Зверушка

Их унесло во время грозы. Кораблик. Танцующего Клоуна. Джорджи. Вода продолжала капать на дождевичок, в котором дрожащий мальчишка напоминал цыплёнка. Но если бы Оно не было рядом, она бы остановилась. Дождь прошёл несколько дней назад. Оно считало, что если люди плачут, их следует поддерживать во влаге. — Мистер клоун… мне холодно. Личины не выражают настоящих эмоций, кроме азарта. «Клоун» «скривился». — Пенни-… И «закатил глаза». Мальчишку ищут. Мальчишку найдут… Оно облизнулось. — Да-да, конечно, — на личине Пеннивайза отобразилась растерянность. Личины не выражают настоящих эмоций, пока Оно не захочет этого. — Мне холодно… Ответом мальчику стал свитер, заботливо высушенный, слегка окровавленный и девчачий, но, стоило тому прикоснуться, промокший и заледеневший так, что почти треснул. — Это… инстинкты, — существо не считало правильным просить прощения перед зверушкой. Тем не менее, попыталось быстро согреть свитер, но только подожгло, слегка опалив руки мальчика. — Вот видишь, тебе просто необходима влага! — воскликнуло Оно в ответ на тонкий визг. Они спустились вглубь канализации. Вода течь не перестала. — Тебе необходима влага! — восклицал «Пеннивайз», трогая разгорячённый лоб питомца. Джорджи слабел. Голодал. — И подкрепиться. — Не-е-е-ет!!! — голодный мальчишка визжал, когда в предпоследний раз видел лицо другого, знакомого ему мальчишки. В последний уже уплетал за обе щеки. Его кожа, разительно побледневшая за эти… — дни? а, может, недели? — продолжала время от времени покрываться этим противным нездоровым румянцем, когда он кричал. Должно быть, из-за ожогов. Организм реагировал быстро, когда из глаз зверушки текла вода. Текла вода… Хищник негодовал: её утекло слишком много. Джорджи не в состоянии привлечь свежую трапезу? Может, было бы лучше съесть его раньше? Свежачком-м-м… — Ты меня ненавидишь? — спросил «клоун», снова настигая незадавшегося беглеца. Пусть только попробует сказать, что… — Да! А что ещё можно ожидать от жертвы? Оно виновато свело косые глаза. — Тебе не стыдно? Мальчик, сам похожий на цыплёнка, широко открыл рот и готовился возмущённо кричать — уже чувствуя, что не выживет, смирившись со смертью — но притих, когда «клоун» раскрыл ладони. На одной лежала засохшая бабочка. На другой — цыплёнок с безобразно вывернутой шеей. — Тебе не стыдно? — повторил «клоун». И тут же перевоплотился в самого Джорджи; перевоплотился впервые за всё время пребывания зверушки. — Ты их ловил. Убил. И даже не съел. Зачем? — Прости… те… — мальчик успел лишь виновато пискнуть, прежде чем замолкнуть навсегда. — И ты прости. «Цыплёнок» забился в угол, ничуть не сомневаясь в намерениях монстра. И каково было его удивление когда он увидел… игрушки. И горсть таблеток, назначение которых не было известно ни существу, ни Джорджи. — «За что?» — подумал мальчик, когда в его голове отчётливо прозвучало: — Мои дети не смогут играть в такие игрушки. Дети? У… — Надеюсь, ты состаришься и станешь хорошим няней. Мальчик широко улыбнулся. А после выпил разом все таблетки.