Charlie Foxtrot! It's The Sarge

— Настоящий техасский чили, в отличие от версий, которые готовят в других штатах, никогда не подают с бобами, — острый нож с негромким стуком проходился по доске, разделывая мясо на полоски. — Они здесь лишние. Особенно — фасоль. Никакой красной фасо… На поясе вдруг сомкнулись чужие объятия, и Тандер вздрогнул, от неожиданности сбивая камеру — опять все переделывать! Хорошо еще, это не прямой эфир. — Занят? — сзади прижались, тепло выдыхая в шею. — Ты уронил… Я тебя вроде как напугала. Теряешь хватку, неженка. Секундное раздражение за испорченное видео тут же пропало; Тандер коротко усмехнулся на прозвище — техасская неженка, уже двадцать с лишним лет ей не надоедает! — и, держа испачканные руки на весу, развернулся лицом. — Увлекся, не заметил, как ты подошла, — повинился он с улыбкой. — Не подкрадывайся так, когда я готовлю! — На тебе опять этот дурацкий фартук, — вместо ответа Файр подцепила мягкую конфетно-розовую ткань лямки двумя пальцами. — Тебе он нравится. Они поцеловались, оставив опрокинутую на бок и забытую камеру снимать. И правда, хорошо, что эфир не прямой… — Она еще работает? — Файр кивнула на объектив, едва оторвавшись глотнуть воздуха. — Даже не думай. Мы ни за что не трахаемся перед всеми подписчиками кулинарного канала на стойке… снова, — решительно возразил Тандер. Возражения заглушил возобновившийся поцелуй. После прошлого раза он позаботился о том, чтобы записывать видео исключительно заранее… Хотя стоит признать, зрители смотрели с интересом, но Тандер был твердо уверен, что такие фокусы в сорок двум бывшим офицерам проворачивать как-то несолидно. — Я вообще-то по делу, — неохотно отстраняясь, Файр вытянула из кармана мобильник и показала Тандеру экран. — У нас есть проблема. Тандер прищурился, потянулся было за очками для чтения — после двух контузий зрение уже не то, — но остановился, вспомнив про грязные руки. Файр без слов забрала очки со столешницы и отработанным движением вернула на их законное место. На экране высвечивалось одно сообщение с неопределившегося номера. «взял крайний поезд еду буду на вокзале в 18 30 тчк» Кухня погрузилась в скорбное молчание на добрую минуту. — Это то, что я думаю? — наконец нарушил трагическую паузу Тандер. Файр оптимистично заметила: — По крайней мере, он в курсе, как включить телефон, который мы ему подарили. Оба изучили сообщение еще раз. — Думаешь, он не знает, где в смартфонах знаки препинания?.. Несущийся на полной скорости поезд слегка раскачивало. Сидящий у окна старший, облаченный в тщательно отглаженную форму, прижимал к себе огромный походный рюкзак и неодобрительно рассматривал вырастающие вдалеке небоскребы — их застекленные бока и острые шпили блестели на солнце. Небоскребы старшему не нравились: по его твердому убеждению, порядочные люди не забирались так высоко без нужды. Любовно собранный рюкзак был доверху наполненный вещами первой необходимости вроде изоленты, спрея с антисептиком, запасной разгрузки (никогда нельзя быть слишком предусмотрительным!) и двух бутылок хорошего бурбона — в гости старший с пустыми руками не приходил. Тандер, кажется, опасался его приглашать. Это было даже как-то обидно: неужто всерьез считал, что старший не сможет поладить с шестерыми, которых его лучшие и любимые кадеты выбрали членами своей семьи? В учебке сержант управлялся с сотнями подопечных, а тут всего-то шестеро. И говорить не о чем! Можно подумать, старший совсем в вакууме живет и не знает, какие сейчас свободные нравы. Он из Техаса, а не из восемнадцатого века! Уж земляк-то должен понимать, что ерунда это все, времена теперь не те, чтобы за такие вещи судить… По крайней мере, старший своих бы точно не стал. А то, может, опасаются, что старик их младшим быстро наскучит? Ну так у старшего есть еще пара трюков в рукаве, он что в юности мог найти подход к кому хочешь, так и с годами лишился разве что физической сноровки, но никак не обаяния. Хотя и сноровка тоже еще ничего… Вот они увидят — старший был решительно настроен сделать все в лучшем