***
Я не дала тебе имени. Наверно, потому, что возненавидела. Ты появился из-за облаков слишком стремительно, ты покусился на самое святое — на жизнь. И не только мою, ты пытался забрать в мою могилу ещё и Чешуйку. Чешуйка, моя милая кроха. Мой маленький беспомощный малыш. Я лично промывала следы людской жестокости с твоего хрупкого тощего тела. Ты лишь неопытный и напуганный птенец, которому не повезло выпасть из гнезда. Я была твоей, наверно, единственной надеждой на выживание, я бы смогла спрятать тебя от своего мира, вместе мы смогли бы… А теперь, ты остался там совсем один. Прости, малыш. Мне очень жаль. Не все взрослые драконы способны совладать с обречёнными и озлобленными на весь свет людьми. А уж детёныши тем более обречены на гибель. Оставшись без малейшей защиты — легко угодят в ловушку, любой заячий капкан переломит их тонкие кости, сильный шторм, характерный для моей среды обитания разобьёт о неприветливые скалы или сами люди собьют камнями и палками. А потом разделают на мясо и шкуру. Дефицит еды и материалов делает из людей монстров, что готовы ради выживания пойти на самое опасное чудовище. Раньше они подносили тебе в качестве жертвы своих детей и женщин, скармливали тебе невинных девиц, лишь бы отвести твой гнев от своих поселений. В конец скатившийся мир, построенный на трупах и крови. Теперь их алчность переросла их эгоизм и вместо живой плоти они пошли на тебя с копьями и мечами. Ты и твои сородичи сожрали слишком много народу, а теперь вы разлетелись по разным уголкам планеты, притаились и не высовываете носа лишний раз. Приоритеты поменялись когда люди овладели холодным оружием.***
Ты не он. Мой Чешуйка был миниатюрным, тёплым и забавным, он стал мне питомцем, соратников по несчастью (оба брошенные сироты) и другом. Ты же слишком огромен, нескладен, твоя чешуя твёрдая и грубая, в отличие от его мягкой гладкой кожи. Ты совсем не милый, возвышаешься во всей своей отвратительности и дикости. От Чешуйки веяло уютом, от тебя пахнет лишь мраком и сырой пещерой. Одиночеством. Ты не съел меня сразу. Точнее, ты пытался. Как только моё онемевшее от холода и бездействия тело коснулось земли, ты позволил мне очухаться и прийти в себя. Это было твоей главной ошибкой, как хищник, заботящийся о своём выживании и представляющий исходящую от моего вида угрозу, ты должен был сразу прикончить меня. Но, видимо тогда тебя интересовало нечто другое, а когда ты всё же проявил желание отобедать мной (видимо запас пищи был съеден), то я уже не далась тебе так просто на зуб. То, что я выросла на улице на родной земле и питалась останками, ещё не значит, что я, будучи вполне дееспособной, дам себя сожрать чудищу вроде тебя. Я считала это ниже своего достоинства.***
Ходы Гнезда были извилисты, по ним легко мог заплутать невнимательный путник и уж точно не смогла бы выбраться потенциальная драконья жертва. Вот и я не смогла. Бродила вдоль однотонного камня, а эти растущие голубые минералы никак не способствовали запоминанию местности. Одного размера, типа, даже формы! В логове зверя стоял густой мрак, а в синем ультрафиолетовом освещении я перестала различать цвет собственной кожи. Чтобы не умереть от голода совершала ночные вылазки (так я называла моменты, когда ты засыпал), потрошила трупы принесённых тобой животных и ела всё, что могла пережевать. Гниющее сырое мясо отвратительный рацион, но лучшего я не имела. Разводить костёр было опасно, ибо ты в любой момент мог вычислить меня по запаху гари. Я наблюдала за тобой. Сравнивала тебя с Чешуйкой, представляла его взрослого, окрепшего. Был бы он таким же как ты? В моих глазах он бы был совершенством, с огромными крыльями, сильными надёжными лапами, что всегда удержали бы меня от падения, его глаза сияли бы не животным низменным инстинктом, а доверием и интересом. Смотря на тебя, на твои рваные элероны крыльев, явно потрёпанные не одной дракой, сгорбленную спину, торчащие рёбра и выпирающие бока — чувствовала только жалость и отвращение. Ты был не таким, был мне чужим, выглядел как самое обычное животное. Был мне врагом. Из-за тебя я лишилась самого дорогого, что появилось в моей никчёмной жизни. Я зла потому, что ты разлучил меня с моим малышом. Зла, что ты выбрал меня, а не его. Сам же поставил под опасность будущее своего рода, с тобой у дракончика был бы шанс вырасти; если бы ты не был зверем, думающим своим желудком, а умным существом, ты бы спас сородича, принёс его сюда и дал бы ему надежду…***
