***
— Утро настало. Как и момент охоты. Но ещё не все собрались, не так ли? — сказал Михаил в потолок. Михаил любил говорить сам с собой. Он видел в себе неплохого собеседника и очень умную личность. Он себе частенько льстил и его друзья и знакомые, даже порой случайные, считали его ярко выраженным нарциссом. Но это было не так. Сам он считал, что постиг тайны Вселенной. И вот это уже было ошибочно. Он не имеет ни учёной степени, ни выдающихся достижений в химии или биологии. Обладая огромным состоянием и предпринимательской хваткой, он достиг много. А начинал он всего лишь с раздачи листовок и подработкой в качестве чернорабочего. Его даже родители не любили. Да что уж там — никому он даром не нужен был. Но он сделал себе имя в этом мире. А после имени пришла и жена, и дочь, и эта тяга к отшельничеству. Ему надоело это всё. Вся эта работа и друзья, эта жизнь в городе, всё это… Можно было бы сказать, что это старость, но человека в возрасте 38 лет сложно, пока ещё, назвать старым. Но всё относительно. Миша распаковал свои вещи и разложил по обычным местам — по полкам, в шкафы, на стол… Если и чувствовать себя дома, то так, чтоб даже мелочи присутствовали на своих местах. Прекрасно. Скоро должен подойти. Внезапно раздался громкий шум. Шум машины, автомобиля. Михаил кинул быстрый взгляд в окно и начал одеваться. Пинком открыв дверь своего убежища, он вышел в свет горящих фар «Хаммера», встал на ступеньки фасада и сотворил недовольную мину. — Мишаня, здоровеньки тебе! — из машины вышел человек, которого сложно не узнать Михаилу. — И тебе огромный привет, Макс. Хорошо доехал? И вопрос сходу тебе задам — какого черта ты на машине?! Я же тебя просил — до стоянки и пешим ходом! Я терпеть не могу, когда машина рядом с моим домом! Максим заглушил мотор и вышел из автомобиля. Он был коренастый, широкоплечий блондин с серыми глазами и немецкими корнями. С виду ариец, но душой — настоящий русский человек. Человек, который приехал с целью скорее напиться, чем поохотится. — Извини, не смог оставить на стоянке. Забыл что ли? — Максим энергично пожал руку старому приятелю. — Точно, и вправду забыл, — успокоившись сказал Михаил, открывая дверь и проходя в дом, — Тебя до сих пор не очень любят после того случая, когда ты случайно на спусковой крючок нажал? — Выстрел в ногу был случайный. Я даже на курок особо не жал… — Не оправдывайся. Надо было следить за этим делом, — Михаил с укором посмотрел на Максима, — но, мне кажется, ты специально это сделал, чтобы напрямик приезжать сюда. Хоть ты и знаешь, как я это не люблю… — Не, я не такой злодей, — Максим приземлился на диван так, что тот застонал, — Итак, когда мы выходим на зверя? Михаил налил чай и сел напротив него на стул. — Через час можно двигаться, — Михаил отхлебнул чая и сморщился, — Горький получился. — Сахару добавь, не тупи. — Да пошёл ты. Какую пукалку ты припер на этот раз? Максим встал и вышел из дома. Когда он зашел, за ним волочился мешок с вещами и футляр с ружьём. По крайней мере, Михаил надеялся что там именно ружьё, а не ядерная боеголовка. От Макса можно ожидать многого. — Вот, — сказал Макс и распахнул футляр, — «Вепрь-12». — Да ну, приобрел? «Молот» что ли? — Ага, — с довольной улыбкой произнёс Максим, — двенадцатый калибр, 100 метров дальность прицеливания, магазин на 10 патронов. Компоновка под «РПК», хромированные детали. Сошки еще прилепить могу, на планку виверовскую прицел есть, запасной приклад. Телескопический правда, но… — А какая модификация? Их так-то