Идиот

Райнер хотел пересекаться с Зиком как можно реже, хотя понимал, что это никак ему бы не помогло, даже наоборот, сделало все только хуже, вызвало еще больше ненужных подозрений с его стороны. Но в первую очередь Райнер хотел пересекаться с Зиком как можно реже не из-за стремительно развивающейся паранойи, а потому что он был ходячими песочными часами, отсчитывающими оставшиеся им обоим месяцы. Или счет уже пошел на недели? Дни? А, может быть?.. Когда Зик коснулся его плеча, по спине Райнера невольно побежали мурашки, потому что это было действительно неожиданно — мягкий ворс полового покрытия отлично приглушал шаги. — У меня для тебя подарок, — сообщил Зик. — Тебе понравится. Пойдем. Райнер ничего не ответил, только сжал челюсти так сильно, что на правой щеке проступил желвак. У него было очень плохое предчувствие, и, когда они свернули в сторону неприметной каменной лестницы, что вела в подвал, он понял, что предчувствие его не обмануло. В подвале располагались четыре камеры — маленькие, пустые и очень холодные, — да одна допросная в конце коридора, куда Зик его и вел. У тяжелой железной двери стояли два охранника. — Ты, наверное, уже догадался, что там, — Зик махнул рукой в сторону допросной, — и сидит твой подарок. — Шпион? — Эта теория рассматривается как первоочередная, да. Мы поймали его внутри лагеря вчерашним днем. Его выдала повязка — он надел ее на другую руку. — Удивительно, как такого идиота не заметили раньше и вообще пропустили через кордон... Вот только я не могу понять, зачем ты привел меня сюда, Зик? Я не мастер ведения допросов, если ты забыл. Зик улыбнулся. — Есть подозрения, что он из островных. — Плохо, если так. Но я, к сожалению, не знаю в лицо всех демонов, — Райнеру пришлось приложить немало усилий, чтобы его голос был лишен эмоций. — За этой дверью может и правда сидеть островитянин, но это не значит, что он будет мне знаком. Зик не переставал улыбаться мягкой, почти отеческой улыбкой. — Давай хотя бы попробуем? Во славу Марли, а? Райнер кивнул. «Я не солдат, я воин», — спешно напомнил он сам себе. Просто так, на всякий случай, вовсе не из-за того, что поверил, будто в допросной мог сидеть кто-то из его старых знакомых. Дверь открывалась целую вечность. — Эй, очкарик, опять вместо жратвы притащил мне солдатика? — хрипло поздоровался пленник, не без труда подняв голову. — Или ты так намекаешь, что мне самое время стать каннибалом? До Райнера дошло не сразу. Сначала взгляд пробежался по чужому облику, отметая шелуху — следы допросов, — потом разум убрал показавшиеся лишними детали, например, повязку со звездой на рукаве, держащуюся исключительно на честном слове, пропитавшийся кровью бинт на левом глазу, отросшие волосы. И только тогда Райнер увидел его, по-настоящему увидел. Конни Спрингер. Нет, этого не может быть. Это все какая-то шутка, да? — Не узнал? — поинтересовался Зик. — Нет, — соврал Райнер, даже не успев задуматься, насколько это неумно — лгать в сложившейся ситуации. Вдруг Конни уже признался, что они знакомы? — Впервые вижу. — А жаль... Ну, раз уж мы все равно здесь, тебе стоит поговорить с нашим новым протеже. Я настаиваю, — Зик выделил голосом последнее слово, и оно одно сразу же вызвало у Райнера мерзкое чувство тошноты. — Цепь, три, три и три. Ничего сверх, просто попрактикуйся, тебе пойдет это только на пользу. Конни молча наблюдал за ними, буравя Райнера взглядом, и это делало все только хуже. — А если он потеряет сознание? — Не потеряет. Он даже не охрип от криков, пока наш хороший знакомый Порко выковыривал ему глаз, значит, и тебя переживет. Райнер считал, что такая логика по меньшей мере сомнительна, но