Eyes closed

Would've trade it all for you, there for you So tell me how to move on

После солнечной Японии дождливая Британия казалась слишком гостеприимной. Казалась. Серый Лондон, как и всегда, жил своей жизнью, не обращая внимания на таких же серых жителей, спешащих по своим делам прямо по лужам, машущих рукой, подзывая кэбы, ждущих смены сигнала светофора на перекрестке... Капли то и дело выстукивали по стеклу “домой, домой”, а где было это самое мифическое домой, Льюис и сам уже не знал. Конченные романтики считают, что дом – это не место, а человек, но вот как раз туда, где был и человек, и дом, вполне официальный, конченному цинику Льюису возвращаться не хотелось. Как еще объяснить все эти махинации с засекреченной покупкой дома в Челси и нынешнюю жизнь по всем канонам тайного общества, Illuminati confirmed, блять. Откуда бежал, туда и вернулся, молодец, хоть что-то осталось неизменным. На самом деле, у всего были свои причины, своя тысяча отмазок, вроде того, что слишком близко, и вообще страна маленькая, не знаешь на кого напорешься, слишком много гонщиков на квадратную милю, и еще нужно сменить климат, а то привыкать ни к чему нельзя, вредно это. И опасно. Для психики. Тротуар почти полностью покрывала вода, нужно было просто оставить машину, достать чемоданы и шуровать самому под крышу, конспирация – дело тонкое, но вместо того, чтобы открыть дверь и переступить порог, какой-то черт дернул проверить почтовый ящик. На этот адрес не приходят письма, по всем документам дом нежилой, старые владельцы съехали, новые не заселились, писать некому, ну не счета по налоговым вычетам же присылать... Тем не менее, в ящике обнаружился пакет, обычная посылка, королевская почта, печати, марки, все дела. А еще пакет был на его имя, и с наклейкой, пестрящей осточертевшим черно-бело-красным F1, отчего Льюис чуть не уронил свою неожиданную находку и проматерился вслух. На мусор от FIA похоже не было, и на том спасибо. Главное, чтобы не письма с угрозами, мол, ты опять косо смотришь на Себа, вот у него и ломается болид, закопать тебя мало, а то снова переезжать в такой короткий срок не особо улыбалось. При ближайшем рассмотрении оказалось, что прислали официальный мерч, а вот в том, кто довел Льюиса до прединфарктного состояния, отправив все на адрес конспиративной квартиры – осталось только гадать, но вариантов было не так много: родители или брат, больше адрес никто не знал. Разве что с обреченной оговоркой пока. Внутри дома, казалось, было холоднее, чем на улице, хоть в холодильнике грейся. Октябрь на дворе, за окном не тропики. И стоило покупать очередной сраный склеп, вместо того, чтобы поехать в... стоило, ни к чему об этом думать. Большая площадь, хоть и заставленная мебелью, казалась пустой. После привычного напряжения гоночных уик-эндов, следовавших подряд друг за другом, после всех ярких огней и шумных тусовок, после бессчетного количества людей вокруг, тишина и темнота пустого дома казались сюрреалистичными. Но, в то же время, правильными. По холлу и гостиной гуляло эхо шагов и да, еще этот мерзкий холод, въедался в самую душу. Первым делом Льюис врубил отопление, а потом сразу распаковал посылку. Достал из пакета две футболки, черную и серую. Nico Rosberg World Champion 2016 и NROS 06. Вот тут все и вернулось на свои места. Как там гласит восточная мудрость? Если не ты, то тебя? Не в силах больше терпеть это дерьмо он просто упал на диван и зло рассмеялся. Сомнений в том, у кого же настолько дурное чувство юмора уже не осталось. Остались сомнения только по поводу того, откуда он узнал. С Монако разница в час – единственное, что пронеслось в голове. Вопрос звонить или нет уже не стоял, даже несмотря на срок молчания. После нескольких гудков и удивленного приветствия, сразу в лоб: - Какого черта, Нико? - Ты уже