джеффа, которого, по-видимому, хорошо знала вся команда школьниц-чирлидеров, самому почувствовать себя местным, своим, всем знакомым и всех знающим… — Ты никаких местных ужастиков не нашёл в интернете? — спросил Дин. — Может, какая-нибудь работёнка подвернётся, раз уж у нас бесплатный номер до завтра? Плезиозавр в озере, йети в лесу, барабашка в музее? — Позавчера кто-то сбил светофор на околице, — самым серьёзным тоном поведал Сэм. — Но его уже починили. На этом всё. Дин выловил из потока гуляющих того самого триумфатора-старичка, каким-то чудом расставшегося с лодкой, и спросил, не пропадали ли в городе люди. Старик выпучил глаза, замотал лысой головой и, заверив Дина, что он находится в самом тихом и мирном городе на всём северо-западе, стремительно смылся. — Скукотища! — заключил Дин. — Ты с ума сошёл — прямо так, в лоб, людей расспрашивать? — По-моему, он не особо-то удивился… Ну что ж, на нет и суда нет. Пойдем, что ли, побудем нормальными людьми.***
«Быть нормальными людьми» в представлении Дина означало многое: заткнуть за пояс троих туристов из Сакраменто, выбив все мишени в тире; выигранного плюшевого медведя торжественно вручить Сэму — который, покрутив пальцем у виска, тут же передарил его какой-то девчушке; купить самое большое мороженое — шаткую пирамиду из разноцветных шариков, облитую сиропом и увенчанную глянцевой вишенкой, — и уронить в пыль четыре шарика из семи; убедить сурового местного копа в том, что нецензурные выражения, коими он, Дин, оскорбил его слух, были не нарушением общественного порядка, а посильным выражением разочарования законами гравитации; поминутно подбивать Сэма то на участие в турнире по ловле форели в бадье голыми руками, то на знакомство со скучающей стайкой девушек, которые оказались школьной волейбольной командой, поджидающей команду футбольную, — и оба Винчестера сочли за лучшее ретироваться; поймать за шиворот малыша, неосторожно перегнувшегося через парапет в самом высоком месте берега; утомившись от подвигов, найти самую укромную скамеечку в сиреневой тени и там рухнуть… — Сейчас бы ещё пива холодненького — и был бы отличный день, — благодушно подытожил Дин, вытягивая гудящие ноги в сторону переливчато-серебряного озера, уже подёрнутого ранними сумерками. Сэм посмотрел на часы. — Почти восемь. Мне надо вернуться в мотель. — А, твоя крошка-малявка, — разочарованно протянул Дин. — Ну давай, отрывайся. — Я скоро вернусь. — Вот уж нет. Не хочу быть третьим лишним. Сэм криво улыбнулся и ушёл, то и дело оглядываясь. Дин вспомнил, что по дороге сюда им попадался какой-то бар, но не двинулся с места — как только Сэм скрылся за изгибом дорожки, пить сразу расхотелось. Расхотелось, собственно, всего. Сидеть бы так, в герметичном раю, слушать, как вяло чмокают прибрежные волны и горланят чайки вдалеке, смотреть на низкое оранжевое солнце и ждать чего-то — не апокалипсиса, не боя, не смерти, своей или чужой, не жертвы, не потери, а нового дня, в точности похожего на предыдущий… Он долго сидел так, неподвижно, погрузившись в раздумья и провожая рассеянным взглядом чаек, очертя голову бросающихся в озеро за мелкой рыбёшкой, пока знакомая рука не опустилась на его плечо. Он вздрогнул и оглянулся. — Я тут, — сказал Сэм. Он был один. — А где твоя пассия? Сэм обошёл скамейку, сел рядом с братом и только тогда ответил: — Её брат внезапно приехал в увольнительную из Ирака. Семья протрубила общий сбор, и Люси спешно упорхнула домой. Тысяча извинений. Дин понимающе кивнул. — Ну, раз так… Семья — это святое, сам понимаешь. — Ещё бы не понимать. — Можем задержаться ещё на день-два, если хочешь. — Не получится. Звонил Гарт, просил проверить одно дельце по пути — по нашей ли части. Выдвигаемся на рассвете. — Супер! Я бы хоть сейчас… Сэм посмотрел на него с иронией, пихнул тёплым плечом. — Всего один день отдыхаем, а ты уже по работе соскучился? Дин пихнул его в ответ и небрежным тоном бросил: — А знаешь, чувак, ты прав. До рассвета ничего не случится.