предпочел просто наклониться к уху Зика, чтобы тихо уточнить: — Что мне спрашивать? Вы же хотите получить от него какие-то данные, если он действительно... — Ничего, — Зик снова улыбнулся, и в его улыбке было больше угрозы, чем если бы он не улыбался вовсе. — Тебе не нужно спрашивать ничего. Это не твоя работа. Райнер вовремя остановил себя и не сжал ладони в кулаки. — Хорошо, Зик, как скажешь. «Как прикажешь». — Тогда оставлю вас наедине. Наедине — это очень громко сказано, и не нужно быть параноиком, чтобы понимать это. За ними были обязаны следить, подслушивать, подсматривать. Всегда. — Ну, давай же развлечемся, солдатик, — подал голос Конни. — С чего начнем? Цепь? Или одна из многообещающих троек? Надо бы еще вспомнить, чего у меня больше трех штук... Райнеру захотелось наорать на него, обвинить в идиотизме, вмазать по лицу так, чтобы разбить бровь или губу. Но не пытать. — Замолкни, демон, — сказал Райнер, не придумав ничего лучше. — Слова не помогут тебе. — Я знаю, — ответил Конни и рассмеялся, будто услышал самую смешную шутку на свете. Райнер снял со стены цепь и намотал один ее конец себе на кулак. Он отчаянно боролся с желанием врезать по лицу самому себе. *** Райнер был рад, что его, Бертольда и Анни разделили на время тренировок. Ему нужно было расслабиться, отвлечься, и общество Саши Браус и Конни Спрингера — самых известных весельчаков и оптимистов 104-го, — было наиболее подходящим для таких целей. Почти наверняка Райнер не выдержал бы тренировок с Эреном, Армином или Микасой — ведь именно он... Райнер почти всегда успевал уничтожить эту мысль, подавить это воспоминание, но сейчас прошлое подобралось к нему вплотную. — Эй, с тобой все в порядке? — Конни подлетел к нему справа. — Ты пропустил «титана». Райнер заставил себя ухмыльнуться, про себя поблагодарив Конни за то, что тот вернул его к реальности: — Так это я для тебя оставил, Спрингер. А то ты сегодня слишком медленный, не обогнал меня, как обычно. Или тебе просто нравится лететь за мной, смотреть на мои мускулы и завидовать? — А ты бываешь уморительным, Браун! Ха! — Конни заржал — этот смех почему-то показался Райнеру вымученным, — и резко ушел вправо. Прямо в дерево. — Идиот, — пробормотал Райнер и, развернувшись, аккуратно спустился на землю, радуясь, что падать этому идиоту пришлось не с самой большой высоты. Конни стоял на коленях, уткнувшись лицом в землю, и тихо поскуливал, будто щенок, которого пнули в живот злые дети. Райнер опустился рядом и осторожно взял его за плечо. — Ты в порядке? — спросил он. — Дай посмотрю. Конни сел. На первый взгляд ничего страшного с ним не произошло — только нос расквасил и приобрел пару царапин от веток во время падения. — В порядке я, — буркнул Конни, оттолкнув ладонь Райнера. — В поворот не вписался и все, с кем не бывает. — С тобой не бывает. Ты лучший среди остальных, когда дело касается виражей, — Райнеру нравилось говорить правду ради разнообразия. — Голова не кружится? Встать можешь? — Могу, еще как! — выпалил Конни и, вскочив на ноги, сразу же начал падать. Райнер успел поймать его, схватив за плечи. Конни поднял на него глаза, свои огромные щенячьи глаза ярко-карего цвета, и неожиданно тихо пролепетал: — Отпусти меня. Пожалуйста? Его щеки вдруг порозовели, но Райнер списал это на последствия удара о дерево. — Еще чего. Мне тебя теперь тащить до дома. — В смысле тащить? На себе тащить?! — Ага. Кстати, ты предпочитаешь, чтобы я нес тебя как девчонку или как мешок с картошкой? — Только попробуй!.. Я тебе не девчонка! — закричал Конни, теперь уже откровенно краснея. Райнер улыбнулся и тотчас поймал себя на мысли, что эта улыбка — едва