много, — Михаил прервал собеседника и взялся с нескрываемым интересом рассматривать новое оружие Макса. — Это ВПО-205-03. Стрелять не получится, если приклад сложен. Но нам оно и не надо… — Э, не надо тут мне, — грозно сказал Михаил, — На предохранитель сейчас же, чтоб мне ногу не прострелить, как тому бедолаге… — Эй, Мишаня, осади бля. Я же случайно, это раз. А во-вторых — он не заряжен сейчас. Не обижай, я же не псих. — Хорошо. Оружие классное, но по мне «Сайга», всё же лучше. С этими словами Михаил взял свой футляр и начал готовиться к охоте. Вот она, «Сайга». Патрон.410 Магнум, калибр 25 мм, дробь. По большей части практически ничем не отличается внешне от «Вепря» Максима. Так скажет непрофессионал, коим является Миша. Потому он и не спорил с Максом. Тот профи. — Ну, каждому своё, — подытожил Максим, — Давай бахнем еще по чаю и начнем собираться. — Пей, я пока проверю ружьё. Только чай, не водку! Не хватало ещё чтоб ты бухой за ружьё хватался…***
Глухой лес и вправду глухой. Буквальная тишина прерывается только шелестом веток и тихим скрипом снега под ногами двух охотников, пробирающихся через этот лес. Домик далеко позади, а впереди — неизвестность и ночь, растворяемая далеко-далеко за горизонтом красным цветом приближающегося солнца. Уже два часа они выслеживают оленя, и получается у них плохо. — Макс, блять. Ты уверен, что правильно следы читаешь? — Михаил начинал нервничать и замерзать, пока шёл за Максом. — Да. Мы идем по ёбанному снегу, по которому ходят только дикие звери. Олень — дикий зверь. Цепочка следов — оленья. И она одна. Значит мы правильно идем. Не тупи. — Макс, я понимаю, что ты хороший охотник, но посмотри на соседнее дерево, — Михаил указал пальцем на ель справа от Максима, — Видишь след? Я то охотник через жопу, но мне кажется, что дальше нас ждет кроме оленя ещё что-то. На ели были глубокие борозды похожие на… — Следы когтей, — тихо произнес Максим и снял «Вепря» с предохранителя, — олень тут не единственный зверь… — Так всегда было, — Миша проверил ружьё еще раз и подготовился стрелять, — но медведи тут редкость. Я много раз видел эти следы, но никогда так близко к хижине. Плохо дело. — Слишком много следов для медведя. Идем дальше? — Дай подумать.… Нет. Не стоит рисковать. Можем пойти в обход, но потом хрен вернемся, если медведь нас учует. Животное обычно мирное, но в зимнее время лучше не рисковать. — Тогда идем обратно. Лучше сейчас пока не… Стоп, — Максим пригнулся и потянул Мишу вниз, — Ты слышишь? Что-то двигалось в темноте. Огромное, страшное и дикое. Примерно в пятидесяти метров от охотников что-то поедало плоть, но ночь не позволила разглядеть через бинокль зверя. — Макс? — голос Миши был как тиканье часов, но он был услышан. — Валим? — Угу. Медленно. Осторожно. Тихо. Они начали отступать в сторону домика по протоптанной тропе. Шаг за шагом, не опуская оружия, не сбавляя темпа, не издавая шума и очень медленно. Темнота давила на охотников, как и тишина, но они понимали, что любой лишний децибел может стать фатальным. И даже если они выстрелят в зверя, разрядят весь магазин их карабинов, то всё равно нет гарантий, что зверь остановится и передумает их есть. У Михаила началась гипотермия, он замерзал, ноги стали будто ватными. От напряжения у Максима на виске пульсируют вены, а на обычно бледном лице проступили капли пота, хотя стоял жуткий холод. Один смотрел в сторону охотничьего домика, другой — в сторону неизвестности, что дышала на охотников мрачной тишиной. И не ко времени началась