виде. Чем глубже они забирались в город, тем неуютнее становилось. Конечно, в армии тоже были машины… Да что уж там, они и в деревне имелись — но не в таких сумасшедших количествах! Кому вообще может быть нужно столько гудящих дьявольских штуковин? Большинство ветеранов недолюбливало вспоминать военный транспорт — слишком много дурного связано с этими ненадежными норовящими разлететься на шальной мине коробками на колесах. Но старший скорее предпочел бы услышать сейчас рев колонны танков или проехаться в БТР по джунглям, чем раз пересечь местный хайвэй. Запретить бы эти праздные катания… Старший признавал чужие права на свободу и прогресс, но обожал ворчать о том, что именно стоило бы на всякий случай ко всем чертям запретить. На платформе было полно народу, все куда-то спешили и громко переговаривались, и старший тревожно поежился, невольно хватаясь за закрепленный на поясе под водонепроницаемой накидкой пистолет. Хорошо, что теперь разрешено оружие… Без него было бы совсем тяжко: старший никогда даже не направил бы дуло на гражданских без веской причины, но чувствовал себя уверенней, прислушиваясь к привычной тяжести пушки. Кое-как продираясь сквозь толпу, старший прошел по указателям и, глубоко озадаченный, остановился напротив огромной неоновой таблички с нарисованным автомобилем. Табличка гласила: «Беспилотные такси!» Прямо под ней стояла, помигивая разноцветными огоньками, заведенная и абсолютно пустая машина. Старший подозрительно уставился на девственно пустое водительское сиденье. Потом на табличку. Потом — снова на сиденье, сжимая рукоятку пистолета сквозь полы накидки. — Прошу прощения, мистер… Вам помочь? Если и было что-то, что старший ненавидел сильнее машин — так это когда его улучали в полнейшем непонимании современных реалий. Он, конечно, уже старый для всех этих игрушек, но все-таки не идиот!.. — Все чудно! — даже не разобравшись толком, в чем именно ему предлагают помощь, отрезал он, одарив непрошеного помощника таким взглядом, что тот опешил. (Тандер явно считал одной из целей всей своей жизни добиться от старшего признания, что он просто стесняется признать, что не поспевает за новыми технологиями. Просто для справки — ему ничего не светило.) Он в любом случае терпеть не может автомобили, а тем, что ездят сами по себе, все равно веры нет, так что нет разницы, умеет ли он ими пользоваться… Старший презрительно фыркнул, будто само существование беспилотников наносило ему личное оскорбление, и уткнулся в вытащенную из кармана карту. Помнится, кадеты потратили кучу времени, пытаясь объяснить ему, как пользоваться GPS в этом их «смартфоне», но старший остался при своем. Спутник — штука ненадежная! Бери и взламывай кто хочешь, хоть вьетнамцы, хоть какие-нибудь террористы. GPS, GPS… Ничего лучше и надежнее бумажных карт в мире еще не придумали. Старший зашуршал огромным, расписанным пометками разворотом, отыскивая отведенный маркером дом, и украдкой бросил на беспилотник победный взгляд. Ну и кто тут беспомощен в городе?! Конечно, выйдет подольше, идти тут прилично, но американский солдат лишних километров не боится! Довольно встряхнув карту, старший оправил на себе тяжеленный рюкзак — в выписке из госпиталя значилось, что тяжелое ему поднимать запрещено, но не выходить же из дома без парочки самых нужных вещей? — и целеустремленно зашагал прямиком к цели, игнорируя символ метро и удивленный взгляд добросердечного прохожего. Прямо за его спиной, незамеченный, тускло горел указатель, ведущий на парковку обычных пилотируемых такси. Диван, способный вместить восьмерых, им прошлось изготавливать на заказ. Прямо сейчас шестеро членов их беспокойной семьи, собравшиеся на экстренный совет, уютно разместились на помянутом предмете мебели, а Тандер и Файр, как докладчики на конференции, наблюдали за тем, как они устраиваются в подушках. Их младший, Лада, уже умудрился задремать — Тандер не удержался и провел пальцами по выставленному из-под задравшейся футболки округлому боку. — Подъем, кадет! Хоть бы притворился, что собираешься