Cause You Love Me and I Love you

Тиканье секундной стрелки на часах лениво заполняет студию, пока Юнги нетерпеливо покусывает свою нижнюю губу. Его пальцы нервно стучат по поверхности стола в ожидании, когда наконец время на мониторе компьютера изменится. До полуночи осталось всего несколько секунд, и трейлер выйдет. На экране компьютера светится страница YouTube до сих пор без каких-либо признаков появления нового музыкального видео. Как только цифры меняются на полночь, Юнги выпрямляет спину и трепетно обновляет страницу, внимательно смотря на яркий экран. Его потряхивает от волнения в ожидании увидеть новую иконку клипа. — Прекрасно, — шепчет он себе, и губы растягиваются в улыбке. Дрожащими руками он наводит курсор мышки на видео и кликает по нему. Он не осознавал, насколько сильно бьется его сердце, пока не услышал эхо его стука в ушах. Звучат первые ноты трека, а после слышится голос Чимина, мягкий и тихий, словно он шепчет строчки песни именно ему. Юнги завороженно смотрит на экран, с каждым пропетым словом Чимина наклоняясь ближе к монитору. Господи, как же сильно Юнги любит его голос. Такой легкий и воздушный, сладкий и ангельский. Он думает, что это благословение, когда голос Чимина заполняет всю его студию. Дыхание Мина застревает в горле, когда на экране появляется Пак в постели с белыми простынями. Его светлые волосы так прекрасно создают контраст его темным бровям и розовым губам. Чимин выглядит невероятно, особенно когда его щеки слегка порозовевшие от чувств, которые он вкладывает в песню. Юнги все еще задается вопросом, как Чимин может выглядеть настолько красиво, что порой это причиняет боль. «Люби меня сейчас, коснись сейчас», — поет Чимин. Юнги закрывает глаза и позволяет голосу младшего ласкать его слух, когда он поет последние строки. Он точно знает, что эта песня будет стоять у него на повторе в течение следующих нескольких недель. Юнги настолько сильно погрузился в песню, что не заметил, как открылась и закрылась дверь студии. Только когда его шею обнимают знакомые руки, он понимает, что больше не один. Не открывая глаз, он широко улыбается, чувствуя, как любимые пухлые губы касаются его шеи и оставляют несколько поцелуев. «Просто позволь мне любить тебя», — мягкие губы едва касаются его кожи, подпевая своему клону на экране. «Просто позволь мне любить тебя» Когда ему так успело повезти? ————

*Некоторое время назад*

Чимин смотрит в зеркало, внимательно рассматривая каждый сантиметр своего тела, пытаясь найти проблеск несовершенства. Он не знает, почему делает это каждый раз, когда смотрит на себя в зеркало. Возможно, это из-за того, что он очень часто искал в себе недостатки, а со временем это просто вошло в привычку — искать их постоянно. Каждый день он видит что-то новое: это может быть его разрез глаз, лишние сантиметры на талии, его пухлые щеки или едва заметные шрамы на коже. Нет, он не расстраивается из-за этого. Все, что он делает — просто безэмоционально смотрит на свое отражение и не знает, как быть дальше. — Перестань столько на себя смотреть. Иначе я решу, что ты псих. Знаешь, так оно обычно и начинается. Ты стоишь перед зеркалом, смотришь на себя в течение следующих десяти минут, а затем в твоей голове появляются голоса, которые начинают преследовать тебя. А в конце ты обнаружишь себя запертым в комнате с белыми стенами, потому что голоса в твоей голове скажут тебе убить своего хёна. Честно говоря, я немного начинаю бояться за свою жизнь. Чимин в отражении зеркала видит Юнги, сидящего на диване. Он окружен большими уютными подушками, на изящном носу поблескивают очки, он что-то записывает