***
Уф, сил осталось маловато, но еще на два подхода точно хватит. В конце концов, я уже научилась неплохо контролировать и даже экономить свою чакру, пытаясь освоить управление наследственным пределом. Я все еще плохо понимала, что он из себя представляет, но узнать это было до жути интересно, а потому я не прекращала своих попыток обучиться. Ни Какузу, ни Хидан еще не вернулись с задания, что было крайне подозрительно, ведь они уже давно поймали джинчурики двухвостого. Более того, общими усилиями мы даже сумели запечатать этого биджу. Так в чем же тогда проблема? Чем они еще там решили заняться? Небось Какузу нашел золотую жилу или же Хидан решил разгромить по дороге парочку монастырей, принадлежащих ложным богам. Мишень в десяти метрах от меня была буквально изрешечена ударами. Сначала я тренировала на ней тайдзюцу, о котором мне так часто вещал Какузу, затем меткость поражение молнией, управляя тайринганом, а сейчас я пыталась усилить эту молнию, соединив две стихии. Пока что я попадала только в столб, на котором висела та самая мишень, но не более того. От неудач начинало медленно срывать крышу. Я злилась, заводясь еще больше с каждым зарядом, пролетавшим мимо столба. Сколько я уже здесь? Два, может три часа? Я даже не завтракала с утра, горя желанием сразу попасть на тренировку, а тут такой облом - неудачи идут одна за другой. Это же просто несправедливо! Создав в руке плотный сгусток энергии двух стихий, я выпустила его вперед, когда он с характерным свитом и скрежетом пролетел мимо цели прямо в стену позади. Злость вырвалась сама, когда я громко топнула ногой, а затем уже начала кричать во весь голос. Все равно никто не услышит, да даже если и услышит - плевать: - Какого хрена! Ну почему? Почему все всегда получается через задницу! - Потому что ты напряжена и не сосредоточена - знакомые насмешливые интонации позади, заставляют обернуться, затем смерить их обладателя точно таким же, как и у него самого, взглядом. Блондину похоже все равно на мою реакцию, а потому он, все так же опираясь одним плечом на косяк двери и сложив руки на груди, продолжает - ты не возьмешь технику количеством раз, если будешь идти на поводу у эмоций. - А тебе лишь бы слово свое вставить - я ехидно улыбнулась, подкалывая Дейдару, отворачиваясь обратно к мишени - сосредоточиться, говоришь? Я целюсь, выдыхаю и еще раз сосредотачиваю чакру в руке, формируя сгусток из стихии воды и молнии. Со всей силы направляю его к своей цели, однако, это ничуть не помогает: шар снова пролетает мимо. Руки начинают дрожать от злости, ибо я достигаю предела кипения. И тут чьи-то руки легко ложатся на мою талию, цепко обхватывая ее длинными пальцами. Вот же, черт. Я еле заметно подпрыгнула на месте от неожиданности, ведь это прикосновение выбило все мысли из головы. Кажется, я совсем не готова к такому повороту событий. Думала, что Тсукури ушел, оставив меня наедине с моими проблемами. - Расслабься - его голос у самого уха, а дыхание слегка опаляет открытые плечи, отчего по спине бегут мурашки - так ты ничего не добьешься. Да уж, с тобой расслабишься. Очень умный совет. - Не помогает. Я должна научиться этой технике как можно скорее - голос находится на пределе твердости, но я все равно с трудом удерживаю себя от желания сказать что-то не то, иначе его руки исчезнут. Секунду. Чего-о-о? Так ты не хочешь, чтобы он отпускал тебя? Просто фантастика! - Ты вся дрожишь от злости и перенапряжения - блондин касается своей грудью моей спины, а затем одной рукой обхватывает мое запястье, нацеленное на мишень, располагая голову рядом с моим лицом - или это из-за меня тебя так подкидывает? Он улыбается собственной