вернулся? – спокойно проигнорировать недовопрос-недообвинение, слышать только то, что удобно слышать. Льюис привык, давно привык, и прятать свою агрессию тоже. Дальше должно быть ровнее. - Да. Получил твои подарки. - А, ты там. Я думал, все-таки приедешь домой. - Я и так дома. - Льюис. – одно слово, а в интонации так и сквозит извечное “хватит валять дурака”. - Нико. – такое же неизменное резкое “я сам знаю, что делать”. И снова бессмысленные почти-споры, что в пятнадцать, что в тридцать два, но конкретно в этом постоянстве хотя бы были свои плюсы. Один. Немецкий. Плюс. - И по какому поводу? – задал очевидный вопрос Льюис. - Это тебе на двухсотую гонку и шестидесятую победу. Ну, теперь получается на шестьдесят первую. - А где тогда мой брелок Pirelli в честь количества поулов? - Давай только без этих саркастичных выкрутасов. - Какие еще выкрутасы, это очень оригинально. Было бы еще оригинальнее, если бы ты наприсылал мне футболок с моим же номером. - Ты что, не рад? В голове замаячило навязчивое “обидится”, но исчезло так же быстро, как и появилось. Обиды идут в счет номера 44, терпение и выработанный за годы иммунитет к подобным выходкам – номеру 6. - Почему же, рад. Ты не Сенна, конечно, но тоже так, ничего. - Мне воспринимать это как комплимент от трижды чемпиона? - Действующим чемпионам теперь нужны еще какие-то показатели собственной крутизны? - Один у меня точно есть. Сейчас покажу. Минута тишины, и мобильник загудел входящим сообщением с фотографией: Нико Росберг, собственный персоной, довольный жизнью, щурится от солнца на фоне моря, две четверки на груди... Льюис недоверчиво пялился в экран, пока не собрался с единственной мыслью: - Ты что, прикалываешься? - Абсолютно серьезен. У них на сайте скидки, это и стало решающим фактором. Ну и у тебя таких точно нет. - А, теперь, значит, набираешь футболки по скидке? Что, покупка самолетов больно бьет по карману? - Могу задать аналогичный вопрос о покупке домов в Челси. Что, в Монако уже места мало? Да, еще как мало, но Льюис намеренно проигнорировал выпад, и сам больше докапываться не стал. - Лучше бы прислал выпивки, тут холодно как в аду. - Я бы напомнил, где теплее, но ты все равно уже вернулся в Лондон. Забыл сколько там проблем? - Откуда тебе знать, может я купил еще целый отель где-нибудь в Финляндии? По деньгам, наверное, вышло бы так же. Хотя, кто знает, сколько там стоят отели в Финляндии, может нужно было купить хоть один... - Нет, точно не в Финляндии. – Нико тихо рассмеялся. – Ты же ненавидишь холод. От этого смеха и “ненавидишь холод” хотелось пересесть куда-нибудь в угол и просто выть. Это ты холод в чистом виде, Нико Росберг. Но Льюис не был бы собой, если бы молча и без выебонов бросил трубку. Этому же нет видимой причины. Нет же? - И кто тебе разболтал? - Про дом? Старые связи. Ясно. Старый герр Хэмильтон по какой-то причине снова втянулся в общение с сомнительными немцами. - Вот как? Старые связи? Надо напомнить ему еще раз, почему я нанял нового менеджера. - Эй, не срывайся на отце. Он ведь здесь не при чем. Да, отец не при чем. А на реальную причину срываться тем более нельзя, иначе все, финита ля комедия, окончательно и бесповоротно. Никаких тебе подарков на тайные адреса. Никаких телефонных разговоров. Никакого больше Нико Росберга. И так почти доигрались. - Я бы сказал, давно не виделись, но ведь это не так. Хотя, мы даже не поговорили нормально. Точно, и суток не прошло. Такое вот ненавязчивое “ты меня избегаешь”, и Льюис бы даже поспорил, не будь это правдой. А на деле просто устало вздохнул, как можно тише. Ну, избегает, и что с того? - У меня работа, у тебя работа. Можно поговорить и сейчас. – без посторонних глаз и посторонних ушей. – Как там твои девочки? - Спасибо, девочки отлично. Знаешь, за тот год я почти забыл насколько хлопотно