К.О.Ч.Е.Ш.М.А.

Темнели сумерки, горел огонь. Трещал костер под небом звездным. На веточках двух склонившихся друг к другу деревьев сидела целая насекомых туча: на одном дереве – жуки воинствующего японского клана Абураме, на другом – пчелки известного музыкального итальянского клана Miel Pops. Сегодня, в вечер Дня всех влюбленных, они собрались, чтобы предаться воспоминаниям о былых встречах и послушать сказочное выступление поп-группы полюбившихся пчёлок, а после уединиться попарно под листиками, наслаждаясь межвидовым сношением. Суровые, сильные жуки из клана Абураме и нежные, словно майские цветки, Miel Pops. Идеальные партнеры для любви, что ни говори. Уже стемнело, когда пчелки достали музыкальные инструменты. Начался открытый концерт. Для порядка отыграли свою дебютную песню «Жу-жу-жу» невероятное количество раз, жучки ободряюще хлопали тонкими лапками, уже предвкушая ночные страсти. Затем Miel Pops исполнили и вторую свою песню, еще не такую известную в народе, но невероятно милую и оригинальную. Правда, в музыкальном итальянском клане ходили слухи, что создатель популярного мультика про феечек Винкс уже прикупил сей трек в качестве опенинга к долгожданному пятому сезону. Доиграв песню до конца, пчелки снова принялись за первую. К сожалению, больше никаких песен у них не было, а потому приходилось играть только эти две. После стопицотого прослушивания очередного ремикса на «Жу-жу-жу» один из жучков понял, что уже натер на лапках мозоли, о чем и поделился со своими соседями. - Да что же ты такой нетерпеливый! – зашикали на него. – У тебя вся ночь с этими детками впереди, кончай дрочить! - Да не дрочу я! – едва не заплакал жучок. – Просто уже устал им аплодировать. - Хорошо, тогда предложи свою программу праздничного вечера, - нахмурилась одна из пчелок. - А давайте истории рассказывать! – предложил жучок с двадцать шестой ветки, если считать с макушки дерева, сидящий на двенадцатом листике справа, если считать от кончика ветки. - Какие истории? – заинтересовались все. - Ну… страшилки там всякие… - неуверенно ответил жучок. - А давайте про любовь! – заулыбались пчелки, потирая лапки и бока. - Про любовь? – вдруг подал голос старый одноглазый жук, сидящий особняком на самом нижнем листике. – Могу я рассказать вам историю одну. Только ответьте для начала мне, что же такое любовь? Как понимаете вы это чувство прекрасное? - Поебульки! – радостно воскликнул молодой жучок по имени Анкорд. Все засмеялись. - А вот и нет, - заявила какая-то пчелка. – Любовь – это нечто прекрасное и невесомое. - Как паутина? – с опаской переспросил весельчак. По дереву пробежалась волна мелкой дрожи. - Нет… как… как тополиный пух! – нашлась пчелка. - Ты угадала почти, - улыбнулся одноглазый. – Помогу я: какова любовь на вкус? - Не знаю, - честно ответила полосатая музыкантша. – Мне еще не доводилось самой попробовать ее. - А кому доводилось? – обвел всех взглядом старый жук. Все стали оглядываться и переглядываться. Ебаться любили все, а что такое любовь, никто по-настоящему не знал. - Неужели никто никогда не любил? – разочарованно протянула молодая пчелка. - Вы еще слишком юны и многого не знаете, друзья мои, - мягко улыбнулся старый жук. – Любовь – это меда нить, два сердца любящих соединяющая. Если друг от друга отвернуться, то нить эта оборваться может, поэтому нужно поддерживать всегда любимого и не предавать никогда его. Любовь сладка, любовь безумна – вот каков неповторимый вкус ее. И сейчас поведаю я вам историю любви одной такой, историю молодых людей шести, для которых началось всё в канун всех влюбленных Дня. Прочим между, из них четверо выходцами из клана нашего были… Итак, друзья, как вы уже, наверное, поняли, старый одноглазый жук говорит на древне-абураменском диалекте, и слова его сложны для восприятия нормальным современным людям. А потому рассказ пойдет от лица третьего, для удобства вашего же. Собственно, сама история. Произошло все в России – самой неординарной стране, которую только можно найти на карте. А если быть точнее, то основные действия затронули лишь один великий русский город – Москву. Ни для кого не секрет, что если в клане есть два сильных лидера, то рано или поздно начинается борьба за главенство. Спросите, что за клан в России в ХХI веке? Ответ простой: совершенно криминальный. Итак, дамы и господа, историческая справка: клан Абураме – самый известный клан потомков Якудза в России. Славится тем, что большинство его представителей носит зеркальные очки, хорошо стреляет и обладает безупречными бойцовскими навыками. Короче говоря, с этими ребятами лучше не связываться. Одному из наших главных героев посчастливилось родиться сыном главы этого несомненного лидера всей русской мафии. К сожалению, не всем криминальным личностям везет в жизни, случилось так, что отец Гулага – а именно так зовут нашего героя – подхватил какую-то серьезную болячку и откинул ноги на пороге сорокалетия. На тот момент Гулагу Абураме исполнилось уже пятнадцать лет, парню тут же предложили стать новым предводителем, на что услышали безропотное согласие. По древним законам великих Абураме главой клана мог становиться даже пятилетний ребенок, если, конечно, предыдущий глава добровольно передавал ему власть. А если таковых преемников не было, то лидером русской московской мафии автоматически становился ближайший родственник, самый ближайший по крови к последнему главе. Так как Гулаг являлся родным и единственным сыном своего отца, ни у кого никаких вопросов не возникло. Пятнадцатилетний парень являлся первейшим претендентом на роль сильнейшего в истории мафиозного лидера. Несмотря на свои годы и на обилие личной охраны в лице членов младшей ветви клана, Гулаг слыл превосходным бойцом. Ходили слухи, что парень может убивать людей лишь взглядом, но никто не мог проверить или опровергнуть сей факт – новый глава постоянно, с детства носил затемненные зеркальные очки. Впрочем, как и большинство тех, кто уважал древние традиции своего рода. С тех пор, как Гулаг стал предводителем Абураме, прошло уже два года. Парень обладал всеми качествами хорошего криминального лидера – хладнокровностью, целеустремленностью, некоторой жестокостью, немыслимой терпеливостью, недюжинным умом и умением всегда добиваться своего. Он насовсем ушел от обыденной жизни простого москвича, которой так хотел для него отец. После девятого класса Гулаг, носящий в российском паспорте имя Денис Лишаев, ушел из школы и полностью посвятил свою жизнь работе мафиозного главы. И это притом, что многие были уверены – парню ничего бы не стоило поступить в престижный вуз, с его-то мозгами и умениями. Но нет, Гулаг предпочел веселым студенческим годам опасную жизнь вне закона. Сложность была лишь в том, что не один Денис мечтал главою клана быть. Итак, жил бы молодой господин Гулаг в роли криминального папочки да радовался, но в феврале поступили к нему известия недобрые. Будто бы сестрица его двоюродная, что в Питере живет, приехать в Москву собирается. - Господин Гулаг, Вы ведь понимаете, что это может значить, ахалай-махалай? – трясущимися губками проговорил дряхлый, совершенно седой старикан из старейшин клана. – Молодая госпожа – второй претендент на лидерство, ляськи-масяськи, и уж если она сможет достать Вас… Стул со скрипом отодвинулся, высокий стройный парень с волосами светло-русого цвета и зеркальными очками на лице выбрался из-за компьютерного стола и подошел к огромному окну с видом на весь город. - Она меня не успеет достать. Зереф, если твои сведения верны, то она прибывает в столицу тринадцатого февраля? - Так точно, господин Гулаг. У нас остается мало времени, ахалай-махалай. Зная характер молодой госпожи, уже нельзя ни за что ручаться, сим-салябим. - Да, эта чертовка своего не упустит, - недобро усмехнулся парень. – У нас осталось всего пять дней на подготовку к операции. Сестричка должна умереть быстрее, чем поймет, что облажалась. - Слушаюсь, господин, сим-силябим. Тем самым временем в городе Ростове, что стоит на Дону, в обыкновенной жилой квартире, состоялся иной разговор. - Люда, ты уверена, что хочешь поехать? – озабоченно спросила симпатичная женщина средних лет. – Ты никогда особо не увлекалась поездками с классом. - Мама, я тебя умоляю, не называй меня этим дурацким именем, - поморщилась серьезная девочка лет тринадцати, поправляя очки. – Просто Лима, и всё. - Ну хорошо, хорошо, - закивала ее мать. – Так что насчет поездки? Как же твоя научная конференция? - Конференция подождет, - пояснила девочка. – Я уже в седьмом классе, а с народом еще никуда не выбиралась. А еще я очень хочу увидеть Москву. - Люда… Лима, быть может, ты все-таки останешься со мной? – осторожно спросила женщина. – Я буду очень сильно беспокоиться. Девчонка помотала головой. Взметнулись длинные каштановые волосы. - Не надо, мам. Ведь я все равно собираюсь потом поступать учиться в Москву. Ты что же, всю жизнь будешь обо мне беспокоиться? Поздно ночью, когда рассудительная Лима уже видела десятый сон в предвкушении будущей поездки с классом, на кухню для серьезного разговора вышли оба ее родителя. - Думаешь, стоит рассказать ей правду? Может, она передумает? – испуганно перебирала варианты мать. – Она ведь всего лишь маленькая девочка, пусть и не наша родная дочь, но такая любимая, такая замечательная… если с ней что-либо случится, я не переживу. - Не думаю, что родство с мафией ее сильно напугает, - тихо ответил ее муж. – Лиме уже тринадцать лет, и она обладает знаниями студента-второкурсника. Наша девочка слишком сильно полагается на себя, это и может ее погубить. Но подумай сама, Таня, по всем документам она значится нашей дочерью, имя и фамилия совершенно другие, да и все связи с Москвой мы успели оборвать. Если нас до сих пор не нашли, то может, логично, что и не особо искали? - Я слышала, что их новым главой стал Гулаг – парень, которому даже нет восемнадцати, - задумалась Татьяна. – Он был сыном предыдущего главы, и является первым претендентом на лидерство. Стало быть, гены Абураме сказались и на нашей Лиме – она умна не по годам. - Получается, наша дочь – второй претендент на «престол»? - Получается, так. Господи, храни душу моей покойной сестры, что связалась с их прошлым главой! Бедная Лима даже не знает, что я на самом деле ее родная тётя. - Выходит, теперешний лидер – ее сводный брат? - Да, по отцу. Если в Москве узнают о родстве Лимы с Абураме, то нашу девочку легко могут убить! - Никто не узнает, - муж положил руку ей на плечо. – Документы канули в небытие, сама Лима искренне считает себя нашей дочерью. Ее попросту не найдут. - Надеюсь, - тихо проговорила Татьяна. – Буду молиться, чтобы так и оставалось всегда. Тринадцатое февраля незаметно надвинулось на Москву. Дороги, как это обычно бывает в больших городах, покрылись слякотью, смешанной с солью и грязью. Снега почти не было, лишь иногда начинала валить легкая, на вид как манная, крупа, тут же тающая на разгоряченных ладонях или жадных языках молодых ребят. Небольшой персональный самолет приземлился в аэропорту Шереметьево около четырех часов утра. По трапу спустились восемь человек в черных, несмотря на утреннюю февральскую темень, солнцезащитных очках и легких черных плащах. Впереди всех осторожно ступал парень лет пятнадцати – по всей видимости, самый младший и охраняемый из этой компании. На выходе их уже ждал небольшой тонированный микроавтобус. Подозрительные личности одна за другой забрались в салон и захлопнули за собой дверцы. Загудел мотор, и микроавтобус, покачиваясь, повез странную восьмерку в эпицентр московской жизни. В салоне они сняли свои очки. Двое из людей в плащах оказались обычными охранниками – крепко сбитыми мужчинами лет тридцати, остальные выглядели намного моложе, самому старшему едва ли исполнилось двадцать лет. Самый младший из этой шестерки засунул руки в карманы и блаженно прикрыл глаза, засыпая от дорожной тряски. Через час микроавтобус въехал на платную автостоянку модного отеля. Дремлющего парня шутливо растолкали, затем быстро выбрались из салона и поднялись на лифте на седьмой этаж, оставляя обоих охранников внизу. В номере молодых людей уже ждал темноволосый смуглый мужчина азиатской наружности. Это был довольно известный в мире эстрады корейский продюсер, специально прилетевший в Москву накануне концерта одной из своих «подопечных» поп-групп. - О, приветствую вас, молодые люди, - заулыбался мужчина. – Как настроение? Как долетели? Как вам Москва? - Все хорошо, - вперед вышел самый старший. – Только Вова слегка переутомился и решил поспать прямо в салоне. Все, кроме самого младшего, засмеялись. Тот, кого назвали Вовой, нарочно-громко зевнул и кивнул в знак приветствия своему продюсеру. - Ну что ж, концерт не сегодня, так что у вас всех еще будет время на отдых, - снова улыбнулся продюсер, прежде чем покинуть номер. – Я забронировал весь седьмой этаж, располагайтесь поудобнее. - Спасибо, - поблагодарили мужчину парни и стали расходиться по своим комнатам. Вова остался один и начал разбирать небольшую дорожную сумку – он, как и все члены их группы, путешествовал налегке. За окном постепенно светало. Москва оживала от ночной дремоты, шел шестой час утра. Вова Ким, пятнадцатилетний солист довольно знаменитой корейской поп-группы, не был здесь уже четыре года. Парень прекрасно помнил тот день, когда впервые начал петь, как его услышали и впоследствии оценили люди сверху. С тех пор спокойная жизнь в России закончилась, пришлось отправиться на историческую родину, в Южную Корею. Далее последовали постоянные турне по всему свету, многонулевые