слушать. — Щекотно! — Лада сморщил нос и попытался опустить футболку. — Что случилось? Тандер отступил на шаг, одернул все еще надетый на пижаму фартук и придирчиво обозрел аудиторию. Шайни и Строук, как всегда, интеллигентно ждали начала разговора, всем своим видом выражая готовность внимать. Айси держала в руках блокнот и карандаш — для сохранности собственного рассудка Тандер предпочитал не выяснять, не собралась ли она часом конспектировать их несомненно достойные быть увековеченными заявления. Эрц выглядывал из одеяльного кокона с выражением недовольного жизнью вообще и идиотами-взрослыми в частности подростка, с которым не расставался с тех пор, как ему стукнуло десять. — А где Фальк? — Угадай! — у кокона мгновенно появилась вторая голова. Очень довольная, рыжая, веснушчатая голова. И как только поместились. — Так о чем мы будем говорить? — Фальк поцеловал хмурящегося Эрца в щеку, пристраивая голову у него на плече, чтобы было удобнее слушать. Чем быстрее они, в самом деле, все решат, тем лучше. Это как пластырь отодрать. — О сержанте, — вздохнул Тандер. — О старшем, — уточнила Файр. Тандер кивнул. — Мы собирались вас познакомить еще года эдак через два, — или никогда, в зависимости от прогноза безопасности этого мероприятия, — но обстоятельства изменились. Старший был… Тандер назвал бы его чем-то средним между боевым товарищем и опекуном, но Файр утверждала, что считать опекуном человека, который всю учебку был всеобщей кадетской сексуальной фантазией, как-то неловко. После не к ночи помянутой учебки они успели еще подружиться на равных (старший, кажется, начал держать их за взрослых только после их первой кампании — зато уж как начал, так общался запросто, без высокомерия, он вообще был простой и славный мужик) и даже сходить на целую войну вместе. Сержант, кажется, так и не избавился за двадцать лет от привычки их опекать, но Тандер и Файр привыкли — чего старика разочаровывать. Хотя какой он, к черту, старик. У них разница лет пятнадцать от силы, удивительно, что он тогда забыл в службе инструктором. Сам он, правда, признавал исключительно обращение «старший» или, в крайнем случае, по званию. В учебке само существование у сержанта имени считалось чем-то вроде городской легенды. Мало ли что написано на нашивках… В общем, контакт они поддерживали, старшего с удовольствием навещали к обоюдной радости и вообще всячески приветствовали его существование в своей жизни. Но вот к ним старший ни разу не заглядывал и с безумной — серьезно, Тандер так и не смог до сих пор привыкнуть к мысли, что живет с семью обожаемыми, по-своему охренительными людьми, а им ведь скоро пятую годовщину полного состава отмечать — семейкой не знакомился. Тому были причины. Со старшим была… проблема. Сержант был потрясающей, абсолютно невообразимой рафинированности деревенщина, каких свет не видывал. Исходя от Тандера, выросшего в самой глубинке Техаса, куда не то что туристы — политические кампании не забираются, это заявление дорогого стоило. — Несносный старик. — И ненавидит, когда его называют стариком. — Думает, что надо запретить микроволновки, потому что их придумали террористы, чтобы облучать американских солдат. — Не знает, зачем нужен интернет! — Вечно спорит. — Думает, что он всегда прав и все умеет лучше всех, — припечатал Тандер. Раздался отчетливый смешок. — Сразу видно, он приложил руку к вашему воспитанию, — в ответ на осуждающий взгляд двух пар глаз пожал плечами Эрц, совершенно не скрывающий самодовольной ухмылки. Стоило признать: Серьезный Разговор стремительно превратился в перечисление сержантовых недостатков. Или достоинств, это как посмотреть. Тандер с Файр-то привычные, против ничего не имеют, исключительно за — а вот как старший воспримет их семью и, что еще страшнее, как остальные воспримут старшего… С ним-то они давным-давно успели обсудить свою увлекательную семейную жизнь вдоль и поперек: старший был хоть и своеобразный человек, а далеко не дурак, житейские советы ему удавались отменно. Он сам не против был познакомиться, даже настаивал, утверждая, что