Девочка с глазами оленёнка

      Пятнадцатилетняя Тсунаёши походила на маленького оленёнка с широко распахнутыми карими глазами и наивными, детскими взглядами на мир. Она была чиста и невинна до невозможности, словно состояла из одного лишь света и положительной энергии. Как бы Реборн не пытался, он не смог отыскать в ней ничего достаточно «тёмного».       Реборну хотелось найти её слабость. Сломать Тсуну,       разорвать,       скомкать и выкинуть.       Он постепенно обучал её, отворяя двери в мир убийств, мести и предательств. Ни с одними своим учеником он не был так жесток, как с ней. Физически слишком тяжёлые тренировки для девушки, которая в руках не держала ничего, что было бы весомее её школьной сумки — лишь малая часть.       По всему телу Дечимо распускались цветами сине-фиолетовые синяки, а ссадин и царапин было больше, чем родинок. Реборн причинял девушке боль, ей доставалось сильнее, чем некоторым реальным его соперникам. А Тсунаёши даже ни разу не вскрикнула. Она лишь устало прикрывала глаза, улыбалась и всегда повторяла одну фразу. «Все хорошо, Реборн. Продолжим тренировку». И неизменно поднималась на ноги.       Реборну всё сильнее и сильнее хотелось узнать, что же творится в её голове. Тсунаёши никогда не говорила о своих чувствах и переживаниях, лишь заботилась о том, чтобы у других всё было хорошо и всегда понимающе качала головой, в точности как Нана. Но Реборн понимал, что где-то в этом есть подвох. Должно быть что-то, что сможет вызвать в ней эмоциональный отклик.       Ответ Реборн получил спустя примерно два года пребывания в статусе репетитора. К тому времени Тсунаёши подтянула учебу, избавилась от прозвища «никчёмнная», и вполне неплохо научилась убивать. И именно в момент первого её убийства Реборн понял всё. Все эти годы в наивной девчушке дремал настоящий дьявол.       Простой хулиган, шедший по тёмной улице и так некстати прицепившийся к ней с попыткой знакомства уже спустя десять минут лежал на земле, не подавая признаков жизни. Реборна, всё время следовавшего в тени, он так и не заметил. Зато сам Реборн за всё время знакомства с Тсунаёши впервые увидел в карих глазах живой блеск. Её улыбка была до отвратительного кровожадна и вместе с этим привлекательна. Действия девушки были отточены и выверены в тысячах часов тренировок с ним. Тсуна оказалась так прекрасна в своём молчаливом гневе, что Реборну пришлось немного ослабить слишком тугой узел галстука.       Изначально он мечтал уничтожить её физически и морально, разорвать, но вместо этого вложил в неё столько сил и стремления выжить, что одной своей энергией она вынуждала его задержать дыхание.       Тсунаёши мастерски использовала своё пламя чтобы сжечь тело, и Реборн довольно улыбался, ведь он никогда не учил её этому. Инициатива в данном случае вовсе не наказуема, а похвальна.       С того момента Реборн сделал тренировки ещё более тяжелыми физически, а ученица всё так же улыбалась, если вдруг что-то не получалось. Они никогда не заводили разговор о том, что произошло в тот день, но Реборн чувствовал перемены в её отношении к нему. Она стала более жёсткой, не старалась скрывать свою силу и улыбалась как-то заговорщически.       Постепенно она начала вызывавать интерес не только как подопечная или объект для тренировки навыков морального давления. Он начал видеть в ней молодую девушку. И чем сильнее она становилась, тем чаще Реборн пытался предпринимать попытки сблизиться с ней. Тсунаёши всегда отвечала, что у неё много дел.       Реборн прекрасно знал, что она идеально вольётся в мир мафии с её страстью кровопролития и поэтому совершенно не был удивлён тому, что к двадцати годам она держала в кулаке весь альянс семей.       Тсунаёши действительно расцвела, стала более женственной, сменила милые платьица на строгие костюмы, научилась выгодно подчеркивать достоинства с помощью косметики и всегда идеально укладывала свои непослушные волосы. Человеку со стороны могло бы показаться, что перед ним строгая бизнес-леди, что наполовину и было правдой.       