теории, а усмешка и ехидство вперемешку с его близостью вызывают мгновенный эффект. Нахальный красавчик рядом и я не хочу, чтобы он куда-то девался. Правда ему об этом знать совсем необязательно. - Еще чего. Ты, часом, не болен? - каждое лживое слово прекрасно ложится на уши, словно итальянские спагетти. Я почти верю своему наглому вранью. - Я могу быть болен только тобой, вредина - он тихо хихикает, улыбаясь собственной шутке и тому, как назвал меня. Хорошо подобрал прозвище, ничего не скажешь. Решила не бить его пока что. Может реально сейчас что-то толковое скажет. Ждет буквально несколько секунд, давая мне немного расслабиться и перевести дух. Он крепче сжимает мою ладонь, а другую руку все так же держит на талии, а затем уже почти шепотом говорит в самое ухо, отвлекая от сосредоточения на цели: - Теперь целься и плавно отпускай шар - он наблюдает за тем, как в моей ладони возникает яркий сгусток света, издающий подобные птицам звуки, и как я легко отпускаю его в свободный полет. Он стремительно набирает скорость, приближаясь к мишени все ближе и ближе, а затем разносит ее на куски, попадая в самое яблочко. Дейдара отстраняется и игриво улыбается, ожидая бурных оваций и долгих аплодисментов. Победоносно смотрит на меня предвкушая благодарности и представляя, как я падаю ему в ноги и нижайше кланяюсь. Но нет, не обломится. - А из тебя ничего такой семпай - я перемещаю взгляд с раскромсанной мишени на довольного Дейдару и обратно с секундной паузой, но Тсукури только усмехается моему легкому замешательству и отвечает: - Я в принципе ничего такой, а не только как семпай. Ох, какой скромный, милый говнюк. Прямо не могу. Я вполне искренне улыбаюсь в ответ на такую эгоистичную фразу, но затем понимаю, что она как раз в стиле блондина. Даже эта его манера подкалывать и язвить перестала раздражать и казаться дебильной. Она придает Тсукури его незабываемый шарм. Неловкую паузу прерывает сам Дейдара, когда произносит то, чего я ожидала от него меньше всего: - Может пойдем поедим мороженное? А то Кисаме все сожрет и даже ложки не оставит - это предложение слишком доброе. Настолько, что я не могу от него отказаться, ведь я не только сластена в душе, но и человек, который легко привязывается к людям. Признавать привязанность к Тсукури я уже начала неосознанно для себя самой, а потому... Я не отвечаю ему ничего, а лишь быстро хватаю его за руку, чтобы не успел отказаться, и тащу в глубину коридоров. Пусть моя самооценка и совесть думают, что хотят. Знаете, что? Я счастлива и рада тому, что так глупо и быстро сдалась.***
Тсукури был невероятно расслабленным, пока ковырял ванильное мороженное ложкой, сверля взглядом десерт. Даже странно, не успел надеть на лицо уже очень хорошо знакомую мне насмешливую маску. Кисаме - долбаный кулинар-кондитер. Не знаю, каким образом ему удалось приготовить всю эту вкуснятину, но мне отчего то стало неудобно. Я ведь даже яичницу не могла приготовить так, чтобы та не растеклась, не то что бы сварганить что-то более сложное и вкусное. Может поэтому, пока я жила в Конохе все смотрели на меня с непониманием. Мой рацион был подозрительно похож на меню тех, кто всем сердцем желает заболеть гастритом, и не мудрено, на быстро завариваемой лапше далеко не уедешь. Едой чемпионов это даже язык не повернется назвать. Мои мысли быстро расползались, как пауки, каждый раз цепляясь за что-то новое: Кисаме, мороженное, Дейдара, последняя тренировка, его руки, Хидан, Орочимару. Вот и нашли цель, на которой можно остановиться и хорошенько обдумать. Санин не выходил у меня из головы уже второй день, ведь я постоянно думала о том, зачем ему понадобилось убивать