ли не самая искренняя за последнее время. — Хорошо, ты только не кипятись. Как девчонку, значит, как девчонку. Прежде, чем Конни успел что-то заорать, забрызгивая все вокруг кровью, Райнер подхватил его на руки и резко взлетел в воздух. — Когда мы спустимся... — Конни одной рукой схватил Райнера за отворот его формы, а другую крепко прижал к своему носу, явно не желая в случае чего испортить одежду своему товарищу. — Когда мы спустимся, я тебя изобью. Ты еще пожалеешь о своем решении. — Конечно-конечно, — сказал Райнер. — Только давай сначала врач определит, все ли с тобой нормально, ладно? — Угу, — только и ответил Конни. Он ничего не говорил всю обратную дорогу, даже на испуганную Сашу, повстречавшуюся им по пути, почти не отреагировал. Сердце Райнера билось чуть быстрее обычного, но он этого еще не понимал, как не понимал и того, что временами прижимал Конни к себе чуть крепче, чем это было необходимо. *** Райнер знал, что Конни не мог действовать в одиночку. Да, он идиот, да, он порой не в меру храбр, но у него достаточно мозгов, чтобы понимать — без группы он ничего не смог бы сделать. Не здесь, где каждый первый — враг, готовый сдать тебя с потрохами. Весь оставшийся день Райнер прикидывал, кто мог прийти с Конни из-за моря. Эрен? Сомнительно. Командование не стало бы рисковать единственным козырем в рукаве, тем более для первой — если, конечно, она была первой — разведывательной операции на территории противника. Армин и Микаса отметались вместе с Эреном — он бы никуда их не пустил, а они никуда не ушли бы без него. Из известных Райнеру членов разведотряда, наверняка оставшихся в живых, были только Жан, Саша, Ханджи и Леви. Кто-то из них точно был сейчас в лагере. И Райнер, если бы мог, поставил все на Сашу. Она и Конни всегда были неразлучны, как брат и сестра. И, раз он здесь, то и она должна быть. Ноги привели Райнера на небольшую рыночную площадь, а куда еще они могли привести его, когда он всю дорогу о Саше, известной любительнице вкусной еды. И каким невероятным было его везение — в девице, крутящейся рядом с лавкой, где продавалась картошка, Райнер моментально признал Сашу. Впрочем, она тоже моментально его признала и сразу же бросила наутек. Райнер кинулся за ней, хотя разум, оценивший все риски, умолял его об обратном. Саша вывела его на окраины, к трем старым пустым баракам в которых недавно произошла зачистка, и в которые не один здравомыслящий человек не сунулся бы. Кроме разведотряда. Когда Райнер подошел к ближайшему бараку, то сразу заметил, что на втором этаже заколыхалась штора, будто кто-то подсматривал за происходящим на улице еще секунду назад. Входная дверь была открыта. Райнер поднимался по ступенькам как мог медленно, напоследок обдумывая детали плана действий. Если ему повезет, и все получится, то уже на рассвете Конни будет свободен. О собственной участи Райнер предпочитал не думать. Когда он оказался на втором этаже, дверь одной из комнат резко отворилась, и выскочивший оттуда Жан прижал дуло ружья к подбородку Райнера. — Я снесу тебе башку быстрее, чем успеешь перекинуться, — рявкнул он, зло сверкая глазами. «Угадал», — подумал Райнер и, примирительно подняв в воздух обе руки, произнес: — Я пришел сюда не для того, чтобы драться. — Звучит интересно, — раздался знакомый голос из комнаты. — Впусти его, Кирштейн. — Но... — Это не просьба. Жан скривился, но ружье убрал и даже пропустил Райнера в комнату, не забыв напоследок ощутимо подтолкнуть в спину прикладом. В полупустой комнате Райнера встретили Саша и капрал Леви. — Если ты пришел не для того, чтобы драться, то зачем ты здесь? — Я здесь, чтобы отдать вам силу