быть отцом. И насколько приятно. - Вашему детскому саду еще спать не пора? – недвусмысленный намек, “а не бросить ли трубку тебе самому, Нико?”, но не бросит же. - Вив забрала Нэйлу буквально несколько минут назад. Папина болтовня у нас эффективнее любой колыбельной... Ты рассказывай лучше, что нового. Как сезон? - Сам скажи, как тебе сезон, с той стороны? Нико на новую провокацию не повелся, хотя явно понял к чему все было. Очередной глупый детский упрек. Смотри, что ты сделал. Смотри, куда это привело. - Непривычно. Пересматривать запись после возвращения с трассы и смотреть на все с сектора или по прямой трансляции – совершенно разные вещи. Ты сам хоть помнишь, каково это? - Нет. – и Льюис даже не солгал. Жизнь “до” действительно стала какой-то выдумкой, почти сном. Проснешься утром и не можешь понять – было или нет. - Ну, футбол свой смотришь же. - Это ведь другое совсем, к чему сравнения? - Ладно, сам поймешь когда-нибудь. Уточнять, что упрямый Льюис, который никогда не мог даже представить жизнь без этой бесконечной скорости, скорее сдохнет, чем уйдет и будет смотреть трансляции дома по телевизору, никто не стал. - И за какую команду болеешь? – вопрос из разряда “тупо чтобы не молчать”, но и с подвохом, Нико ведь вполне мог выдумать какую-нибудь рандомную хрень, просто чтобы повеселиться. - Что еще за разговоры? Разве ответ не очевиден? - Конечно очевиден, разве есть варианты, кроме Williams? - Ох, черт, и правда очевиден! Тебя даже не подловишь. К собственному удивлению, Льюис не смог сдержать смех. Сколько раньше они могли вот так просто смеяться даже над самыми несмешными шутками... Пока все не пошло прахом из-за этого проклятого соперничества. - Но знаешь, признаюсь по секрету, у меня есть еще одна команда-фаворит, и, по какому-то странному стечению обстоятельств, я все еще продолжаю работать на ту же компанию. И вообще, я же теперь твой главный фанат, у меня даже футболка с твоим номером есть. - Дурак. Льюис так и не решил, сказал это в адрес Нико или в свой. Дурак, потому что начал вестись на все это. Дурак, потому что начал верить, что можно вернуть все старое, светлое, забытое. Не вернуть уже. - Уж кто бы говорил! Сам же начал паясничать. - Ты хочешь о проблемах говорить? – сам напросился, можно начать с очевидного. – У меня зрение садится. Нико тут же перестал смеяться, как будто переключал режимы серьезности так же как и скорость. - Знаю. А перегрузки ведь теперь еще больше. - Вот всегда было интересно, насколько круче и быстрее будут болиды в новом сезоне, а теперь уже страшно об этом думать. И сбрасывать по нескольку фунтов веса после каждого гран-при тоже. - Это все стресс и усталость. Сезон скоро закончится, придешь в себя, отдохнешь... - Закончится. Знать бы еще как. - Ты знаешь как. Не может быть по-другому. Фраза оборвалась на несказанном “мне твоего больше не нужно, вот иди и забирай”, только Льюис сам уже не был уверен, нужно ему самому это или нет. Может, ему было нужно только не чувствовать пустоту. Может, ему было бы легче отступить еще раз, будь перед кем отступать. Не перед Себом же мать его Феттелем, тут ни совесть, ни принципы не позволят, гадит ведь втихую, хоть в последнее время карма начала брать свое. Но это все ерунда, это можно потерпеть, главное, чтобы не нарывался настолько, чтобы сорвать с него чертову красную кепку и разбить лицо в такую же красную кровь. - Себ бесит. - Как будто раньше было по-другому... - По-другому. Сейчас постоянно где-то рядом ошивается, ходит, вынюхивает что-то... Достал. - Чему тут удивляться? Ты – его главный соперник. Не Кими, не Дэн, даже не Валттери. Ты. Я бы больше удивился, если бы он сидел на месте ровно. - Забыл, что он сделал в Баку? Я думал, закопаю его прямо за боксами. - Но ведь не закопал. - Зря, наверное. - Просто покажи ему, кто