Сказка ложь?

Мистера Голда привыкли считать человеком неприятным, бескомпромиссным и крайне меркантильным. Более того, главным недостатком ростовщика была его совершенно отвратительная невозмутимость, помноженная на отсутствие каких-либо слабостей. Слабость к изучению законов и к деньгам в расчет не принималась. Поэтому многие весьма удивились бы, узнав, что у мистера Голда таковая все-таки имеется. Слабость свою ростовщик тщательно оберегал. Впрочем, это было несложно – гости к нему в дом не ходили, а Эшли было строжайше запрещено заходить в его кабинет. Там она убиралась только раз в неделю и только в присутствии Голда, который перед ее приходом аккуратно прятал свою слабость в сейф. Выйдя из участка, Голд первым делом направился, разумеется, домой. Но не к душу и родной постели, как напутствовала его Эмма, весьма недовольная отказом Мо от обвинений, а в кабинет. Там, на журнальном столике перед камином стоял сферический аквариум с золотой рыбкой, которую Голд все эти годы считал своим единственным другом. – Здравствуй, Красавица! Скучала? – ласково спросил он, насыпая рыбке корм из стоящей тут же жестянки. Рыбка плавно шевельнула роскошным хвостом, поднимаясь к угощению. Пока Красавица ужинала, ростовщик все-таки принял душ и в кабинет вернулся облаченным во фланелевую пижаму и просторный шлафрок. Наконец, кабинет приобрел привычный вечерний вид: в камине запылал огонь, в толстостенном бокале заиграл старый бурбон, а сам Голд удобно устроился на оттоманке, подложив под ногу несколько подушек. – Ты знаешь, дорогая, – начал он, устраивая аквариум на груди и задумчиво глядя на пытающуюся ткнуться в его пальцы рыбку. – Пока ты тут скучала в одиночестве, у меня выдался бесконечно абсурдный день. Начать с того, что этот увалень Мо ввалился в мой дом и вынес отсюда все, до чего смог дотянуться. Еще хорошо, дорогуша, что я тебя спрятал перед приходом Эшли.… А то ведь этот медведь вполне мог убить тебя! Красавица удивленно шевельнула хвостом, внимательно глядя на Голда. Судя по всему, перспектива гибели из-за неловкости какого-то увальня ее не обрадовала. – Так вот, он вынес все, но самое главное – он забрал ее! – Голд вынул из кармана щербатую чашечку и показал ее отпрянувшей к дальней стенке емкости Красавице. – И это целиком и полностью заслуга Регины! Самого Мо эта чашка вряд ли заинтересовала бы.… Ее мог украсть только человек, который понимает, что именно она представляет для меня наибольшую ценность. Рыбка внимательно слушала, время от времени, заинтересованно покачивая плавниками. Вряд ли она могла понять все, что говорил ей Голд, но ему нравилось думать, что она слушает и поддерживает его. С другой стороны, любимица никогда не проявляла равнодушия. Каждый раз, когда Голд брал аквариум в руки, она подплывала практически вплотную к стеклу, внимательно глядя на лицо хозяина. За двадцать восемь лет, Голд даже научился различать мимику Красавицы, угадывая ее настроение. Например, он совершенно точно знал, что рыбка не выносит темноты. Поэтому, даже в сейфе для нее была вмонтирована специальная лампа. А еще Красавица с большой брезгливостью относилась к мотылю, предпочитая сухой и не шевелящийся корм. – Но хуже всего, дорогуша, что мне пришлось чуть не сутки провести в полицейском участке. Наша шериф, мисс Свон, на редкость активная особа. И, похоже, чувство юмора она унаследовала от папеньки. А неуемное стремление заботиться обо всех подряд – от маменьки. Спасибо, хоть росла без них. Не поверишь, но пока она производит впечатление единственного более-менее адекватного человека в Сторибруке. Рыбка качнула плавниками в вежливом