обязан проверить, в таком ли бардаке находится жизнь его бестолковых кадетов, как он ожидает. Собственно, они потому его и пригласили — когда-нибудь. В теории. Собирались заехать за ним на машине, показать город, в который он не выбирался со времен своего армейского контракта, осторожно познакомить со всеми наименее травматичным для всех сторон образом… Кто же знал, что старший решит воспользоваться предложением сейчас же, да еще и отправиться в путь один! Тандера мучило нехорошее подозрение. Что маленькая поездка на поезде для человечества — то огромное, практически трансгалактическое путешествие для одного эксцентричного офицера. Несмотря на возраст, горячая техасская кровь давала о себе знать чаще всяких разумных рамок. Страшно представить, что он сделает с каким-нибудь незадачливым городским жителем, который посмеет поставить его в неловкое положение «дьявольскими технологиями»… Тандер моргнул, пытаясь избавиться от мысленного изображения старшего, протыкающего вилами автомат по продаже электронных билетов. Кажется, хуже всего было то, что ему это казалось непростительно смешным. Так или иначе, дело было все-таки не в старшем. Дело было в остальных. Как такие разные, сами в высшей степени своеобразные люди — от олицетворяющего саму концепцию интеллигенции доктора Шайни до биполярного Фалька, лишенного тормозов — примут консервативного техасца? Тандер как никто был в курсе о болезненной гордости земляков и одинаково не желал ни того, чтобы сержант чем-нибудь задел семью, ни чтобы семья ненароком нанесла ему смываемое кровью оскорбление. Нет, нет, ни за что. С Фалька станется согласиться на поединок. — Никаких дуэлей за поруганную честь! — на всякий случай Тандер поспешил добавить новое озарение в километровый список озвученных до этого правил. — И драк. И игр на выпивку. Живите дружно, хоть это и непросто, иначе я лично принесу всех несогласных в жертву богам дружбомагии! — Звучит так, будто вы его здорово ненавидите, — фыркнул Фальк из одеяла. — Многовато недовольства для людей, которые регулярно ездят к нему выпить и обсудить что-нибудь бессмысленное вроде рэгби. — Ненавидим? Да мы с ним трахались пятнадцать лет подряд! — отмахнулась Файр. — Эй, рэгби отличный спорт… — Что?! — Тандер недовольно пихнул Файр локтем в бок — она даже не позаботилась увернуться; волновал его, ясное дело, далеко не статус рэгби. — Ничего подобного! — к скептическому взгляду Файр вероломно присоединились остальные. — То есть… да, это было, но сейчас это при чем? От подробного экскурса в армейские постельные забавы их спас, разумеется, Шайни. Доктор — святой человек. — Прошу прощения, но… разве последний поезд на сегодня не должен был прибыть час назад? Мы живем недалеко от платформ. Ох. Инструктаж несколько затянулся. Тандер и Файр тут же поменялись в лице. Преснопамятная драматическая пауза не замедлила придать моменту истинно драматический оттенок — не хватало только напряженной музыки. — Думаешь… — Думаю, — мрачно согласилась Файр. — Мы живем в гребанном Нью-Йорке. Если этот старик потерялся, он может оказаться где угодно, до зимы не отыщем. Мобильник, разумеется, молчал. Тандер чертыхнулся и решительно схватил Файр за руку. — Пошли сейчас, может, перехватим его на вокзале. Наверняка рассказывает дежурным, как надо запретить автоматические турникеты или что-то в этом роде… Идем! Файр окинула его критическим взглядом. — Скажи честно… Ты так и пойдешь в этом фартуке? Лада тяжело вздохнул и поерзал на принесенной в коридор подушке, нетерпеливо поглядывая на входную дверь. Ну сколько можно! Они там что, на радостях от встречи завернули в бар, а оттуда — отправились прямиком во Вьетнам вспоминать старые времена?! Остальные смотрели телевизор в гостиной, и он бы с радостью к ним присоединился, если бы мог сосредоточиться на сюжете. Но гостей он все-таки считал чуть более занимательным событием, чем сериал (только если это не новая серия или супер-экстра-рождественский-спешл — тогда конечно, тогда другое дело!), а потому с достойным лучшего приложения