гонорары, неплохие товарищи в музыкантах, в общем - веселая и непростая жизнь знаменитости. Порой бывало трудно, но Вова никогда не жаловался, ведь мир эстрады полностью искоренил его унылую жизнь в одном из московских детских домов. О своих родителях парень слышал немного: коренные корейцы, погибшие в автокатастрофе на МКАД, едва их сыну исполнился год. Пели ребята из его группы в основном на корейском языке, и лишь некоторые песни были полностью на английском. Несмотря на это, Вова, выросший на улицах Москвы, владел русским в совершенстве и говорил совершенно без акцента. Правда, толпы его теперешних фанатов и знать не знали о таком стечении обстоятельств. По просьбе самого солиста его биография была тщательно скрыта от посторонних. Певец как певец, немного окутанный интригой. Связи с ненавистной когда-то Москвой были полностью оборваны, но сейчас Вова почему-то отчетливо чувствовал в своем сердце ностальгию. Завтра, в День святого Валентина, их группа давала огромный концерт для обезумевших фанаток из России. В семь часов принесли завтрак, после чего остальные члены группы решили хором вздремнуть. И лишь Вова почему-то стал чувствовать необъяснимую бодрость. Парень быстро оделся, замотав половину лица шарфом и надев все те же огромные черные очки, затем спустился на первый этаж. Теперь можно было легко смешаться с толпой, хотя супер-модно одетые мальчики обычно вызывают нездоровый интерес у многих девчонок. Но певца знаменитой кей-поп группы в нем уже было трудно узнать. Внизу он спокойно прошмыгнул мимо охранников. Февральская Москва манила Вову на свои слякотные улицы. У Анисы в этот день была огромнейшая радость. Еще на прошлой неделе девушка перетрясла всю свою копилку и обнаружила, что финансов полугодового накопления как раз хватает на все прелести жизни: и на билет, и на кафе-мороженое, и на плакат любимой кей-поп группы «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.», на завтрашний концерт которой и требовался билет. Так вот, билет был куплет уже дней пять как, а оставшиеся сбережения безумная фанатка корейцев планировала потратить уже сегодня, после пробного ГИА. К слову, о пробной аттестации: Аниса Мадаева, пятнадцати лет от роду, была ученицей девятого класса и писала ГИА по математике быстрее всех в своей параллели, всего полчаса – и работа сдана. К сожалению, ее работы отнюдь не были лучшими, но об этом как-нибудь уже в другой раз. Эта суббота вообще казалась отличным днем. Возможно, таково было ощущение близости завтрашнего концерта, или того, что завтра не надо рано вставать и идти на успевшие стать ненавистными уроки. Ну, или потому, что был только девятый час утра, а она, Аниса Мадаева, уже успела всё написать и смело покинула врата «любимой» школы, направляясь в кафетерий. Подкрепившись любимым шоколадным мороженым, девушка села на метро и вышла неподалеку от центра. Путь Анисы лежал в аниме-магазин, в котором уже довольно давно на продажу был выставлен шикарный ламинированный плакат с кей-поп группой «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.» - шестеро невероятно очаровательных сексуальных парней, а солист Вова Ким – так вообще няшка и моэ в одном флаконе. К своему величайшему огорчению, девушка услышала от продавщицы, что классный плакат уже купили вчера. Быстро пересчитав оставшиеся средства, Аниса решила действовать напролом: - Тогда дайте мне, пожалуйста, тот самый фирменный шарф с «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.». Надо заметить, это был по-настоящему решительный шаг, ведь шарф стоил на две тысячи рублей дороже плаката. Это означало, что Аниса остается без средств на ближайший месяц, но покупка действительно того стоила. «Ну и пофиг», - решила девушка, оплачивая модный аксессуар. Затянула вокруг шеи шарфик прямо в магазине, у небольшого зеркальца. Смотрелось довольно мило, а главное – теперь все девчонки Москвы могли завидовать ей, ведь она и только она, Мадаева Аниса пятнадцати лет от роду, смогла приобрести такую дорогую, потрясную вещь с брендом «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.». Выходя из аниме-магазина, Аниса столкнулась с каким-то парнем на входе. - Простите, пожалуйста, - залепетала Мадаева взволнованно. – Я Вас не заметила. На самом деле, дверь в магазин была наполовину застеклена, и всё прекрасно было видно, просто Аниса до того увлеклась мыслями о новой покупке, что не замечала ничего вокруг. - Всё нормально, - глухим, приятным голосом ответили ей. Девушка подняла глаза и обомлела. Перед ней стоял невероятно симпатичный мальчик примерно ее возраста и роста, невероятно круто одетый, темноволосый и смуглый, в солнцезащитных очках в пол-лица и до невозможности закутанный в длинный красно-зеленый шарфик в клетку. Что-то Анисе показалось в нем знакомым. Как будто она уже давно знала этого человека. - Простите, Вы любите «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.»? – снова проговорил странный парень. - Да, это моя самая любимая группа, - улыбнулась Аниса. Об этих красивых корейцах она могла говорить часами. – А Вы тоже ее любите? - Да, можно и так сказать, - ответили ей. Мадаева подумала, что наверняка уже где-то видела и слышала этого странного посетителя. Девушка присмотрелась и подозрительно прищурилась. - А Вы можете снять очки и показать лицо? – неожиданно вкрадчиво произнесла она. - Зачем? – опешил парень и деланно закашлялся, будто бы меняя тональность голоса. Аниса не дослушала и попыталась стащить с незнакомца очки. Тот спокойно остановил девушку, перехватывая ее руки. - Ну и ну, - тихо сказал он. – Вы все же догадались, но давайте не здесь. Аниса и ахнуть не успела, как парень потащил ее куда-то за руку. Прохожие на улице, особенно девчонки, с завистью посматривали Анисе вслед, и ту неожиданно начала распирать гордость – еще бы, она идет под руку с таким симпатичным мальчиком! Дойдя до небольшого кафе, незнакомец усадил Мадаеву за самый дальний столик в углу и быстро оплатил заказ на два горячих латте. - Эм, спасибо, - Аниса порозовела. - Да не за что, - парень спокойно сложил руки на стол. – Вы хотели узнать, кто я? Тогда скажите, какие могут быть предположения. - У Вас голос какой-то знакомый, - призналась Мадаева. – Прямо как сейю какой-то, только по-русски здорово шпарите. Парень рассмеялся и снял очки, хитро поглядывая на нее темными, почти черными, глазами. Затем, любуясь бурной реакцией Анисы, приспустил шарф. - Боже… Вова! Вова Ким! – вытаращилась на певца девушка. – Охренеть просто! - Тссс! – Вова приложил палец к губам. Мадаева при этом чуть не умерла в приступе кавая. – Не кричи. И давай на «ты», что ли. - На «ты»… Вова… Вова Ким, солист «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.»! – счастливым шепотом произнесла Аниса. – Конечно, давай! - Понимаешь, я ведь родился в Москве… - следующие сорок минут Вова, изрядно уставший от душевного одиночества и чувства дикой ностальгии, излагал свою биографию. Мадаева то охала, то ахала, потом попросила автограф, и снова слушала… Наконец, Ким изложил свою главную просьбу: - Аниса, не могла бы ты прогуляться со мной по улицам Москвы? Я не был здесь четыре года, да и раньше не особо хорошо знал город. А так хочется иметь хоть какую-то поддержку! Как вы думаете, могла ли она отказаться? Так вот они и подружились. Впоследствии Аниса вспоминала тринадцатое февраля того года как день, полностью изменивший всю ее жизнь. Новый лидер клана Абураме, Гулаг, беспокойно ходил туда-сюда вокруг стола. Он был не на шутку взволнован двумя событиями. Первое – то, что именно сегодня его двоюродная сестрица, как докладывали его питерские агенты, собиралась прибыть в Москву. Второе событие выяснилось сегодня утром, когда старик Зереф постучал в его кабинет в девятом часу утра со срочным докладом. Зереф положил на стол Гулага стопку каких-то ксерокопий. Молодой глава Абураме внимательно изучил их, это оказались свидетельство о рождении на имя Людмилы Никитиной, фотографии какой-то девчонки в очках, а также копия билета поезд, согласно которому некая Людмила Никитина прибыла сегодня в Москву рано утром. Зереф пояснил, что девчонка с фотографий – его сводная сестра по отцу, а, следовательно, даже более опасный соперник в гонке на лидерство в клане, чем его двоюродная сестра. Смущал только возраст – девчонке было едва ли тринадцать лет. - Я отправил запрос в Ростов, ляськи-масяськи, ее родной город, - прояснил ситуацию старик. – И выяснил, что Людмила обладает невероятным для семиклассницы интеллектом, ахалай-махалай. Будьте осторожны, молодой господин. - Где девчонка сейчас? - Наши агенты следят за ней, сим-силябим. Согласно данным, сейчас она находится в автобусе, движущемся по улице ***, ахалай-махалай. - Убить, - коротко приказал Гулаг. – Убить и ликвидировать тело за городом. - Кого вышлете на операцию, ляськи-масяськи? – серьезно спросил Зереф. - Это довольно щекотливое дело, - немного подумав, ответил Гулаг. – Поэтому я бы предпочел, чтобы этим занялся лично мой верный адъютант. - А тебе и вправду бывает одиноко? – спросила Аниса. Они сидели в самом обыкновенном автобусе, ехали по самой обыкновенной улице. На задних сидениях, что заняли Мадаева с Вовой, трясло чуть сильнее, места же впереди были заняты весело гомонящими школьниками. Туда-сюда между рядами ходила молодая учительница. По ее с ребятами разговору можно было понять, что они всем классом приехали на экскурсию из другого города. - Чем известнее человек, тем меньше у него возможностей поделиться с кем-то о своих переживаниях, - вздохнул Вова. – Тем меньше друзей, ведь все будут цепляться лишь за твою славу или особые данные. По правде сказать, у меня нет ни одного настоящего друга. Аниса даже прослезилась от таких искренних слов. Она, обычная московская школьница, всегда считала, что быть известным – это невероятно круто. Внезапно автобус сильно тряхануло, раздался грохот. Задние стекла брызнули осколками. В мгновение ока Вова схватил Анису за ворот куртки и отшвырнул девушку подальше от летящего битого стекла, сам прикрыл лицо руками и зажмурился. Дети в автобусе испуганно заорали, водитель резко затормозил. И в этот самый момент через пробитое заднее стекло в транспортное средство проникло несколько человек в темных облегающих костюмах и небольших зеркальных очках. Они двигались быстро и почти неслышно, словно тени. В руках каждый из них держал по огнестрельному оружию. Первый выстрел пришелся в потолок, вызвав новые испуганные вопли. Мадаева в страхе прижалась к Вове, сжимая ладонь парня. «Террористы», - мелькнула паническая мысль. Второй выстрел как бы предупредил, чтобы пассажиры не рыпались. Один из злоумышленников, широкоплечий детина, прорычал злобно: - Всем заткнуться! Кто хоть глазом моргнет без разрешения – стреляю без предупреждения! Вторая, высокая девушка с длинными русыми волосами, заплетенными в косу, перезарядила оружие и быстро пошла между сидений. Остановившись около какой-то девчонки в очках, террористка цепко схватила ту за локоть, приказывая встать. - Ты пойдешь со мной, - коротко сообщила она. Девчонка испуганно пискнула, но послушалась. Остальные в автобусе замерли, не смея и шевелиться. - Кто попробует нам помешать, отправится прямиком на тот свет, - грозно прорычал первый террорист. – Если не будете путаться под ногами, останетесь живы и невредимы. Девчонку можете более не искать. Девушка с косой приложила дуло пистолета к виску заложницы и вывела ту из автобуса. Остальные пальнули по окнам пару раз для порядка и двинулись следом. Снаружи раздался рев мощного мотора. Аниса осторожно выглянула через пробитое стекло и увидела, как пленницу грубо запихивают на заднее сиденье машины с тонированными стеклами. Автобус снова качнуло – это широкоплечий детина прострелил покрышки шин. Далее молодая длинноволосая террористка уселась за руль дорогой иномарки и рванула куда-то вдаль, увозя с собой юную заложницу. Остальные забрались в огромный черный «Hummer» и умчались следом. Едва злоумышленники покинули место происшествия, как в автобусе началась неописуемая паника. Дети кричали, плакали, голосили. Молодая учительница потеряла сознание. Водитель стал спешно вызывать милицию по мобильнику. И только Вова не растерялся: он тут же взял Анису за руку и вывел из этого содома. Лишь отбежав на целый квартал, парень позволил им обоим отдышаться. - Если мы останемся там, то приедет милиция и начнет всех допрашивать. Мне не нужно, чтобы еще и мы были в этом как-то замешаны. На секунду Мадаева предположила, что у Вовы чересчур эгоистичные мысли, но тут молодой певец продолжил: - Мне кажется, я успел разглядеть автомобиль тех негодяев. Как думаешь, стоит ли проследить за ними? - Проследить… что? – Аниса округлила глаза. – Они же… уехали. - Наверняка кто-то из прохожих мог что-то видеть! – всплеснул руками Ким. – Они неслись на запредельной скорости по многолюдной Москве, стоит поспрашивать очевидцев, и тогда все узнаем. Мадаева подумала, что Вова от напряжения слегка сошел с ума. - Но зачем нам следить за ними? Не проще ли дать показания милиции, чтобы те искали преступников сами? Подумай, мы же всего лишь подростки, что мы сможем поде… Девушка не договорила, как чуть позади послышался новый грохот. Из-за поворота выскочила спортивная машина вызывающе-красного цвета, сшибающая на своем пути все мусорные ящики. Следом несся, разбрызгивая уличную слякоть, все тот же черный «Hummer», из окон которого высунулись крепко накачанные парни, стреляющие из автоматов по капоту яркого спорткара. На небольшой улочке не было прохожих кроме Вовы и