Бронированного. Жан чертыхнулся, Саша едва выронила из руки свой верный лук, а капрал даже бровью не повел. — Серьезно? — спросил он. — Серьезно. Поверьте, если бы я хотел вас сдать или выведать ваши планы, то действовал бы по совсем другой тактике. Я пришел сюда один, по доброй воле. И я не лгу. — Допустим, — после секунды раздумий отозвался капрал. — Если я правильно понял, ты хочешь отдать силу титана кому-то из нас, так? — Так. Правда, у меня одно условие. — Капрал!.. — хотел было возразить Жан, но Саша с силой сжала его предплечье, заставив заткнуться. Райнер пересекся с ней взглядами — кажется, она догадалась, о каком именно условии шла речь. Во всяком случае, ему нравилось так думать. — Ты не в том положении, Браун, чтобы чего-то требовать, — холодно ответил капрал. — Ничто не мешает мне убить тебя и повесить твое тело в центре этого омерзительного лагеря. Красивую гравировку «предатель» на твоей коже я обещаю сделать самостоятельно. — Самое смешное в том, что я бы даже не стал оказывать вам сопротивления, — Райнер позволил себе легкую ухмылку. — Но есть кое-что, чего я хочу больше, чем просто смерти. — Так чего же хочет Райнер Браун? — Чтобы сила Бронированного титана досталась Конни. Это и есть мое условие. Единственное. — Интересно, — хмыкнул капрал. — Думаешь, мы сможем провернуть такое и остаться в живых? — Сможете. Только вам придется мне довериться. — Черта с два! — теперь уже никакие пинки Саши не могли сдержать чрезмерно темпераментного Жана. — Врет он, мерзавец, врет! Он же сдаст нас с потрохами своим хозяевам при первом удобном случае! — Или с большей вероятностью это сделает сам Конни, — глухо произнес Райнер. — Рано или поздно все ломаются, Жан. Он сломается быстрее, чем вы успеете выполнить свою задачу, какой бы она ни была. — Откуда ты знаешь? — тихо спросила Саша. Райнер опустил взгляд, сфокусировавшись на трещине на одной из половиц, но от ответа увиливать не стал: — Сегодня мне пришлось допрашивать Конни самому, потому что солдат не имеет права ослушаться приказа, — капрал нахмурился, Жан побледнел, а Саша прикусила нижнюю губу. — Я вырвал ему три ногтя на левой руке, сломал три пальца на правой, выдернул три зуба и избил цепью. — Убийственная честность, — прокомментировал капрал. — Я монстр в ваших глазах, знаю. Но мне плевать на то, что вы думаете обо мне. Я просто хочу вытащить Конни из этого дерьма, в которое вы, капрал, его втянули. А раз уж это как-то может помочь остальным элдийцам избавиться от гнета марли — а я надеюсь, что вы здесь и за этим в том числе, — то я согласен отдать свою жизнь ради этого. — Как благородно, Браун, — холодно ответил капрал. — Может, тогда поделишься своим планом? Я хотел бы знать все детали, как и все здесь присутствующие. Для всеобщей безопасности. Райнер кивнул. *** Один только вид Конни причинял Райнеру боль. Он не мог смотреть в его полные тоски и страха щенячьи глаза и не мог не видеть, как на самом деле тяжело он переносит исчезновение — гибель — своей деревни и своей семьи. Райнер присматривал за ним, старался проводить больше времени рядом, не особенно осознавая, что именно делает. Так, увидев, как Конни уходит в подлесок у крепости, где они остановились, Райнер не мог не последовать за ним. Конни не ушел далеко в лес, только зачем-то почти сразу начал собирать еловые шишки. Райнер, спрятавшись за самым внушительным деревом из имевшихся, не без интереса и не без беспокойства наблюдал за его действиями. Конни опустился на колени и стал выкладывать что-то из своих шишек на заросшем мхом выступе давно высохшего пня. Райнер потерял бдительность и наступил ногой на ветку дерева, которая хрустнула