Со временем, проведённым с тобой в одном Гнезде, я приняла тот факт, что злиться на тебя не имеет смысла. Ты сам был ещё совсем юнцом, несмотря на свои размеры. Об этом говорило твоё поведение: резкие движение, импульсивность, отсутствие внимания и трезвого мыслительного процесса. То же самое я замечала за Чешуйкой, полагаясь лишь на реакции организма и действуя по зову тела, а не головы. От него тебя отличало лишь то, что тебе помогали твои габариты. Ты выживал за счёт размера и физической силы. Нарастил мышцы и стал способен отбиваться от людей на земле, брал всё, отталкиваясь от элемента неожиданности — атаковал первым и быстро, держась на расстоянии и сохраняя дистанцию. Шёл напролом. Будь у меня под рукой оружие, то давно бы смогла убить тебя во сне. Наевшись ты засыпаешь и можешь проваляться по несколько часов без движения. Абсолютно расслаблен, будто по твоему священному месту бродит не человек, а мышь. Очень расточительно с твоей стороны не брать меня в расчёт. Я твой соперник, знающий твои слабости. Ведь я воспитывала детёныша твоего вида, не забывай это. Чешуя под нижней челюстью тоньше чем на шее за гребнем, её легко перерезать даже кухонным ножом, проехаться лезвием по сонной артерии и дальше оставить захлёбываться кровью до полного истощения. Чешуйка всегда млел, когда я чесала его под подбородком, а потом напрягался, стоило мне чуть сильнее надавить во впадинку между скулой и горлом — уязвимое место. Как правило, самое незащищённое.***
Людям своим ходом не дано сюда добраться. Ни один неподготовленный воин не преодолеет безжалостную природу по пути к Гнезду. На то оно и считается самым безопасным местом. Домом всех драконов. Но сейчас оно пустует, в нём мы с тобой отныне единственные жители. Где все твои сородичи? Куда они улетели и почему ты остался здесь? Может у Гнезда умерла твоя мать и ты не смог его покинуть. Я читала в какой-то книге, что драконы очень преданны своим родственникам, а их привязанность держится даже после их смерти. Или тебе было страшно улетать со всеми с родных краёв?.. Возможно, что после нескольких лет скитаний, ты вернулся в обитель, гонимый древним как мир зовом. У нас у людей это называют «Зовом крови». Даже находясь очень далеко от дома, мы рано или поздно возвращаемся, не найдя себя на новом месте. Это также показывает твою незрелость. Ещё совсем молод, придерживаешься знакомой территории, охотишься на одних угодьях, не способный составить конкуренцию более крупным и старшим подвидам — об этом говорят многочисленные раны на боках и животе. Дрался ты не раз, но вот выигрывал редко. От того торчат некоторые кости, ни один слой чешуи не скроет последствия голодания. В моих краях драконов в прежних количествах не видели уже давно. С тех пор как небо заволокло жёлтыми тучами сажи и пыли. Больше нет зелени, морей и рек, всё живое, что здесь было давно развеялось с пеплом. Пожары, вызванные атакой разъяренных рептилий сожгли всё дотла, выжгли и иссушили, оставив после себя пустыни и голые равнины. А ещё зашуганных людей, что как звери в западне, уже готовы идти по головам.***
Я не рассматривала тот факт, что могла привязаться к тебе. Всё можно было списать на обычное привыкание. Я привыкла к тебе. Ты приелся моему взгляду, как назойливая жирная муха, всё время летающая прямо перед носом. Научившись избегать тебя и достаточно изучив твоё поведение, ловила себя на мыслях и рассуждениях, что смогла бы даже ужиться здесь. Но не с тобой. С Чешуйкой, возможно. Тут просторно, он бы здесь заколил свой характер и выносливость. Вживую представляла, как бы мы могли использовать всё это неизученное пространство чтоб резвиться. Я бы во всей красе наблюдала за его постепенным ростом и развитием. Сопроводила бы его во взрослый полёт на первую охоту и патрулирование. С каждым днём вспоминать дракончика выходило всё тяжелее. Сколько уже времени прошло? Наверное, не меньше пяти лет, судя по ощущениям и проступившей на рыжих волосах седине, осунувшейся фигуре и обвисшим морщинам. Я не была наивна и прекрасно осознавала тот факт, что скорее всего кроха уже давно мёртв. В одиночку, даже без моей поддержки и заботы, он не прожил бы больше месяца. На одних голубях долго не проживёшь, да и с его шебутным и шумным нравом его сразу бы отследили охотники или торговцы. Но сердце до сих пор неприятно колит в груди, я даже не успела с ним нормально попрощаться, ты украл у меня столь священный и важный для нас с ним момент, что в особо тяжёлые моменты депрессии мне особо сильно хочется вырезать твоё бесчувственное сердце. А потом я успокаиваю себя тем, что у такого зверя как ты его нет. Оно того не стоит.***