в своем блокноте, напряженно сведя брови. Он красив, просто невероятно красив. Чимину нравится на него смотреть. Это заставляет его улыбаться, а сердце переполняется любовью каждый раз, когда он его видит. В Юнги все было опьяняющим. Его прикосновения были обжигающе горячими всякий раз, когда он касался кожи младшего. Его одеколон с нотками мускуса сводил Чимина с ума всякий раз, когда он вдыхал его. Его голос завораживал, поэтому Пак вслушивался в каждое слово, произнесенное старшим, запоминая каждый тон, с которым он произносил их. Юнги так много для него значил, что всякий раз, когда он думал об этом, ему становилось больно, а слезы предательски собирались в уголках глаз. Однажды он осмелится и признается, что любит его. Он любит его всем своим сердцем, и каждый день он терзает себя оттого, что не может сказать это вслух. Все, что он хочет, — это обнять Юнги, прижать к себе, коснуться губами его мягких щек и рассказать о своей любви к нему. Но не было и дня, когда он не думал о том, что все это неправильно. Он прикусывает свои губы, пытаясь сдержать сжимающие горло слезы. Что плохого в том, что он любит кого-то? Это потому что Юнги — парень, а не девушка? Потому что они одного пола? Если Бог сделал так, что мужчины должны любить женщин, то почему ни одна девушка не смогла заставить его почувствовать то же самое, что он чувствует, находясь рядом с Юнги? Он пытался влюбиться в девушку. Но его сердце не позволяло ему сделать это. Каждый раз, когда он ходил на свидания с девушками, его сердце болело, напоминая, что он предает свои чувства, что он предает Юнги. — А сейчас ты смотришь на меня. Чимин думает обо всем этом, смотря на Юнги стеклянными глазами, и, когда их взгляды на долю секунды встречаются, он отворачивается, выныривая из водоворота своих мыслей. Он кашляет, прочищая горло, проводит рукой по волосам, отчаянно желая выглядеть так, будто он занят укладкой, а не разглядывал влюбленными глазами своего парня все это время. Его щеки и кончики ушей вспыхнули от смущения. Чимин понимает, что он спалился. Одно дело — быть влюбленным в парня и скрывать это, другое — сделать так, чтобы он узнал об этом. Он осторожно смотрит в зеркало и с облегчением видит Юнги, сосредоточившего свое внимание на ноутбуке. Он чувствует, как его сердце разбивается. Если бы он только мог свободно любить Юнги, он бы смотрел на него постоянно, не боясь быть замеченным. Вместе с комом в горле он проглатывает и свои чувства, боясь, что они могут испортить их дружбу. Когда он собирается выйти из комнаты, Юнги окликает его. Его голос звучит неуверенно и застенчиво. — Я работаю над одним текстом… и хочу, чтобы ты посмотрел его. Мин просит его подойти ближе, похлопывая рукой по месту рядом с собой. Пытаясь усмирить нахлынувший ураган чувств внутри себя, Чимин подходит к дивану и садится на край. Он задерживает дыхание, когда Юнги придвигается к нему. Их руки и бедра соприкасаются, и Чимин чувствует покалывание в этих местах, кусая свои губы. — Я написал несколько стихов, и я хочу, чтобы ты знал… они очень личные для меня, — произносит Юнги и протягивает блокнот. Чимин берет его дрожащими руками, все еще пораженный их неожиданным контактом. Стараясь не выглядеть как идиот, он натягивает на лицо улыбку и пытается сконцентрироваться на написанных словах. Листок хаотично исписан неровными строками, где-то кляксы от потекшей ручки, какие-то понятные только самому Юнги пометки, которые он оставлял, когда ложился спать поздно вечером, пытаясь подобрать нужные слова для песни. Взгляд Чимина падает на название песни, написанное четкими жирными буквами. — Почему ты