недоумении. – Что, скучно? Понимаю… Давай, я тебе тогда почитаю. Где-то здесь должна лежать свежая книга… – Голд протянул руку и нашарил на столике небольшой томик. – Так, что у нас здесь… Братья Гримм, сказка о золотой рыбке… Смотри, Красавица, сказка про тебя! Ростовщик открыл книгу и, придерживая одной рукой аквариум, начал читать. Постепенно он увлекся сюжетом, упорно заменяя камбалу-рыбу писателей золотой рыбкой. Красавица слушала, время от времени открывая рот и хлопая глазами. Она вообще была очень благодарной слушательницей. Однако внезапно идиллию прервал настойчивый звонок. Недовольно поморщившись, Голд решил не реагировать. В конце концов, в Сторибруке все были в курсе его крайней нелюбви к приватному общению. И потому ростовщик был абсолютно уверен, что нежданный посетитель скоро уйдет. Правда, от чтения посторонний шум отвлекал, но минут через пять звон прекратился, и Голд уже собрался продолжить прерванное занятие, как вдруг услышал: – Голд! Голд, вы здесь? От неожиданности ростовщик даже забыл спрятать аквариум, он только автоматически повернул голову на голос, приподнявшись на локте и покрепче прижав хрупкое стекло к груди. В дверях стояла Эмма, взирающая на представившуюся ей картину, удивленно приоткрыв рот. – Какого черта вы здесь делаете мисс Свон? – выдавил из себя Голд, садясь на оттоманке и буравя шерифа взглядом. – Учитывая, в каком состоянии вы были прошлой ночью, Голд, я решила проверить все ли с вами в порядке. Но вы не реагировали на звонок, а дверь была открыта и… – И вы решили меня реанимировать? – полюбопытствовал Голд, удивленно вздернув брови. – Это рыбка? – спросила Эмма, заинтересованно взирая на аквариум. Голд несколько смущенно поставил аквариум на стол и скрестил руки на груди. – Мисс Свон, вы убедились, что я жив-здоров. Теперь вас не затруднит оставить меня? – В том, что вы живы я убедилась. А вот насчет здоровья – очень сомневаюсь… – Эмма говорила и не могла оторвать взгляда от аквариума. Почему-то золотая рыбка никак не вязалась в ее сознании с образом Голда. – И что же вызвало ваши сомнения? Уж не мой ли нездоровый цвет лица? Эмма облокотилась о стену и, с трудом отведя взгляд от аквариума, посмотрела на собеседника. – Нет. Но вы не открывали дверь. – Я не желал никого видеть. Это преступление? – Не преступление. А вот то, что вы обнимаетесь с аквариумом и, судя по всему, разговариваете с рыбкой, наводит на печальные мысли. – Надеюсь, мисс Свон, этот потрясающий факт не заставит вас вызывать сюда бригаду скорой помощи? Какое-то мгновение Эмма колебалась. – Скорую – нет, а вот с мистером Хоппером вам бы побеседовать не мешало… – Увольте, я не стремлюсь пускать в свою голову кого попало! Эмма кивнула: – Ну что ж, поскольку умирать вы не собираетесь, я, пожалуй, пойду. Приятного вечера! Она направилась к выходу, но на полпути услышала: – Мисс Свон, может быть, вы задержитесь и выпьете со мной? Эмма растерянно остановилась. С одной стороны, ее разбирало чувство, сгубившее уже не одну кошку. С другой стороны – она понимала, что Голд не из тех людей, которые добровольно пускают чужаков на свою территорию. В конце концов, любопытство победило. Голд встретил Эмму на пороге со стаканом в руке. – Надеюсь, вы не имеете ничего против бурбона? – поинтересовался он, протягивая стакан ей. – Нет, хоть и удивлена таким внезапным приступом любезности. – Я решил, что мне стоит отблагодарить вас за таблетки и завтрак. – И все это вы оцениваете в бурбон? – И в беседу. Ведь вам так хотелось побеседовать. Ростовщик сделал приглашающий жест и Эмма прошла к креслу, расстегивая на ходу куртку. За неимением вешалки, она небрежно пристроила куртку на