Не задумывалась я и над тем, что ты можешь в один день не вернуться. Как-то слишком прочно ты устоялся у меня с образом навязчивого и громкого соседа, что я не принимала саму возможность, что ты тоже можешь исчезнуть. А ведь ты не бессмертный. Слишком долго я прождала тебя тогда. Точнее будет сказать, не дождалась. Ты возвращаешься всегда неожиданно, сопровождая своё появление грохотом стен и глухого рыка. Обычно я чётко слышу тебя, и тогда понимаю, что ты снова внутри. Тогда моменты моего спокойствия заканчиваются и снова начинается наше напряжённое соседство. Ты можешь меня учуять, а нам главное не пересекаться с тобой на одной местности. Себе дороже сталкиваться лицом к лицу. Ничем хорошим это не кончится и ты не успокоишься, пока не растопчешь мой пепел под лапами или мои кости — на что «повезёт» нарваться, на пламя иль на клыки. Но меня оглушила тишина. Подозрительная и уже ставшая такой непривычной. Выйдя наружу, не заметила твоего силуэта вдалеке, поблизости тебя тоже не было. Я бы услышала. Ты неповоротливый и говорливый. Я хотела дождаться тебя. После этого я бы наконец ушла, а то всё это подозрительно начинает смахивать на паранойю. Но перед этим почему-то принципиально надо было увидеть твой огромный стан. Так, на прощание. Чисто из человеческой вежливости, не присущей диким животным, вроде тебя. Как доказательство самой себе, что ещё не скатилась до твоего уровня…***
Прощание у нас и правда произошло. Только оставило оно после себя не ожидаемое желанное облегчение и свободу, а только более тяжёлые оковы, окольцевавшие мне руки и ноги. Ты вернулся не сразу. Спустя несколько суток, ввалился в пещеру, волоча своё тяжелое тело. У тебя в груди, через всё горло зияющая дыра, ты упал у края пещеры, до которого смог из последних сил доползти и залил всю пещеру тёмной бордовой кровью, что водопадом хлестала из сквозной раны. Ты подвергся нападению человека. Один меткий и сильный удар, нападающих было несколько, возможно они окружили тебя когда ты был на земле. Копье вошло прямо в грудину меж рёбер, а когда ты пытался вырваться, то оно же располосовало тебе пол глотки. Ты был испуган, зол, торопился, паниковал и поранил себя сильнее, чем сами люди. Молодой горячий темперамент, он был твоим союзником долгие годы, он тебя и погубил. И вроде ожидаемый финал. В глубине души я знала, что подобное произойдёт, молодняк никогда не доживал до зрелого возраста самостоятельно. Но, почему-то, при виде этой картины, наблюдая как жизнь покидает огромное и ранее могущественное тело, все внутренности сковало. Нет, не от отвращения и не от запаха. Будто я предала кого-то. Придала Чешуйку. Спиной ощущала его немой укор, а в пелене глаз вместо твоего силуэта его. До боли родной, знакомый, не забытый. В этот момент абсолютной беспомощности вы были так… похожи. В нашу с ним первую встречу он лежал передо мной в точно такой же позе. Слабый, раненый, уязвимый, беззащитный. И глаза, что смотрели на меня, не дикие, а такие… человечные. Нуждающийся, молящий о помощи взор, напуганный, одновременно с этим ожидающий смерти. Ведь люди — враги. И этот спектр чувств тогда и выбил у меня землю из-под ног. Моё сердце сделало пару кульбитов и его затопило ниоткуда взявшейся тревогой и нежностью. Это была совсем кроха, не повидавшая жизни, но уже испытавшая боль. Я понимала его, представила себя на его месте и почувствовала ответственность за жизнь дракончика. Сирота, как и я, оставленный на произвол жизни. Он не заслуживал такой смерти, он ещё ни в чём не виноват, просто отбился от стаи. Как и я в своё время…***
Твои глаза уже закрыты, а из моих по бледным щекам бегут позорные слёзы. Я не плакала до сего момента, а именно сейчас, смотря на эту картину из меня полилась эта предательская влага. Ты не он, но почему меня пробила на рыдание твоя смерть?! Ведь я когда-то ждала её. Ждала как спасения. А сейчас чувствую себя заложником. Собственных чувств. Откудо это чувство вины?!