назвал ее «Serendipity»? — Потому что это слово означает способность, делая выводы из случайных наблюдений, находить то, чего не искал намеренно. И в некотором смысле человек, для которого я написал эту песню, открыл мне эту способность, — отвечает Юнги практически сразу. Кивнув самому себе, Чимин начал читать. Он не дошел даже до пятой строки, когда почувствовал, как дыхание Юнги щекочет его шею, понимая, что старший склонился над его плечом. Мысли Чимина сбились, и следующие несколько строк он читает, совершенно не воспринимая написанное, боясь даже вздохнуть, не то, чтобы пошевелиться, будучи слишком взволнованным от тепла, исходящего от Юнги. — Ты обращаешь внимание на слова? — хриплый, бархатистый голос Юнги звучит так глубоко, будто проник в самое сознание парня. — На какие? Чимин совершает ошибку, поворачивая голову. Они с Юнги сталкиваются лбами, а их носы и губы почти касаются друг друга. Старший легко ухмыляется и подталкивает его, заставляя снова обратить внимание на текст. Чимин медленно поворачивает голову, заставляя себя не волноваться. Это было практически невозможно, потому что он сходил с ума от их близости. Запах Юнги, его прикосновения и голос — все это медленно убивало его изнутри. — Я прочитаю тебе их, раз у тебя проблемы с концентрацией внимания, — отвечает Юнги со смешинкой в голосе, дразня мальчика. Чимин на автомате кивает, чувствуя, как стая бабочек бьется о его ребра и грудную клетку. На самом деле, он мечтал услышать этот хриплый голос, шепчущий слова ему на ухо. —Я волнуюсь, мне очень страшно, ведь судьба нам всегда завидовала. Так же, как и ты, я тоже боюсь. Когда ты видишь меня, когда ты прикасаешься ко мне. Вселенная движется для нас, без всяких противоречий. Наше с тобой счастье давно с нами, — Юнги наклонился вперед, чтобы увидеть Чимина. —Потому что ты любишь меня, и я люблю тебя. В комнате тишина, нарушаемая лишь быстрым сердцебиением. Чимин чувствует, как Юнги смотрит на него, и от этого у него по спине бегут мурашки. — Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать? — спрашивает Юнги, отчаянно желая, чтобы Чимин все понял. Чимин молчит, пытаясь не начать заикаться, когда начнет говорить. Он очень хочет посмотреть на Юнги, но в то же время боится. Он сглатывает, когда Юнги опускается на колени между его ног и берет его лицо в свои ладони. Он смотрит на Чимина очарованными глазами. —Ты мой пенициллин, ты спас меня. Мой ангел,мой мир. Я для тебя трёхцветный кот. Встреть меня, люби меня сейчас, прикоснись ко мне сейчас, — шепчет Юнги. — Просто позволь мне любить тебя. Дыхание Чимина сбивается, когда до него доходит смысл слов, сказанных Юнги. А еще он осознает, что руки старшего приятной тяжестью лежат на его бедрах. Юнги облизывает губы и глубоко вздыхает. —Я написал эту песню для тебя, — признается он. Его глаза внимательно сморят на Чимина, ожидая реакции младшего. — Точнее… о тебе. — Что? — бормочет Чимин. Его мозг не успевает принять все происходящее, поэтому это было единственное слово, которое он мог произнести. Стук сердца отдаёт в ушах, а голова нещадно кружится. Юнги наклоняется еще ближе, сокращая расстояние между ними. — Каждое слово этой песни — о тебе. — Он берет руки Чимина в свои и подносит их к своим губам. — Я знаю… это неправильно… такая любовь… Чимин сидел практически неподвижно, словно он был статуей, едва ощутимо вздрагивая после каждого слова, произнесенного Юнги. Он видел, как нервничает старший. — Но я… мы лучше… господи, я не умею говорить эти слова, — скулит Юнги и прислоняется лбом к их рукам. — Нет, у тебя отлично получается, — нервно хихикает Чимин, собравший