метель. Хорошо, что дуло по ходу их движения. До хижины около 20 метров. Они преодолели расстояние, которое шли два часа, за минут 30. Вполне возможно сказалось напряжение и желание выжить. Они, охотники, наконец-то смогли расслабиться. — Макс, — Миша старался говорить тихо, на всякий случай. — Что?, — Макс остановился и развернулся к Михаилу. — Я вспомнил одну важную деталь. Какой сейчас год? — Ты придурок? Две тысячи пятнадцатый так-то, — усмехнулся Макс. — Вот именно. Последний медведь в Швейцарии был убит два года назад и с тех пор их не завозили и не пускали в страну. Вопрос — кого мы вид… — МИХА, ЛЕЧЬ! Внезапно лицо Максима из усмешки над Мишей исказилось в гримасу истинного ужаса. Он поднял «Вепря» и выстрелил за его спину. Тот рухнул в снег и резко перевернулся на спину, одновременно вскидывая оружие, ожидая увидеть медведя, но это существо было не медведь. Сложно было описать подобную тварь. Чешуйчатая кожа чередовалась с костяными наростами и щупальцами. На каждой из мускулистых конечностей красовались по десятку пальцев с когтями. Тело этого монстра источало жуткое зловонье и было под три метра в холке, с проступающими пульсирующими сосудами, местами дающими течь. Гипертрофированная шея, на которой держалась огромная голова, будто без позвонков, крутилась во все стороны, а само существо голосило, как баньши, озаряя округу истязающим уши крики. Но глаза… Глаза — самое страшное. Говорят, что глаза — зеркало души человека. Это существо, нечеловек, отражало в своих очах Ад. Красные, светящиеся, изливающие кровь глаза текли по искореженному лицу существа. Оскалившееся тремя рядами гниющих зубов, существо как будто показывало язык, но язык тоже оскалился охотникам в безумной конвульсии, пытаясь пожрать их внимание, а затем и их самих. Мишу сковал страх. Затем задавил ужас. Желание вырвать себе зеньки было нестерпимым… Но он сумел выстрелить. И снова, и снова… А в это время Максим поливал чудовище дробью. Не жалея. По крайней мере, он старался это делать. Это нечто перепрыгивало с ветки на ветку, с дерева на дерево, летело, как резиновый мяч, брошенный в стенку. И, внезапно, оно испарилось. Прямо перед ними оно растаяло во внезапно образовавшемся тумане. Миша вышел из ступора, и на краткое мгновение потерял из виду Макса. Паника. — Макс… МАКС?!, — Миша нашарил в темноте ногу друга, подполз к нему и начал трясти. Тот сидел в куче снега возле пня и смотрел в ничто. — Миша, блять… Что это была за хуйня? Что это? Что… что… как… нет… Макс минус… Что делать теперь? Уехать… — Макс, слушай меня внимательно… — Эта… тварь… эта жопа меня кусанула, сука… А вдруг это вампир? — наконец, он смог посмотреть на Мишу ясным взглядом. Самое время здравых мыслей. — Завали ебало, мать твою и слушай! Мы сейчас же съебываем к чёртовой матери! Сейчас же! Где твоя машина?! — Блять, блять… а, она возле домика, я же её там оставил, — Макс посмотрел на Мишу. В его глазах, обычно храбрых и отслуживших в армии, пылал ярким пламенем ужас. — Подъем и побежали! Бегом!!! Они сорвались в бег и подбежали к домику. На снегу возле хижины, напротив двери, были следы машины, масла и мазута. Одно «но»… — Где машина?! — Макс, побагровевший от напряжения и боя с нечто, снова побледнел, — Где… где мой «Хаммер»? — Макс. Мы в дерьме, — Михаил перезарядил «Сайгу» и передал «Вепря» Максу, — Больше в снег не бросай… Как только он произнёс эти слова, округа озарилась уже до боли знакомым криком. Оно снова здесь. И оно приближается. Сквозь туман были видны ужасающие