happy END

      Мир жесток, не так ли? Вечно какие-то игрушки придумывает, козни строит. И кажется, что ты играешь в сраную видео игру, которая хер знает когда закончится. Ну, хотя, всем ясно… когда потратишь единственную жизнь, лишишься всей полоски здоровья.       И я решил к хуям послать здравый смысл. Я играю по правилам этого мира. Правила таковы: сильнейший одерживает победу, а слабый — проигрывает. Так было и будет всегда. Раньше, может, я и стоял на той вершине, смотря на всех сверху, кидал презрительный взгляд на каждого, кто посмел слово мне пискнуть или не дай бог дорогу перейти. Забивал на все проблемы, что не касались меня, и мои проблемы мало меня волновали. Теперь для окружающих осталась лишь маска — остаток былого похуиста. Больше нет того Юна, которого знали многие, если вообще знали.       Но он сразу раскусил мою роль и снял с меня этот костюм, а ведь я был без ума от этого одеяния. Я пытался сопротивляться, но это было бесполезно против его мастерских рук, что оголяли каждый сантиметр моей души. Ох, эти руки… шикарные и сильные. Мои глаза ничего и никого не видели прекраснее. Властный, сексуальный, притягательный, но, знаете, идиот ещё тот. Моя жизнь — весь этот человек. Я был сконцентрирован на нем серьезно. Это ведь «любовь» называется? Я точно знаю, что она, мне рассказали.       Скитался по рукам, каждый раз обманывая себя — «Юн, это нормально, смотри — свобода.» Да и «скитался» не то слово, тем более по рукам. Нет, моя гордость не дает мне права говорить подобное. О да, гордость, мое достояние, которое я потерял в скором времени. Не так уж и легко вообще-то её держать, когда ебешься с каждым вторым, ну или тонешь с головой в человеке. Сдаешь все свои секреты, спрятанные от всех, да ещё с потрохами.       После того, как отсек ненужные связи, я ушел во все тяжки. Время крылатой свободы. Беспорядочные связи с незнакомцами: не задерживался на одном больше, чем на день. Алкоголь вперемешку с табаком кружил голову, отвлекал от мыслей, которые так раздражали и бесили, что голова кипела. В перерывах случалась ломка и в голове жуткой пульсацией отбивало: ТЕПЛО ХОЧУ МНОГО И ДОЛГО СУКА       В эти моменты я уходил на балкон и курил сигарету за сигаретой. Жалко лишь Джина порой было. Так смотрел постоянно, что передергивало и хотелось его нахуй послать со своей жалостью. Хотя, ясное дело было, переживал парнишка, все время гонял вокруг, суетился, вытаскивал куда-то, тогда я и напивался. Единственное, что в такие вечера запоминалось — то, как он, вечно пыхтя, тащил меня домой, укладывал на кровать и стаскивал одежду, лишь бы мне удобнее было. Утром всегда рядом стояла бутылка воды и тазик, ну мало ли, знаете. Отличный друг кстати, что бы я не говорил и не делал.       Может мне и было бы стыдно, но хуй там плавал, я имел на все это право, причем полное и безоговорочное. И вообще, не понимаю, как меня можно терпеть. Какой нормальный, уважающий себя человек будет терпеть, когда его посылают прогуляться куда подальше и потрахаться, чтобы хоть чем-то заняться и не доебывать меня понимающей мордашкой?       Я тогда нашел такого парня, который вроде меня и устраивал, даже остался почти на постоянно. Спокойно удовлетворял мои потребности, даже в какие-то моменты ломку мою удовлетворял. Но это было совсем не то.       Злополучный март. Ничего не предвещало, обычная вечеринка. Не помню, чья именно, не привык забивать голову лишней информацией. Все уже изрядно так набухались, музыка долбила во всю, кто-то подпевал, надрывая горло, а кто-то блевал в туалете, и спасибо, что не я; кто-то без стеснения совершал половые акты по углам. Что делал я — не помню, честно. Но только до того момента, как не заиграла эта ебучая песня, которая теперь никогда не покинет мою голову, позже я заслушаю её до дыр, но это позже. «One love- Blue» — и у меня сносит крышу. Вижу его, он весь в черном: джинсы слишком облегают упругий зад, рубашка натянулась на его спине; он поворачивается, и меня нет. Эти взъерошенные волосы, открытый лоб, глаза блестят, и не могу понять, почему, но его губы расплываются в ухмылке. Сука, почему он такой идеальный? Стоп, он ставит стакан и идет ко мне? Не свожу с него взгляда, слежу, глаза в глаза, и в долю секунды он уже стоит напротив меня. Как он меня так зацепил, что я перестал обращать на других внимание на вечеринке и после, так и не было понятно. Разговор получился так себе, но то, что последовало после, отложило разговоры на потом.       Позже узнаю, что его зовут Чон Хосок, и мне нравится выводить его на ревность пустяками. Вы просто не видели, насколько он горячий, когда злится и ревнует. Умолчу о том, сколько мы опробовали мест во время секса, который был в несколько раундов каждый раз. Еще позже я узнаю, что всё это время люблю его и это даже не смущает меня. Первая любовь в том возрасте, когда она уже должна давно пройти.       Самое главное, но не самое приятное — он живет в другом городе, за много километров от меня и у нас не получается часто видеться, точнее совсем редко. Как его занесло на ту вечеринку тогда... не помню.