Сасори. Навязчивый вопрос все не хотел уходить из сознания, когда я обронила ту самую фразу: - Нам нужно идти за Орочимару. Тсукури поднял на меня все еще озадаченный своими собственными проблемами взгляд, непонимающе глядя на меня: - Нам? Зачем? - блондин всего секунду продолжает прожигать дыру в моем лбу, а затем его взгляд становится осознанным и осуждающим - только не говори, что хочешь отправиться мстить. Тсукури спокойно смотрел мне прямо в глаза, а потом облизнул ложку, поглощая тающий кусочек десерта, облизывая губы. - Да. Я так давно ждала этого шанса. К тому же, я... - Ты совсем не готова, во-первых. Будешь считаться дезертиром, ведь ушла без приказа, во-вторых. Не знаешь его местонахождения, в-третьих - блондин вопросительно поднял бровь, все так же разглядывая мое лицо - ну что, я убедил тебя в том, что это максимально глупая затея? Дейдара прав. Впрочем, как всегда. Может он и блондин, но думать он умеет. Я очень сильно ошибалась, недооценивая его. Видимо, Тсукури выглядит таким, каким хочет, чтобы его видели другие, и сейчас меня все чаще посещало это странное ощущение, вернее мысль. Мысль о том, что он совсем другой. Не такой, каким кажется. - Дейдара... - Называй меня, Дей, ладно? - блондин опустил глаза, доедая последний кусочек мороженного и откладывая тарелку в сторону. Его голубые глаза еще мгновение пронизывали своим взглядом, а затем ушли куда-то в сторону, не успев запечатлеть мой ответ. Все внимание захватил Сасори, направляющийся к нашему столу. Давно я его не видела. Пару дней точно. Меня это немного настораживало, ведь раньше красноволосого я наблюдала по несколько раз за день, а тут... он просто неожиданно исчез из поля зрения. - Что-то ты совсем отпал - блондин одарил Акасуна внимательным взглядом - давай угадаю: работал над новым шедевром? - Дей заговорщически улыбнулся, смотря на напарника, чьи глаза светились неподдельным восторгом. Как бы марионеточник не старался, укрыть это от внимания друга ему не удалось. Сасори коротко кивнул, присаживаясь рядом со мной: - На этот раз я создал совершенство. Я удивленно взглянула на кукольника. Мой интерес был вполне объясним: он всегда считал все свои творения идеальными, никогда не выделяя ни одного конкретного. Сейчас же он открыто признал, что все то, что он создавал ранее, не идет ни в какое сравнение с его новым шедевром, и это зацепило. Что же он там такого наваял? - А можно взглянуть? - отставила в сторону пустую тарелку, смотря на Сасори щенячьими глазами. Просто максимально трогательно, надеясь уговорить его одним только взором - ну пожалуйста, ты же знаешь, как мне нравятся твои работы. Акасуна, держи бальзам на душу. Конечно, подлизываться я умею. Тут и скрывать нечего. - Ты уверена? - Сасори сделал глоток чая из моей чашки, скорее для того, чтобы почувствовать вкус напитка, а не желая утолить жажду. Ему ведь совсем не стоит об этом переживать. Тсукури вернулся ко мне глазами. Потом переместился на Сасори. Странно. Было в его взгляде что-то такое, что заставило интерес вспыхнуть еще больше. Неужели от меня есть секреты? - А почему нет? - я улыбаясь толкнула марионеточника плечом - заинтриговал ведь. Сасори довольно ухмыльнулся, смотря то на меня, то на Тсукури, сидящего напротив, а затем изрек: - Что ж, вы сами захотели.***