насмерть перепуганной девушки, а потому ситуация выглядела еще более ужасающей. - Ты видела ее глаза? – почти прокричал Вова, стараясь быть громче звуков перестрелки. – Ее совершенно точно убьют! Неужели мы можем тянуть в такой ситуации? Аниса замялась. Спорткар пролетел мимо них огненной птицей, обдавая брызгами. Один из пассажиров черного джипа высунулся и выстрелил короткой автоматной очередью в сторону ребят, но неожиданно резко сработала отдача, и «Hummer», пустившись по вязкой слякоти, против воли преследователей свернул в узкий переулок. Пули просвистели в паре сантиметров от плеча Анисы, рукав красивой куртки моментально порвался. Параллельно с этим раздался жуткий визг тормозов. Девушка оглянулась и обомлела: ее новый друг, кумир множества девчонок со всего света, лежал, распластавшись на грязном снегу. В паре метров от неподвижного тела замер красный автомобиль – теперь было видно, что это «Феррари» последней модели, самая навороченная гоночная тачка сезона. Как Вова успел прыгнуть под бешено мчащийся транспорт, было совершенно непонятно. Мадаева почувствовала, что реальность куда-то уплывает. Вот был только что человек, ходил, говорил, смеялся, и раз – нет его, погиб! Тошнота подступила к горлу, в голове застучало. Но юный певец неожиданно зашевелился и приподнялся на локтях, осматривая свою грязную, истрепанную одежду. У Анисы моментально отлегло от сердца. Покоцанная дверца «Феррари» приоткрылась, оттуда выглянула разозленная рыжеволосая девушка. - Живой? Отлично, вали отсюда по-хорошему, иначе пристрелят, как собаку, - сплюнула она раздраженно. - Погодите, - воскликнул Ким. – Нам нужна Ваша помощь! Аниса поскорее подбежала к месту происшествия. - Мне некогда ждать, - окончательно рассвирепела девица, пытаясь захлопнуть дверцу, в которую мертвой хваткой уже успел вцепиться Вова. - Ну, пожалуйста! – вдруг выпалила Мадаева. – Те, кто преследовал Вас… кто они? Вы их знаете? - Блять, мне некогда! – взбесилась рыжеволосая пуще прежнего. – Сейчас мне удалось оторваться, но ненадолго, а, зная характер моего братца, можно точно сказать, что на этом они не успокоятся! Хотите говорить – залезайте в машину. Ну, живо! Она распахнула перед ними дверцы и командным тоном приказала не медлить. Едва симпатичный кореец и москвичка-отаку забрались в салон, неожиданная помощница что есть силы вдавила на газ, и автомобиль рванул куда-то с немыслимой скоростью. - Итак, что вы двое хотели от меня? – девица пригладила ладонью свои торчащие во все стороны короткие ярко-рыжие пряди. Аниса во все глаза глядела на владелицу спорткара: яркая, если не вызывающая, мадам лет семнадцати, не больше. Зеленые глаза смотрят на дорогу уверенно, чуть испытующе. На ногтях – кроваво-красный лак, а одета в вульгарно-дорогие предметы гардероба. Убранство салона также вовсю кричало о богатстве: крутые встроенные динамики, мягкие кресла самолетного типа, обитые натуральной кожей, кондиционер и многое другое. - Вы знаете, кто Вас преследовал? – повторил вопрос Анисы Вова. - Ну да, люди моего дражайшего двоюродного братца, - дернула плечиком рыжеволосая. – А вам-то зачем? - Буквально минут пятнадцать назад они похитили одну девчонку, нашу знакомую, прямо из переполненного автобуса. Никто из пассажиров не пострадал, но ей-то уж явно грозит опасность. - Не знаю, не знаю, - безразлично отозвалась водительница «Феррари». – Если мой брат приказывает убить, в живых остаются единицы. Например, я, хотя обычно мне невероятно везет. И как он только пронюхал о моих планах? - Простите, а кто Ваш брат? – осторожно спросила Аниса. - Как кто? Самый главный уголовный авторитет Москвы, нынешний глава мафиозного клана Абураме, Гулаг. Впрочем, более известен под российским именем Денис Лишаев. Кстати, давайте оба со мной уже на «ты». В отличие от братца, я ненавижу заноситься. Екатерина, - представилась девушка. – Но это фейковое имя для российского паспорта, вообще-то меня зовут Хино Абураме, и я собираюсь стать новой главой клана, предварительно свергнув своего дражайшего родственничка. - Вот как? – обрадовался Вова. – Значит, Вы… то есть, ты нам поможешь? - Я этого не говорила, - поморщилась Хино. – Лично у меня нет никакой заинтересованности в том, чтобы помогать вам. Так что сейчас остановлюсь где-нибудь, а вы оба покинете мой автомобиль и пообещаете, что больше никогда не увидимся. В противном случае я просто застрелю вас обоих… Ебанный браслет!!! – неожиданно взвизгнула она, резко поводя рулем. «Феррари» качнуло, что-то сильно ударило прямо в левый боковой спойлер. Целая автоматная очередь прошлась по боковому тонированному окну, благо оно было сделано из толстого пуленепробиваемого стекла. - Господи, что это?! – завопила Аниса, зажимая уши. Просто не верилось, что этот кошмар продолжался. - Видать, подкрепление, - закусила губу Хино. – Не успокоятся, пока не принесут ему мою голову, ублюдки. Внезапно случилась печалька. Раздался странный пукающий звук, и рыжеволосая сдавленно вскрикнула, теряя управление. На боковом стекле рядом с Хино появилось маленькое отверстие, будто бы дырка от крупной пули, от которого легкой паутинкой расходились мелкие трещинки. Девушка болезненно скривилась, сжимая раненое плечо и пытаясь одной рукой удержать «Феррари» на шоссе. Но тут машину качнуло снова, и послышался неприятный скребущий звук. По лобовому стеклу пошли глубокие трещины, но подушки безопасности отчего-то не сработали. Спорткар на неполной скорости врезался в какую-то уличную преграду, оставшуюся от нерадивых строителей-ремонтников. Аниса сильно ударилась головою о переднее сиденье, до крови разбив губу. Вова каким-то чудом удержался на месте, вцепившись в дверную ручку. Сквозь затемненное, заляпанное брызгами стекло ребята увидели, как автомобиль Хино стремительно окружают вновь подъехавшие подозрительные джипы, до верху набитые качками с автоматами. - Черт, - сдавленно просипела рыжеволосая. – Они нас зажали! Решение пришло в голову Вовы незамедлительно. - Аниса, я кое-что придумал, - заявил парень. – Я их отвлеку, а вы с Хино постарайтесь поскорее выбраться. - С ума сошел! Да тебя прихлопнут, как щенка, - водительница сердито дернулась и зашипела от новой боли. Рукав блузки в районе ее сжатых пальцев окрасился в багровый. - Не посмеют, - упрямо заявил Ким. – Я солист самой известной корейской поп-группы, гражданин Южной Кореи, а это уже международный скандал! - Постой… - начала было Аниса, но парень ее не дослушал и выбрался из автомобиля с высоко поднятыми руками, готовый к переговорам. Из окна Мадаева и Хино проследили, как люди Гулага окружили парня. Вова стал что-то говорить, его сначала выслушали, а потом заломили руки за спину и силком повели в один из джипов. В этот самый момент, пока внимание наемников было отвлечено на Кима, Хино резко газанула, срывая автомобиль с места. Анису дернуло в сторону, и девушка снова припечаталась лбом в подголовник переднего сидения. - Постой, Хино! – закричала Мадаева, стирая кровь с губ. – Мы не можем его бросать! - Мне глубоко по барабану, - сдавленно ответила рыжеволосая. В зеркале заднего вида Аниса увидела, как та болезненно скривилась. Из плеча продолжала струиться кровь, заляпывая кожаное сиденье. – Сомневаюсь, что его убьют, скорее всего повезут прямиком к моему братцу. А там уж как получится. - Высади меня немедленно! – нашлась девушка. – Я позвоню в милицию! Эти игры зашли уже слишком далеко. - Ну уж нет, - усмехнулась Хино. – Теперь ты слишком много знаешь. Погрязнув в этот муравейник однажды, тебе уже никогда не выбраться. Поэтому я могу только прибить тебя, если, конечно, отказываешься помочь. - Помочь? - Ну да. В отличие от братца, в Москве у меня не так много людей, но еще остались верные псы. Сейчас, когда вроде оторвались от тех ублюдков, надо бы подумать о временном укрытии. Хино остановила помятую «Феррари» в каком-то переулке и с тяжелым вздохом откинулась на сиденье. Анисе стало жалко девушку. Простреленное плечо, должно быть, нестерпимо болело. Мадаева поискала, чем бы перевязать рану. Под рукой, как назло, ничего не было, кроме дорогущего фирменного шарфика «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.». Немного поколебавшись, девушка сняла его с себя и наклонилась к тяжело дышащей рыжеволосой. - Я просто перетяну твое плечо, - пояснила Аниса. – Кровь будет идти не так сильно. Хино кивнула, закусив губу. Когда с перевязкой было окончено, рыжеволосая вытащила откуда-то из бардачка мобильный телефон. - Ты хочешь спасти своего друга? – спросила Хино, тыкая в кнопки длинным ногтем. – Впрочем, у тебя в любом случае нет выбора. Становись моей помощницей, а когда я свергну Гулага, получишь того парня целым и невредимым. Если повезет, то и ту похищенную спасем. - А если я откажусь? – обреченно произнесла Мадаева, сжимаясь в комочек. - Ты уже заглянула в наш улей, - ответили ей. – Либо помогаешь, либо тебя убьют – не я, так люди Гулага. Хино набрала чей-то номер и стала давать какие-то отрывистые распоряжения по телефону. Аниса молчала, слушая разговор. Наконец, рыжеволосая приказала вызвать личный вертолет и положила трубку. - Ну, так что? – небрежно спросила водительница у притихшей девушки. - Да. У меня действительно нет выбора. Я согласна. - Не бойся, - Хино покровительственно взлохматила длинные темные пряди Анисы, выбившиеся из пучка на затылке. В зеленых глазах мелькнула усмешка. – На твое счастье, ты мне понравилась, так что держись поближе, и тебя не тронут. А сейчас полетишь вместе со мной в одно место, поняла? - Да, - кивнула Аниса. В темно-карих глазах плескалась ангстовая печалька. Лима лежала на заднем сидении бешено мчащегося автомобиля и лихорадочно соображала. Она спокойно перемножала в уме трехзначные числа, знала точные географические координаты Лос-Анжелеса и могла с приблизительной точностью рассчитать скорость падения воды в Ниагарском водопаде, но сейчас отчего-то ее гениальные мозги впервые не могли ничем помочь. Страх окутал сознание школьницы, повелевая поддаваться пассивной панике, мешающей оперативно и четко мыслить. Ей скрутили и связали за спиной руки, а также заклеили рот какой-то вонючей, липкой лентой. На резких поворотах Лиму впечатывало в дверцы – то головой, то стопами, при этом девочка каждый раз болезненно простанывала. Ее похитительница, молодая девушка в обтягивающем черном костюме и зеркальных очках, лишь посильнее вдавливала педаль газа, услышав тихие звуки с заднего сидения. Наконец, автомобиль резко затормозил в повороте. Послышался визг трущихся шин, затем водительница быстро выбралась из салона, на ходу доставая оружие. Лима в ужасе сжалась, когда ее схватили за шиворот и резко выдернули из машины. Ее тело, по-прежнему грубо связанное, шмякнулось в размокший чистый снег. Похитительница зачем-то привезла школьницу за город. Где-то вдалеке слышалось присутствие многолюдной автострады, но вокруг были лишь деревья и множество еще не успевшего растаять снега – без единого следа, кроме тех, что оставил после себя автомобиль. Идеальное место для устранения ненужного человека. Злоумышленница подняла руку с пистолетом на перепуганную девочку и прицелилась. Лима увидела в зеркальном отражении очков своей похитительницы собственные глаза, полные слез. Прошло десять секунд, но девушка почему-то не выстрелила. Рука в тонкой кожаной перчатке дрогнула, и палец соскользнул с курка. Пистолет чуть опустился, теперь указывая дулом не в лоб, а в живот Лимы. - Почему ты плачешь? – вдруг спросила убийца каким-то странным, глухим голосом. Лима промычала что-то невнятное. Вспомнив о липкой ленте, девушка подошла и резко сдернула ее с губ своей пленницы. - Перестань, - похитительница положила руки на плечи девочки и несильно встряхнула. – Не смей плакать. - Мне страшно, - дрожащим голосом пролепетала Лима. – Я не хочу умирать. - Умирать не больно, - сказала ей девушка. Из-под зеркальной оправы по правой щеке скатилась слеза. – Просто как заснешь. - Но я не хочу засыпать, - вдруг упрямо заявила школьница, хлюпая носом. – С чего Вы взяли, что умирать так легко? Те, кто умер, уже не смогут нам этого рассказать! - Потому что я уже мертва, - произнесла девушка странную фразу. – У меня приказ о твоем устранении, но я не в силах выстрелить в плачущего человека. Перестань, и мы всё закончим. Лима помотала головой, смахивая слезы. - Не перестану. Я хочу жить. - Чем ты так насолила моему господину? – спросила ее убийца. – Я не раз разбиралась с крупными предпринимателями по его приказу, но чтобы такую девочку, как ты… что же ты натворила? Кто ты? - Какому господину? – удивилась Лима сквозь новые слезы. – Меня зовут Лима Никитина, мне тринадцать лет, живу в Ростове. Сегодня приехала в Москву с классом на экскурсию, а потом Вы похитили меня в автобусе. Большего я не знаю. - Мой господин – глава нашего клана Абураме, Гулаг Абураме. Слышала когда-нибудь о таком? Лима отрицательно помотала головой. - Я вижу, что ты не врешь. Быть может, мой господин в чем-то ошибается, - задумчиво проговорила похитительница. – А значит, я не буду убивать тебя, пока во всем не разберусь. - Ты меня отпустишь? – с надеждой спросила девочка, незаметно переходя на «ты». - Нет, конечно же, - слегка удивилась девушка. – Сейчас посидишь в машине, я сделаю пару звонков, которые решат твою судьбу. Она помогла связанной Лиме подняться и слегка ослабила веревки, затем усадила обратно на заднее сидение и закрыла дверцу, приказывая подождать. Через окно машины было видно, как девушка разговаривает по мобильному телефону, ходя туда-сюда. Длинная коса русых волос покачивалась