конечности, стремящиеся вырвать их сердца и пожрать их души. — В ДОМ!!! БЫСТРО!!! Никогда еще так быстро не бежали, эти два охотника. Забежать, закрыть дверь, запереть на засов изнутри. Подставить диван к двери. Перезарядиться. Ждать. Ждать… По крыше кто-то полз. Сквозь доски и бревна начала просачиваться кровь и какое-то дерьмо. А может и самое конкретное. — Вот сука! — Макс передернул затвор и начал стрелять в крышу, видимо, пытаясь ориентироваться на звук. Михаил поддержал товарища. Звуки выстрелов, запах крови и пороха, крик существа и вопли Макса смешались в симфонию безумия. Через дыры в стенах и крыше дома лилась кровь, причем в огромных количествах. Михаил и не догадывался, что Макс взял так много патронов… Внезапная тишина. И только клацанье затвора говорило о том, что у кого-то кончились патроны. Окончательно. — У меня пусто, — сухо сказал Миша и вытащил нож-тесак, — стрелять больше нечем. Макс, ты слышишь меня? Но Макс смотрел не на Мишу, а за его плечо, как в лесу, минут десять назад. Диким взглядом. И Михаил всё понял. Существо пробило окно и резко залезло в помещение. И чёрт возьми, оно улыбалось прямо им в лицо. Охотников парализовало. Они не могли ни двинуться, ни выстрелить, ни ударить ножом. Ничего. Это нечто буквально свербило их взглядом, внушая истинное чувство беззащитности и слабости. Оно открыло рот и начало произносить слова. И делало это так, словно не говорило уже сотни лет. — Как… вас… зовут? « Макс, твою мать, молчи, — думал Миша, — Молчи и ничего не говори, молчи… » Макса била конвульсия. Он прерывисто посмотрел на монстра. Он уже был не в себе. — Я Максим… Существо оживилось. Совершенно безумным образом прокрутив головой, оно отшвырнуло Михаила в стенку и подняло Макса своими лапами в воздух перед собой, одновременно выдыхая какую-то розовую хрень. — Макс, вырывайся! — Миша пытался закричать в полную силу, но боль сковала грудь Миши. Удар пришелся на ребра, дышать стало, мягко говоря, затруднительно. — Максим… ты… такой…красивый… и сладкий… ты… хочешь… меня? — О да, я хочу… Да! Я хочу, хочу, хочу… Михаил не верил ушам… — Макс, ёб твою мать! Очнись! — Михаил встал и облокотился на разломанный стол, — Сука, отпусти его, уёбок лесной! Но существо нисколько не обращало внимания на Михаила. И тогда он кинулся на ноги существа и всадил нож ему в голень. Безрезультатно. Единственный результат — новый удар в торс Михаила. В этот раз ногой под подреберье. — Максим… соси… мой… язык… обрети… вечность… со мной! Максим, к ужасу Миши, открыл рот и блаженно закатил глаза. Язык существа, мягко и легко вошел в полость рта и начал там двигаться. Но этот монстр желал большего. Не просто просто же так он пытается запрокинуть голову Максу? Михаил чувствует, что умирает — удар пришелся на селезёнку. Внутреннее кровотечение — вещь поганая. — Макс… Наконец, Макс откинул голову вверх. Оно ждало этого. Существо завопило, то ли от радости, то ли от возбуждения, но этот вопль перешёл в звериный рёв. И в этот момент, язык проник через пищевод в тело его лучшего друга и вышел с другой стороны. Шок. Самое близкое описание состояния Михаила, когда он увидел, как существо пожирает всё без остатка, как вместе с разорванными кишками, дерьмом и непереваренной пищей, в рот существа летят почки и печень, а вслед — прочий срам. Оно смаковало каждую каплю крови, каждый кусок мышцы. Каждая кость Максима была обглодана до блеска, каждая полость органов была вычищена и впитана этим нечто. Не осталось даже костного мозга. Не осталось даже