спинке кресла, с удовольствием плюхнувшись в оное. – А что вы читали? – поинтересовалась она, вытягивая шею в бесплодной попытке рассмотреть книгу, скрытую между спинкой оттоманки и Голдом. Тот ехидно усмехнулся: – А как вы думаете, мисс Свон? – Ну… на городской устав эта книга не похожа… – Не поверите, мисс Свон, но, невзирая на всю увлекательность кодексов, у меня несколько более разнообразные предпочтения. – Голд с ухмылкой извлек из-за спину книгу и протянул ее шерифу. – А сказки – это местное городское увлечение? – Вполне возможно, мисс Свон… Знаете ли, они бывают весьма… поучительными. Вы их никогда не любили? Эмма только молча пожала плечами, рассеянно листая книгу. – Они чересчур фантастичны и героям всегда приходят на помощь феи, маги, в крайнем случае – животные. А я привыкла полагаться на себя. Голд отпил из своего стакана и задумчиво посмотрел на Эмму. – В сказках, мисс Свон, волшебство имеет свою цену и тот, кто отказывается ее платить – остается ни с чем… – Вы так думаете? – Я это знаю. Очень, знаете ли давно люблю сказки. Откройте этот томик наугад, и вы наткнетесь на сказку, в которой герою приходится платить за магию. Представить себе я могу что угодно. Ибо воображение без костей © Эмма недоверчиво хмыкнула, но решила послушаться. – Читать вслух? – Почему бы и нет? Вчера я отказался от сказки на ночь, но сегодня, пожалуй, с удовольствием послушаю увлекательную историю. По-детски зажмурившись, Эмма наугад открыла книгу и ткнула пальцем в страницу. – Румпельштильцхен. Если вспомнить «Шрека», история должна быть забавной… – пробормотала она, не заметив на секунду исказившегося лица Голда, который, впрочем, достаточно быстро взял себя в руки и, когда шериф подняла на него глаза, уже вновь безмятежно потягивал бурбон. – Я не знаю, кто такой Шрек, но история и впрямь должна быть забавной. Начинайте! Пожав плечами, Эмма принялась читать вслух историю о дочке мельника, которая из-за хвастовства родителя оказалась запертой в набитой соломой комнате. Голд слушал, чуть прикрыв в глаза и улыбаясь ироничной, несколько напряженной улыбкой. Он не в первый раз удивлялся отличиям местных сказок от историй родного ему мира. Но это был первый раз, когда ему довелось услышать историю о себе. И, в сущности, сейчас он был благодарен судьбе за странный и назойливый подарок в лице шерифа. В противном случае, вряд ли он справился бы с искушением наплевать на историю и заглянуть в конец, дабы узнать, чем же закончится сделка. Эмма же, постепенно увлеклась. Она действительно прочла преступно мало сказок на своем веку. Поэтому мир братьев Гримм неотступно втягивал ее в круговорот немного мрачноватой и вместе с тем захватывающе волшебной истории. На какое-то мгновение Эмме померещилось, что перед ее глазами скользит та самая золотая нить. Она даже провела ладонью перед глазами, отгоняя наваждение. – Теперь вы верите мне, что сказка может быть убедительной, мисс Свон? Успевшая позабыть, что она в гостях и хозяин дома удобно расположился в паре метров от нее, Эмма подпрыгнула, нервно оглянувшись. Похоже, такая реакция позабавила Голда куда больше, чем сама история. Девушка по-детски прижала раскрытую книгу к груди, подсознательно копируя жест Генри. – И чем же этой несчастной придется расплачиваться за магию? – спросила она, размышляя, смогла бы она сбежать из подобной башни через окно. Обычно же замки увиты древним плющом, намертво вросшим в каменную кладку. Во всяком случае, в диснеевских мультфильмах игрушечные замки выглядели именно так. Голд задумчиво пожал плечами: – Полагаю, единственный способ выяснить это – дочитать историю до конца. Эмма усмехнулась. Прошлая