***
А потом появилась она, ещё совсем девочка. Должно быть ей около семнадцати, еще совсем юная, но взгляд выдавал черноту души. Лицо её не выражало никаких эмоций кроме спокойствия. Девушку втащили в «кабинет» главного, когда он собирался убить одного из банды. Он перерезал глотку человеку на глазах у этой девочки… Она не испугалась, просто проводила глазами, медленно оседающий, труп. Я был в кабинете в это время. Она была почти раздета, светлые, должно быть раньше очень красивые, волосы обрамляли её бледное лицо. Насколько я понял, она одна из новеньких. Прожила здесь около месяца, и на её запястье было всего три чёрных полосы. Она перешла дорогу одному из нашей банды, но тот, вместе того, чтобы убить ее, привёл к боссу, в надежде выслужиться. Начальник подошёл и, грубо взяв её за подбородок, заставил посмотреть на себя, она не сопротивлялась, послушно подняла голову. Внимательно всмотревшись в её карие глаза, он спросил её о причине её появления в этом городе. — Меня сослали сюда из-за моего психического состояния. Расстройство личности. — отстраненно пробормотала она. — Тебе страшно? — зло спросил босс. Она сфокусировала взгляд и тихо произнесла: — Нет. — Что ж, очень жаль. Сейчас исправим! — Больно схватив её за предплечье, он швырнул её на свой рабочий стол. Я знал, что будет дальше, и мне было немного жаль девчонку. Он ударил её несколько раз, а потом грубо изнасиловал. Было много крови, видимо, она была девственницей. Начальник находил смешным, унижать её перед несколькими нашими. Она почти не издавала звуков, только видно было, как судорожно она цеплялась за край стола. Когда он закончил, он отстранился от неё, из-за чего она едва не упала, но её вовремя подхватил Том, не давая упасть. Из благородности? Нет, сразу после этого он кинул вопросительный взгляд на шефа, тот на секунду задумался, и отказал. Том, обиженно фыркнув, разжал руки, позволив ей упасть на грязный, истоптанный сапогами, ковёр. Девушка поднялась и с тем же хладнокровием взглянула на всех в этой комнате. Никто ей не поможет, не захотят рисковать собой, я не исключение. Шефу понравился её взгляд, он предложил ей сделку, она убьет двух неугодных ему людей, а он оставит её в живых. Девушка согласилась, и он велел выдать ей какую-нибудь тряпку, что бы прикрыться и объяснил, кого нужно убить. Она не интересовалась причинами, только спросила о сроке выполнения задания и ушла, прихрамывая. Она появилась в кабинете босса через полторы недели, показывая три новых чёрных полосы чуть выше тонких изрезанных запястий. Тогда он спросил её, точно ли она убила нужных людей, она ответила, что если кто-то увидит их живыми, она добровольно ляжет под нож. — А почему полосы три, а не две? Почему ты убила больше, чем я приказывал? — шеф откровенно развлекался, чувствуя свою власть над этой несчастной, жалкой девушкой. — Он мешался. — Такой краткий ответ устроил босса, тем более он знал, что она выполнила все в точности с указаниями. Ведь он отправил одного из наших следить за ней. И он знал, что она придёт именно в этот день. В дверь постучали и через секунду в комнату влетел человек. Видимо, напутствующий пинок был слишком силён, человек споткнулся и кубарем скатился под ноги к девушке. Подняв глаза вверх, он узнал её и вскрикнул, хватаясь за её руку и собираясь что-то сказать, но она грубо отпихнула его от себя. — Ты знаешь его? — словно шутливо спросил босс. В его голосе угадывалась угроза. — Да, две недели назад вместе пили. Больше связей не имели. — глядя в пол отрапортовала она. — То есть я могу его убить? — подняв бровь, спросил шеф, поигрывая с самодельным ножом. — Как пожелаете. Секунда и в комнате раздался звук падающего тела. Я невольно поморщился. Хотелось оказаться где-нибудь подальше от этого безжалостного человека. Босс сказал, что она свободна, и она, помедлив, достала свой нож и, склонившись над телом начала разрезать кожу в районе живота. — Что ты делаешь? — он был удивлён, по его мнению, она должна была бежать отсюда со всех ног, а не трофеи