все свое мужество, чтобы произнести эту фразу. Он улыбается, и его дыхание останавливается, когда Юнги улыбается ему в ответ. Сделав еще один глубокий вдох, Юнги пробует снова. — Чимин, ты знаешь, что я катастрофически плох в выражении своих чувств, и мне сложно говорить об этом, но я люблю тебя уже очень долго, не знал, как тебе рассказать об этом. Я не был уверен, что ты тоже чувствуешь что-то ко мне. Как я уже сказал, мои чувства к тебе не очень одобряются обществом, и я боялся, что ты тоже против них. Но в последнее время мне все тяжелее было скрывать свою любовь. Мне хотелось рассказать тебе о ней, и единственный способ, который у меня был — песня. Эта песня. Признание Юнги будто сбивает Чимина с ног, если бы тот стоял. На какую-то долю секунды ему показалось, что его сердце остановилось. Он думал, что это все очередной сон, пока не почувствовал боль, когда ущипнул себя. Это был не сон, точно. — И..? Ты так и будешь молчать? — усмехнулся Юнги. По правде говоря, он смеялся, чтобы немного подготовить себя к отказу Чимина. Он понимал, что химия между ними могла для Чимина совсем ничего не значить. Чимин улыбается, возвращаясь в реальность, где мечта становится явью. Он кусает губы, пытаясь сдержать свое волнение. — Черт, я… хм, я не знаю, как реагировать на твое признание. — Просто скажи «да», — умоляет Юнги. — Пожалуйста. Было забавно видеть, как хён сидел перед ним на коленях и кусал от волнения губы. — Скажи «да»? — дразнит он старшего, наслаждаясь каждым моментом, пока Юнги сидит перед ним. — Ты не спросил у меня, «да» или «нет». Понимая, что младший просто его дразнит, Юнги решил изменить тактику. Включив весь свой шарм, какой у него только был, он поднимается с колен и наклоняется ближе к Чимину. — Значит, ты хочешь, чтобы я задал тебе вопрос? — спрашивает он, понижая голос. Он толкает Чимина в плечо, пока тот не оказывается лежащим на диване. После всех разов, когда Юнги представлял, как Чимин будет себя вести в подобной ситуации, Юнги был доволен результатом. Он проводит рукой от колена к бедру и чувствует, как младшего потряхивает от его прикосновений. — Скажи мне, Чимин, какой вопрос ты ждал? Дразнить Юнги было весело, но сейчас, когда они поменялись ролями, Чимин не мог перестать краснеть. Этот вопрос заставил его понять, что попытка смутить Юнги обернулась провалом. И более того, он понял, что Юнги нравилось доводить его и мучить такими наглыми вопросами. —Хён, — проскулил Чимин, ужасно смущаясь сложившейся ситуации. Он так долго ждал, что Юнги задаст ему этот вопрос, но сейчас отказывался признаваться в этом. Юнги наклоняется еще ближе, так что их губы почти соприкасаются. — Я не собираюсь ничего делать, пока ты не скажешь мне, какой вопрос ты хотел услышать. Чимин смотрит на Юнги сквозь длинные ресницы, теряясь в глазах напротив. Его взгляд был настолько пристальным, что младший боялся нарушить зрительный контакт. Боясь, что щеки станут пунцовыми от смущения, Чимин моргает и снова размышляет над вопросом, набираясь смелости произнести его вслух. Он делает глубокий вдох, прежде чем тихо прошептать ответ, осознавая, насколько близко находятся их губы. — Ты хотел, чтобы я сказал «да» или «нет», значит, у тебя был вопрос, на которой я должен был дать ответ. И по тому, как ты умолял… — Я не умолял, — перебивает его Юнги. — Но продолжай. — По тому, как ты спрашивал… это звучало так, словно ты хотел, чтобы я стал твоим парнем. Нависая над Чимином, Юнги видел, как губы Чимина слегка надулись, а щеки порозовели еще больше от смущения, когда он заявил, что хочет стать его парнем. «Восхитителен» — подумал он и вздохнул