упорством уже час как сторожил вход. Интересно ведь, какой этот сержант! Мысль, что в их дом заглянет человек, которого зовут «старшим» их собственные старшие и который всему их научил, повергала Ладу в предвкушающий восторг. И чего Тандер и Файр раньше их не знакомили… Ну подумаешь, из провинции — так Тандер тоже их провинции, и ничего. Над ним почти никто не смеется. Только Файр, но ей можно и она не всерьез… Может, во времена сержанта не было таких огромных семей, и они беспокоились, что он не поймет? Это ничего: Лада был уверен, что стоит гостю увидеть, какие члены этой семьи славные — он обязательно проникнется. К тому же Файр, кажется, упоминала (Тандер яростно отрицал, но Лада всегда верил в более забавные версии), что они трое были любовниками в поздние армейские времена — а где три, там и восемь! И даже девять. Подумаешь, разница… Довольный тем, какое удачное объяснение домашней ситуации пришло ему нам ум на случай, если сержанта до глубины его солдатской не знающей слов любви души шокирует происходящее, Калинка несколько раз шепотом отрепетировал заранее заготовленное приветствие, полагающееся Настоящему Морпеху Из Очень Давних Времен, и с надеждой уставился на дверь. Ничего не происходило. Стрелки ползли по циферблату висящих над входом часов издевательски медленно; Лада снова вздохнул и обнял коленки. Интересно, таких гостей уместно встречать в шортах и футболке с надписью «ПАЛАДИН СВЕТА»? Тандер, скорее всего, не обидится, что Лада опять таскает его вещи… И приготовит пирог — после самих гостей это была любимая часть Лады в чужих визитах. Нужно произвести хорошее впечатление, не то испортившие знакомство точно останутся без сладкого. — Скорее бы, — поделился Лада с висящим на стене плакатом о рисках заражения ВИЧ и развития СПИДа при беспорядочных половых контактах. Стащивший плакат из какой-то больницы Фальк считал, что держать такие вещи на входе в дом было уморительно. Нарисованный на глянцевой поверхности вирус промолчал, но не успел Лада обозвать его ни на что не годным собеседником, как раздался вожделенный звонок в дверь. Лада с радостным воплем вскочил на ноги, чуть не поскользнувшись от энтузиазма, и дал нарисованному вирусу пять. Ну наконец-то! Сколько можно было искать, ну не мог же сержант в самом деле до зимы потеряться! Лада так и знал, что все будет в порядке и они трое скоро будут дома… Схватившись было за дверную ручку, Лада вдруг застыл, отступил на шаг, тщательно пригладил копну светлых волос, поправил желтую курточку и, приняв самое торжественное выражение лица, потянулся к ручке. — Добро пожаловать домо… До него запоздало дошло, что Тандер и Файр просто открыли бы дверь своим ключом. На пороге стоял… Лада никогда его не видел, но он был абсолютно уверен, что не обознался. — Сержант?! Сержант был… пожалуй, Лада начинал понимать, что в нем находили его собственные старшие. Вроде ничего особенного, но стоило встретиться с ним взглядом… Лада обожал идиотские романтические повести и сейчас отчетливо ощутил себя героиней перед своим героем. Или наоборот. Героем перед героиней — вон, Тандер и Файр отлично справляются со сменой ролей. Так или иначе! Что-то такое в нем было — с исчерченного шрамами лица с неправильными чертами из-под выбившейся из перехваченного канцелярской резинкой хвоста пряди на Ладу уставились так строго и внимательно, что он немедленно ощутил, как лицо заливает краска. — Удивительно точная догадка, — хрипло одобрил старший с беззлобным смешком. — А ты, значит?.. К растерявшемуся окончательно от звука его голоса — честное слово, таким прокуренным рычанием только джаз в подпольных клубах исполнять и признаваться во всепоглощающей страсти! — Ладе вдруг пришло паническое осознание, что он забыл свое имя. И домашний адрес. И сколько будет дважды два. — А я, я вот… — домашнее прозвище оказалось к паническому смущению куда устойчивей, пришлось выпалить: — Вот, К-Калиночка! — Калиночка, — повторил старший с нечитаемым выражением и с чуть позабавленным фырканьем протянул ладонь для рукопожатия; Лада мог