следов на ковре. Максима больше не существовало. Единственное, что напоминало о нем — его ружьё, «Вепрь», оставшийся в это раннее утро без хозяина. В голове Михаила прозвучали слова Вики, предупреждение, чтоб он зверю не попался. Как иронично, а он подумал тогда о медведе… «Ну, видимо, мне пиздец.» — Михаил не смел произнести при существе ни единого слова. Но думать ему никто не запрещал. — А, кусок мяса… ты думаешь… что… сможешь сопротивляться? У тебя… сломаны кости… поврежден жизненно важный… орган… когда… умрешь… я надругаюсь над твоим телом… а потом… поглощу… как твоего… товарища… я буду… с наслаждением… насиловать… тебя… твою жену… а потом… напитаю страхам дочь… и скормлю её… сначала… твоей жене… а потом… поглощу и её… фаршированную… твоим дитём… и моим…семенем… Михаил пятился от существа, в то время как оно всё ближе и ближе подбиралось к его умирающему телу, что скоро будет в его власти. Хотелось резать вены, сжигать себя заживо, многократно прыгать со скалы в кипящую бездну мрака. Хотелось умереть, но воля к жизни держала цепкой хваткой. Она мешала ему уйти самому. Работала против него. — Ты… будешь наблюдать… из моих глаз… духом своим… все… что я сказал…я обещаю тебе… ты будешь страдать… даже… после… смерти… вечное… страдание… Оно оскалилось и смотрело на Мишу с интересом, мол: что теперь делать будешь? Миша не знал. Он никогда не рыдал. Он был в ступоре, когда это делал Макс, но теперь в ступоре он сам. И ему ничего не оставалось делать, кроме как лить слезы бессилия. И смотреть на Это. И с ждать своей смерти. Это уже даже не страх, а нечто большее. За гранью понимания. Истинное Зло. — А теперь… скажи… мне… своё… имя… и я… дарую… тебе… быструю… гибель… — Нет. Пошло ты на хуй, — Миша хоть и был при смерти, но не был сломлен. Он не получит от него ничего так скоро, как хочет. Это его жизнь. Хоть она и уходила, хоть и тьма застилала его взор, но он уйдет из этой жизни на своих условиях. Это его охота. Хоть он и оказался жертвой, хоть все знания, которые он знал, после сегодняшней ночи, оказались неактуальными в реальности и на практике, но он уйдет гордо, с достоинством. Он уйдет человеком. — Тогда я буду жда… Взрыв двери, разлетающийся в клочья и щепки диван прервали монстра в его послании зла. Четыре тени проскользнули в дом и открыли огонь по этой гадине. Ор гадины перешёл в такой диапазон колебаний, что барабанная перепонка начала зудеть и болеть от чрезмерной нагрузки. Михаил был оглушён. Он терял сознание. Замелькавшие в воздухе пули, удивительно бесшумные, с легким электрическим треском рассекали плоть монстра. И под этот треск, как под колыбельную ангелов, Михаил провалился в забытье.***
— «Борей», это боевая группа 4. Цель ликвидирована. Остатки сожжены, дух изгнан в Эфир. Михаил лежал на диване. В комнате пахло табаком и жареным мясом. Открыв глаза, он не увидел ни погрома, ни разрушения, но костей Максима, ни страшной хрени, что чуть не оборвала его жизнь. Домик был в идеальном состоянии. Как будто только построенный. Обновленный. А сам он был оплетен кучей проводом, катетеров и непонятных переходников, подсоединенных к некоему аппарату, похожему на аппарат жизнеобеспечения. От него в его рот тянулся какой-то шланг. Попытавшись схватиться за него он сразу же получил по руке от ближайшего бойца. — Карель, что будем делать с ним? — к Михаилу подошёл боец этой группы и внимательно посмотрел на него. Такое он видел только в кино. Броня, больше напоминавшая доспех, была черного цвета с множеством непонятных