собирать. — Вам, видимо не нужно, а мне полезно. — спокойно сказала она, в ответ на это он сухо рассмеялся, срываясь на хрип. По его велению, я должен был выдать ей повязку и отвести к татуировщику. Он дал ей имя «Кукла», я думаю, оно ей подходит. Мы шли по плохо освещённому коридору, звуки шагов отдавались эхом. Это здание насквозь пропахло кровью и гарью. Вдали послышался крик, наверное, ребята снова развлекаются. После их такого времяпровождения обычно все помещение заволакивает запах паленого человеческого мяса вперемешку с запахом алкоголя и травы. До ужаса привычный, ставший родным, запах. А мы уже почти пришли… Кукле поручались различные дела и количество полос смерти увеличивалось. Босс был королём, а она его пешкой, немой и беспрекословной. Она никогда не интересовалась причинами для убийства, она просто делала свою работу. Позже у Куклы, с разрешения босса, появились свои подчиненные. Отряд смерти, так их называли. Она всегда выслуживалась перед шефом. Он иногда использовал её как подстилку на ночь, а иногда и спал с другими, такими же испорченными, как и сам город. Она была королевой, постоянно унижаемой королём. Но ее боялись остальные и ей этого хватало. Я облажался. Да, вот так просто. Меня послали убить, а я не смог. Одна из жертв была так похожа на мою сестру, я бы не смог лишить жизни свою любимую Дану. И я отпустил её, всего лишь изуродовав. Она поняла, что сможет жить и позволила ранить себя. Я надеялся, что если её не узнают, она сможет жить ещё немного, я оказался не прав. Шеф узнал об этом, я думал, меня просто убьют, как собаку, но он хотел повеселиться и подарил меня Кукле. «Он полностью в твоём распоряжении.»-вот его слова. С этих слов началась моя служба в её отряде. Кукла посчитала, что моя физическая сила будет полезна ей и оставила мне жизнь, всегда держа меня в поле зрения. Я часто загораживал ее от ударов, а она никогда не помогала мне подняться с окровавленного пола. Часть крови была моей… Все же я спросил ее, не жалко ли ей убивать, тогда она истерично рассмеялась, после чего сказала всего одну фразу:« убей или будь убитым!». Она бросила эти слова, надеясь, что я не замечу боли в ее глазах. Она обычно была молчалива и задумчива, но иногда мне удавалось заговорить с ней. Но она все равно была немногословна и сухо отвечала на мои вопросы и попытки ее заинтересовать. Однажды, получив от неё приказ зайти к ней в кабинет, я увидел ее, лежащую на большом, старом диване в неловкой, словно кукольной позе. Она смотрела в потолок, а в глазах ее стояли слёзы. Я первый раз видел ее такой, и поэтому стоял в дверях, она перевела взгляд своих карих глаз на меня, прожигая насквозь. —«Я читала книгу… Это была сказка про большого розового слона… И про кота Васю… Ты видел когда-нибудь слона? Я нет.-она глупо помогала головой, в подтверждение своих слов- а так хотелось бы… Хочу погладить слона… А у моей бабушки была кошка… Муся. Муууся…красивое имя…а про что же ещё была эта сказка? Не помню…» — мысли ее были беспорядочный, хаотичны, она явно видела не обшарпанный потолок в несколько квадратных метров, а что-то другое, красивое и светлое. Поддавшись внезапному порывы я сел на край дивана, рядом с ней, положив руку ей на лоб. Она снова посмотрела на меня и спросила: — Почему ты здесь? Расскажи, за что тебя сослали сюда. И я рассказал, о том что жил в большом красивом доме вместе с сестрой и отчимом. Я был его родной сын, а Дана была от второй жены. Моя мать умерла при родах, а отец ее любил. Поэтому женившись на другой, он гнобил ее каждый день и та не выдержав, ушла из дома, но отсудить детей ей не удалось, как она этого и не хотела. Тогда я и понял, что все решают деньги, ведь отец подкупил суд. Когда мать Даны ушла, отец начал издеваться и над ней, он бил ее и насиловал. Я защищал ее, как только мог, в полиции мне не верили или не хотели верить. Я не мог видеть страдания своей сёстры, которая хоть и была мне не родной, но любил ее больше чем себя. Убил отца ночью, во сне. И сам пошёл в полицию, меня