***

      Проходит год, первые трудности не заставляют себя ждать. К тому времени Джин уже не узнает того мудака Юнги, перед ним появляется ещё худшее состояние человека, которое не опишешь парой слов. Замкнутое, сопливое, слабое подобие человека. Просто размяк, узнав, что появилась надежная опора и мне больше не надо притворятся тем, кем я не являюсь. И в глазах у Джина я видел ещё больше волнения и жалости, чем раньше, но одно осталось неизменным — это до сих пор раздражает. С жалостью нельзя смириться. Время пролетело, я потерял последнего человека, который знал меня полностью, уважал, дорожил мной и просто отступил, устав. Хосок же оставался со мной. Кажется, что он все еще рядом. Крыша ехала не спеша, как говорится. Сначала психи, ссоры, недоговорки, всё перерастало в скандалы, а если учитывать немалое расстояние после того, как он вернулся домой, то всё шло по пизде. Из-за того самого расстояния моя паранойя развивалась с гигантской скорость. Параноик из меня вышел хороший, не завидую.       Каждый раз Чон страдал от наших ссор больше, а я оставался эгоистом, которым привык быть. Пару раз я приезжал к нему в больницу. Да, проезжал тысячи километров, ради того, чтобы посидеть рядом, держать и целовать его руки, пока он спит. В последний раз, когда он упал в обморок и пролежал в коме два дня, я сидел и просил неизвестно кого, чтобы он проснулся. И в тот день, когда увидел его измученного, бледного, но проснувшегося — я решился.       Прошел месяц, мы проводили всё свободное его время вместе: гуляли по ночам, на выходных спали до обеда, готовили и каждый раз после убирали следы веселья. Ему становилось лучше, а я улыбался и радовался. Но по ночам я ревел на балконе, пока он спал, подолгу курил и не понимал, как такая херня пришла мне в голову. Утром он всегда возмущался, что от меня несет сигаретами и заставлял идти в душ вместе. Я наслаждался последними моментами до отъезда обратно домой.       Мы прощались долго, Хосок никак не мог понять, почему я не хотел оставлять его и просил не отпускать никуда. Я правда не мог уехать просто так, было очень тяжело. Затолкав меня в вагон поезда, он с понимающим взглядом говорил мне что-то про учебу и институт, чмокнул на прощание и приказал позвонить, когда доберусь до дома.

***

      Я уже почти закончил свой рассказ, но всё оттягиваю конец, как сладкий десерт. Сейчас я сижу и вспоминаю всё, абсолютно всё. То, как в детстве мечтал о настоящей любви, просто любви; как дрался в школе; первую свою затяжку и первый секс, первый поцелуй. Вообще, если честно, то сорвать его со своих губ я позволил только Хосоку. Да, я не был чист, но детское правило гласило: «целоваться можно только с тем, кого ты любишь». Наверное, это единственное, что осталось во мне хорошее. Я встаю и иду на балкон, достаю сигарету и закуриваю, она определенно последняя, но не в пачке. Взгляд скользит по окнам домов и останавливается на дороге, по которой несутся машины. В голове появляется мысль, что так же проносится жизнь, «вжух» — и ты отжил своё. Докуриваю и бросаю окурок с балкона, даже не забочусь, что он может попасть в кого-то. Желаю Хосоку последний раз спокойной ночи, бросаю телефон на кровать и сажусь на пол. Беру бутылку воды и пачку элениума. Кидаю быстрый взгляд на стол с тетрадкой и почти пустой пачкой сигарет, выдыхаю и закидываюсь всеми таблетками, делаю пару глотков, откидываюсь на кровать. Тянусь за телефоном, убираю блокировку, смотрю на заставку и вяло улыбаюсь, успеваю написать банальное — «я тебя люблю», засыпаю.

***

      Юнги поступили эгоистично, снова. Он подумал, что будет с Хосоком, даже оставил ему свою тетрадь-дневник и пачку сигарет. Нет, его парень не курил, но теперь точно начнет.       Юн оставил одного своего Хо. Почему он так поступил? Он знал, что расстаться с ним не сможет. Не сможет жить без него, не справится, и нашел выход. Только зря он израсходовал сразу всю полоску своей жизни, можно было по-другому. Даже если после ссор Хосоку и было плохо, то только физически. Потому что он считал, что ему повезло крупно. Ведь все ссоры не были засчитаны при прекрасной улыбке его малыша, пошлых шуток или тому, как Юнги бросался на него после долгой разлуки.       Но самое большое упущение было из-за того, что Хосок почти договорился о переводе парня в институт своего города и хотел в скором времени сделать ему предложение. Иногда, в тихие вечера, пара думала о ребенке, пусть они оба не хотели так скоро, но подумывали усыновить какого-нибудь малыша-милашку.       Пройдет пару лет, Хосок будет хранить ту пачку сигарет у себя в ящике и каждый вечер перечитывать записи в потрепанной тетрадке, сидя на балконе и куря те самые сигареты со вкусом ментола, что так любил Юнги. Утром будет вставать, готовить завтрак и обед на двоих. Потому что после того, как он перевез все вещи к себе домой, он усыновил мальчишку пяти лет, который почему-то так был похож на Юна. Манера поведения, некоторые жесты и черты лица в маленьком ребенке. Так у него появился ещё один малыш, с которым он проводил все своё свободное время и не жалел для него ничего…