***
15.10.2008. Год стал испытанием. Тяжелым и невероятным, но испытанием. Какие-то жалкие 12 месяцев полностью поменяли обитель Мелло: некогда чистое царство теперь едва ли могло похвастаться чистыми углами. Бутылки, самых неожиданных размеров и цветов, как ни странно, теперь украшали эту квартиру. Кое-где грязь, немного крови на кухне от вчерашней неумелой попытки нарезать себе ничтожную колбасу. Именно на этих попытках Кель вспомнил, как умело получалось у Мэтта делать бутерброды, а потом рука дрогнула сама. Честное слово, просто случайность. Если потрудиться, на тумбочке можно разглядеть остатки рвоты, которую блондин тоже пытался вытереть, да не смог. В глазах и так двоилось благодаря количеству выпитого, уж увольте. А сегодня ровно год. Очень забавно, но именно в этот день Михаэль, посещая какой-то бар, празднуя якобы выходные, разглядел у туалета знакомую рыжую макушку. Смелость и резкость, всегда присутствующие, помогли резво соскочить с табурета и подойти поближе, и даже секунды сполна хватило на то, чтобы признать его. Сердце давно не стучало так громко, а говорить для Мелло, вроде бы, проблемой не было, однако почему в горле так пересохло? Нелепые пятнадцать минут, и то на простые вопросы друг другу, ведь Кель уже давно опустил руки. Не было больше сил схватить сейчас этого лгуна за ворот рубашки да как следует обматерить. Чтобы знал, где его место. Чтобы не дурил головы и вернулся, мать его, домой. Пусть он сменил номер сразу же, пусть не выходил на контакт — казалось бы, очевидные вещи, чтобы детектив мог сделать столь же понятный вывод. И пришлось его делать. Разговор, в котором блондин не уловил интереса со стороны бывшего напарника, привел его в замешательство. Похоже, что Дживас смирился со своим решением и по-прежнему считает его правильным, да? Михаэль извиняется, объяснившись, что спешит, и тут же разворачивается, стремительно выходя из бара. Нет больше сил. Противная надежда восстала и уже трепыхалась в груди, откровенно раздражая. Пора показать характер. Изрядно напившись за последующие три часа, детектив не вваливается и не заходит, а буквально заползает в комнату, твердо и уверенно решившись на действие. Хватит с него. Пусть эта сука Мэтт и живет себе, припеваючи, и не стоит делать из этого грёбаного изменщика трагедии. Не стоит. Пора наконец прийти в себя, вернуться на место и показать всему миру того самого Мелло, который всегда получает то, что хочет. Цель отныне оправдывает средства. Парень сжимает руки в кулаки на уровне груди и уже готовится к воскрешению своего боевого азарта, как глаза натыкаются на пистолет. Ничего же не будет, если…? — Твою мать, — почти скулит блондин, неуверенной походкой добираясь до нацеленного места. Такой красивый и черный, всего с одной пулей, ждал его. Родное оружие, которое поможет обрести покой. Облизнув губы, Кель поудобнее берет в руки свою пушку, играясь, подбрасывает её, а после приставляет к виску, стараясь удерживать улыбку на лице, чтобы те, кто его найдут, недоумевали. Какие-нибудь врачи там, уже не важно. Пусть разрежут вдоль и посмотрят на то, что пожирало всё это время изнутри. Прогнившее, чёрное сердце.***
Утро. — Мелл, я ведь забыл приставку ещё год назад, — во всю улыбаясь, Дживас, свободно открыв дверь, проходит в квартиру, не сомневаясь, что его возвращение такой фразой вполне можно объяснить. Михаэль не показался ему страдающим по былому, так что он не видел ничего невозможного в своём возврате в команду. Мэтт не отрицал, что встреча с напарником против воли рыжего разбудила в нём тоску, но никак не мог подумать, что все эти годы его бывший друг будет разделять ночи с подобным чувством. Очень неумелая как бы шутка, чтобы не будить и без того дикий нрав напарника. Правда, теперь его уже ничем не разбудишь.