при ходьбе. Наконец, похитительница захлопнула крышку телефона и неспешными шагами двинулась к запертой Лиме. Ее лицо не отображало ровным счетом никаких эмоций. Девочка похолодела. А что, если приказ об ее устранении подтвердился? Но девушка лишь открыла дверцу и развязала Лимины затекшие конечности. - Это просто невероятно, - произнесла она тихо. – Но я вижу, что ты не представляешь никакой опасности. Знаешь, я пока спрячу тебя у себя дома. Потом вместе придумаем, как тебя безопасно домой в Ростов вернуть. - А почему ты не можешь вернуть меня к моим одноклассникам в гостиницу? - Тут две причины. Во-первых, меня схватят. Во-вторых, приказ все еще в силе, и если Гулаг узнает, что ты еще жива, за тобой придут другие, а меня попросту уничтожат. Девушка забралась на место шофера и повернула ключ зажигания. - Кстати, меня зовут Тсубаки, - представилась неожиданная спасительница мимоходом. Было семь часов вечера или около того. Гулаг сидел в своем кабинете, сложив ноги прямо на стол, лениво просматривал новости «ВКонтакте» и вел деловую переписку с Масаши Кишимото через Твиттер. Неожиданно в его дверь постучали. - Войдите, - крикнул он. В дверь бочком протиснулся Зереф. - Что такое? Как проходит операция устранения моей назойливой двоюродной сестрички? – поинтересовался Гулаг у старейшины. - Прошу простить, ахалай-махалай, молодой господин, - замялся старичок-боровичок. – Мы потеряли ее из виду, но похоже, что сумели ранить, сим-силябим. А какие новости у Вашего адъютанта? - Плохо, Зереф, плохо. Что касается Тсубаки, она докладывает, что уже расправилась с девчонкой и едет домой. Я дал ей выходной до завтрашнего утра. - Молодой господин, это еще не все, сим-силябим. - Ну, что еще? – недовольно отозвался Гулаг. - Спецотряд №100501 взял заложника… - Петушары!!! – парень в порыве небывалых чувств пробарабанил кулаком по столу, используя всю силушку богатырскую свою. Да так, что аж ноутбук решил потанцевать чечётку прямо на столе. – Сказано же – живых не брать, устранять сразу! Что еще за заложник?! - Он был в одной машине с Вашей сестрой… говорит, что является певцом известной иностранной поп-группы, ляськи-масяськи, и гражданином Южной Кореи. Молодой господин, если это действительно так… - Да знаю я! Нам не нужно привлекать внимание Востока, - мгновенно взял себя в руки Гулаг. – Где сейчас этот заложник? - Мы привели его сюда, ахалай-махалай, сейчас находится под наблюдением охраны. - Отлично, - глава клана встал и быстро отключил ноутбук. – Думаю, мне стоит поговорить с ним лично. - Молодой господин, сим-силябим, будут ли еще какие-то указания? Гулаг внимательно посмотрел на старика. - Нет, можешь быть свободен. Со спецотрядом №100501 и заложником я разберусь сейчас же и собственноручно. Штаб-квартира Гулага представляла собой целый восемнадцатиэтажный дом неподалеку от самого центра Москвы. С виду здание выглядело как правительственное, принадлежащее корпорации «Абураме», которую будто бы возглавлял один из подчиненных лидера клана. Для того, чтобы навсегда отбить у мэрии охоту выведывать свои тайны, Гулаг продвинул в Государственную Думу своих людей, которые удачно обставили легенду: корпорация «Абураме» является довольно успешным поставщиком японской техники и электроники. Собственно, с легальной части такого бизнеса получались немалые доходы, но намного больше у главы клана была заинтересованность в том, чтобы вертеть мафиозным миром России под самым носом ничего не замечающих политиков. К зданию было не так просто подобраться, десятки камер круглосуточного наблюдения мгновенно засекали чужаков, решивших подобраться к величественному строению. Вокруг здания располагался большой сад, настоящий парк с множеством аллей, вход в который был огражден железными решетчатыми воротами. О том, чтобы подобраться к зданию с воздуха, можно было и не мечтать – мэр Москвы лично подписал указ о неприкосновенности сооружения, а приближающиеся вертолеты было указано встречать целыми автоматными очередями. Кабинет и апартаменты Гулага располагались на последнем, восемнадцатом этаже. Парень вошел в лифт и нажал на кнопку, спускаясь на первый этаж. В просторном и неплохо отремонтированном вестибюле (специальный фасад для налоговой инспекции и прочих, дальше этого места никого без личного разрешения главы клана не пропускали) около ресепшен на высоком стуле в окружении целой группы грозного вида парней в наколках восседал смуглый темноволосый парень. В его глазах читался отнюдь не страх, а легкое любопытство, как будто ему было не впервой сидеть в компании таких вот вооруженных до зубов громил. Завидев Гулага, члены спецотряда №100501 дружно поклонились, едва не стукаясь лбами об пол: - Здравия желаем, молодой господин! Смуглый паренек удивленно поднял брови: - А ты кто такой? Похоже, он действительно не знал. Гулаг с интересом уставился на заложника. Худенький, среднего роста, довольно симпатичный. Судя по всему, кореец. - Немедленно поклонись господину Гулагу, - рассердился один из качков позади, довольно сильно ударяя мальчишку прикладом. Кореец едва удержался на стуле, вцепляясь в стойку ресепшен. - Эй-эй, без рук! – возмутился темноволосый, потирая ушибленное плечо. - Так я же прикладом… - попробовал возразить громила, пораженный таким бунтарством. – Не руками. Гулаг усмехнулся. Наглый самоуверенный кореец нравился ему все больше и больше. - А ты что, действительно Гулаг? Глава клана Абураме? – вытаращил глаза парень. – Ты хоть школу-то закончил? Гулаг почувствовал, как у него начинают краснеть уши. Собственный возраст всегда был больной темой лидера самого влиятельного мафиозного клана в России. Члены спецотряда №100501 старательно нахмурились, скрывая улыбки, которые могли бы разозлить господина. - Не, ну как так можно, - задумчиво произнес кореец, нагло разглядывая лидера всея Абураме. – Вы бы еще младенца главой назначили, а этому хлюпику даже без охраны на улицу не выйти – зашибут. Слова темноволосого оборвала оглушительная пощечина такой силы, что парень все-таки не удержался на стуле и с размаху ударился копчиком об пол. Гулаг размял руку: - Я никому не позволю так с собой разговаривать, щенок, - презрительно сказал он. Затем перевел взгляд на сбившихся в кучку перепуганных охранников. – А к вам, быдла неотёсанные, у меня будет еще разговор. В следующий раз живых не брать, пулю в лоб, и закопать! А теперь вон отсюда, чтобы духу вашего тут не было, пидоры! - Но господин Гулаг… - залебезил один качок. - ВОН!!! С этим мальчишкой я сам разберусь, - зловеще прошипел лидер всех мафиози. Больше приказов не потребовалось. В один момент вестибюль заметно опустел. Гулаг широким шагом подошел к свалившемуся со стула корейцу и поднял того за шиворот. Тот сдавленно промычал что-то. Щека до сих пор горела красным. - Имя. Фамилия. Национальность, - сурово потребовал Гулаг. – Возраст, род деятельности, сексуальная ориентация! - Вова. Ким. Кореец, - испуганно ответил парень. Похоже, до него наконец стала доходить серьезность ситуации. – Пятнадцать лет, певец кей-поп группы «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.», эээ… что?! - Что слышал! – Гулаг злобно тряханул Вову за куртку. – Ебаться с кем больше любишь? - Ни с кем… - совсем растерялся Ким. - А-а-а, девственник, значит, - усмехнулся глава Абураме. – Поправимо. Он потащил корейца в сторону лифта. Когда до Вовы дошло, что с ним намереваются сотворить, парень начал брыкаться и кусаться, но Гулаг был куда сильнее, чем казался на первый взгляд. Двери лифта распахнулись как врата яойного ада. Личный вертолет Хино доставил их в какой-то дорогостоящий отель в Подмосковье. Аниса даже не стала интересоваться, что это был за город, ей было глубоко все равно. Рыжеволосая эксцентричная Хино Абураме не позволила девушке даже связаться с семьей, и сейчас Мадаевой оставалось только предполагать, что случится с мамой, когда она не вернется домой в положенное время. Хино запретила Анисе отходить от нее даже на шаг. Едва рыжеволосая закончила говорить по мобильнику, как ее «верные псы» начали действовать: мгновенно подогнали вертолет, уволокли куда-то покореженную «Феррари», вытащили пулю из плеча и обработали рану. Анисе никто из них не сказал ни слова, и все это время Мадаева просидела возле молодой госпожи Абураме, пытаясь не привлекать к себе ненужного внимания. Когда девушки прибыли в отель, был уже поздний вечер. На небе, в отличие от самой Москвы, были отчетливо видны яркие звездочки. Будь это не такая шокирующая ситуация, Аниса решила бы, что это даже немного романтично. Проблем с номером не возникло. Один из людей Хино пошептался о чем-то с администратором, протягивая тугую пачку зеленых купюр, и тот оформил девушек под липовыми именами. Затем псы Абураме убедились, что они обе благополучно добрались до своей комнаты, и с разрешения Хино удалились восвояси. - Сейчас нам следует хорошенько отдохнуть, - пояснила рыжеволосая, запирая дверь на ключ изнутри. – С утра продолжим операцию, а ты будешь мне помогать. - Почему тут только одна кровать? – тихо спросила Аниса, изучая номер. - Других номеров не было, - хмыкнула Хино, выуживая из холодильника неожиданную бутылку с портвейном. – На, согрейся! Мадаева глянула на бокал с алкогольным напитком и решительно отказалась. - Тогда немедленно иди в душ, - потребовала рыжеволосая. – Ты вся грязная. Мои люди уже приготовили тебе сменную одежду, а чистый шарф вернут уже завтра. Я так понимаю, он тебе очень дорог? Аниса кивнула и направилась в сторону просторного душа. Совмещенный санузел был такой совмещенный: и унитаз, и душевая кабинка, и джакузи, и маленькое биде, и писсуар для мужского контингента. Девушка пустила теплые струи, быстро скинула промокшую грязную одежду и залезла под согревающую водичку. На душе будто бы стало теплее. Неожиданно дверь в ванное помещение распахнулась и ввалилась подвыпившая, абсолютно голая Хино. Фигуре госпожи Абураме можно было только позавидовать – упругая подтянутая кожа, округлые груди четвертого размера, длинные стройные ноги. Аниса так и застыла на месте, не зная, чем прикрыться. Между тем рыжеволосая добралась до джакузи и открыла все краники разом. Из одного полилась обыкновенная горячая водичка, из другого повалила розовато-бежевая мыльная пена. Забулькали веселые пузырьки, и девушка с перебинтованным плечом бросила небрежный взгляд в сторону изумлённой Анисы. - Иди сюда, - командным тоном сказала Хино, икая. – Потри мне спинку, мне руку мочить нельзя. Ну же, живее! - Но я же моюсь, - робко попробовала возразить Мадаева. - Похуй, залезай ко мне в джакузи, - засмеялась рыжеволосая, опускаясь в цветастую булькающую пену. Аниса осторожно выключила воду и босыми ногами дошлёпала до джакузи. На бортике висела аккуратная салатовая мочалка, почти что губка. - Чего застыла? – недовольно произнесла Хино развязным голосом. – Я жду. Она выгнулась как кошка, подставляя нежную кожу спины. Темноволосая осторожно залезла в пену позади молодой госпожи Абураме и взяла в руки мочалку. Что ни говори, а на двоих размеры джакузи явно не были рассчитаны. Голый живот Мадаевой уткнулся куда-то в поясницу Хино, а та тут же положила свою голову на плечо Анисы. - Начинай с груди, - потребовала рыжеволосая. Мадаева вздохнула про себя. Насколько же избалованы богатые девицы, даже мыться сами не хотят! Впрочем, ее руки сами собой опустили мочалку в пену, а затем медленно и нежно провели по шее Абураме, спускаясь к груди. Хино слабо простонала, выгибаясь еще больше. - Ты пьяна, - заметила Аниса. – Давай окачу из душа, и ляжешь, поспишь. - Ну уж нет! – мгновенно оживилась девушка, ловко поворачиваясь в тесной ванне. Теперь рыжеволосая сидела как раз напротив Мадаевой. – А сейчас лучше ножки. Аниса вздохнула и начала водить мочалкой по гладкой стройной икре. Неожиданно что-то шаловливо задело ее промежность. Темноволосая вздрогнула, роняя мочалку в пену. - Что такое? – игриво спросила Абураме, медленно проводя пальцами другой ноги по заветному месту. Аниса попыталась свести ноги, но Хино не позволила, хватая девушку за бедра и усилием разводя их в стороны. - Ты пьяна, - со страхом повторила Мадаева. - Совсем немного, - согласилась рыжеволосая, продолжая свои двусмысленные действия. - Прекрати, пожалуйста! – взмолилась Аниса, чувствуя, как возбуждается от этих прикосновений. - Еще скажи, что тебе не нравится, - удивилась Хино. – Ни за что не поверю. Рыжеволосая заметно повеселела, перехватывая инициативу. Она уселась поближе к Анисе, обхватывая ногами талию темноволосой. Свободной рукой нашарила среди весело пузырящейся пены всё ту же мочалку, затем прикоснулась ею к животу Мадаевой, вызывая у той слабый выдох. Бешено бурлящая вода усиливала остроту ощущений. Хино почувствовала, как у нее уже все горит от жгучего желания отыметь эту девку прямо здесь, в мыльной пене, но задним умом молодая госпожа Абураме понимала, что ту следует для начала подготовить. У Анисы была небольшая симпатичная грудь с задорно торчащими от холода и возбуждения сосками. Недолго думая, рыжеволосая прильнула губами к одному из них и стала нежно посасывать, тем временем довольно грубо натирая второй мочалкой. Затем окатила оба от мыльной пены и принялась облизывать другой. Теперь раздраженный сосок получал нежные ласки языком, а первый безжалостно растирался колкой материей. Мадаева довольно громко простонала, дрожа всем телом. Услышав сладостный звук, Хино усугубила ситуацию: опустила руку под воду и нащупала покрытый шелковистыми волосками лобок своей партнерши. Когда прохладные пальцы рыжеволосой мимоходом