Ощущение, будто весь мир померк в одно мгновение, а я потерял то, что было мне так важно. Одного из тех, кто был так важен. Черные одеяния людей вокруг душат меня. Забирают воздух, которого и так сейчас чертовски не хватает. Я и сам такой же, как они. Блеклый и незаметный. Потеря сенсея практически раздавила меня, сломала пополам, искорежила внутренности. В кармане его зажигалка, как величайшая в мире ценность. Я сжимаю ее в руке с каждым днем все чаще и чаще, ведь эта, казалось бы незначительная вещь, единственное, что так сильно напоминает о нем. Будто учитель еще здесь, с нами. - Нет! Чувствую и слышу скрежет собственных зубов. Он такой, будто все они сейчас не выдержат и лопнут. Перед глазами одна и та же картина: бессмертный - один из акацуки с косой, торчащей из живота и сенсей, стоящий перед ним, чья одежда быстро приобретает кровавый цвет. Жрец безумно заливисто смеется, кладет ладонь на рукоять косы, специально поворачивая ее в собственном теле, двигая дальше к внутренним органам. Разрезая кожу и внутренности. - Ну как болит? - безумие в его голосе почти осязаемо. Оно передается мне, превращаясь в страх и ярость. Асума падает на колени, опираясь руками о землю. Пытается отдышаться, но вместо этого изо рта хлещет кровь, вызванная жестоким ранением. Хидан, похожий на черный скелет, лишь усмехается, обнажая зубы в безумном оскале. Не слышит ответа на свой вопрос, а потому мучает мужчину дальше. Пытает с извращенным удовольствием: - Болит, черт тебя дери?! Я что есть сил бегу к ним. Еще не знаю, что именно собираюсь сделать, но понимаю, что если бездействовать, то Асума умрет. Нет! Ты же обещал, что не станешь приносить себя в жертву! Зачем ты это сделал!? Это все произошло по моей вине. Если бы я не был таким глупым, то ничего бы этого не случилось. Ноги цепляются друг за друга и я падаю вперед, проезжая по земле, продолжая наблюдать за убийством своего сенсея. Асума словно задыхается, хватаясь рукой за грудь, а Хидан победоносно смотрит на него сверху. Глупо хихикает, извлекая что-то из полы плаща. - Ну наконец-то я смогу познать боль! Боль, которая придет с твоей смертью! - черное копье в его руке окончательно раскрывается, превращаясь в опасное смертельное оружие. - Стой! - я кричу во весь голос, так, будто это что-то изменит. Хидан заносит руку выше для последнего фатального удара, а затем черное лезвие устремляется вниз, пронзая его тело. Асума, все еще живой, сидит на коленях, но взгляд его пустой и безжизненный, будто душа уже оставляет его тело. Я нахожу в себе силы подняться и побежать к нему, так быстро, как только могу, но это ничего не меняет. Сенсей уходит от меня, уплывает, как легкий утренний туман. Нить его жизни обрывается и Асума падает навзничь. И вдруг... Стая белоснежных птиц взмывает ввысь, навстречу свободе и синему небу... Его смерть подкосила не только меня. Вся деревня скорбела о смерти Асумы Сарутоби, ведь он был не только славным воином, но и добрым, отзывчивым человеком. Его гибель тяжело переживала и Куренай, которая любила его всем своим сердцем. Наша команда тоже до сих пор не могла в это поверить, ведь Асума всегда казался нам непобедимым. Он просто не мог погибнуть вот так, однако... Чем больше времени проходило с момента похорон, тем сильнее реальность давила на плечи, а его зажигалка в моем кармане становилась все тяжелее. Все осложнялось еще и той яростью, которая не могла найти выход и мыслями о мести за учителя. Я хотел своими собственными руками уничтожить того сумасшедшего бессмертного, чтобы успокоить свою душу. Очистить ее. И в тот самый день я понял, что сделаю это во что бы то ни стало. - Выдвигаемся на рассвете. Никому не слова о том, куда мы собираемся. Хокаге узнает об этом и не отпустит нас, если кто-то проболтается - я одаряю Ино и Чоджи тяжелым грустным взглядом, видя их траурные лица и черные одежды, но неожиданно в их глазах загорается знакомый огонек. - Есть! - хором отвечают остальные участники десятого отряда, уже ожидая момента сражения с сильнейшим соперником в лице Хидана. Это будет очень непросто, но я уверен, что сумею придумать достойную и правильную стратегию и на этот раз я рассчитаю все детали. На этот раз ему не уйти. Все будет совсем иначе. - Заставим ублюдка ответить за смерть сенсея.***