просто невыносимо громко. — Кто здесь? — выкрикнул Конни. — Не волнуйся, я это, — вышел из-за своего укрытия Райнер. Конни вздохнул с облегчением. — Пугаешь ты, конечно, здорово. Я уже прикидывал, на какое дерево начать забираться, если это Титан. — И какое ты выбрал? — хмыкнул Райнер. Конни ткнул пальцем в, пожалуй, самое высокое дерево с достаточно крепкими ветвями даже на самом верху. Мелкого Конни они бы точно выдержали. — Неплохо. А если бы тебе попался аномальный Титан, способный лазить по деревьям? — Тогда я бы сдох, наверное, не знаю, — пожал плечами Конни. — С этим вопросом тебе лучше к кому-нибудь поумнее. Чего ты здесь забыл-то? Туалет в другой стороне. — Честно? Я следил за тобой. — Зачем? — Конни непонимающе наклонил голову набок. — Потому что переживаю за тебя, идиот, — ответил Райнер, а потом, сообразив, что именно сказал, добавил: — Все мы за тебя переживаем. — Спасибо за заботу. — А что сам-то здесь делаешь? — Ну... Это очень неловко... — Конни вдруг резко повернулся спиной к Райнеру. — В моей деревне было поверье, что, если хочешь защитить человека, то нужно набрать в лесу еловых шишек и собрать из них первую букву имени человека. Потом... Потом пара волшебных слов, и с этим человеком все будет в порядке. Райнер заглянул за плечо Конни и увидел на выступе букву «Р». — Это кто-то из твоих родных, да? — спросил он. — Нет. — Значит, друг? — Чуть больше, чем друг. — А мне ведь казалось, что имя «Саша» не начинается с «Р», — хохотнул Райнер. — Твое начинается, — пробормотал Конни и резко развернулся. Райнер застыл с приоткрытым ртом, не в силах придумать ответа, и Конни воспользовался этим моментом, притянул его к себе за рубашку и поцеловал. Райнер, неожиданно для самого себя, ответил. До него только дошло, что он никогда ни с кем не целовался. Впрочем, прежде чем он успел распробовать, Конни вдруг оттолкнул его и, шепнув: — Идиот, — побежал прочь, на ходу вытирая губы рукавом. Райнеру же потребовалось несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями. Почти не отдавая себе отчета, он собрал несколько еловых шишек и выложил их в букву «К» на земле. Волшебных слов он не знал, но решил, что и этого будет достаточно. Райнер отчего-то чувствовал себя счастливым следующие несколько минут, ровно до того момента, пока Бертольд не схватил его за предплечье на границе подлеска. Он, неожиданно строго посмотрев ему в глаза, сказал: — Я видел вас с Конни. Не надо, Райнер. Вся эта сказка, в которой ты живешь, уже разваливается. Конни умрет. Они все умрут. Ты ведь знаешь это, не так ли? Райнер промолчал. — И если ты, зная это, влюбишься в него, все кончится плохо. Для тебя. — Все уже плохо, и я даже не говорю об Анни, — раздраженно ответил Райнер, вырвав свою руку из пальцев Бертольда. — Но я ни в кого не влюблюсь, не волнуйся. — Это потому что ты уже? Ты ведь позволил ему поцеловать себя. Райнер зло оттолкнул Бертольда и ушел, не сказав и слова. Как будто боялся, что Бертольд был прав. *** Райнер не был уверен, что они согласятся участвовать в этой авантюре, что не рискнут повязать его прямо здесь и сейчас, оставив Конни там, где он был. Но у него — опять — не было выбора. — Меня вот что волнует, предатель, — Жан снова проигнорировал толчок от Саши. На его губах играла самодовольная ухмылочка, за которой скрывались обида, горечь и злость. — Многие элдийцы погибнут — не сегодня, так завтра или через месяц-другой — может быть, даже умрет кто-то из твоих родных и близких. Ты не боишься? Не сомневаешься? — Мой... наш народ живет в рабстве уже много лет, — спокойно ответил Райнер. — Если для того, чтобы освободить его от этого рабства, придется