затронули набухший клитор, Аниса снова попробовала свести ноги, и Хино опять не позволила ей сделать этого, прижимая бедра Мадаевой собственными. Наконец, госпожа Абураме решила, что с нее достаточно. Она осторожно выключила воду, вытащила пробку, спуская мыльную воду. Затем буквально выдернула разомлевшую Анису из ванны, быстро обтерла партнершу махровым полотенцем и вытолкала в комнату. За окном уже была видна ночь. - Давай хотя бы занавески задернем, - прошептала голая мокрая Мадаева, трясясь от холода. – Нас же могут увидеть! - Похуй, - ответила Хино, посмеиваясь. – Я трахну тебя в любом случае. - Прошу тебя, давай остановимся, - умоляла Аниса. Рыжеволосая молча подошла сзади и потерлась грудями о лопатки девушки. Холодными руками Хино обхватила темноволосую за ребра, прижимая к себе еще сильнее, проводя подушечками пальцев по нежной молочной коже грудей. Аниса не заметила, как они оказались в постели. Кажется, Абураме слегка подтолкнула ее в нужный момент, и они обе свалились на золотисто-черные, какие-то готические и чересчур вычурные простыни. Мадаева уже почти и не пыталась сопротивляться. Девушка знала, что Хино в любом случае добьется своего, да и не особо хотелось прерывать эти ласки. - Не беспокойся, девственность я тебе оставлю, - пообещала молодая госпожа хрипло. – Как-нибудь в другой раз, а сейчас просто помоги мне расслабиться. Аниса кивнула. Девушка прекрасно соображала, что делает, но происходящее неожиданно перестало казаться безумством. Появился даже некий интерес, ведь с нашей девятиклассницей такое было впервые. Тем более, что Хино пообещала не трогать ее невинность. В конце концов, что в этом плохого? В аниме, которое Аниса так любила, на этот счет существовал даже особый жанр, именуемый юри. Хино покрывала ее лицо, шею и грудь нежными, слегка покусывающими поцелуями. Аниса неожиданно подумала, что хочет ответить на такие ласки, и неумело прижалась к губам рыжеволосой, проводя по ним языком. Видимо, госпоже Абураме понравилась активность партнерши, а потому она подмяла под себя хрупкую Мадаеву и впилась в ее губы неистовым поцелуем, проталкивая язык до самого горла. Аниса едва не задохнулась от такого напора, но не оказала сопротивления. Параллельно рука рыжеволосой скользнула между бедер девушки. Легкими массирующими движениями Хино начала поглаживать клитор Анисы и даже слегка углубляться пальцем во влагалище, доводя Мадаеву до самой настоящей дрожи. Похоже, рыжеволосую это возбуждало не меньше, чем Анису. Когда рука темноволосой случайно задела промежность госпожи Абураме, на пальцах Мадаева ощутила какую-то влагу. Не к месту вспомнилась песенка про паукана и мокренькую кисоньку. - Продолжай, - выдохнула рыжеволосая. – Войди в меня своими пальцами полностью. Под чутким руководством госпожи девятиклассница начала вводить во влагалище Хино два пальца, которые тут же оказались тесно сжаты мышцами. - Не беспокойся, я давно не девственница, - слегка улыбнулась рыжеволосая, чуть раздвигая ноги. – И знаешь, я куда больше люблю секс с девушками. В узком тесном местечке было скользко, и пальцы Анисы незамедлительно проникли в самый потаенный уголок. Абураме чуть вскрикнула, все-таки у Мадаевой были нестриженые ногти двухнедельной давности. - Прости. - Ничего, - пропыхтела Хино, извиваясь и будто специально насаживаясь на пальцы Анисы. – Мне это нравится. Алкоголь, ароматическая пена и нежные прикосновения сделали свое дело – довольно скоро рыжеволосая разразилась бурным оргазмом. - А теперь я заставлю кончить тебя, - простонала Абураме, бессильно падая на лежащую под собой Мадаеву. Губы и язык тут же принялись умело ворошить сосок, пальцы заскользили по милым складочкам. В какой-то момент палец Хино уткнулся во внутреннюю преграду. Аниса, до этого постанывающая от удовольствия, испуганно замолчала. - Знаешь, я передумала, - усмехнулась рыжеволосая, делая резкое движение пальцами. Аниса издала короткий пронзительный крик, затем заплакала. Внизу все горело и чесалось от новых ощущений. - Ты… же… обещала, - проревела темноволосая, шмыгая носом. - Я придумала кое-что получше. Я сделаю тебя своей девушкой. Хино стала нежно целовать лицо Анисы, будто пытаясь загладить болевые ощущения. Через некоторое время девушка перестала плакать и даже начала подмахивать тазом в такт движениям пальцев Абураме. В отличие от Хино, кончила она не сразу. Молодой госпоже пришлось доводить свою партнершу до экстаза около двух часов, за это время сама она умудрилась получить еще три оргазма. Юри этой пары закончено, господа, уберите свои шаловливые ручки из штанишек! По пути Тсубаки рассказала Лиме невероятную историю. Жила-была на свете девушка Наташа, приехала из Ростова учиться в Москву и встретила своего принца в восемнадцать лет. Принц был старше Наташи на девять годочков, да к тому же еще впоследствии оказался лидером всех российских мафиози. Но была уже беременна Наташа от преступника, и аборт делать не хотела, ведь любила она главу клана Абураме очень сильно. Предыдущая жена мужчины умерла от болезни, и воспитывал тот в одиночку единственного сына по имени Денис, Гулаг он же. Любил Наташу мафиози очень сильно, но знал, что не одобрят в клане его связи на стороне, а потому приказал девушке рожать по-тихому, иначе убьют и ее, и дитя. Испугалась Наташа, позвонила сестре своей старшей Татьяне, та тотчас приехала же в Москву. Так и родила Наталья девочку, Людмилой впоследствии названную, но роды тяжелыми были, и умерла Наташа от заражения. В тот же вечер прознали откуда-то в клане, что девчонка появилась, от лидера рожденная, да и захотели втайне от главы младенца уничтожить. Во главе операции той Зереф стоял, старик непокорный, до безумства маленького Гулага обожающий, изо всех сил видеть в новых лидерах Дениса желающий. А потому и захотел устранить ненужного конкурента, коих на главенство и так навалом было в те годы. Но Татьяна прознала, какая участь ее племяннице новорожденной готовится, сбежала из Москвы с маленькой Лимой, удочерила официально и все связи с Москвой вмиг оборвала. Подтасовали документы, чтобы родство Натальи и Татьяны нельзя было уже раскрыть. Муж Татьяны бесплоден был, а потому согласился стать отцом для племянницы своей жены, и никаких проблем с этим в семье не возникло. Зерефу же в родильном доме сообщили, что Наталья умерла при родах, а младенец оказался выкидышем, к жизни неспособным. И документы даже показали фальшивые, специально Татьяной заказанные. Так и ушли злодеи Абураме ни с чем. Узнав о кончине любимой и дочери, печалился лидер Абураме много лет, всю любовь свою на Гулага перенес, но потом горе подкосило здоровье его, и умер он, не дожив до сорока годов. Неизвестно, каким образом правда всплыла спустя тринадцать лет, но Лиме грозила страшная опасность, в то время как девочка была ни в чем не повинна, и ни о каком свержении Гулага и думать не думала. Квартирка Тсубаки оказалась небольшой двухкомнатной хрущевкой где-то на окраине Москоу-сити. Лима сразу отметила, что мебель в доме стоит бедная, но качественная, и нет ни пылинки. Очевидно, Тсубаки была очень хозяйственной девушкой. В одной из комнат стояло несколько огромных шкафов с книгами – подлинники 50-х, французские оригиналы, а также полное собрание из серии «Классики и современники» и множество учебных пособий по лингвистике и языкознанию. - Ты любишь читать? – осторожно спросила Лима, у которой любовь к печатному слову была привита с детства. - Да. Я учусь на втором курсе МГИМО, - тихо ответила Тсубаки, неслышно ходя по квартире. Словно призрак, Лима аж поёжилась. - Кстати, сколько тебе лет? И почему бы тебе не снять эти очки, ты же дома? – продолжила любопытствовать школьница. - Семнадцать. Просто я закончила школу экстерном в четырнадцать лет и смогла поступить в вуз раньше, чем другие, - отозвалась Тсубаки, переодеваясь. – А очки я не снимаю даже в университете, это традиция нашего клана, которую я обязана чтить. - И никто не смеется над тобой? – удивилась Лима. Вспомнилась начальная школа, когда девочка впервые пришла в школу в очках и попала под целый град насмешек одноклассников. - Нет, - ответила Тсубаки тихо, закутываясь в старый застиранный халат. – Я довольно редко появляюсь на лекциях, меня мало кто знает. Работая у господина Гулага, я не могу позволить себе посещать университет каждый день. Но в конце семестра все зачеты и экзамены сдаю на отлично, так что в деканате не возражают против такого странного графика. - Понятно, - кивнула Лима. Было видно, что Тсубаки ощутимо нуждается в деньгах. Боевой комбинезон, оружие и автомобиль явно были «подарками» главы Абураме, но сама квартира выглядела как у очень бедной пенсионерки. Впрочем, девушка, как выяснилось, очень вкусно готовила. Лима с наслаждением слопала и картофельный суп, и куриный окорок с овощами. Тсубаки почти не притрагивалась к еде, задумчиво глядя в окно, за которым сгущались сумерки. - А какого цвета твои глаза? – вдруг подумала Никитина вслух. - Я так давно не снимала очков, что забыла, - чуть улыбнулась девушка. – Но я уверена, что они зелёные, как и раньше. - Почему? - Потому что зелёный – цвет грусти. Гулаг грубо втолкнул Вову в собственный кабинет, подгоняя парня несильными пинками. Еще в лифте незадачливый кореец попытался вывернуться и улизнуть, за что был немедленно наказан чувствительным укусом в шею. Тогда Вова избрал другую тактику: едва двери лифта распахнулись на восемнадцатом этаже, певец упал на пол и мастерски изобразил обморок – это было умение, почерпнутое из одной многопользовательской онлайн-ролевой игры. Но Гулага было не так просто провести. Недобро ухмыльнувшись, молодой глава клана взвалил паренька на плечо и понес, как Шрек Фиону. Худоватый и бледный на вид, Гулаг слыл одним из самых сильных людей Абураме. Просто он очень не любил марать руки о трупы, а потому высылал на черную работу исключительно своих приспешников. За огромным окном во всю стену виднелись огоньки ночного города. В кабинете не горел свет – видимо, постарался экономный Зереф. Но сейчас Гулаг даже не думал врубать электричество, вполне хватало тех огней, что были видны с улицы. Вова в процессе очередного пинка не удержался на ногах и все-таки свалился на колени. Молодой Абураме тут же нагнулся и потянул Кима за шарф, словно за поводок, повелевая подняться. Едва не задохнувшись, кореец выполнил безмолвный приказ. Для этого ему пришлось ухватиться за плечи Гулага, что только усугубило ситуацию. - Я заставлю тебя молить о прощении, маленький сучонок, - прошипел Гулаг, теряя самообладание. Он даже был немного удивлен тем, насколько легко его смогли вывести из себя. И кто! Обычный сопляк, жизни не знающий! Да, их на самом деле разделяло всего два года, но за свои семнадцать Гулаг уже очень многого добился, и никакой жалкий мусор вроде этого девственника не смел оскорблять его, да еще и в присутствии свиты. Нет, определенно следовало преподать урок маленькому засранцу. Он с размаху залепил ему пощечину, а потом еще и еще. Вова снова не удержался на ногах, повисая на шарфе, грозящим вконец придушить своего владельца. Гулаг резко дернул заложника на себя, сгребая в охапку и бросая на небольшой кожаный диван. - Что ты дела… - испуганно пролепетал певец, с размаху приземляясь на пружинящее сиденье. – Отпусти меня! - Ну уж нет, - усмехнулся Гулаг, одной рукой развязывая галстук. – Теперь не отвертишься. Что ты делал в машине с моей сестрой? - Ничего! Сидел просто! – захлопал глазами Вова. Даже в темноте было видно, какой этот мальчишка милый и дерзко-сексуальный одновременно. – Ну не сексом же занимался, чесслово! - А откуда ты ее знаешь? – Гулаг уже быстро расстегивал деловую рубашку. - О, она меня чуть не сбила на своей «Феррари», - честно признался Вова, чуть подумав. - Чего я и ожидал от своей двоюродной сестрицы, - хмыкнул глава Абураме, нависая над беззащитным пареньком. – Тогда вопрос снят. - Теперь-то ты меня отпустишь? – наивно предположил Ким. - Нет, глупыш, - рассмеялся Гулаг. – Для начала я хорошенько тебя трахну. Вова взвизгнул и в один прыжок оказался за диваном, прижимая голову и настороженно выглядывая. Мафиозный лидер рассвирепел: - Хватит играть со мной! Иди сюда немедленно, засранец! Гулаг сделал широкий шаг в сторону зажавшегося в угол Вовы, но певец неожиданно вскочил на ноги и побежал в сторону двери. Абураме даже не стал останавливать парня, ведь минутами пятью ранее он сам закрыл дверь на ключ. - Зря стараешься, - ухмыльнулся Гулаг, уже успевший полностью расстегнуть на себе рубашку, наблюдая за тщетными попытками корейца распахнуть спасительный выход. – Я запер ее на ключ, а ключ… впрочем, так и быть, я отпущу тебя, только достань его для начала. - Где ключ? – отрывисто спросил задыхающийся Вова. - Да всё здесь, - хохотнул мафиозный глава, похлопывая себя по ширинке. - В трусы прямо засунул?! – вывалил челюсть Ким. – Извращенец! - А что такого? – продолжал умело подзуживать Гулаг. – Слабо достать, да? Видимо, Вова решил показать, что не слабо. - Я ведь возьму, - прерывающимся от волнения голосом проговорил кореец. – Я ведь не постесняюсь! - Давай уже, быстрее, - Гулаг плюхнулся на диван, широко расставляя ноги и выуживая сигарету. – Потом, так и быть, пойдешь домой к мамочке. - У меня нет ни дома, ни мамы, - твердо сказал Ким, подходя к дивану. – Я здесь чужой. Я всему миру чужой. У меня осталась только музыка, а завтра днем я просто обязан быть на концерте. Гулаг молчал, закуривая. Невозможно было сказать, о чем думает этот человек. - Я возьму ключ и пойду, - повторился Вова, словно убеждая самого