И даже смерть не разлучит нас... And even death will not separate us....

Снежинки медленно опускаются на землю, покрывая всё вокруг белым одеялом. Яркие солнечные лучи светят в больничное окно, заполняя палату своим теплом и светом. Это была уже третья плановая госпитализация Антона, и скорее всего последняя. Он знал, что смерть неминуема , что уже ничего не изменить, не повернуть время вспять, ничего не исправить. Как; когда это всё началось, и почему? — не укладывалось в голове. Сначала сильные головные боли, потом — странная депрессия, всё чаще и чаще появляются головокружения. Впервые, когда Антон отключился прямо на съёмках шоу, все имповизаторы запаниковали, объявили перерыв на 15-ть минут, и Арсений унёс Шастуна со сцены в гримёрку. Тогда Антон быстро пришёл в себя, сославшись на усталость, постоянный недосып, и убедив бледного от ужаса и перепуганного Попова, что всё отлично, вернулся на сцену, закончив шоу, пообещав, что обязательно после съёмок сходит к врачу. Но ни после съёмки, ни через неделю, ни через месяц, он конечно же никуда не пошёл. Сколько бы Арс не пытался его вразумить, он и ругался, и просил, и уговаривал, но Шаст только отмахивался и с улыбкой говорил, что всё нормально, просто немного устал. С тех пор прошло полтора года, состояние Антона резко ухудшилось, обычные головные боли перешли в невыносимые мучительные приступы, обмороки, и потери сознания стали всё чаще и чаще, беспокоя не только самого Антона, но и находящегося рядом Арсения. Попов с ужасом понимал, что ни к чему хорошему это не приведет и что он не в силах хоть чем-то помочь и облегчить страдания любимого человека. Первая госпитализация была самой мучительно долгой и тяжёлой. Куча анализов, диагностик, всякие обследования, бессонные ночи, переживания… Но всё-таки была надежда, надежда на то, что его опасения и подозрения не подтвердятся, он всё ещё надеялся, что это всего лишь усталость, вечные недосыпы, он всё ещё хотел в это верить. Но конечно понимание того, что всё намного серьёзней, и надо быть готовым ко всему, не давало покоя. Самый страшный кошмар, которого так боялся Арсений наступил ровно через неделю, со дня первой госпитализации, когда были сделаны все нужные обследования, и пришли анализы. Врач позвал Попова в кабинет и, нервно перебирая бумаги на столе, вдруг замер, поднял глаза на Арсения и тихо сказал:  — Мне очень жаль, но мы уже не в силах ничего сделать. У Шастуна обширная опухоль головного мозга. Если бы вы обратились раньше, была бы надежда, что операция пройдет удачно. Но сейчас, я даже не уверен, что он вообще выживет, а если даже и случится чудо, и он не умрет на операционном столе, то вряд ли придет в сознание. Также неизвестно сколько он будет находиться в коме после операции и выйдет ли из неё вообще. У Попова по спине пробежал холодок, и ужас застыл в глазах.  — Неужели ничего нельзя сделать? Должен же быть хоть какой-то выход, — Арс умоляюще смотрел в уставшие глаза доктора.  — Простите, увы мы ничем не можем помочь, это же Рак, — врач сделал шаг и положил руку на плечо Попова. — Сейчас можно только надеяться, что пребывание его в больнице хоть немного сможет продлить срок его жизни. Каждые полгода мы будем проводить обследование, назначать все необходимые процедуры, но Вы же понимаете…  — Да, конечно, — ком застрял где-то глубоко в горле, слёзы предательски потекли по щекам. «Как же так, как же я это допустил, как не уследил, не уберёг?» Арсений винит себя за всё, что случилось: «это я виноват, надо было настоять на том, что бы он ещё тогда сходил к врачу, надо было заставить его, или лучше самому отвезти.» Из размышлений его вывела открывающаяся дверь, и тихий голос вошедшей медсестры:  — Простите, можно? Там Шастун, с шестой палаты, он никак не хочет принимать лекарства, говорит, что здоров… Не успела она договорить, как Арсений сорвался с места и быстрым шагом направился в палату, доктор, бросив встревоженный взгляд на вышедшую за Поповым молодую медсестру, взял со стола необходимые документы и направился в след за ними в палату к неугомонному Шастуну.  — Доброе утро, Антон! — доктор улыбнулся и перевёл взгляд на медсестру, недовольно хмурящуюся и пытающуюся всё ещё впихнуть таблетки в возмущающегося парня.  — Да не буду я это пить, у меня всё нормально, и вообще, отвяжитесь вы от меня, что пристали, я домой хочу! — ныл парень, отворачиваясь, и ища поддержки у Попова.  — Ааарсс! Ну скажи им, у меня всё хорошо, поехали домой! — Парень с надеждой заглядывал в тоскливые глаза любимого, в надежде, что тот защитит его.  — Антош, выпей лекарство, и нам нужно будет серьёзно поговорить, — Арсений вздохнул, пересёк палату и присел на край кровати рядом с Антом.  — Тош, послушай меня, пожалуйста, это уже не шутки, хватит, ты же понимаешь, что это твое здоровье? Прошло полтора года с того самого разговора, Арсений сидел так же на краю кровати возле спящего мальчишки, той самой больничной кровати, той самой палаты. Он вспоминает этот разговор очень часто, как тогда тяжело давались слова, как не просто было сказать и объяснить любимому человеку, что у него рак и что он скоро умрет. Что времени у них фактически не осталось. Голубые глаза Арсения наполнились влагой, и по щеке скатилась скупая, одинокая мужская слеза. Он протянул руку к парню и, поглаживая его по светлым волосам, шептал, что никогда не отпустит, никогда никому не отдаст, и что даже смерть не сможет разлучить их, сам даже не веря в свои слова. Он наклонился и легонько коснулся губами холодной щёки, вороша своими пальцами его волосы.  — Тоша! Если бы только знал! Я никогда тебя не оставлю, клянусь, что всегда и везде буду рядом с тобой…  — Везде, везде? — Тихий голос Антона заставил Арсения вздрогнуть от неожиданности. Голубые глаза блеснули лукавым взглядом, будто тот задумал какую-то шкодливую интригу и вот-вот собирается воплотить её в реальность.  — Арс! Что ты, блять, задумал? Я тебя хорошо знаю и знаю этот взгляд, — Антон нервно перебирал множество колец на своих длинных, тонких пальцах. — Только не говори, что ты не придумал какую-нибудь пошлую шуточку…  — Нет, Тош, я ничего такого не придумал, просто верь мне, я никогда тебя — никогда, слышишь, — не отпущу и никому не отдам, — он наклонился, поцеловал парня в сухие, потрескавшиеся губы и положил голову ему на грудь, задыхаясь и захлёбываясь собственными слезами. Тишину нарушил телефонный звонок. Арсений нащупал телефон в заднем кармане и принял вызов.  — Да, Паш, привет!..Да, всё хорошо, приезжайте, я жду.  — Антош, сейчас Паша приедет, с Серёгой и Димкой. У них для нас какой-то сюрприз, — Арс улыбнулся и чмокнул парня в нос. Ребята долго сидели, болтали и смеялись, обсуждали последние съёмки Импровизации. Вспомнили Новогодний выпуск камеди клуб, караоке Star, как они пели «пьяное солнце» на открытие этого выпуска. Шаст искренне ржал, когда вспомнил, как пел песню группы «руки вверх» — «ты целуй меня везде».  — Это же надо было так песню переделать, я тогда чуть со смеху не помер, думал, что точно допеть не смогу, — смеялся Антон, вытерая слёзы и хватаясь за живот. Попов смотрел в эти зеленые глаза, и душа разрывалась на части, он наслаждался улыбкой этого зеленоглазого демонёнка, его смехом, понимая, что очень скоро этого ничего не останется, что очень скоро у него отберут дорогое сокровище, и будет лишь пустота, боль, одиночество и мгла. Жизнь остановится, после того, как он останется один.  — Ну и зачем мне тогда жить? Это просто не имеет смысла. Шастун резко замолчал и перевёл взгляд на задумчивое лицо Попова, но ничего не сказал. Так получилось, что Арсений так увлекся своими мыслями, что даже не заметил, что последнюю фразу сказал в слух, смотря куда-то в сторону сквозь стены и пространство. Видимо он уже давно вынашивал какой-то план, мысленно обдумывал и лелеял его в своем мозгу, но по всей вероятности делится им не с кем не собирался, по крайней мере пока что. Антон дал понять друзьям, что хотел бы остаться с Арсом не на долго, да и время посещения уже подходит к концу. Ребята попрощались с Шестом, сказав Попову, что будут ждать его в машине столько, сколько будет нужно. Арс лишь кивнул и подвинулся ближе к Шастуну, взяв его за холодную руку. На улице давно уже потемнело, огни освещали аллеи своим тусклым светом. Крупные пушистые снежинки кружились и падали не спеша на землю. Арс сидел молча и просто смотрел, смотрел и думал, как же хорошо, что у него был Шаст, что судьба их однажды свела вместе, что хоть и не долго, но он — даже нет — они были счастливы.  — Арс! И что это было? Ты мне ничего не хочешь рассказать? А-а-а-арс! Ты меня вообще слышишь? Антон придвинулся к нему ближе и обнял за плечи, прижимаясь сильнее к любимому, ища его взгляда. Арсений вышел из оцепенения и поцеловал губы Шастуна.  — Всё будет хорошо, теперь у нас всё будет хорошо! Ты же мне веришь? — Арсений как молитву прошептал эти слова в губы Тошке.  — Ты меня пугаешь, что это было, что ты задумал, Арс? «Я расскажу, всё обязательно расскажу, дай мне пожалуйста время, совсем немного времени, мне нужно всё обдумать.» Всю ночь Антон ворочался и не мог уснуть, дико болела голова, и от чего-то на душе было неспокойно. Зная Арсения, Антон был уверен, что тот что-то задумал, что-то очень нехорошее. Да ещё этот сюрприз, друзья говорили намёками и сплошными загадками, так и не озвучив, что за сюрприз они им приготовили. Попов приехал домой уже ближе к полуночи. Попрощавшись с Тошей, он пообещал, что приедет к нему, как только уладит все свои дела. Проект на ТНТ временно закрыли, поэтому съёмки Импровизации были приостановлены, пока не найдут замену Шастуну, но если честно, этот вариант никого не устраивал, никто не хотел продолжения этого шоу без Антохи, и вариант того, что четвёртый будет кто-то другой, всех даже раздражал. Поэтому Воля уже подумал о полном закрытии шоу и подбора нового проекта, и даже может нового состава. Дни летели один за другим, сменяя неделю за неделей, до Нового года осталось уже меньше месяца. Люди кутались в тёплых одеждах, пытаясь спрятаться от мороза. Снег уже давно перестал идти, радуя Питерских жителей своим хороводом, а тот, что лежал на земле растаял, оставляя лишь серую грязь и слякоть.  — Тош, ты как себя чувствуешь? — Арс обеспокоено смотрел на почерневшее осунутое лицо парня. В последнее время он практически не вставал, под глазами были чёрные мешки, Шастун очень сильно похудел и держался видимо уже из последних сил.  — Арсюш, послушай, это мой последний Новый год, мы же знаем, что это неизбежно, я домой хочу. Ну пожа-а-алуйста, поговори с врачом, пусть меня отпустят домой на одну ночь, одну, блять, единственную ёбаную ночь. Хочу встретить Новый год по-человечески, дома с тобой, а не на этой, сука, больничной койке, — Антон схватил мужчину слабыми руками, и умоляюще посмотрел ему в глаза.  — Тош, ты же знаешь… никто не захочет брать на себя ответственность; это слишком опасно, — Сердце пропускало удары, больно сжималось, он понимал, что никогда не смог бы себе простить того, что пришлось бы оставить Шастуна одного в Новогоднюю ночь в больнице, он же обещал, он клялся, что никогда не бросит его, никогда не оставит…  — А-а-а-арс, ты же обещал, ты обещал мне, ты…  — Тише, тише, Малыш, успокойся, не плачь. Я помню, я всё прекрасно помню. У меня есть идея, думаю, что должно всё получиться. Мы теперь будем всегда вместе, слышишь, всегда. Я знаю, что это прозвучит немного безумно, но мы совершим побег, наш последний побег. Шастун резко притянул его к себе и сильнее прижался к его груди. Он понимал все, что задумал его голубоглазый ангел, ему не нужны были слова и объяснения, он лишь сильнее прижался к нему и знал точно, что он готов… Утро тридцать первого декабря было солнечным и как-то не и по-зимнему тёплым. Вот оно — то самое чувство, когда понимаешь, что время пришло, и назад пути нет. Арсений несколько раз обследовал пустующие больничные коридоры, спустился к черному входу, проверил двери, убедившись, что всё так же они закрыты всего лишь на щеколду, и никаких замков не появилось. Теперь ничто не могло помешать их плану побега. На всякий случай, он открыл дверь и, выглянув, огляделся по сторонам. Всё отлично; закрыв двери, Арсений тяжело вздохнул, обращаясь к Антону:  — Ну вот и всё! Вот он — тот самый момент, когда назад пути уже нет, и отступать поздно, -да никто отступать даже и не собирался, они неоднократно это обсуждали, отрабатывая каждый шаг, обговаривали каждый момент. Шастун поначалу ещё пытался отговорить Попова от этого странного решение