Я в предвкушении ее слов. Действительно интересно, что же скажет юная протеже Дейдары, увидев свою бывшую лучшую подругу в новом образе. Наверное, первое, что она познает - это злость, а затем отчаяние, ведь как бы она ни старалась вычеркнуть Сакуру из своих воспоминаний, сделать это быстро просто невозможно. Слишком много времени они знали друг друга и боролись с врагами плечом к плечу. Я тщательно, кропотливо перекраивал сознание Сакуры под себя, чтобы добиться ее полного и беспрекословного подчинения, часами ковырялся в ее памяти и мыслях. Ее воспоминания показали мне всю их жизнь до встречи с нами. Историю дружбы розоволосой и Амики. Сейчас, когда Сакура полностью в моих руках, я изредка давал свободу ее сознанию и даже тогда она не сопротивлялась. Почему? Не знаю. Смирилась или нет, пока не ясно. Может не хотела навредить русой подружке? Вполне себе вероятно. Смотрю на нее и мои глаза подмечают каждую деталь ее, с одной стороны кукольной, а с другой - человеческой красоты. На нее хочется смотреть не отрываясь, прямо как в тот момент, когда девушка лежала на моем операционном столе. Ее тело было прекрасно во всех смыслах. Идеальные пропорции, тонкие, миловидные черты, мягкая на ощупь кожа светлого-молочного цвета. Я всегда был ценителем столь странной и хрупкой красоты, ведь как истинный мастер любил работать с таким материалом и превращать его в что-то абсолютно иное. Многие не понимали моих стремлений, но я был с самого детства увлечен кукольной красотой. Она была совершенна. Вечна. Поэтому я тоже пошел по этому пути, превратив и себя в часть бессмертного искусства. Дейдара ничего в этом не смыслит. Ему кажется, будто искусство - это лишь мгновение, краткий миг красоты, но все это полнейший бред. Его взрывы скучны и одинаковы, а их конец слишком предсказуем. В любом случае, после его шедевров не остается абсолютно ничего, чего не скажешь о моих куклах. Лишь они являются настоящими произведениями творца во всех прекрасных смыслах. Они вечны и прекрасны, а именно эти качества и отличают истинное искусство от хорошо замаскированной мишуры. Настоящая красота идеальна и нерушима. Бессмертна. Лишь некоторые части моего тела я не стал совершенствовать, отдав предпочтение человеческой натуре, все-таки я родился именно таким. Не хотелось терять эту тонкую нить до конца. Но то, что я сделал с Сакурой было же совершенно новым уровнем в кукольном искусстве. Она была полностью живой - ни одной кукольной детали, я лишь добавил в нее свои любимые опасные сюрпризы и полностью подчинил ее сознание. Металлический механизм подключался к головному мозгу, позволяя мне контролировать каждый ее шаг, а эти пластины вдоль позвоночника девушки делали ее еще больше похожей на меня. Теперь она больше не была хрупкой: из спины выдвигались складные лезвия, такие же как в ее ладонях и некоторых других частях тела. Ее сознание было моим, но она могла легко сломать мой контроль, если бы действительно захотела, из-за чего вывод напрашивался сам собой: она смирилась со своей участью. Радостью навечно стать моей. Настоящая Сакура никогда бы не подчинилась, а эта ее улучшенная версия была, кажется, и не против. Ее зеленые глаза плотно закрыты, пока я не велю ей проснуться. Стоит мне коснуться рукой ее лица, как веки поднимаются, а взгляд девушки устремляется куда-то в пустоту. Все еще не осознавая, что происходит, рассматривает свои ладони в попытках