с улыбкой. Он решил еще немного подразнить младшего. — Так это было предложение? Чимин смущается еще больше. — Я просто решил тебя подразнить. Ты знаешь… Юнги не дает Чимину закончить предложение, целуя его. А Чимин забывает как дышать, распахивая глаза от неверия. — Вот это, — произносит глубоким голосом Юнги, отстраняясь от Чимина. — Ты получаешь за свою честность. И я хочу услышать что-то от тебя в ответ. Сердце Чимина больше не сбивалось с ритма. Оно стучало громко и размеренно, не нарушая уютную тишину между ними. Он прикусывает свою нижнюю губу, пряча улыбку. — Ты мне очень нравишься, хён, — Чимин делает паузу, сжимая пальцы, немного стесняясь произнести следующие слова. — И я хочу быть с тобой. Юнги тихо смеется, а внутри него все взрывается от эйфории. — Ты мой, — шепчет он, прежде чем наклониться к парню и вовлечь его в новый поцелуй. Они оба могли поклясться, что мир вокруг них замер. Воздух остановился, их сердца остановились; все, что они могли слышать, — это вдохи друг друга. На этот раз поцелуй был нежным и теплым. Они оба привыкали друг к другу заново. Чимин, отчаянно желающий чувствовать Юнги еще ближе, притянул его к себе, углубляя поцелуй. «Жизнь такая непредсказуемая штука», — подумал Чимин. Несколько минут назад он был уверен, что у них с Юнги нет совместного будущего, что он должен был найти способ разлюбить старшего. Но вот он здесь, лежит в теплых и сильных руках Юнги и рассказывает о мелочах, которые ему нравятся в Мине. Конечно, не обошлось без поцелуев — коротких и длинных, от которых все в животе переворачивается. ———— — Хён, я волнуюсь, — раздраженно говорит Чимин. Его руки сжаты в кулаки под длинными рукавами свитера, а сам парень ходит около двери в студию звукозаписи, все не решаясь зайти туда. В тот день, когда Юнги впервые показал ему песню, он спросил старшего, кто ее будет исполнять. И к его удивлению, Юнги сказал, что хочет, чтобы ее спел Чимин. Мин не разделял его волнения, уверенный в том, что приятный голос Пака идеально подходит для песни. Ребята провели много времени с Намджуном, работая над песней, придавая ей совершенное звучание. Но все это не облегчало волнение Чимина. Эта песня была для них особенной, в первую очередь для Юнги, написавшего ее. Пак так сильно боялся испортить все и разочаровать своего парня. — Чимини, — говорит Юнги, держа лицо младшего в своих ладонях. — Ты отлично справишься. Песня звучит потрясающе, поверь мне. Пак кивает, благодаря за поддержку. Он делает глубокий вдох, прежде чем зайти в студию. Как только он касается ручки двери, вдруг останавливается и возвращается обратно к Юнги. —Ты правда так думаешь? — Конечно! — Юнги смеется и разворачивает Чимина обратно к двери. — Все будет хорошо, просто зайди уже туда! — Он подталкивает Чимина в спину, скрывая тот факт, что ему просто нужен был повод лишний раз коснуться парня. Все ребята собрались вокруг звукового пульта, в ожидании новой песни. Первые аккорды уже звучат, и вскоре ангельский вокал Чимина заполняет студию. Юнги стоял позади, поэтому даже не пытался скрыть свою улыбку. Он прикусывает свою нижнюю губу, слушая, как поет Чимин, не допуская ни единой ошибки. — Пабо, — бормочет он, игнорируя легкий румянец на своих щеках. Услышав Пака, поющего песню, которую он написал исключительно о нем, в которую он вложил столько чувств и эмоций, внутри него все переворачивается. Их глаза встречаются, когда Чимин поет «Потому что ты любишь меня, и я люблю тебя», и Юнги чувствует, что его сердце вот-вот разорвется от счастья. Боже, как ему удалось завоевать сердце самого красивого человека на свете и сделать его своим?