посчитали монстром и осудили на ссылку, все деньги отца получила Дана и её мать. Я пожертвовал собой ради их счастья, и ни о чем не жалею. Кукла слушала меня очень внимательно, казалось, ей не столько интересен рассказ, сколько сам процесс разговора с кем-то здравомыслящим. С того вечера мы часто разговаривали, она просила или приказывала рассказывать мне о своём детстве, о счастливых моментах, которых было мало, но ради ее слабой, болезненной улыбки я придумывал новые истории. Она иногда рассказывала о книгах, которые читала, именно в такие моменты ее лицо расцветало, а в глазах появлялся едва заметный огонек. Мы часто проводили ночи вместе. Мы спали вместе не из желания близости, а по простому желанию забыться, на какое-то время чувствовать и думать о чем-то другом. Я любил ее, и понимал, что являюсь лишь ее пешкой. Несмотря на эти вечера, она никогда не была ко мне добра или снисходительна, она никогда не прощала ошибок или неточных исполнений приказа. Иногда босс вызывает ее к себе в кабинет посередине ночи, я прекрасно знал, зачем, и от этого становилось больно. А она шла, даже если была со мной… Кукла не могла ослушаться, так как хотела жить. Возвращалась под утро в синяках и ранах, после душа ходила голой, ей было плевать на то, что я нахожусь в комнате. Ни стыда, ни совести… Да… Кажется, шеф догадался о моей к ней любви и издевался надо мной. Он все чаще звал ее к себе, проходя мимо нашего отряда, он мог шлепнуть ее или ущипнуть за грудь, при этом назвав ее подстилкой или шлюхой. Ей, кажется, было все равно, она словно не замечала всего этого, слушалась его и подчинялась. Во мне клокотала злоба, и я прекрасно понимал, что ничего не смогу сделать, я не могу его убить, благодаря этой сволочи, десятки преступников работают сообща. Если этот урод сдохнет, вся эта толпа олухов устроит войну и погибнут очень многие. Я этого не хотел и рассуждал логически, лучше пусть он издевается над одним человеком, чем умрут десятки. Но от таких мыслей было ещё хуже. Я терпел. Когда она смотрела на меня ее взгляд всегда оставался холоден, и мы оба понимали, что если ей прикажут меня убить, она это сделает, нужно лишь подождать приказа. Мой организм начал слабеть, шефу и его приближенным такое было не знакомо. Они могли получить порошок, а я нет. Я едва не провалил задание и за это на базе получил ранение в руку от Куклы. Рана не глубокая, но довольно болезненная. Она прожигала меня взглядом, а я не мог пошевелиться, она была по-своему красива в моменты ярости. Она крикнула что-то о моей бесполезности и, кинув в меня пакетик с порошком, ушла отчитываться о задании, боссу. Я поджег порошок и мне стало легче, даже боль в руке ощущалась уже не так сильно. Она пришла утром, избитая, уставшая, и упала на диван. Я лёг рядом, смотря в ее глаза. Хотел обнять, но она оттолкнула. Резко встала с кровати и начала ходить по небольшой комнатушке. Да, она была удостоена чести иметь собственную комнату, в отличие от остальных, которые спали по десять- двенадцать человек в комнате. Походив несколько минут она снова легла и вновь попросила меня что-нибудь рассказать. Я послушался и начал рассказывать новую выдуманную историю. Про добро, счастье…и что-то еще… Так могло продолжаться довольно долго, бесконечно… А потом начальству надоела эта игра… Все началось как обычно, он вызвал ее к себе. А ночью за мной пришёл гадко ухмыляющийся Том и повёл меня к боссу. Хотел было пнуть, но я опередил его и перед тем, как зайти прописал ему кулаком по наглой роже так, что он отлетел к другой стенке. Давно хотел это сделать. Я зашёл. Она лежала голая на столе, он сидел рядом и курил порошок. Сердце болезненно сжалось, я не могу видеть ее такой разбитой и использованной. Он начал говорить: — Полкан, как ты думаешь, может мне убить ее? Надоела она мне уже… — он встал и я увидел у него в руках нож. Он затянулся и приказал ей сесть. Кукла послушалась, таково ее правило: никогда не противоречить, иначе могут убить. Я понимал, что это была провокация, но кулаки чесались