***
Через две недели Юра серьезно задумался о своих словах. Тело нещадно горело, ломало, просто выворачивало наизнанку, требуя свою пару. Слезы сами наворачивались на глаза, а тело сжималось в маленький комок, в попытках хоть немного избавиться от всепоглощающего чувства тоски и боли. Он все еще пытался работать, пока начальник не прогнал его в оплачиваемый отпуск, так как у того все валилось из рук. На заводе уже все были осведомлены о его ситуации, поэтому смотрели с жалостью, как на маленького несмышленого ребенка, который упрямо не слушается маму в силу переходного возраста. Даже Владимир, его лучший друг, упрямо подталкивал его к паре, несмотря на протесты самого Юрия. Он все еще сопротивлялся, хотя каждую ночь в его снах появлялся улыбающийся Виктор, который уже не казался напыщенным индюком. Сознание кардинально изменило его образ, и теперь Плисецкому представала перед глазами до ужаса слащавая картина, от которой блевать хотелось. Будто бы он случайно влез в мечты девчонки-десятиклассницы, а не тридцатилетнего работяги на заводе. Хотя, тридцать ему никто не давал. Да и все жутко удивлялись, когда узнавали, где он работает. Сам он был достаточно низким и тощим, даже изящным, как говорили его коллеги. Смазливое миленькое личико, не тронутое щетиной и возрастными морщинами, немного отросшие светлые волосы, красиво обрамляющие лицо. Он был больше похож на модель, нежели на работника завода с десятилетним стажем. Даже алкоголь, который он вливал в себя тоннами, не портил его внешний вид. Хотя, все впечатление от «ангельской» внешности омрачал слишком острый язык, который так и сыпал матами и грубостями налево и направо. Особенно сильно доставалось бедным «мачо», западающим на его миленькую внешность. С ними Юрий вообще не церемонился, при случае даже избить мог, поэтому за глаза (в лицо никто не осмеливался) на работе его называли «грозной принцессой». И вот сейчас, в очередной раз выгнав из своей хлипкой квартирки лучшего друга, Плисецкий сидел на скудно обставленной кухоньке и заливал в себя очередную порцию водки. Тело крупно колотило, мышцы сжимались от спазмов, голова просто трещала по швам, но парень упрямо терпел, не желая сдаваться на волю судьбе. — Ну уж нет, — прошипел тот, уже полностью пьяный. — Я не дамся. Не буду подстилкой для какого-то левого мужика! Пусть все идет к черту, но я выдержу…***
— Витя, просто пойди и возьми его силой! — вспылила Мила, смотря на тяжелое состояние своего друга. Тот уже несколько дней не выходил из дома, скрючившись на кровати от боли, и сколько бы девушка не умоляла его сдаться и пойти к своей паре, тот не двигался с места и упрямо твердил, что этот пропитый грубиян не его пара и он к нему не пойдет. — Просто посмотри во что ты превратился! Безвольная груда соплей! — Я не выживу с ним! Ты бы слышала, что он мне сказал! — Виктор высунул голову из-под одеяла, обижено смотря на подругу. — Я, оказывается, напыщенный богатенький мальчик. Маменькин сынок! Да он обо мне даже ничего не знает, я только успел представиться, а тут такие оскорбления!.. — Маменькин сынок? — расхохоталась девушка. — Серьезно? Нет, ну ты, конечно, со своей манерой стильно одеваться и всегда выглядеть идеально, можешь показаться напыщенным богатеньким мальчиком, но маменькиным сынком?.. — Вместо того, чтобы ржать, могла бы и пожалеть меня, — надулся Виктор. — Я ведь пытался с ним поговорить, а он меня сразу же послал. Разве это нормально? — Нет, вообще-то не очень, — пожала плечами девушка, — но ты без него не выживешь. Знаешь ведь, что после того, как встретишь своего соулмейта, больше не сможешь жить без него. Смотри, прошло всего две с половиной недели, а ты уже совершенно недееспособный, сутки напролет лежишь в постели с высокой температурой. Витя, я серьезно. Если не пойдешь к своей паре — я позвоню твоему отцу. — Мила, не смей! — прошипел тот, в очередной раз скрючиваясь от резко прошившей его боли. — То, что ваше знакомство прошло не совсем удачно, еще не означает, что вы не уживетесь вместе. Ты ведь сам знаешь, соулмейты — это лучшие спутники жизни, ведь природа подбирает самые идеальные пары. — Он не моя пара, — холодно отчеканил Никифоров, опять заворачиваясь в одеяло с головой. — Ну, если ты не хочешь по-хорошему… — вздохнула Мила, поднимаясь с места. — Как я и говорила, если ты завтра же самостоятельно не пойдешь к своему «Арнольду», то я расскажу твоему отцу о том, что его сын встретил своего соулмейта. А ты прекрасно знаешь, что он не будет тебя уговаривать как я, а просто за шкирку притащит туда, где ты должен быть. — Мила! — возмущенно воскликнул тот из-под одеяла. — Я не шучу, Витя. Когда мы вместе поступили сюда в университет, твой отец взял с меня слово, что я позабочусь о тебе, и я не собираюсь его нарушать. Чтобы завтра же пошел в тот бар, и расспросил о нем, — строго добавила девушка, и ушла на кухню — готовить страдальцу ужин.***