себя. Трясущимися руками парень начал расстегивать ширинку главы клана. Гулаг лишь выдыхал клубы дыма, не шевелясь. Зашуршала молния брюк, показались обыкновенные хлопчатобумажные труселя, за которыми зловеще набухал «нефритовый стержень судьбы», распирая тонкую ткань. «Где же ключ?» - подумал Вова, прощупывая пальцами бугорок, подрагивающий от осторожных прикосновений. Поняв, что ткань осложняет ему поиски, Ким приспустил трусы Гулага, освобождая естество последнего. Внезапно мафиозный лидер ухватил Вову за голову и силой уткнул носом в собственный пах. Кореец попробовал упираться, приоткрыл рот для негодующего вопля, понимая, что его обманули… Никакого ключа там и быть не могло. Обыкновенный член, который Гулаг явно намеревался засадить ему по самые яйца. Едва певец приоткрыл рот для громкого возмущения, как между его губ проскользнуло что-то теплое и влажное, слегка попахивающее орехами и чем-то еще. Не успел Вова осознать происходящее, как его голову уже насадили на самый настоящий Гулаговский хуй. Кореец промычал что-то, пытаясь вытолкнуть каку изо рта языком, но его действия возымели обратный эффект: молодой господин возбудился еще сильнее. Разозлившись на несчастного обманщика, Вова нарочно прикусил нежную кожу, но Гулаг лишь легким тычком заставил парня встать перед ним на колени. Ким укусил член мафиозного лидера сильнее, вызывая рассерженное шипение со стороны Абураме. Видимо, Гулаг решил проучить мальчишку, а потому сначала грубо заломил ему одну из рук за спину, а затем свободными пальцами наглухо зажал ноздри, не позволяя дышать. Так как во рту Вовы все еще находился «нефритовый стержень», темноволосый начал неумолимо задыхаться. - Еще раз так сделаешь – без зубов останешься, - предупредил Гулаг, давая свободу дыханию. Из глаз дерзкого корейца брызнули слезы. Ощутив, что мальчишка уже понял свое положение, молодой господин чуть смилостивился и вытащил свой орган изо рта Кима. Вова закашлялся, хватаясь за горло. - Гад, - прохрипел он. – Сволочь! Гомосек! - Да, - Гулаг погладил парня по голове свободной рукой. Во вторую он взял сигарету, чтобы стряхнуть пепел. – А еще я жуткий садист. Знаешь, что я сейчас с тобой сотворю? Вова с ненавистью посмотрел на лицо Абураме. Глаза последнего надежно скрывали очки, а общая темнота размывала черты лица. Он издевается?! Гулаг нежно, почти любя обхватил шею Вовы, притягивая к себе. Певец не удержался, падая прямо на молодого господина, не в силах выбраться из этих медвежьих объятий. Гулаг отложил сигарету на край пепельницы и силой усадил корейца к себе на колени, расстегивая на нем куртку и отбрасывая ненужный более шарф куда-то за диван. - Постой! Прекрати, умоляю… - Еще скажи, что ты не такой, - усмехнулся Гулаг. – Знаю я вас, членов кей-поп групп. Все такие симпатичные и яойные, прямо смотреть тошно, как телки от вас в экстаз приходят. Куртка и футболка последовали за шарфом. Когда мафиозный лидер стал стаскивать с темноволосого ботинки, Вова предпринял еще одну попытку сбежать, но был пойман и наказан огромным засосом, оставленным на ключице. Почувствовав жжение около шеи, Ким рассердился чрезвычайно и сказал пару крепких отборных выраженьиц, которые знал еще со времен детского дома. Гулаг взял в руки горячую сигарету и, по-настоящему издеваясь, стал водить по плечу и груди корейца, срывая с губ последнего болезненные крики, оставляя после себя маленькие ожоги. - Прекрати! Мне больно! – кричал Вова изо всех сил, вырываясь. - Тогда подставь мне свою милую яойную попку, - засмеялся Гулаг. Неожиданно Абураме отпустил его, и певец кубарем с переподвывертом свалился с его колен, больно ударяясь затылком об пол. Едва оказавшись на расстоянии от жаждущего его тела, Вова стремительно пополз куда-то, даже не соображая, что ему все равно никуда не деться из запертого кабинета на восемнадцатом этаже. Гулаг не спеша скинул с себя ставшие лишними брюки, и, оставаясь лишь в одной расстегнутой рубашке на голое тело, пошел вслед за ползающим кругами корейцем. - Ну, и что ты от меня бегаешь? – глумился молодой господин. – Все равно догоню, поймаю и отъяою! - Иди нафиг, - пожелал Вова сквозь зубы, стукаясь головой обо что-то стеклянное. Окно! За окном вся Москва была видна как на ладони. Мириады огней горели как звезды. Тут-то Гулаг его и настиг. Ухватив темноволосого за подмышки, мафиозный лидер приподнял Кима и прижал его ладони к холодному стеклу. По рукам Вовы побежали мурашки, а с груди, напротив, стали срываться капли пота. В кабинете явно становилось жарковато. Гулаг наклонился вперед и потерся щекой о шею Вовы, прижимаясь сзади. Певец вздрогнул, но его прижатые конечности не позволяли сдвинуться с места. На душе стало горько и обидно. Короче, наш герой снова начал ангстовать изо всех сил. - Упрись руками и не двигайся, иначе накажу, - прошептал Абураме в самое ухо Вовы. Парень кивнул, смиряясь со своей судьбой. Молодой господин стал покрывать его тело поцелуями, поглаживать по груди и спине, время от времени покусывая за ушко. Проводя пальцами по соскам, Гулаг с удовлетворением отметил, что твердые уже они, и что жаждет кореец секаса убойного, сам того не ведая. Рука мафиозного лидера спустилась вниз, расстегивая молнию на джинсах и нащупывая член Вовы, уже порядком твердый и упругий. - Нет… не трогай меня… там, - простонал Ким, дрожа от возбуждения. – Я стесняюсь. В отражении оконного стекла Вова видел все, что происходило за его спиной, а это смущало еще сильнее. От осознания того, что он делает что-то постыдное с парнем, сердце было готово выскочить из груди. Денис (назовем Гулага хоть раз его нормальным российским именем) бережно обхватил голый член Вовы одной рукой и начал поглаживать, проводя ладонью по всей поверхности, для остроты ощущений время от времени оттягивая головку и поигрывая с яичками. Второй рукой он стащил с паренька джинсы и трусы с Черепашками-ниндзя, оголяя округлые симпатичные ягодицы. - Как мило, - заметил Гулаг, проводя по линии их раздела большим пальцем, а затем проталкивая палец куда-то вглубь и раздвигая нежные булочки. Недолго думая, молодой господин Абураме наклонил торс Вовы вперед, пристроился и… «Надо было подумать о смазке», - пронеслось в голове у Гулага, когда темноволосый громко закричал. Впрочем, сейчас это было уже не важно. Всё было не важно. Только он, Гулаг, и маленький проход, тесно сжимающий его естество. Вова инстинктивно дернулся, и Гулаг вошел до конца. Раздался новый вопль, а затем несчастный плачущий парень как-то обмяк. Его ногти сползли по стеклу с ужасающе-противным скрежетом. Теперь Вова не кричал, а лишь тихо постанывал. Гулаг понял, что все же смог укротить этого дерзкого мальчишку. Но на душе, что казалось странным, не было никакого морального удовлетворения. Вова закрыл глаза и не мог видеть, что молодой господин внимательно следит за его лицом, за его слезами, стекающими из-под прикрытых век. Неужели это была жалость, которую он поклялся уничтожить в себе еще много лет тому назад? Яой этой пары закончен, харе фапать, милые дамы! Вопреки всем возражениям Лимы, Тсубаки уступила девочке свою постель, а девушка перебралась спать на диван. Была уже поздняя ночь, но Никитина, ранее свято уверенная, что быстро заснет от переживаний и всего за день произошедшего, все еще не могла глаз сомкнуть, напряженно думая. Сон все не шел, а время ползло, как улитка-даун. Наконец, девочка не выдержала и побрела на кухню, чтобы просто не мешать Тсубаки спать своей вознёй и охами-вздохами. Осторожно включив на маленькой кухне свет, Лима уселась на шаткий табурет и прикрыла глаза, размышляя. Перед сном они договорились, что на днях Лима отправится обратно в Ростов, подальше от межклановых разборок. Ради этого Тсубаки даже задумала попросить у Гулага отгул, чтобы самолично и тайным образом отвезти Никитину к родителям. Все вроде бы шло к улучшению ситуации, но все-таки девочку многое продолжало беспокоить. Допустим, со школой и одноклассниками она что-то да придумает. Тут родителей можно подключить, проявить фантазию и всякое такое. Беспокоило другое. Во-первых, не было никакой гарантии, что ее не обнаружат в Ростове люди Гулага, а тогда печалька будет не только всей Лиминой семье, но и самой Тсубаки, которая не выполнила приказ своего господина. Правда, существовал вариант поменять имя, но это было уж совсем безумство. Да и Тсубаки говорила, что в Ростове влияние Гулага не особо сильное, там свои люди защитят, тут главное – в Москву ближайшие годы не соваться. Во-вторых, Лиму беспокоила сама Тсубаки. Она не была похожа на сумасшедшую, но вела себя довольно странно. Где вы видели наемных убийц, плачущих вместе со своими жертвами? Да и эта странная фраза «Потому что я уже мертва»… Что это значит, как это понимать следует?! В раздумьях Никитина стала ходить по квартире, прислушиваясь к звукам, доносящимся из спальни. Похоже, Тсубаки спала крепко и даже не думала просыпаться. Недолго побродив по узкому коридору, Лима посетила комнату, забитую книгами. Затем походила немного, разглядывая полки, ухватила какой-то томик и принялась за чтение, опускаясь в старенькое кресло с ободранной обивкой, которая была стыдливо прикрыта бархатным покрывалом. Время шло, а чтение нет, буквы прыгали перед глазами. Лима снова подошла к полке, чтобы поставить книгу на место, и тут заметила кое-что интересное. Толстая исписанная тетрадь лежала за книгами, покрытая слоем пыли. Дрожа от нетерпения, девочка стряхнула пыль с обложки, пару раз чихнула и осторожно раскрыла где-то на середине. Судя по всему, это был дневник. Никитина прекрасно знала, что читать чужие дневники некрасиво, но любопытство и желание узнать Тсубаки получше взяли свое. Осторожно прижав заветную тетрадку к груди, Лима выглянула в коридор и на цыпочках пробралась на кухню, чтобы почитать под ярким освещением. На первой странице значилось имя – Елена Полянская. Никитина сначала не поняла, кто это, пока не увидела вклеенную фотографию маленькой улыбающейся девчонки лет десяти. Это была Тсубаки, только семи годами моложе и без очков. Глаза у девочки на самом деле были зеленые. Лима приступила к чтению чужих записей. Судя по всему, поначалу в жизни Леночки-Тсубаки все было хорошо – любящие родители, школа, друзья. Папа девочки уже в то время работал для своего клана Абураме, добывая информацию и занимаясь бизнесом средней легальности. Но в один момент все оборвалось, как тонкая ниточка: двенадцатилетняя Тсубаки и ее родители попали автокатастрофу. Последние счастливые записи были где-то в мае, следующие же появились в феврале нового года. Там-то девочка и расписала все произошедшее. Бумага тетради была какой-то странной текстуры, будто на нее долго и неоднократно плакали. Бегая глазами по строчкам, Лима и сама залилась слезами. И было от чего. Тсубаки корявыми, очень корявыми буквами писала, что ее родители погибли почти сразу же. Девочку спасло невероятное чудо, и хирурги сумели собрать полумертвое тело, возвращая Тсубаки к жизни. Но какой ценой! Буквально половина ее нервных клеток потеряла связь с центральной нервной системой, девочка потеряла возможность чувствовать запахи, нарушился слух, парализовало нижние конечности, а также серьезно нарушилось зрение – Тсубаки практически ослепла и потеряла возможность видеть цвета. Тогда весь мир стал для нее черно-белым, даже серым. Когда зашла речь об интернате для сирот-инвалидов, в клане вдруг вспомнили о несчастной девочке. Еще в детстве, когда проживала в Питере, Тсубаки дружила с дочкой младшего брата тогдашнего главы, но больше никого из «своих» Лена не знала. Девочка писала, что пришли какие-то люди, заплатили кучу денег врачам, а потом потянулись бесконечные операции. Многие органы в ее теле пришлось заменить имплантатами. Через некоторое время, к четырнадцати годам, Тсубаки вновь начала ходить и бегать, а потом глава клана Абураме забрал девочку к себе в Москву и стал обучать боевым искусствам наравне с собственным сыном Гулагом. Цветное зрение ей так и не вернули, а потому очень удачным решением показалась традиция всех Абураме в постоянном ношении солнцезащитных очков. «Когда я умерла, умер и мой мир. Пропали все цвета, все эмоции. Я решила, что посвящу свою жизнь клану, что дал возможность моему трупу вновь почувствовать себя живым. Очки, которые носят все Абураме, это часть моей новой жизни, жизни после смерти. Так намного проще жить, когда не можешь сказать точно, был ли этот мир в действительности хоть когда-либо цветным и ярким», - такова была последняя запись. Теперь все вставало на свои места. Лима утерла набежавшие слезы кулаком. Внезапно в спальне послышался странный звук. Никитина сорвалась с места, чтобы проверить, как там Тсубаки. Девушка лежала и тихонько плакала во сне. Сейчас она, обыкновенная студентка в простенькой рваной ночнушке, вовсе не походила на хладнокровную убийцу. - Мамочка… - простонала Тсубаки, кусая губы. Похоже, былые воспоминания не давали покоя ей ни днем, ни ночью. Лима без лишних слов и размышлений прилегла рядом, обнимая свою новую знакомую и спасительницу. Почувствовав живое тепло около сердца, Тсубаки постепенно успокоилась и забылась счастливым сном. Юри у этой пары не будет, и не надейтесь! Только сёдзё-ай! На следующее утро Аниса, едва проснувшись и сходив в душ, с позволения Хино включила телевизор. Рыжеволосая поплотнее закуталась в одеяло, притягивая к себе Мадаеву. - Слушай, насчет вчерашнего… - начала Аниса, но Абураме осторожно положила палец на губы девушки, веля ей помолчать. - Лучше послушай, что я скажу, - сказала Хино, сверкая ярко-зелеными