кем-то пожертвовать, пусть будет так. В конце концов, они уже когда-то пожертвовали нами, когда мы были еще совсем детьми. — Интересная мысль. Выходит, Конни ты тоже готов в каком-то смысле пожертвовать? Райнеру представил, как он несколько раз впечатывает лошадиную морду Жана в стену с такой силой, что камни стали влажными и липкими. Ему потребовалось больше секунд, чем нужно, чтобы задушить в себе ярость. — Это другое. И ты это знаешь. — Отставить перепалку, — приказал капрал. — Я поразмыслил над твоим планом. У меня только один вопрос: сможем ли мы провернуть операцию этой ночью? — Вполне, я сам хотел предложить покончить со всем сегодня же, — ответил Райнер. — Предлагаю начать на рассвете. Тогда мне хватит времени украсть шприц и вывести Конни в обозначенное место. — То, что ты уводишь его из лагеря, не вызовет подозрений? — уточнила Саша. — Нет, — покачал головой Райнер. — Марлийцы в тайне поощряют жестокость элдийцев к элдийцам и часто позволяют выводить пленников «проветриться» в ближайший лес. Я знаю тех, кто будет дежурить на выходе сегодня, они пропустят нас. — Не хочу даже думать, что значит это самое «проветриться», — пробормотал Жан. — Раз время ограничено, нам нужно действовать, — капрал спрыгнул со стола, на котором он сидел все это время. — Удачи тебе, Райнер Браун. — И вам, — ответил Райнер. На улице похолодало, вот-вот должен был начаться комендантский час. «Жить мне осталось восемь часов», — подумал Райнер, разглядывая усыпанное звездами небо. — Постой! — долетело до него. Это была Саша. — Прости, не могла отпустить тебя просто так. Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что. В ее волосах была солома, совсем как на навесе под окном второго этажа. Вполне в духе Саши — вылезти из окна, чтобы не тратить времени. — А ведь мне казалось, что даже капрал был убежден моими доводами. Я что-то не учел? — Не учел, — кивнула Саша. — Я знаю о Конни куда больше, чем капрал и Жан вместе взятые. Райнер не мог с этим не согласиться. — И что именно я должен пообещать? — Что не позволишь ему остановить тебя. Райнер вздрогнул. Буква «Р» из еловых шишек, четкая, будто фотография, застыла перед ним. — Объясни, — глухо попросил он, уже догадываясь, что она ответит. — Конни испытывает к тебе определенные чувства. Особенные. Он никогда в жизни не позволит тебе провернуть то, что ты задумал. — Я пытал его, Саша. Я убивал его друзей. Я — предатель. Никакая симпатия такого не выдержит. — Ты забываешь одну важную вещь, — ее глаза были на мокром месте, а на губах застыла глупая улыбка. — Конни — идиот. Он и на эту миссию побежал, потому что в глубине души надеялся снова тебя увидеть. Понимаешь? Райнер кивнул. — Я ничего больше не прошу. Только... Ты обещаешь, что сделаешь, что должен? — Обещаю, — ответил Райнер, а потом добавил после короткой паузы: — И спасибо тебе. — За что? — Ты ждала меня на том рынке, да еще и рядом с картошкой... Ты привела меня к остальным, хотя могла завести не туда, обмануть. Ты уже тогда поверила мне, и я ценю это. Саша вздохнула. — Не стоит. Я никогда тебе не поверю, потому что ты пытал Конни, убивал моих друзей и не перестаешь быть предателем в моих глазах. Я сделала то, что сделала, только ради благополучия Конни. — Убийственная честность, — ухмыльнулся Райнер. — Вот только я до сих пор не уверен, спасаем ли мы с тобой Конни или не хотим лишнего чувства вины. Может быть, ты знаешь ответ? — Не знаю. И не хочу. *** — Почему они вообще нас выпустили? — спросил Конни, послушно следуя за Райнером. — Здесь распространена практика выведения заключенных «проветриться»: элдиец-тюремщик забирает пленника и уводит к лесу рядом с