определить, что же я с ней сотворил, принимая вертикальное положение: - Я уже мертва? - Сакура шепчет это, будто спрашивая у самой себя, а в голосе уже нет прежней звонкости и силы. Этот вопрос заставляет меня слабо улыбнутся. Нет, дорогая, я не дам тебе так просто от себя избавиться. - Смерть - это так скучно. Я предпочел подарить тебе несколько большее, чем превращение в хладный труп - я протягиваю ей раскрытую ладонь, приглашая подняться с операционной плиты и осмотреть новое тело. Девушка подчиняется и без моей команды: встает с прохладного камня и подходит к зеркалу, глядя на себя. Грудь прикрыта лишь чистыми операционными бинтами, обмотанными вокруг корпуса, а внизу красуются ее черные шорты, в которых она и попала ко мне в руки после последнего боя с Амикой. Внешне, вроде ничего не изменилось, однако стоит мне активировать свой контроль чакры, как ее тело повинуется всем моим желаниям: за спиной раскрываются острые "крылья", из ладоней показываются два смертельных лезвия, на животе возникают стальные ребра, которые как мощный каркас защищают брюшную полость от повреждений. Их я предпочел не прятать вовнутрь тела, чтобы не повредить органы девушки. Скелет девушки теперь укреплен металлическими креплениями, которые делают ее суставы еще менее восприимчивыми к атакам и повреждениям. Она пока не умеет управлять своим новым телом, но вскоре сможет делать это и без моей помощи. - Смотри, что ты теперь можешь - с помощью чакры я заставляю металлические части распахнуться - эти стальные ребра, могут отсоединяться, как по отдельности, так и все вместе и служить очень опасным оружием. Розоволосая смотрит на это с удивлением, трогая и ощупывая каждый скрытый в своем теле механизм: - Почему ты делаешь это? - почти детский вопрос срывается с ее губ а затем я зарываюсь носом в ее мягкие волосы, вдыхая ее запах. Произнося ей в макушку: - Потому что хочу - ответ кажется мне достаточным и я не собираюсь развивать эту тему дальше. У меня большие планы на эту девушку. Кто знает, может я в скором времени сделаю ее такой же, как и я сам? - а еще потому, что ты особенная, Сакура. Пауза дает ей силы отдышаться после моего прикосновения, ведь это невесомое касание выбивает из легких девушки весь воздух, заставляя прикрывать глаза, ловя каждое мое движение: - Ты способна понять и принять мое искусство. Русая резко останавливается в дверном проеме, едва ее глаза ловят точку перед собой. Она смотрит прямо на Сакуру, сидящую на моей кровати недвижимо, будто каменное изваяние. Видит и пытается осознать, что происходит. Вроде бы перед ней давно знакомый человек, но ощущение подвоха отчего-то не уходит, а скорее наоборот - усиливается с каждой секундой. Она издали осматривает каждую металлическую деталь, каждое лезвие, которое так изумительно смотрится на теле ее подруги. А затем ее голос разрезает тишину: - Что ты сделал с ней? - тихо, почти на грани слышимости, однако, в голосе сталь. Девушка в удивлении, граничащим с шоком. Оно и понятно. Дейдара, разумеется, уже знал об этом. Он с самого начала был в курсе того, что я хочу сделать с розоволосой и сейчас не стал мешать мне демонстрировать свой шедевр. Но его лицо сейчас не выражало никаких эмоций, будто ему даже было жаль русую. Плевать. Меня не заботит ни она, ни ее решения. Она должна уметь смириться с обстоятельствами, которую существуют независимо от ее воли, ведь потери - неотъемлемая часть жизни, так же, как и смерти, боль и унижения. - Усовершенствовал - я жестом приглашаю Сакуру встать и подойти ближе, и стоит ей подняться, как Амика делает небольшой шаг назад, будто пытаясь сбежать из комнаты, чтобы не видеть этого. Вместо