Превосходство

Шаг назад? Куда-то дальше от него? Кажется, подобное просто невозможно. Как невозможно сделать более одного шага вперёд, ровно в тот момент, когда он отступает, ведя за собой. Поманил, вновь всколыхнув почти заглушенные чувства. А Шинтаро идёт, потому что всё ещё пытается доказать, что может быть сильнее, лучше, чем экс-капитан Тейко. Доказать уже не Акаши, а себе, потому что тот уже давно всё знает. Конечно, кому как не Сейджуро известно всё наперёд? Привязывать Мидориму к себе довольно… интересно. Потому что он всё ещё отрицает. Потому что желает бороться до конца, даже когда сам прекрасно осведомлён, что конец будет таким, каким его пожелает видеть Акаши. Шинтаро нависает над бывшим капитаном – он гораздо выше и шире в плечах, и, кажется, нет ничего проще, чем схватить властно глядящего на него Сейджуро, сломать ему руки, свернуть шею – сделать что-нибудь, чтобы на его лице отразилась хотя бы толика тех чувств, которые испытывают обычные люди. Но почему-то медлит. Мидорима не смотрит со злостью, с тоской или – упаси Боже! – с любовью. Нет, абсолютно никаких сильных и ярких эмоций. Всё, что когда-либо он отражал на своём лице, – превосходство, усталость и равнодушие. Потому что они словно приклеены к нему, вшиты в поры, введены под кожу. Но руки его дрожат. Едва заметно, но Акаши, естественно, видит. Видит, однако не усмехается, не дразнит, чтобы этот тремор передался всему телу. Он терпеливо ждёт, когда Шинтаро сдастся сам. Когда эти руки, наконец, схватят его за шею, когда он преодолеет ничтожные сантиметры и поцелует его. Потому что Сейджуро действительно заинтересован. Потому что ещё никто не смел перечить ему, ещё никто так не смотрел ему в глаза. Акаши не произносит этого вслух, потому что понимает Мидориму, однако говорит взглядом, потому что Шинтаро понимает его. Их чувства… странные: непонятные, смешанные и смутно напоминают те, что возникают у самых обыкновенных людей. И Сейджуро и Мидорима уверены, что просто неспособны ощущать их. Потому что оба знают, что для Акаши нет ничего интереснее, чем подчинять себе других людей, потому что обоим известно, как Шинтаро ценит собственное душевное спокойствие. Потому что у них всё равно ничего не выйдет. Не судьба – и, наверное, это единственный раз, когда Мидорима жалеет, что верит в неё. Шинтаро всё ещё трясёт от выражения лица Акаши, потому что тот умеет передавать превосходство лучше него. И когда, наконец, дрожь уступает место слабости, он признаётся себе, что их борьба за первенство ещё не завершена. Но даже оседая на пол, хватая Акаши за затылок, прижимаясь своими губами к его, выражение лица не меняется. Сейджуро спокоен, и всё, что его взгляд сейчас передаёт Шинтаро, это превосходство. Потому что он умеет ждать очень долго, прежде чем захлопнется ловушка. Потому что он знает, что Мидорима такой же, как и он. Потому что признаёт его как равного, вот только в глазах Акаши всегда будет плескаться лишь пламя – яростное превосходство над каждым. И это ещё одна причина, почему они никогда не будут вместе. Вот только и Шинтаро уверен, что сможет победить. Поэтому они не закрывают глаза, когда он углубляет поцелуй. Когда мягко ведёт языком по кромке верхних зубов, легко дотрагивается до нёба, невзначай касается кончика чужого языка. Когда Акаши, наконец, решает показать, что главенство он никому не отдаст, что нет смысла в этих незатейливых касаниях. Когда они толкаются языками, борясь, когда чувствуют поднимающийся жар, чувствуют, как краснеет лицо, кончики ушей и шея. Когда дыхание приходится похищать друг у друга. Когда тела прижимаются ближе. Когда рука Мидоримы, до тех пор сжимающая огненные пряди, опускается на поясницу Акаши, а перед глазами уже давно пелена, наваждение. Когда оба уже не видят, но всё ещё ощущают превосходство друг над другом на кончиках дрожащих пальцев. И уже словно забыто всё вокруг, потому что они не помнят, когда глаза оказались закрыты, когда Шинтаро утянул Сейджуро вниз, на мягкий ковёр. Мидорима чувствует дрожь, теперь тоже разделённую на двоих, чувствует как тянет внизу живота и понимает, что то же чувствует и Акаши. Он гладит его бока, забираясь холодными руками под свитер. Они остро чувствуют, что превосходят друг друга, и в это же время ощущают себя последними мазохистами, задыхаясь в поцелуй, прикасаясь к будто раскалённой коже ледяными руками, чувствуя невероятное давление в брюках. И они знают, что всё, что есть сейчас – напополам. Вот только лишь усложняют. Потому что Мидорима ценит равновесие, а безумие, охватившее обоих, отнюдь не укладывается в его понятия о балансе. Потому что подчинять Шинтаро очень интересно, Акаши даже может сказать - захватывающе, вот только никогда не признается даже себе, что захлопнул ловушку лишь тогда, когда и сам вошёл в неё. Потому что всё, что они чувствуют – превосходство. Потому что безумцы никогда не признают своего сумасшествия. И никогда не пускают в свою душу другого человека. Потому что они не смогут быть вместе. До тех пор пока не прочтут во взгляде друг друга нечто, что спрятано за превосходством. До тех пор пока мгновенное безумие не сведёт их с ума раз и навсегда. Потому что… разве для чувств нужно создавать какие-то определённые условия?..