лагерем. Дальше — все по старой схеме жестокости. Особенных подробностей я не знаю, кроме того, что женщин там насилуют, а иногда, говорят, и мужчин. Конни остановился. — Только не говори, что... — Я не буду тебя насиловать, Конни, — Райнер с силой потянул за цепь, почти вынудив его упасть. — Прости. Я знаю, что тебе тяжело, но просто продолжай идти, ладно? За нами по-прежнему могут наблюдать. После минутного молчания Конни снова подал голос: — А если бы тебе приказали, как сегодня? Стал бы? — Нет, — солгал Райнер и ему, и себе. — Никакие приказы не заставили бы меня опуститься до такой низости. Они шли неспешно, но к обозначенной поляне вышли раньше, чем Райнеру бы того хотелось. — Что это за место? — Просто место, — пожал плечами Райнер. — Не лучше и не хуже других. — И долго нам еще идти? — До края поляны и все. Погоди, дай я сниму с тебя эту проклятую цепь и развяжу руки. Думаю, уже можно. Горизонт плавился, охваченный огнем нового рассвета. Трава — зеленая-презеленая, — манила, и Райнер не стал себе отказывать, снял ботинки, ступил на нее. Холодная. «Интересно для Конни она тоже холодная? Он же без обуви... Или, может быть, он не думает о траве вовсе?» — Ты чего делаешь? — Ничего, просто давно хотел походить по траве босиком. За последние несколько лет такой возможности как-то не выпадало. «Что лучше — тринадцать лет на грани между своими воспоминаниями и чужими, в шаге от безумия, или еще десять минут?» — Ты ведь не отпускаешь меня, да? Это ведь плохо для тебя кончится... Ты не сможешь вернуться. Услышав эти слова, Райнер ухмыльнулся. А ведь Бертольд оказался прав. Для него все действительно кончится плохо и кончится совсем скоро. Деревья становились все ближе. — Я должен сделать кое-что еще, что-то такое, что тебе не понравится, — сказал Райнер и вытащил из своей сумки на поясе шприц. — Нет, — выдохнул Конни, едва завидев этот шприц. Ему явно не нужно было объяснять, зачем он нужен. — Нет, нет, нет... — Не дергайся, все в порядке, — соврал Райнер. — Все будет хорошо. — Ты шутишь, да? Если ты вколешь мне это... Я же превращусь в титана и сожру тебя. — В этом вся задумка. Иди сюда. — Не трогай меня! — крикнул Конни. Райнер схватил его за руку и притянул к себе. — У нас нет времени препираться! — рявкнул он, но сделать укол сразу почему-то не смог. «Неужели я струсил? Где моя решимость? Почему я?..» Перед глазами некстати замелькал образ предыдущего владельца Бронированного, его узкое вытянутое лицо, слегка оттопыренные уши и отстраненная улыбка: «Месяц? Но ведь у меня было в запасе еще четыре года, разве нет?..» — Что-нибудь пойдет не так... — О чем ты? — Что-то всегда идет не по плану! Что, если я превращусь в аномального? Что, если я не стану жрать тебя? Что ты тогда сделаешь?! — Тогда я залезу к тебе в глотку любыми средствами и заставлю себя пережевать! — Хочешь, чтобы я разгрыз тебе башку? — Хочу. Где-то в лагере Жан и капрал начинали сжигать ангары и взрывать бомбы на пустых улицах. — Ты не имеешь права умирать сегодня, Райнер. Ты мне должен. — За то, что пытал тебя? За то, что убивал твоих друзей? За то, что предал тебя? Должен. И расплачиваюсь! — Ты не передумаешь, да? — с тоской спросил Конни. Райнер покачал головой. — Можно я тогда поцелую тебя на... на прощание? Смотреть на него было невыносимо. Отказывать — тем более. Райнер хотел бы, чтобы все было иначе. Несмело целуя Конни и чувствуя на языке привкус крови, он подумал, что мог бы быть счастливым с ним. Чувствуя под ладонью чужое сердце, бьющееся быстро-быстро, он на короткий миг увидел другой мир, где не был предателем, где остался вместе с разведотрядом. Вместе с Конни. «Это все еще