поклясться, что услышал хруст костей. — Не хочешь пригласить меня внутрь, пока кадеты не вернулись? — Это я кадет! — простодушно возразил Лада. — Может, для них, — старший снова усмехнулся, и Лада почувствовал, как у него пылают щеки. — А для меня — эти двое. В моих глазах обоим не светит это перерасти. Так что, собираешься меня впускать, или они дали инструкции оставить старика на пороге? Я бы не удивился. Удивительно несносные ребята… — Они то же самое про вас говорили, — брякнул Лада и неуклюже поклонился, пытаясь изобразить изящное приветствие: — Т-то есть… Проходите, конечно! — старший чеканным шагом проследовал в коридор, и Лада поспешил закрыть за ним дверь. В голове крутилось «веди себя хорошо, веди себя хорошо, не говори ничего глупого». Лада махнул рукой в сторону гостиной, сделал глубокий вдох и кинулся следом, выпаливая на ходу: — А можно вопрос? Я все думал, «старший» и «сержант» — это два отдельных прозвища, или на самом деле это звание пополам и вы старший сержант?.. Эрц угрюмо осмотрел пустую темную комнату, в несколько шагов добрался до дальнего угла и, опираясь спиной на стену, соскользнул на пол. Этот старший, конечно, был гостем Тандера и Файр, а этих двоих Эрц уважал и любил… Но они наверняка переживут, если он проведет тут большую часть визита. В конце концов, почему он вообще должен иметь с кем-то дело? Старший, который, по собственному призванию, кроме как воевать, ничему особенно не учился, знал чертовски много. И умел тоже. И истории у него были занимательные — особенно с момента, когда он взялся рассказывать «правдивые версии баек, которые вы слышали от моих кадетов» (его кадеты! пф-ф — оно, может, и так, но у Эрца как-то не складывалось). Лада смотрел на него с обожанием, как девчонка-подросток на кумира — но с этим все ясно, вечно он так… Фальк, разумеется, начал разговор с непристойного предложения, и старший был на памяти Эрца вторым человеком после Тандера, на лице которого не отпечаталось желание прибить его к черту после двух минут знакомства. Морпех, не знающий, как толком пользоваться мобильником, умудрялся говорить с Айси о заумных книжках, с Шайни — о медицине, обсуждать с заикающимся снайпером-Строуком модели винтовок, совершенно естественно пропуская бесконечные повторы мимо сознания… Короче говоря, семья была очарована сверх всякой разумной меры. Все как с ума посходили, стоило этому сержанту заявиться. Он, может, и забавный, но у Эрца вообще не было причин не то что с ним поладить, а хоть заговори… Как назло, раздались шаги. Ну конечно: давайте вытащим его из угла, давайте обсудим, что не так. Все так, ничего нового — Эрц в целом невысокого мнения о людях, давно пора привыкнуть! Он ожидал увидеть Шайни или на худой конец рыжего идиота, но вместо этого в проеме появился сержант. Даже лучше. Охренительно. Теперь что? Казалось, старший совершенно не удивлен: прошел себе спокойно до угла, опустился на одно колено, чтобы их глаза были на одном уровне. Если он думает, что это прибавляет ему очков, так это вряд ли — Эрц никогда не любил, чтобы к нему привязывались попусту. — Будешь там сидеть? Эрц недовольно пожал плечами. Чужих он не очень жаловал, особенно когда они начинали донимать навязчивыми требованиями выйти и проявить к ним внимание. Но старший настаивать не стал: молчание затянулось, и Эрц с нарочито скучающим видом отвернулся и зажмурился, прислушиваясь к шорохам над головой. Да что он там копается?.. И не уходит ведь! Не успел Эрц приоткрыть глаза, чтобы проверить, что происходят и не собираются ли его все-таки вытащить из уютного угла и приобщить к радостям социализации, как сверху спланировало что-то плотное и очень теплое. — Приходи, если передумаешь. У меня есть ощущение, что компрометирующие истории тебе понравятся. Мерзнущий Эрц, уже сто раз пожалевший, что не додумался захватить из комнаты одеяло, автоматически прижал к себе скомканную теплую ткань и все-таки уставился на старшего: а это еще зачем? — Холодно сидеть в углу, — невозмутимо пояснил тот и, развернувшись быстрее, чем Эрц нашелся с