приспособлений на ней. Поверх брони был одет серый, видимо пуховой, комбинезон. На голове красовался шлем-маска с респиратором и подобием визора. Судя по тембру и громкости, голос был изменен электронными компонентами в шлеме. — Вы кто такие? Что за хрень здесь происходит? — Михаил еще мог думать, но из-за трубки в горле говорить не мог. — Ей, не кипишуй, мужик. Сейчас я тебе всё объясню, — другой член группы, под именем Карель, подошёл к нему и сел перед ним на табурет, — ну, во-первых мы не MI5, не НКВД, ни ФБР, АНБ или Интерпол. Ну наверное, тебе это и так понятно. Михаил закивал головой. — Это хорошо, что у тебя не нарушено восприятие после мута-демона. И да — это был демон. Привет. Михаил попытался заговорить, но тщетно. Он не смог понять, шутит это чудик или нет. — Меня зовут Карель, я командир четвёртой боевой группы Северного Магистрериума. Итак, я могу начать тебе рассказывать, то бишь объяснять всю эту поебень. Всё равно, после того как ты встанешь на ноги после микстур, зелий и заклинаний, мы сотрем тебе память и отправим по месту жительства, — Карель закинул ноги на диван (чем вызвал немое возмущение Миши), — Видишь ли, мута-демон — эволюция человека, одержимого бесом. Таким образом бес пытается вырваться в «дамки» в псевдоиерархии темных сущностей. Он находит бедолагу, заставляет поглощать живое и мёртвое, а затем, после того, как нажрется под завязку, образует такой кокон, хризалиду, если быть точнее. Понимаешь? — Что за бред?! — Михаил не понимал, что за чушь несёт этот человек. — Не-не-не, это не бред, мой друг. Послушай дальше. После того, как образовалась хризалида, начинается спячка. В это время практически нереально найти по излучению эту тварь. А тварь, которую вы увидели здесь, практически достигла того времени, когда нужно закуклиться. После того, как хризалида лопается, из неё выходит владыка — крайне сильная, злобная тварь. Если смотрел старый фильм, как его… э-э-э… «Носферату», точно! Ну так вот — это хрень подобная той, только сильнее и на человека больше похожая. Если бы не ты с твоим почившим другом, то мы бы провалили свою миссию и попередохло много народу бы в будущем. А это зашкварно, честно говоря. А, и еще — ты не можешь говорить, потому что у тебя стоит ларингеальная маска. На всякий случай Геонит, — он указал пальцем на другого бойца, который приветственно помахал Мише рукой, — поставил тебе её, чтобы ты точно не помер. И вообще — тебе очень повезло. Не каждый выживает в бою с мута-демоном. Хотя, вы, по большей части, защищались. Карель встал с табурета и приложил руку к модулю на голове: — «Борей», это боевая группа 4. Запрашиваем 2 часа 45 минут на уборку. — Принято и одобрено, — динамик пошуршал и затих. — Ребзи, — Карель позвал двух бойцов, — ликвидируйте остаточные энергии. Чтоб чисто было. Я вас догоню. Карель снова обратился к Мише: -Ну что, было приятно познакомится с вами, Михаил Георгиевич. Авось свидимся. Надейтесь, чтоб следующая наша встреча не состоялась никогда. Видимо, лидер отряда, Карель, обратился к Геониту: — Закругляемся. Вколи ему целеритов и снотворного. Наложим «мнемозину» — и в Москву. Он же там прописан? — Да. Начину манипуляции. И кстати, сделай пометку у себя в журнале. Он непробужденный вроде как. Нужны дополнительные исследования и стресс-тесты. Если согласится. — Я поговорю с прозелитами. Они тихонько пронаблюдают за ним. Если подходит, то инициируем. Магия — редкий дар в наше время… Михаил смотрел на этих людей, не узнавал маркировку на их униформе, не