чемпион. - Бросить в него твою футболку? Чемпион все еще ты. - Можешь использовать это как отвлекающий маневр, если квалификация в Остине вдруг пойдет неудачно. Льюис резко стал серьезным и сосредоточенным. - Не говори такое вслух. И даже не думай. - Вот этого Льюиса Хэмильтона я узнаю! Меньше слов, больше дела. Только без рукоприкладства. - Битый болид рукоприкладством считается? - Штраф в конце сезона? Это, конечно, вполне в твоем безбашенном стиле, но, наверное, лучше не стоит рисковать, а, как думаешь? Ответом было неопределенное мычание, Льюис пытался отвлечься от мыслей о возможной неудаче в Остине виртуальным прохождением трассы. Схема с каждым сложным и не очень поворотом тут же предстала перед глазами. - Как в команде? Нико молчать не собирался, хоть и не уточнил, что имел в виду, но это было и так понятно. Не команду в общем. Нового напарника. - Валттери неплохой чувак. У него хорошая техника пилотирования, и он делает, что говорят. Пока за место держится, не мандит. - Не то, что некоторые. – пытался отшутиться Нико, предвидя куда все неотвратимо скатывалось. И скатилось ведь. - Бывает, наденет свою кепку и стоит спиной, болтает с кем-нибудь из команды, из твоей бывшей команды, и в такие моменты меня как будто в ледяной воде топят, до чего же похож. А потом повернется, и иллюзия сразу разрушается. Ответа на это не последовало. Льюис и сам не знал, чего ожидал. Что вообще можно на это ответить? Не обращай внимания? Отпусти? Двигайся дальше? За гранью возможного. Слишком мало времени прошло. Слишком сложно молчать. - А еще повсюду шестерки. Я уже стараюсь не обращать внимания ни на время, ни на номера рейсов, потому что в числе дьявола больше не три шестерки, а одна. Везде номер шесть. Нет только там, где он нужен больше всего. Нет на трассе. Нет рядом. И так теперь будет всегда. - Стоит закрыть глаза, кажется, ты смеешься где-то в другой стороне боксов, и потом резко замолкаешь, потому что я смотрю, а мы давно не друзья... Паршиво. Нико все молчал, и пора бы уже покончить с этим и просто сбросить звонок, выключить телефон, закрыться от всего хотя бы на время. Не слушать больше голос, который въедался в мозг... Невыполнимая задача. Голос зазвучал снова, но как-то тихо и, может, даже виновато. - Жаль, что так вышло. Мы ведь могли провести этот последний сезон куда лучше. Если не как раньше, то хотя бы как сейчас. Льюис задумчиво прокрутил в голове словосочетание “последний сезон”. Последний. Сезон. Мысли так и остановились на этом, хоть слова уже неслись дальше. - Как сейчас – это созваниваясь раз в полгода? - Ты знаешь, где я живу. Двери моего дома всегда открыты для друзей. – почти то же самое, что и “ты сам в этом виноват”. - Ты – яд, Нико Росберг, гребаный яд. Я не настолько сумасшедший, чтобы травиться добровольно. А может и настолько, ведь никогда не умел останавливаться. - Просто брось это все. Вернись домой. - Я и так дома. - Мы поговорим. - Я и так с тобой говорю. - Я имею в виду... - Я знаю, что ты имеешь в виду. Но ты на громкой связи, и если я просто закрою глаза... нужно только чтобы ты не молчал. - Льюис, нельзя так, ты же сам понимаешь. - Тогда скажи мне как. Потому что я не могу сам. Нико молчал. Единственным способом снова его разговорить было говорить самому. Попытаться уйти от опасной темы, отшутиться, раздать невыполнимых обещаний. Но Льюис не был бы собой, если бы мог так просто захлопнуться и сдержать слова, что жгли горло месяцами. - Иногда мне кажется, что я слышу твой голос. Или вижу тебя. Осознаю, что это невозможно, но продолжаю верить. Ты повсюду. Ты отравляешь мою жизнь. - Тогда сбрось звонок и прячься дальше. Тебе же так проще. - Не будь идиотом. Это ты у нас сильный, ты смог соскочить, оборвать порочный круг зависимости, а я... Иногда мне кажется, что я не дойду до финиша. В