ответом, ушел. Было слышно, как возобновляется разговор — Лада просит еще одну историю, путая слова от смущения, Шайни расспрашивает про Техас, Фальк опять со своими идиотскими шуточками… Довольный, что его не стали заставлять вмешиваться, Эрц посидел немного в темноте и одиночестве, прислушиваясь. — Солдат все должен уметь, — громко и отчетливо сказал старший за стеной. Кажется, он только что говорил с Айси про фигурную вышивку. Эрц тщательно изучил лежащую в руках огромную армейскую куртку, потом по какому-то наитию поднес к глазам край и с чувством странного удовлетворения пригладил пальцами аккуратного вышитого морского котика — явная самоделка — на нагрудном кармане, после чего поднялся на ноги, укутался в пахнущую порохом и табаком куртку и направился в комнату к остальным. Чужих он, конечно, терпеть не мог, но, может, этот и не считается. Сержант все-таки Тандера и Файр, а не какой-нибудь ничейный. И куртку свою отдал… Эрц милостиво постановил дать ему шанс — а остальные, кажется, уже давно его дали. Ключ со скрежетом провернулся в замке со второй попытки, и мокрые насквозь Тандер и Файр ввалились в коридор, оставляя за собой грязные лужи. — Чертов дождь! Черт! — Тандер нервно прижал ладонь к глазам. — Провозились кучу времени, темно уже, телефон так и молчит… Где теперь его искать? — Старик не промах, не пропадет, — Файр попыталась уложить ладони ему на плечи, но Тандер уже сделал шаг в перед, бурно жестикулируя в пустоту. — Я не за него беспокоюсь, а за Нью-Йорк! — Город тоже устоит, — Файр все-таки удалось поймать напарника и обнять сзади; оба успели скинуть тяжелые уличные куртки, и после промозглой улицы чужое тепло казалось абсолютным блаженством. Замерший на середине очередного жеста Тандер медленно выдохнул и позволил себе расслабиться в чужих руках. — Ты слишком много переживаешь, неженка. — Я забочусь о семье, вот и все, — возразил Тандер, но уже без прежнего накала. — Я знаю, — в затылок жарко выдохнули, ероша короткие волосы. — Я знаю. Он будет в порядке. Это же сержант, его Ирак не убил… Думаешь, убьет немного современной Америки? Наверняка пьет в местном баре и рассуждает, насколько паршивое пиво делают в наши времена. Придет, когда ему наскучит. От старика хрен избавишься. Может, оно было и так. Пока это вообще никому не удалось. — Вначале проверим, как там остальные, — бархатным шепотом пообещала на ухо Файр, накрывая ладонью пряжку его ремня. — Потом попробуем написать ему еще. А потом… Нужно было начать с проверки. Свет на первом этаже был погашен — в доме обычно ложились поздно и в разное время, но не было слышно ни разговоров, ни телевизора; Тандер и Файр быстро переглянулись и синхронно повернули к лестнице наверх. Две дюжины ступенек спустя они стояли перед огромным диваном, заваленным подушками, и молча разглядывали открывшийся вид. Файр с трудом сдерживала смех. — Какого черта? — понизив голос, прошипел Тандер. — Хоть кто-то из семерых мог бы догадаться нам позвонить и избавить нас от необходимости принимать ледяной душ! — Они были очень заняты, — Файр все-таки рассмеялась, тут же подлавливая тон, чтобы не шуметь. — Старик… умеет произвести впечатление. Думаешь, они хорошо провели время? — Думаю, знакомство можно считать успешно состоявшимся. Стоило так затягивать… Они переглянулись, задержавшись друг на друге взглядом. — Теперь вопрос решен, и я могу, наконец, тебя трахнуть? — У нас, кажется, время вдвоем, если никого не разбудим, — в темноте не было видно точно, но Тандер был уверен, что Файр довольно улыбается, и улыбнулся ей в ответ. — Только если ты будешь потише, неженка, — горячие ладони снова скользнули по плечам, и Тандер с привычной легкостью ответил, позволяя притянуть себя ближе. Перед ними в груде одеял, свернувшись в невообразимый клубок вместе, спали, уютно устроившись друг с другом, семеро — Шайни, Строук, Фальк, Эрц, Айси, Лада и свободно, как дома, раскинувшийся между ними сержант, защитно прижимающий к себе кадета. Кажется, юбилей на восьмерых отменялся. Давно пора было начать отсчет для девяти.