проблемы, конечно же, ему очень хотелось провести последнюю Новогоднюю ночь дома, в объятьях с любимым, но не таким безумным путём. То, что решил сделать Арсений, было полным безумием, и даже Шаст никогда не додумался бы до такого. Это было настолько невероятно безумно, романтично и неестественно, что даже не подлежит никакому логическому объяснению, — Ну, вроде бы всё тихо! — Арсений зашел в палату и улыбнулся, глядя нежно на Шастуна. Его глаза блеснули лукавым озорным огоньком, ему самому было уже даже забавно, вся эта идея с побегом, вроде как не малолетние дети, но сам по себе процесс побега, и его подготовка, забавляли.  — Ну что, Тошенька, ты готов? — Улыбка мгновенно исчезла с лица Попова, он стал серьезным и голубые глаза были грустными и чем-то озабоченными.  — Да! Я давно готов, только бы всё получилось… Арс ещё раз выглянул в коридор, осмотрелся по сторонам, и с тяжелым вздохом произнёс:  — Вроде чисто! Ну что же, вперед, обратного пути у нас теперь нет! Я машину перегнал к чёрному входу, так что думаю замёрзнуть ты не должен. Арс помог подняться Антону на ноги, закинув его костлявую руку себе на плечо. Ноги были ватные, во всём теле была слабость, и Тоша, едва удержав равновесие, чуть не рухнул на пол. Арс придержал его и, обхватив за тонкую талию, помог сделать несколько шагов.  — Ты точно сможешь идти? Там ступеньки, да и путь по коридору совсем не близкий. Может, всё-таки давай я тебя понесу? — Антон хотел было возмутиться, что сам в состоянии дойти, но в глазах резко потемнело, он покачнулся и чуть не рухнул на пол, хорошо, что его крепко держали руки Арсения. Не долго думая, Попов подхватил мальчишку на руки и, прижимая к себе, быстрым шагом направился прочь из палаты. Ноша оказалась настолько лёгкой, несмотря на весь этот нелепо огромный рост, что мужчина, чуть ли не бегом парил по ступенькам вниз. Перехватив парня удобнее и освободив одну руку, Арс отодвинул щеколду и, повернувшись спиной, толкнул дверь, впуская в помещение свежий, морозный воздух. Они быстро добрались до машины, Арсений поставил Антона на ноги и, открыв переднюю дверь, помог парню сесть в машину. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что всё тихо и их никто не палит, он тронулся с места и медленно стал выезжать за пределы больницы, чтоб не превлекать к себе излишнего внимания. После того, как ворота больницы остались далеко за спиной, Арс вжал до упора педаль газа, и машина с визгом рванула вперед, набирая скорость.  — Воу, воу! Потише! Мы что на самолёт опаздываем? — Шаст вытаращил испуганные глаза на своего похитителя, вжавшись в мягкое кресло. — Ты нас что, убить собираешься, прямо сейчас, не дождавшись наступления Нового года? Мужчина сбавил скорость и посмотрел на рядом сидящего, испуганного мальчишку, извиняющимся взглядом.  — Прости, нервы сдали, ты же понимаешь, что в палату может в любой момент зайти дежурная медсестра и обнаружить твоё отсутствие. И тут отмазка, типа может ты в туалет свалил, или аля «я покурить», не прокатит, так как ты последнее время не встаёшь с постели, а тут тебе перед Новым годом почему-то прогуляться захотелось, — Арс выдохнул и вытер выступившие капельки пота на лбу тыльной стороной ладони.  — Да не ерничай ты так, всё будет заебись, по выходным они не особо утруждают себя обходами, утром зайдут, а потом ближе к вечеру, перед отбоем очень редко. Да и учитывая, что сегодня праздник, вряд ли они станут добросовестными работниками: не будут патрулировать коридоры и проверять палаты. Скорее всего бухают уже. Арс улыбнулся, согласившись, что в нашей стране, мало кто с полной ответственностью относится к своей работе. Что мед.работники, хотя и не странно, с их то заработной платой, да и остальные тоже. Но чувство тревоги всё равно не покидало его, он то понимал всю серьёзность их проступков, в отличии от Шастуна, для которого это всё было лишь забавной шалостью, интригой, очередным приключением. Ему то, как он считал, терять уже было нечего, кто станет наказывать человека, который умрёт со дня на день. Я не уйду! Пусть вокруг мир меняется — Мы с тобой не расстанемся. Я не уйду! Мы построим мир заново, Тебе это понравится! Я не уйду!