Взгляд Дечимо перестал быть наивным, она лишь подозрительно щурилась и не доверяла никому, кроме своего бывшего репетитора. Он стал кем-то вроде консильери, всегда был рядом, помогал советами, находил решения в сложных вопросах, касаемых управления семьёй и просто был готов подставить своё плечо если что-то случится.       Реборн не удивился тому, что после назначения на место босса девушка стала куда более открытой, а исчезновение статуса «учитель-ученик» позволило им общаться более тесно. Не удивился он и тому, что в один особо тяжелый эмоциональный момент она его поцеловала, пока он силился придумать слова утешения.       Мужчина наконец узнал, что творилось у Тсунаёши в голове, но вот ломать её уже не хотелось.       Новая часть взаимоотношений Тсуны и Реборна прогрессировала даже слишком быстро и этот невинный поцелуй быстро перешёл в нечто большее. Возможно из-за того, что оба они уже давно были в напряжении и им требовалась разрядка.       Это не было отношениями в стандартном понимании этого слова, они всё так же по-деловому общались, лишь время от времени по ночам кто-то из них тихонько проскальзывал в комнату к другому и не уходил до утра.       Реборн считал эту связь чем-то неправильным, но не мог ее разорвать. Пусть Тсуна и привлекала его, но она была практически воспитана и выращена им с раннего подросткового возраста. Но стоило ей провести пальцами по его щеке, нежно прикоснуться своими губами к его губам, и холодный, рассудительный киллер терял самообладание.       Тсунаёши не была итальянкой, но в пылу ссор мужчина порой забывал об этом. Дечимо была похожа на вихрь, что сносит всё на своём пути, крутит в своих руках как хочет, окончательно разламывает и, вдоволь наигравшись, выкидывает прочь. Она делала с Реборном то, что изначально хотел сделать с ней он. Репетитор не заметил, как ученица превзошла его.       Лишь спустя десять лет знакомства с ней, Реборн узнал, что Тсуна до дрожи в руках ненавидела мафию всю свою жизнь. «Я хочу уничтожить Вонголу. Давай сделаем это вместе, Реборн», — возбужденно шептала она, сжимая его плечи руками, впиваясь ногтями в кожу и глядя в лицо обезумевшим взглядом. Её раздражало то, что на лице киллера нельзя было прочесть ни одной эмоции.       Тсунаёши сходила с ума, мафия сводила её с ума.       Когда-то спокойная, расчётливая женщина превратилась в параноика. Реборн всячески пытался успокаивать её, говорил нужные слова в нужное время, переложил некоторые её обязанности на себя, что раньше было для него табу. Тсунаёши горела изнутри, сжигала всех вокруг и не замечала этого.       Она окончательно выжила из ума, но все ещё могла держаться на людях как ни в чем не бывало. Физическая сила была на прежнем уровне, но морально Дечимо была растоптана, только лишь близкий круг людей видел эти перемены. Тсунаёши плакала, обнимая Реборна, а спустя пять минут уже злилась на него и пыталась ударить. Киллер хватал её руку, прижимал к себе как можно крепче, пытался ободрить словами, а она снова начинала плакать, шепча бесчисленное количество раз о том, как же сильно она хочет покончить со всем этим.       «Я взяла всё в свои руки, чтобы в подходящий момент сжать кулаки и раздавить мафию. Но я не смогла». Реборн впервые не знал, что ответить и привычно скрывал лицо в тени шляпы.       В один момент Тсунаёши на несколько недель улетела в Японию по делам Вонголы, как гласила официальная версия. На самом деле Дечимо вернулась в родную страну с целью визита к матери и обследования в частной клинике. Говорили, что там лучшие психологи Японии.       Тсунаёши сидела, обхватив своих коленки, качаясь вперёд назад, и смотрела пустым взглядом сквозь мать, что с любовью перебирала пряди ее волос.       «Мамочка, мама… Я так устала. Я словно в аду и мне не вырваться отсюда».       Тсунаёши плакала, а Нана с горькой улыбкой смотрела на то, во что превратилась её наивная девочка с глазами оленёнка.       «Но, дорогая, ты не можешь продолжать танцевать с дьяволом и спрашивать почему ты все ещё в аду».