Юрий с отвращением разглядывал себя в грязное и заляпанное зеркало любимого бара. Ноги сами привели его сюда в надежде, что блондинистый «Лили» вернется в это место в поисках своего соулмейта. Плисецкий больше не мог терпеть непрекращающуюся боль и необъяснимую тоску по совершенно чужому ему человеку. Парень скривился и вновь схватился за живот: больно, сука! Как же ему это надоело! Ну почему нельзя спокойно жить, пить, пахать на заводе? Почему именно сейчас судьба плюнула ему в лицо, с насмешкой заставляя его страдать?! Глубоко вздохнув, Юра выпрямился, готовясь стойко перетерпеть очередной приступ, но к его огромнейшему удивлению, боль потихоньку утихала, принося чувство покоя и защищенности. Он медленно обернулся и увидел перед собой причину своих страданий. Тяжело дыша от быстрого бега, его личная проблема сердито прожигала его лицо обиженным взглядом. — Почему так долго? — фыркнул Юра, крепко прижимаясь к Виктору и наслаждаясь полным отсутствием боли, что упрямо преследовала его целых три недели. — Ненавижу тебя, урод. — Взаимно, — буркнул тот, утыкаясь носом в белобрысую макушку и облегченно вздыхая. — Если бы ты изначально нормально со мной поговорил, то нам бы не пришлось пережить все это. — Иди в задницу, — беззлобно рыкнул Плисецкий, полностью расслабляясь. Интересно, всегда ли объятия соулмейтов настолько уютны и приятны? — И пойду, — фыркнул тот. — Спасибо за приглашение. — Ах ты, уеб… ммм… мх. — А ты тупая блондинка, — съязвил Виктор, разорвав поцелуй и все еще не выпуская из своих объятий одновременно и злого и смущенного парня. — Но это не меняет того, что ты мой соулмейт. — Хм, — Юра недобро улыбнулся, отрываясь от него, и шагая к выходу. Тот двинулся следом, но Плисецкий не противился. Похоже, совместная жизнь у них будет весьма веселой. — Но вынужден тебя предупредить, дорогая женушка, что у меня не хоромы, к которым ты так привык. — Кстати, с чего ты взял, что я богатый? — Виктор пропустил мимо ушей замечание о женушке. Он и так понимал, что Юрий будет еще долго его стебать по поводу второго женского имени, что он выбрал несерьезно и по приколу, ибо также не верил, что когда-либо найдет свою пару. — А разве это не так? — он окинул Никифорова оценивающим взглядом. Стильная качественная одежда, идеально уложенные волосы, дорогие аксессуары, уверенная походка. Абсолютно все говорило о том, что перед ним человек, зарабатывающий (получивший от богатого бати) приличные деньги. — Не так. У меня есть только отец, и он простой офисный планктон. А мне просто удалось удачно устроиться на работу на третьем курсе по специальности. Кстати, я так и не знаю сколько тебе лет. Ты же совершеннолетний, ведь так? А то не хотелось бы иметь дел с полицией за совращение несовершеннолетних. — Не переживай, этот рубеж я преодолел уже лет двенадцать назад, — пропел Юра, сполна наслаждаясь медленно вытягивающимся от шока лицом Виктора. — А тебе, как я понял, где-то около двадцати четырех-двадцати пяти? — Мне двадцать два, — прохрипел тот, все еще не в силах отойти от шока. — Ты хочешь сказать, что тебе сейчас… тридцать? — Ага. Ну, если быть точней, то двадцать девять, — довольно прищурился Плисецкий, уже абсолютно добровольно таща соулмейта к себе домой. А ведь тот действительно оказался весьма милым мальчиком. Такой невинный еще. — Поэтому не дерзи старшим и будь вежливым. Виктор только легко улыбнулся на подобное заявление. Как ни странно, он чувствовал огромную легкость в груди и искреннее веселье. Разговор у них шел легко, на подколы совершенно не хотелось обижаться, они наоборот — вызывали умиление и желание побеседовать еще. Может, судьба действительно подбирает идеальные пары?