глазами. – Я была немного… э-э-э… пьяна, и потому позволила себе лишнего. Но ты и вправду мне нравишься. Знаешь, удерживать тебя в качестве наложницы бессмысленно, ведь я надеюсь на взаимные чувства. Поэтому прошу тебя, Аниса… Мадаева замерла, ведь молодая госпожа впервые назвала ее по имени, а значит, признала, как личность! - Прошу, заметь – не приказываю, чтобы ты осталась со мной до тех пор, пока я не разберусь с Гулагом. А потом я дам тебе полную свободу воли. Хочешь, уходи на все четыре стороны. А если решишь не бросать меня – буду только рада. - Но чем я тебе понравилась? – замялась Аниса. – Таких девчонок, как я, миллионы по всему свету. - Ты для меня единственная, - Хино обняла её. – Возможно, я впервые испытываю такие сильные чувства. Доказательство этому то, что я согласна отпустить тебя после того, как стану главой Абураме. - Если так любишь меня, то отпусти сейчас, - вдруг рассердилась Мадаева. – Боюсь даже предположить, что случилось с моей мамой! Она же может умереть от расстройства, пока меня не найдут! Хино ничего не сказала, лишь вцепилась в ее плечи, пряча лицо под волосами. По странным всхлипам Аниса поняла, что рыжеволосая плачет. - У меня никогда не было близкого человека. Нет, была в детстве одна подруга, но потом она погибла в автокатастрофе. Клан от меня отказался, потому что я не чтила традиции рода, не соглашалась носить эти темные очки, скрывающие все краски мира. Они считают, что я недостойна. Даже мой отец ненавидел меня. Я всегда была совершенно одна, - говорила девушка, захлебываясь печалькой. – Те псы, которые сейчас подчинятся мне, всего лишь подкупные собаки, отморозки, которые уничтожат, если вовремя не заплатишь. Перед своей смертью отец оставил мне огромное наследство, но и оно когда-нибудь кончится. Если мои люди почувствую слабину хоть раз, то пиши пропало. Я снова стану никем, либо меня попросту убьют, как собаку. Именно поэтому я должна стать новой главой клана, заставить этих ублюдков уважать меня. Традиции, стереотипы – вот на чем строится их благополучие. Я хочу сломать их полностью и показать, что существует яркий, красочный мир без штампов… Аниса погладила Хино по рыжим волосам. - Поэтому прошу тебя, останься со мной хоть до тех времен, пока я не осуществила свои планы, - продолжила Абураме. – Мне надоело быть одной, я хочу быть с человеком, которому могу спокойно довериться и излить душу. По тому, как ты пожертвовала дорогой тебе вещью, перевязывая мою рану, можно судить, что ты честная, добрая, отзывчивая! Не то, что другие, готовые на все ради денег! Ты человек, которого я люблю! Аниса всё поняла, а потому обняла плачущую Хино и сказала всего три слова: - Я остаюсь. Добровольно. Когда Хино немного успокоилась, по телевизору начались новости. - «В Москве пропали без вести сразу две школьницы, тринадцати и пятнадцати лет. По рассказам очевидцев, вчера днем в ** часов ** минут на автобус номер ***, движущийся по улице ***, напали неизвестные. В автобусе находилась целая группа школьников, приехавших на экскурсию из Ростова. Транспортному средству был нанесён огромный материальный ущерб, а также оказалась похищена Людмила Никитина, ученица седьмого класса. Однако больше никто не пострадал. Свидетели говорят, что злоумышленники были одеты в темные обтягивающие костюмы, а на лицах у всех были темные зеркальные очки. Сегодня утром мать пятнадцатилетней Анисы Мадаевой подала заявление в милицию о пропаже своей дочери. Были девочки похищены одними и теми же людьми, либо это были совершенно разные преступления, пока неизвестно. Делом уже занимаются сотрудники МВД. Если у вас имеется хоть какая-нибудь информация о пропавших или похитителях, обращайтесь по номерам ******…» - вещал диктор. На экране появились фотографии Анисы и Лимы, внизу дорожкой пробежал телефон горячей линии. - Ну, дела, - проговорила Хино. – Быстро же информация распространяется! Аниса молчала. Ей было стыдно, что мама переживает, но бросать Хино в такой ситуации темноволосая тоже не могла. - Слушай, - вдруг опомнилась Мадаева. – А ведь Вову не назвали среди пропавших, это значит, что Гулаг его отпустил?! - Сомневаюсь, - нахмурилась рыжеволосая. – Скорее всего умолчали потому, что он известный певец. У них ведь на сегодня запланирован концерт? Думаю, им просто пока не нужна лишняя паника. Аниса испуганно сжала ладонь Хино. - Не бойся, - ответила Абураме ей. – Спасем мы твоего друга. - Это невозможно, - сказала Тсубаки. - Почему?! – все еще недоумевала Лима. - Ты поедешь домой в Ростов. Так всем будет спокойнее. Они ехали в автомобиле. Тсубаки рассудила, что оставлять Никитину одну слишком опасно, а потому спланировала побег последней на это же утро. Еще только светало, а черная иномарка личного адъютанта Гулага уже неслась в сторону Ленинградского вокзала, на котором девочку должны были встретить люди, коим Тсубаки доверяла. - Но я не хочу расставаться! – привела Лима последний аргумент. – Я хочу жить с тобой, помогать по хозяйству, поддерживать! Девушка остановила автомобиль на обочине и повернулась в сторону заднего сидения. - Это идея-фикс такая? – нахмурила брови Тсубаки. – Думай лучше о себе, спасайся, беги прочь из этого города, дурёха! - Но… но я же знаю, как тебе тяжело! – едва не заплакала Лима. – Я всего лишь не хочу терять тебя, чтобы не беспокоиться, как ты! - О чем ты говоришь? – удивилась девушка. – Послушай, я – убийца. Со мной ничего не случится. Враги умирают прежде, чем успевают нажать на курок. - Я прочитала твой дневник, - призналась Никитина. Повисло неловкое молчание. - Так ты всё знаешь? – спросила Тсубаки убитым голосом. - Да. - И ты всё равно хочешь остаться с человеком, который наполовину состоит из неживых тканей? Который почти ничего не чувствует, не испытывает никаких эмоций? - Не ври! – со слезами на глазах закричала Лима. – Не ври, что ничего не чувствуешь! Я слышала, как ты плакала этой ночью. Тебе до сих про больно! А если больно, значит, ты живая! Перестань уже запираться от всего мира за этими очками! Девочка глухо зарыдала, закрыв лицо ладонями. - Но почему именно я? – как-то устало спросила Тсубаки. – Почему ты так беспокоишься обо мне, ведь у тебя есть и более близкие люди: семья, друзья из Ростова? - Не знаю, - честно призналась Никитина. – Просто за эти сутки я успела безумно к тебе привязаться. Если ты оборвешь эти связи, нам обоим будет очень больно. Подчеркиваю: обоим, не только мне! - Ты права, - тихо проговорила Тсубаки, откидываясь головой на спинку сидения. – Обоим. Девушка достала мобильник, предупредила людей с Ленинградского вокзала, что побег отменяется, и повезла плачущую Лиму обратно. Однако километра через три Тсубаки неожиданно остановилась около какого-то магазинчика и попросила девочку выйти купить ей немного минералки. Лима послушно кивнула, взяла из рук водительницы мятую сторублевую купюру и направилась в продуктовый. Когда Никитина вернулась, сжимая в руках две бутылки «Бон-Аквы», дорогого черного автомобиля на стоянке уже не было. Тсубаки всё-таки её бросила. Долго Лиме переживать не пришлось. Первый же попавшийся на улице милиционер узнал в девочке пропавшую без вести и отвел в отделение, находящееся через дорогу. Очевидно, именно таков и был план Тсубаки, намеренно оставившей девочку неподалеку от места службы сотрудников МВД. Никитину долго расспрашивали, но та лишь мотала головой и плакала. Она не могла поверить, что Тсубаки так с ней поступила. Хотелось вернуться и все исправить, заставить эту странную девушку одуматься, но… Ничего не добившись от школьницы, бравый полковник милиции со смешной фамилией Девахин велел запереть Никитину в детской комнате и вызвать психиатра. Оставшись одна в яркой веселой комнате с мягкими стенами, Лима запаниковала. Что будет, если Тсубаки из-за нее арестуют? Правда, она им так ничего и не сказала, но если начнут копать… А уж если Гулаг узнает, что она, Лима, жива, то Тсубаки понесет наказание за неповиновение. Никитина не зря была очень умной девочкой. Говорят, в экстренных ситуациях люди начинают соображать еще лучше и креативнее. Сейчас в ее голове рождался невероятный план, но для начала следовало покинуть отделение. Сказав охраннику, что хочет в туалет, Лима зашла в грязноватый сортир, встала на бачок, выбила маленькое стекло под потолком и, будучи довольно худой, вылезла на свет Божий. Спрыгнув с двух метров высоты, Лима плюхнулась в тающий сугроб и побежала прочь от этого места. Чёткого плана в голове все еще не склеивалось, но общая картина уже была ясна и понятна. Главное было не показывать свое лицо прохожим, а потому Никитина надвинула вязаную шапочку на самые глаза и замоталась шарфом по самые щеки. Очки-хамелеоны сразу потемнели на солнечном свету, скрывая глаза почти полностью. В одном из дворов бегущая девочка с кем-то столкнулась и не удержалась на ногах. - Ой, Вы в порядке? – вежливо спросила какая-то темноволосая девчонка, на вид ненамного старше самой Лимы, подавая руку, чтобы помочь упавшей Никитиной подняться. - Да, всё хорошо, - улыбнулась Лима, принимая помощь. - Эй, Аниса, не светись перед прохожими, - окликнула их какая-то рыжеволосая девушка, выглядывая из вертолёта, оставленного за детской площадкой. Стоп! Вертолёта?! Заметив Лиму, рыжеволосая нахмурилась и поманила обеих пальцем. Та, кого назвали Анисой, перевела взгляд на Лиму и вздрогнула, затем ухватила девочку за руку и потащила в сторону летательного аппарата, столь неожиданного для обычного московского двора. Кстати, других людей во дворе не было. Поразительная пустота и тишь. - Хино, ты тоже подумала, что это она? – спросила у рыжеволосой Аниса. - Эй, тебя ведь Людмила Никитина зовут, так? – спросила у Лимы нахмуренная девушка из вертолета. - Да, - в страхе произнесла Никитина, понимая, что ее план безнадежно провален. Сейчас ее снова потащат в отделение, чёрт возьми! - Не трясись так, блин, - засмеялась Хино. – Вот эта вот тоже в бегах. Рыжая девушка кивнула на темноволосую, которая приветливо улыбнулась девочке. - Аниса, - представилась она. – Вчера во время твоего похищения я и один мой друг сидели в автобусе, так что тебя я тоже узнала. Именно потому, что мой друг захотел спасти тебя, завертелась каша. Лима виновато вздохнула. - Кстати, за что же мой братец так хотел убить тебя? – опомнилась Хино. – Вот уж не думала, что объектом его ненависти может стать обычная тринадцатилетняя девочка! - Так он Ваш брат?! – изумилась Никитина. События постепенно начинали складываться в одну цепочку. – Вы та самая Хино Абураме, подруга детства Тсубаки и двоюродная сестра Гулага?! - Ну да, - удивлённо сказала рыжеволосая. – Только при чём тут Тсубаки, ведь она умерла пять лет тому назад? - Нет, Тсубаки жива и, возможно, в большой беде. Я очень хочу отыскать её, - сёрьезно сказала Никитина. – Вы мне поможете? Ничего не понимающая госпожа Абураме кивнула и велела обоим садиться в вертолет. Через несколько минут летательный аппарат плавно взмыл над детской площадкой. По дороге Лима рассказала Хино и Анисе свою историю и историю Тсубаки. Хино напряженно слушала, умело управляя вертолетом. Касательно некоторого родства между собой и Никитиной она ничего говорить не стала. Узнав, что Тсубаки жива и сейчас находится в Москве, рыжеволосая невероятно обрадовалась. Но как только Лима пояснила, на кого работает девушка, молодая госпожа Абураме снова нахмурилась: - Может ли случиться так, что теперь она наш враг? - Не думаю, - помотала головой Лима. – Она ослушалась его приказа о моем убийстве, а Вас, Хино, она всё еще помнит и дорожит Вашей дружбой. - Называй меня на «ты», вроде не старая ещё, - сказала рыжеволосая. - А меня тогда зовите просто Лимой, - ответила девочка. – Ненавижу имя Людмила. Некоторое время летели в молчании. - Кстати, а куда мы летим? – решила вдруг поинтересоваться Никитина. - Как куда? – подняла брови Хино. – В апартаменты нашего с тобой братика, как выяснилось. Думаю, если будешь с нами заодно, сможешь снова встретиться с Тсубаки. Да и сама я хочу её увидеть. Да и Вову, друга Анисы, надо выручать, у его группы концерт сегодня. Поймав недоумённый взгляд Лимы, Аниса принялась рассказывать историю своего знакомства с Вовой, затем упомянула о встрече с Хино и вообще обо всём, произошедшем за сутки, старательно обходя тему их с Хино ночного юри. В голове девочки словно что-то щёлкнуло, и все события окончательно встали на свои места. - Вот только я одного не поминаю, - задумчиво протянула Аниса. – Хино, ты уверена, что хочешь прорываться через охрану Абураме в одиночку? Сомневаюсь, что ты справишься, уж извини! - Я уже говорила тебе, Аниса, что не могу полностью доверять даже своим верным псам. А вдруг Гулаг заплатил им больше? Нет, лучше вообще не вмешивать никого, это сугубо наше с братцем дело. Правда, у меня теперь есть ваша с Лимой поддержка. Но лучше не суйтесь в драку, а переждите в стороне. Поверьте, я тоже не ваньку в Питере валяла! Внезапно Хино резко пошла на снижение. - Что такое?! – испуганно закричала Аниса, в который раз не пристегнувшаяся. – Мы падаем?! - Нет! – ответила Хино, перекрикивая стрекот. – Мы почти прибыли, двигаться дальше на вертолёте опасно! Они снова приземлились в каком-то дворике, не слишком большом и подозрительно пустынном. Судя по звукам с улицы, они находились недалеко от центра. - Хино, колись! – не выдержала Аниса. – Почему власти игнорируют наши передвижения на вертолёте? Почему во всех дворах, где мы приземляемся, никого нет?! - Боже, да какая разница, - развела руками рыжеволосая. – Оставьте этой истории хоть какой-нибудь нераскрытый