узнавал их оружия. Он уяснил всё, что было сказано ему Карелем, но считал это глупостью и чертовщиной. Магия? Демоны? Одержимость? Заклинания.? — Так-с, мой друг Михаил, — к нему подошёл тот самый Геонит, видимо, медик команды, — Если хочешь что-нибудь сказать, то ты думай — я прочту твои мысли. Отвечай односложно — да или нет. Ты понял? — Да. — Хорошо, — Геонит открыл набедренную сумку и достал шприц с кучей препаратов, — В данный момент времени у тебя есть болезненные ощущения какого-либо характера, кроме душевного? — Да. Геонит вставил зелёную ампулу в шприц и ввел в канюлю. Боль ушла, и Мише стало хорошо. — Дальше… Чувствуешь ли ты присутствие кого-то иного в своем уме, душе или сознании? — Нет. — Хорошо, значит эти ставить не будем. Можно было бы, конечно, и поставить, но тебе не нужны, надеюсь, психические нарушения? Так что последний вопрос — хочешь ли ты всё это забыть? Максима, его смерть, существо, нас и меня? И всю эту фигню… Михаил думал. Очень тяжко думал. Он понимал, что никто не поверит ему, если он начнет рассказывать. А если он и начнет рассказывать, то они его найдут. И что будет дальше — неизвестно. Терять память об это совершенно бессмысленно, так что… — Нет. Геонит посмеялся и убрал остальные ампулы с препаратами в набедренную сумку. — Я так и думал… Карель, у нас тут отказ от потери памяти. Карель подошёл к дивану, на котором лежал Миша и спросил: — Мужик, ты действительно этого хочешь? Каждый день просыпаться со знанием, что мир не такой, каким ты его видишь на самом деле? Ты и вправду думаешь, что сможешь жить после всего того, что видел, тихо и мирно? Ты действительно считаешь, что выдержишь это? — Да. — Ну, Геонит, я тогда не знаю, что нам делать, — сняв нижнюю часть своей маски-респиратора, Карель закурил, — Согласно приказу Кодекса Гуманности мы не имеем права оспорить его желание. Но согласно Свитку Борьбы мы обязаны беречь разум людей даже от воспоминаний, связанных со случаями столкновения со сверхъестественными существами. Как поступить я не знаю. Карель вновь коснулся своей радиогарнитуры: — «Борей», необходима связь с этическим отделом. У нас отказ… Михаил внимательно слушал и сидел тихо. Конечно — с ларинге… как там маской особо не поговоришь, да… — Хорошо… Тогда мы уходим… Да, конечно… Он будет доставлен на место… Клятва будет наложена… Как всегда… Конец связи. Ну что? — Карель приблизился к Михаилу, — Тогда мы сделаем иначе. Высунь язык и не убирай… А, да, ты не можешь… Блять, что же с тобой делать. Ладно. Пару дней тебе придется быть здесь с Геонитом и еще парой ребят. Сюда вышлют группу, которая осмотрит округу, найдет логово… Ну, короче, тебе остальное знать не надо. После того, как Геонит уберёт маску у тебя из глотки, тебе придется давать клятву, что ты никому ничего не расскажешь. Не напишешь, не напечатаешь никому об этом случае. Страховка. И еще — за тобой будут наблюдать наши оперативники и правоохранительные структуры страны, если конкретнее, то Москвы. Понял? — Да, — обреченно подумал Михаил, — Но наблюдение будет касаться только нераспространения?. — Естественно. Мы же не варвары, чтобы ограничивать твою личную свободу…***
Вот так. Через два дня он снова окажется дома, с семьей, работой и прочим, и прочим… А так же со знанием того, что мир не такой, каким является на самом деле. И клятва, выжженная на нижней поверхности языка, не даст ему никоим образом рассказать человечеству о том, что под тонкой плёнкой его бытия скрывается совсем другое, отличное от нашего, существование.