размазать эту тварь об стену. Он гаденько захихикал и, выкинув самодельную трубку, схватил ее за шею и поднял над полом. Она не сопротивлялась. Не видела в этом выгоды. А шеф продолжал: — Хотя знаешь, подстилка из неё отменная и используйте сколько душе угодно. Но я хочу повеселиться! — он аккуратно поставил ее на пол и дал ей нож, указав на меня- Убей! Фас, моя собачка! Она перевела взгляд с ножа на меня и медленно пошла в мою сторону. Я не шевелился… Это конец, я ведь знал, что она убьет… Нет… Мы оба знали, что так выйдет. Кукла подошла очень близко и занесла нож. Мне кажется, что если бы мы встретились там, в том мире мы могли бы быть счастливы, как жаль, что этого никогда не случится… Резкая боль пронзила грудь… я слышу мерзкий хохот этой твари. Последнее, что я вижу, прежде чем упасть на пол, это ее удивлённое лицо и опущенный нож в руке. Убила не она… У него был второй нож. Криво усмехаясь, падаю на пол, падение кажется мягким, плавным… Глаза закрываются… слышу ее спокойный тихий голос рядом с собой, наверное, она склонилась надо мной… и сквозь кровавую пелену: — Могу я забрать трофей? — да, ее волнует только работа. Больно умирать, зная, что для любимого человека ты не более чем пешка, которой он пожертвует и пойдёт дальше. Я стараюсь приоткрыть глаза, но у меня не получается… Прощай. Увидимся в аду… Буду ждать…***
Кукла склонилась над трупом бывшего сокомандника и спросила: — Могу я забрать трофей? — начальник, вдоволь наигравшись, разрешил, отойдя к грязному, пыльному окну. Она сделала разрез на животе, ее руки были в его крови. В ее команде стало на одного человека меньше. Вот и все. Все опять встанет на свои места. Она вышла из кабинета так и не одевшись, забрав с собой тёплый кровавый орган. Только вот никто не заметил, что она забрала не только его… А за спиной снова раздался хриплый смех, который будет преследовать ее в ночных кошмарах. Хотя… Вся ее жизнь сплошной кошмар. Эпилог. Через три месяца. Ее группа возвращалась с очередного задания. Без неё. Она валялась на диване, вновь использованная тем гадом. После того случая, Кукла перестала получать от него порошок и без него сильно ослабла. Сегодня, возможно, последний ее день. Кукла… нет, сломанная марионетка… По ее щекам стекают слёзы и она сжимает в худых руках медальон. Тело немеет и в голове путаются и сгорают заживо мысли и воспоминания, нетронутым оставалось лишь одно воспоминание. Она хватается за него в надежде убежать от этой боли… «Что это? -тонкая рука Куклы держат в руках медальон. — Это память о моей сестре.-послушно отвечает Полкан, неудобно выгибая шею, что бы ей было удобно рассмотреть украшение. На растянутом шнурке висела небольшая монета с просверленным отверстием ближе к краю, на монете был изображено сердце и выгравирована надпись: „Я всегда рядом.“ — Предусмотрительная у тебя сестричка! — смеется она в ответ, а Полкан, забрав медальон, обнимает ее крепче. В этот вечер холодно даже в помещении и сидеть прижавшись, друг к другу лучший вариант. Она морщится, он задел один из свежих синяков, но тут же складка между бровей разглаживается и, облизав сухие губы, она тихим голосом просит: А расскажи мне сказку! И он снова не может ей отказать, всего лишь спрашивает: — Про кого ты хочешь послушать? — Про то, как мы все жили бы в другом мире! — шутливо восклицает девушка. И он начинает рассказ, как-то совсем незаметно отпуская в своём рассказе этих «всех». А она слушает его внимательно, не отвлекаясь. Ведь Кукла знает, что завтра опять будет не до сказок, завтра снова будет кровь и смерть, а сейчас. Сейчас она просто уютно устроится в его объятиях и будет слушать…» Да… Сейчас она не на этом старом диване, а в его объятиях… Сейчас она не здесь, а в том…другом мире! И, конечно, она не одна! Да, в другом мире… Она крепче сжимает медальон… «Я всегда рядом» Да… Рядом… Медальон выпадает из ее руки. Израненная душа покидает тело и взгляд влажных глаз стекленеет. Стекающая по нижней губе струйка крови не портит ее легкой…нежной улыбки. Рядом…