секрет! Внезапно Лима замерла на месте, как вкопанная. Неподалеку от посадочного места девочка увидела автомобиль Тсубаки. Никитина тут же сообщила Хино и Анисе о своих догадках. Неизвестно, что девушки бы ей ответили, если бы в этом момент не запиликал домофон. Дверь одного из подъездов приоткрылась и на февральский холодок вышла девушка с длинными волосами, забранными в косу. Одета девушка была в простой черный обтягивающий комбинезон, на лице – огромные зеркальные очки. В руках она несла пакеты, туго набитые продуктами. - Тсубаки! – воскликнула Лима, бросаясь к вышедшей из подъезда. От неожиданности девушка выронила пакеты, посыпались яблоки и кульки с молоком. - Что ты здесь делаешь?! – возмущенно произнесла Тсубаки, забывая о валяющихся на снегу продуктах. - Я думала, что тебя найдут милиционеры и доставят в отделение, где ты будешь в безопасности! - Так и было, - сказала Лима. – Но я сбежала. - Зачем?! – из-под очков Тсубаки побежали струйки слёз. Девушка присела на корточки и стала трясущимися руками собирать еду обратно в пакеты. – Зачем ты это сделала?! Ты даже не представляешь, чего мне стоило разорвать эти узы… И всё ради того, чтобы ты была в безопасности! Почему же ты сопротивляешься!? И как ты тут оказалась?! - Тсубаки, я пришла, чтобы сказать тебе: мир цветной, - ответила Никитина прерывающимся голосом. – Если ты плачешь, если всё ещё можешь чувствовать боль и переживать, разве это не означает, что ты живёшь?! Я пришла, чтобы наконец сорвать с тебя эти чертовы очки! Девушка не успела ничего ответить, как Лима быстро наклонилась к ее лицу в мгновение ока сдернула очки. Тсубаки зажмурила глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами, из-под которых продолжали течь солоноватые капельки. - Открой глаза, - неожиданно велела Никитина. - А что будет? – вяло поинтересовалась Тсубаки, не приподнимая век. – Разве что-то изменится? - Очки клана Абураме – всего лишь глупый стереотип, повод для того, чтобы сплотить коллектив, - Хино подошла к ним неспешно, приглядываясь к плачущей девушке. – Когда я свергну Гулага, я отменю все традиции. Каждый волен видеть мир цветным. - Даже если ты всё еще не можешь видеть цвета, окружающие будут видеть твои глаза, - встряла Аниса. – Ты сможешь быть ближе к людям! - Лима, кто эти люди? – напряженно спросила Тсубаки. - Открой глаза и посмотри сама, - сердито ответила ей девочка. - Врачи говорили мне, что цветное зрение может прийти со временем. Но я так боюсь увидеть всё тот же серый и беспросветный мир! - Открой глаза уже, блеать!!! – заорала Хино, хватая подругу детства и встряхивая. – Меня зовут Екатерина ***, иначе Хино Абураме, и та Тсубаки, которую я знала много лет назад, никогда не была таким нытиком! От удивления Тсубаки широко раскрыла глаза. Зрачки на секунду расширились до краев, а затем резко сузились до точек. Девушка снова зажмурилась: снег отражал яркий солнечный свет слишком сильно. Переждав пару секунд, Тсубаки приоткрыла глаза снова. - Хино? Это ты? – тихо спросила она. Лима замерла. У Тсубаки на самом деле были зелёные глаза. Такие же, как и у Хино. - Ты что-нибудь видишь? – спросила Аниса. -Да, - девушка чуть улыбнулась. – Знаете, я прекрасно вижу все цвета… И небо! Оно такое голубое! Хино молча, без слов обняла подругу и помогла ей подняться. Лима и Аниса тем временем собрали все продукты. - С возвращением тебя, Тсубаки, - сказала рыжеволосая. Та в свою очередь обняла Лиму, прижимая голову девочки к самому сердцу. - Спасибо тебе. Теперь я действительно живу. Выяснилось, что Тсубаки подрабатывала извозчицей. В этом доме проживала молодая женщина, которая ввиду ужасной нехватки времени не успевала завезти продукты для своей болеющей матери. За скромную плату наша героиня была согласна доставить продукты на другой конец улицы. После того, как Тсубаки выполнила своё доброе дело, Хино попросила старую подругу помочь в сражении против Гулага. Та согласилась, узнав в подробностях историю Анисы и Вовы. Новый план был таков: Тсубаки, личный адъютант Гулага, имеет свободный доступ в апартаменты главы клана. А значит, спокойно может провести Хино, Лиму и Анису мимо всей охраны, если те притворятся её заложницами. План понравился всем, правда, Лима и Аниса всё ещё немного побаивались. - Не ссыте, - подняла палец вверх Хино. – Главное, попасть в логово моего дражайшего братца, а там посмотрим. Подготовка к операции заняла довольно много времени. Было уже пять вечера, когда автомобиль Тсубаки медленно въехал на территорию восемнадцатиэтажного здания. Девушку никто и не думал задерживать, так что наши отважные героини свободно проникли в нужную локацию. Перед выходом из машины Тсубаки снова пришлось надеть очки, а Хино, Аниса и Лима, переодетые и в париках, довольно артистично изобразили напуганных заложниц. Охранник на входе даже удивился слегка: - За что ты их так, Тсубаки? Дело в том, что все трое, связанные по рукам, громко плакали и умоляли больше не бить. - Они знают, за что, - ледяным голосом сказала Тсубаки. – Я отведу их на последний этаж, прямо к господину Гулагу. Это дело повышенной секретности. Едва они вчетвером оказались в лифте, девушка едва не прибила артисток погорелого театра: - С ума сошли!!! Любой дурак увидит, что вы прикалываетесь! Вновь обретя краски своего мира, Тсубаки стала на порядок эмоциональнее. - М-да, - Хино почесала голову под теплым париком. – Походу, слегка переигрываем, но пофиг, уже приехали. Лифт звякнул и остановился на восемнадцатом этаже. Дверцы плавно разъехались. - Идите за мной, - шёпотом приказала Тсубаки, на цыпочках выбираясь из кабины. Хино последовала за подругой сразу, другие две девчонки немного замялись, боясь нашуметь и испортить всю операцию. Перед ними был огромный коридор с множеством дверей, упирающимся в небольшой холл. Осторожно, почти неслышно ступая, девушки добрались до этого холла, в котором можно было увидеть еще три двери. - Это кабинет, спальня и уборная господина Гулага, - тем же шёпотом пояснила Тсубаки. Внезапно за одной из дверей послышались странные звуки. Наконец, хлопнула дверь, и из кабинета выбежал полусогнутый пятнадцатилетний темноволосый паренёк, то и дело спотыкающийся о собственные ноги. - Вова! – воскликнула Аниса радостно, но ее голос перекрыл другой, более звучный, доносящийся из кабинета. - Я дам тебе всё, что пожелаешь! – кричал светло-русый подтянутый парень в зеркальных очках на лице. – Всё, что только попросишь, только оставайся со мной! - Ненавижу, - презрительно сплюнул Вова в попытках выпрямиться. – У меня из-за тебя теперь вся спина отваливается и шея ноет. - Да я на всё для тебя готов, придурок! – раздраженно продолжал Гулаг. – Только будь моим, и я осуществлю все твои мечты! Я люблю тебя! - Не знаю, чем я так тебя зацепил. Неужели тебе так понравилась ночь со мной? – нахмурился кореец. – Словами о любви не следует разбрасываться, так и скажи, что хочешь иметь меня каждый день! - Нет, идиот! – разъярился Гулаг, ударяя кулаком по несчастной двери. – Я полюбил тебя всерьёз! Сам не знаю почему, но полюбил! - Да ты даже не в моём вкусе! – презрительно сказал Вова Ким. Притихших от изумления девушек парочка явно не замечала. Внезапно Гулаг рассвирепел окончательно и сорвал со своего лица очки, швыряя их на пол и разбивая армейским ботинком на толстой подошве: - Да я готов отречься от клана, лишь бы быть с тобой, черт возьми!!! Хино тихо присвистнула: - Упс, а это уже серьёзно. Глаза Гулага оказались серо-голубыми, молнии мечущими. Одна из дверей в большом коридоре приоткрылась, из-за нее выглянул сонный старичок-боровичок: - Что такое, что за шум, сим-салябим? Видимо, Хино поняла, что в игру следует вступить ей. Сбросив с себя парик и верёвки-путы, рыжеволосая в один прыжок оказалась около ругающихся «милков». - Привет, братик, - весело сказала девушка, поигрывая метательным ножиком. – Значит, если этот милый симпатичный яойный мальчик согласиться быть твоим, ты уступишь мне роль лидера клана, прекратишь преследовать свою сводную сестру Лиму и вообще свалишь куда-нибудь за кулисы моей жизни? - ЧТО, ЛЯСЬКИ-МАСЯСЬКИ?! – выпучил глаза Зереф (а это был именно он). - Да, разумеется, - Гулаг, казалось, вовсе не удивился неожиданному появлению двоюродной сестры. – Но он не хочет соглашаться. Пока не хочет. - Я не яойный! – покраснел Вова. – Хино, ты офигела! - Но ведь ты, как я поняла, переспал с господином Гулагом?! – восторженно проговорила Мадаева. - Аниса, и ты здесь?! - Мы все здесь, - устало ответила Тсубаки, прислоняясь к стене. Казалось, они с Лимой вот-вот взорвутся от смеха. – Знаешь, Вова, лучше тебе согласиться, и всем станет лучше. Присутствующие (кроме шокированного Зерефа) стали дружно уговаривать Вову дать Гулагу хотя бы шанс. Наконец, певец не выдержал и заорал: - СТОП!!! Хорошо. Ладно. Если ты, - он ткнул указательным пальцем в Гулага. – Если ты такой крутой и всесильный, как рассказываешь, то доставь меня на концерт вовремя. Но учти, что я даю тебе шанс не в своих интересах, а исключительно чтобы помочь друзьям! - Через сколько концерт? – деловито спросил парень. Вова перевел взгляд на стрелки настенных часов. - Через двадцать минут. - Отлично, и где он проходит? - Открытый концертный зал ***, - слабым голосом выдохнула Аниса. – Это в часе на метро отсюда, мы не успеваем! - Я могу одолжить вертолёт, он тут в соседнем квартале припрятан, - быстро вставила Хино. - Тсубаки, - Гулаг торжественно повернулся к своему адъютанту. – Ты хочешь помочь своим друзьям? Как я понял, все вы заодно, не так ли? Тогда доставь нас на концерт Вовы за положенное время. Не успеешь - хуже будет. - Отлично, - девушка отлипла от стены, разминаясь. – Я принимаю Ваш вызов, господин Гулаг. Хино, веди меня к своей дребезжалке! Через минуту холл опустел, лишь Зереф стоял с выпученными зенками, тупо глядя в пустоту и время от времени повторяя: - Ахалай-махалай… ну и дела, сим-салябим! - Ну что, что дальше-то было? – неистово допрашивал старого одноглазого жучка Анкорд. – Оёёй, я больше ж не могу, теббаё! - А дальше… Вшестером наши герои запрыгнули в вертолет, Тсубаки села за штурвал. Кое-как, в самый притык успели они. Вова в последний момент выбежал на сцену и запел под восторженные вопли поклонниц. Гулаг, Тсубаки, Лима, Аниса и Хино с наслаждением слушали. Потом в толпе зрителей Аниса заметила свою маму. Но не успела женщина подбежать к своей дочери, как набежали сотрудники ФСБ (уже не МВД даже) и задержали всех пятерых, кроме Вовы, на сцене под музыку прыгающего, подобно Димочке Билану во время дебюта своего. Отвезли их в отделение. Как бы ни плакали Лима с Анисой, троих Абураме арестовали и увезли в Бутырку дожидаться суда. Анису передали в руки родителей, Лиму – в руки её классной руководительницы. Долго дожидаться суда не пришлось. Приговор был не так суров, как предполагалось, ведь всем троим не было еще даже восемнадцати. И дали Тсубаки, Гулагу и Хино пять лет колонии строгого режима. Лиму насильно вернули в родной Ростов, Аниса снова стала ходить в школу, неплохо сдала ГИА и перевелась в десятый класс. Корпорацию «Абураме» прикрыли, как нелегальную, большинство членов клана успело сбежать и уничтожить всяческие упоминания о своей причастности ко всему. Восемнадцатиэтажное здание отошло государству, а вот все банковские счета Гулагу и Хино оставили на будущее. Прошло пять лет. Неизвестно, как и где жили в это время Вова, Аниса и Лима, но одно можно сказать точно: их жизнь была нормальная, спокойная, без погонь и перестрелок. Отсидев ровно пять лет, в тот же день, когда и был концерт – 14 февраля, в День святого Валентина, наши арестанты вышли на свободу. Угадайте, кто встречал их на выходе с зоны? Верно, наши старые знакомые их уже ждали. Выросшая, невероятно похорошевшая Лима ласково обняла Тсубаки, вручая ей букет мимоз. Аниса поцеловала Хино в щеку и подарила букет прелестных хризантем. Вова, старательно отводя взгляд в сторону, смущенно протянул Гулагу скромный букетик бордовых гвоздик. С тех пор наши герои стали жить нормальной жизнью все вместе. Гулаг провел собрание клана, поднимая из-под земли всех тех, кто спрятался ранее при крахе корпорации. На собрании молодой юноша публично отказался от лидерства, передавая все права на главенство Хино. Сам Гулаг сообщил, что решил стать новым продюсером Вовиной группы «К.О.Ч.Е.Ш.М.А.», после чего укатил в Южную Корею под ручку с самим двадцатилетним солистом. Тсубаки и Лима отправились в Японию, на историческую родину клана, чтобы начать жизнь заново вдвоём. Хино-таки стала новым правителем клана и сейчас по-прежнему живет в Москве вместе с Анисой, занимаясь вполне легальным музейным бизнесом. Преступное прошлое только добавляет девушке шарма. - Вот, собственно, и история вся, - улыбнулся старый одноглазый жук. – Знайте теперь, дети мои, что бывает любовь такая на свете, время и расстояние выдержать способная. Не поебульки ваши, а чувство чистое и настоящее… - Погодите, - вдруг опомнилась одна из пчелок на сороковом листочке от ветки Анкорда. – А куда делся старик Зереф, дядюшка? - Как знать, сим-салябим, - скрипуче рассмеялся одноглазый. – Наказан он был за злодеянья свои, а что дальше с ним сталось, неведомо никому, ляськи-масяськи. Попрощался со всеми старый жук и полетел куда-то, тяжело взмахивая старыми трухлявыми крылышками. - Даа, бывает же такая любовь! – мечтательно протянула одна из пчёлок. - Даа… - повторил Анкорд. – Ну чё, народ, давайте уже ебаться! И забрались жучки с пчелками попарно под листики, и начался всеобщий перетрах, сим-салябим, ляськи-маськи, ахалай-махалай!!! Конец.