свободы врезается спиной в грудь Дейдары, стоящего позади, который легонько придерживает ее за плечи. Понимает, что русая сейчас не отвечает за свои поступки. - Привет, Кенко - розоволосая произносит это как-то слишком дружелюбно, отчего Амика еще больше не узнает ее. Она запомнила ее более живой, а не такой, как сейчас. Душевно мертвой. - Сакура, что он сделал с тобой? - не знаю, зачем она задает этот глупый вопрос, ведь сама видит все последствия моей работы. Я - кукольник, поэтому это и есть мое искусство. Дейдара расцепляет пальцы и она подходит ближе к Сакуре, кладя руку на ее скулу. Видимо, ожидает почувствовать мертвецкий холод, исходящий от других моих марионеток, но вместо этого ощущает лишь тепло человеческого тела, а моя кукла не двигается. Лишь изредка моргает, глядя перед собой пустым взглядом. - Посмотри на меня! - Амика произносит это слишком громко и зрачки розоволосой фокусируются на ее глазах, глядя уже не сквозь, а прямо в них. - Господин Сасори починил меня - голос Сакуры прежний и твердый, ведь она полностью уверена в этой непреложной истине, вложенной мною в ее голову. Русая отходит от нее на пару шагов и поворачивается ко мне, все еще осматривая бывшую подругу. С одной стороны, она не смогла простить Сакуру за то предательское поведение, когда она просто отказалась бороться, пойдя на поводу у акацуки. С другой же - ей было искренне жаль, что той девушки, которую она знала близко уже несколько лет, больше нет. Ей на замену пришла дешевая подделка, оставив от прежней Сакуры лишь оболочку. - Зачем? Амику начинает трясти от злости, ведь она все еще не может смириться с вердиктом, вынесенным мною в отношении Сакуры. Я не думал о том, насколько больно или горько будет девушке увидеть свою подругу такой. У меня были свои объективные причины создать куклу из Сакуры именно сейчас: при недавнем нападении Кабуто моя любимая защитная кукла - Хируко была повреждена так, что не подлежит восстановлению. Именно поэтому мне так срочно потребовалось заиметь новую оборонную марионетку и розоволосая подошла на эту роль просто идеально. - Мне нужна новая кукла взамен испорченной старой - я говорю это крайне спокойно, не обращая внимание на эмоции русой - к тому же, Сакура больше ни на что не годна, а в качестве пленницы еще и бесполезна. Ложь или же просто констатация факта? Наверное, нечто среднее. Рука Амики неосознанно взмывает в воздух силясь нанести мне удар по лицу, однако, ее ладонь не достигает цели, застывая в движении. Сакура, стоящая рядом со мной, ловко перехватила ее руку, удерживая на безопасном расстоянии от моего лица. - Эта марионетка запрограммирована на мою защиту, Амика. Более того, действовать она может как под моим управлением, так и самостоятельно, поэтому тебе не удастся даже коснуться меня. Я восторженно смотрю на Сакуру, сжимающую запястье Амики, которая сверлит то меня, то куклу гневным взглядом, а затем вырывает ладонь из тисков моей марионетки. Она не может совладать с эмоциями, происхождение которых еще не способна понять. Кажется, она осталась не в восторге от моего нового шедевра. Не в силах говорить что-либо более, она оставляет меня и Сакуру, выходя за дверь, а я и не жду от нее извинений или объяснений, ведь понимаю: ей нужно свыкнуться с этими мыслями. Мыслями о том, что Сакура теперь совсем другая. - Тоже мне творец, бля - Дейдара еще секунду глядит вслед удаляющейся девушке, а затем переводит взгляд на меня - зачем так резко-то? Тсукури раздражен. Это видно невооруженным глазом. Его вывела моя прямота и реакция русой, но это уже их личные проблемы. Они меня не касаются. - Пускай привыкает, если хочет быть одной из нас.