реально, — подумалось ему, — у меня есть еще два года. Можно много успеть за это время, разве нет?» К счастью, Райнер осознал, куда ведет эта мысль, и успел себя остановить. Прервав поцелуй, он шепнул: — Ты мне и правда очень нравишься, всегда нравился, — и вонзил иглу в шею Конни. — Райнер! — в ужасе выкрикнул тот. — Прости, — Райнер в последний раз крепко обнял его и сразу же с силой оттолкнул. — За это и за все. — Рай!.. — и слово превратилось в нечеловеческий вопль. Вспышка превращения ослепила Райнера, и он этому даже был рад — значит, ему повезло запомнить Конни человеком и только человеком. Осталось только собрать всю волю в кулак и не убежать. Райнер встал на колени, неосознанно копируя ту позу, в которую ему пришлось бы встать, если бы он остался с Марли до конца и оказался бы в той зале, где передавали способности новому поколению рабов. Титан не двигался. — ...нер, — прогудело сверху. — Просто сожри меня! Сожри, слышишь?! — закричал Райнер, не вслушиваясь в собственные слова, не чувствуя больше ничего, кроме животного ужаса. Его жизнь кончилась и почему-то все еще продолжалась. Его сердце еще билось. Его легкие еще наполнялись воздухом. Его кожа еще ощущала дуновение ветра. Его ноги еще могли бежать. Мысль о побеге билась в его голове, будто дикая птица в силках, пытаясь заставить его вскочить и, может быть, спастись. Он не ожидал такого предательства от самого себя. — Рай... нер, — снова прогудел Титан. — Заткнись... Просто заткнись и сожри меня, — прошептал Райнер, прижимая ладони к лицу. Он понимал, что, если взглянет на нового Конни, то точно растеряет остатки самообладания. Титан протянул руку, неожиданно аккуратно схватил его и поднял в воздух. — Смо-три, — гудел он, не останавливаясь. — Смо-три. Рай-нер. Смо-три. Райнер открыл глаза. Конни смотрел на него своими огромными щенячьими глаза ярко-карего цвета. — Прости, — выдохнул Райнер. Пальцы сжимались вокруг него все сильнее. — Я лю... Титан заорал и, широко раскрыв рот, бросил Райнера внутрь. *** Ему снился по кругу один и тот же кошмар: Бронированный выкладывал букву «К» из тел тех ребят, что погибли во время атаки на Трост. Бронированный плакал. Когда ему показалось, что еще один раз — и он совершенно точно сойдет с ума, кошмар кончился совсем. — Конни! — закричал кто-то и прижал его к себе, нашептывая «всебудетхорошо» на ухо. Длинные волосы щекотали лицо. Это была Саша. Не Райнер. Конни моргнул. У него снова было два глаза, но это его совершенно не радовало, потому что теперь не было никаких сомнений — Райнер мертв. — Доброе утро, Спрингер, — мрачно поприветствовал его капрал. — Поздравляю, благодаря тебе мы заполучили Бронированного. Жди очередного ордена от королевы. — Я был готов умереть, — прохрипел Конни. На языке был отвратительный привкус, отдающий желчью. — Не нужно было меня спасать. И потом... «...у Райнера оставалось целых два года». Конни не мог знать эту цифру, но при этом был уверен, что не ошибся. — Он сделал выбор сам. Более того, он согласился отдать нам Бронированного на том условии, что его заберешь именно ты, — сказал Жан. Он сидел у руля — до Конни только дошло, что они плыли по морю на какой-то лодчонке. — Так что не начинай заламывать руки, ладно? Теперь на тебе лежит большая ответственность, соответствуй. Капрал хмыкнул, но говорить больше ничего не стал. — Тебе надо поесть, — сказала Саша. — Вот, у нас осталось... — Спасибо, — улыбнулся Конни. — Всем вам спасибо. Хотя, конечно, «спасибо» от идиота мало чего стоит. — Не недооценивай себя, Спрингер. Не думаю, что Райнер Браун стал бы жертвовать собой ради простого идиота. Конни хотелось верить, что капрал был прав.