кокпите, руки на руле, секунды до старта, и тут меня кроет. Позади серебряный призрак, и номер, знаешь, не 77. Номер там 6. Только тогда отпускает. Кажется, что ты рядом, и сразу отпускает. - Господи, Льюис, я куплю тебе билет на ближайший рейс, хорошо? - Нет. - Тогда прилечу сам. - Не дергайся. У тебя Вив, у тебя дети. - У меня друг, которому нужна помощь. Ты меня пугаешь. - А раньше, значит, не пугал? Пугал, еще как пугал. Как могла не пугать эта бесконечная агрессия, все несдержанные обещания, все выкрикнутые на эмоциях оскорбления. Как могло не пугать осознание, что теряешь контроль и летишь в ограждение сразу после старта, меньше, чем через год после смерти Жюля. Сам Льюис всегда знал, что превращает чужую жизнь в бесконечный ночной кошмар одним лишь своим присутствием. Всегда знал, что пугал. Так же, как теперь пугала глухая тишина на линии. И так же знал, как все закончится, давно знал, чуть ли не с самого начала. Просто не мог так вот сдаться, нельзя было отпускать, а становилось все хуже. Напряженнее. Злее. А тогда, в шестнадцатом, в Испании, вернулись вместе в паддок и сверлили друг друга ненавидящими взглядами. Только за ненавистью Нико скрывал отчаяние. Цель казалась недосягаемой, жизнь превратилась в ад, а тот, кто столько лет звался другом стал врагом. Эгоистичным ублюдком, способным воткнуть нож в спину, снести к чертям оба болида, пусть лучше никому... Осознание тогда сдавило Льюису горло панической атакой, ни говорить, ни дышать, поздно. Он ведь сам все разрушил. И все почему? Потому что боялся. Мерзкий липкий страх остаться одному, одному наедине со всем этим, заставлял чуть ли не зубами выгрызать для себя подиум за подиумом. Лишь бы Нико не был первым. Лишь бы Нико остался и дальше. Пусть ненавидит. Пусть гаснет. Главное, что рядом. И в тот самый момент нужно было принять решение. Самое последнее решение. Он ведь проебал абсолютно все вторые шансы уже по второй сотне раз. Вот и вкатал свою гордость вместе со страхом в ту самую злополучную трассу в Барселоне, вот и отпустил. Не сразу, но отпустил. И теперь продолжал отпускать. Медленно, день за днем. - Слушай, мне просто нужно еще немного времени. - Еще? – почти неслышно переспросил Нико. - Почти двадцать лет, а тут... Сам как думаешь? - Да. Да, конечно. Я понимаю. Сколько понадобится. - Спасибо. - Только если вдруг станет хуже, не держи все в себе. В любое время дня и ночи. “У тебя семья, идиот” – так и осталось лишь в голове, – “спокойная жизнь без скандалов и постоянного стресса, тебе не должно быть дела до сломанного когда-то-друга с огромным пустым домом и такой же огромной дырой вместо души”. - Не станет, не переживай. Вот закончится сезон, и я нагряну в гости. Вытащу тебя из дома прямо в казино, чтобы ты проиграл там пару машин. Нико, конечно, засмеялся, но хрена с два поверил, слишком хорошо знал. А еще знал, что дальнейшие расспросы и попытки помочь могут привести только к раздражению, если не к ссоре. Поэтому перед тем как закрыть тему и дать старт тому самому обещанному времени, еще раз спросил: - Тебе точно больше ничего не нужно? Я все еще могу приехать. Через две государственные границы как в соседний город. Хорошо же иметь личный самолет... И верить в волшебную силу дружбы, наверное, тоже. Хотя, откуда Льюису знать. - Нет, не нужно. Он взял себя в руки. Те, другие слова, простые слова, жизненно необходимые, слова, которые хотелось кричать, не должны прозвучать никогда. “Вернись. Пожалуйста, вернись” – капли выстукивали по оконному стеклу. Но, может, Льюис все еще слишком эгоист или уже далеко не, потому что не был бы собой, скажи такое вслух. И так уже выболтал много. И так вывернул себя наизнанку. - Все в порядке, Нико. Правда. Главное, убедить в этом не только его, но и себя. Ведь все в порядке. Все в порядке, если закрыть глаза.