ночь казалась ей абсурдной, но нынешний вечер в гостиной у Голда с бурбоном и сказками братьев Гримм отчего-то казался еще более абсурдным. А тут еще рыбка, которая, Эмма была готова поклясться в этом, смотрела на нее отнюдь не ласково. Заслонившись книжкой от рыбьего взгляда, Эмма снова погрузилась в историю, гадая, какую деталь своего туалета предложит мельничиха после ленточки с колечком так, чтобы наутро не привлечь лишнего к себе внимания. И, похоже, последнюю мысль она все-таки высказала вслух, поскольку Голд внезапно хмыкнул, а после и вовсе расхохотался. – Боюсь, мисс Свон, при ставке голова или корона он потребует что-то более существенное! – пробормотал, наконец, он, утирая выступившие от смеха слезы. Эмма воззрилась на него со смешанным чувством обиды и желанием рассмеяться за компанию. – Вы что, уже читали ее? – Нет… эту сказку я не читал. Однако при высоких ставках и плата должна быть высокой. Или я не прав? – Ну, вам виднее – вы за свои услуги любите даже несколько завышать цену. – Я всего лишь пытаюсь заставить людей решать свои проблемы самостоятельно. Как правило, это обходится дешевле и выходит лучше. Но люди – это такие странные создания, которые почему-то вечно норовят переложить свои проблемы на плечи других… – Голд на минуту задумался, но потом встрепенулся и повернулся к Эмме. – Ну, что там у них дальше-то было? Эмма вернулась к сказке, в которой события продолжали накаляться. Во всяком случае, Румпельштильцхен потребовал у мельничихи в качестве платы за услугу ее первенца. Правда, мельничиха, недолго думая согласилась, здраво рассудив, что до дня расплаты еще дожить надо, а без золотой пряжи ей уж точно не пережить следующее утро. Так что на сделку она согласилась. – Вот видите, мисс Свон, даже в сказке магия обходится дорого… – Ну, пока героиня сильно не расстроилась. – Так и сказка еще не закончилась. Героиня непременно постарается обойти или нарушить условия сделки. Хотите пари? – Ну уж нет! Вы же все равно окажетесь правы! Голд неопределенно хмыкнул и, потянувшись за бутылкой, добавил в стаканы еще бурбона. Эмма снова уткнулась в книгу, стремясь выяснить, чем закончится история. Когда молодая королева начала умолять карлика оставить ей ребенка, Эмма поскучнела, параллельно борясь с некоторым дежавю. А когда она дошла до встречного предложения мага, со стороны дивана донеслось возмущенное ворчание. – Какая чушь! Тоже мне, интриган-любитель! Эмма удивленно покосилась на Голда. – А как бы вы поступили? – Давайте сперва выясним, как поступил Румпельштильцхен? – Ладно… Эмма снова вернулась к истории. Угадывание имени предсказуемо затянулось на три дня. И, естественно, вчерашняя мельничиха никак не могла его угадать, пока один из гонцов не спел ей услышанную в горном лесу песенку того самого карлика. – Идиот! – судя по тону, понятно было, что эпитет Голд отвесил персонажу щедро, от всей души. Эмма только ухмыльнулась и продолжила чтение, игнорируя его возмущенное сопение. Закончив историю душераздирающим описанием Румпельштильцхена разорвавшего себя от ярости пополам, Эмма удивленно посмотрела на Голда. – В диснеевских мультфильмах истории добрее! – Не поверите, мисс Свон, но у Диснея еще и логичнее! Он хочет получить ребенка, при этом ему хватает глупости орать свое имя во всеуслышание! Так феерически глупо провалить сделку! Похоже, Голд всерьез огорчился хэппи-эндом сказки. А может, их обоих начал пробирать бурбон, потому что Эмма с самым серьезным видом, наклонила голову на бок: – А что вам не нравится? Жадный отрицательный герой пострадал от собственной алчности и гневливости! – Да что вы говорите?! – возмутился Голд. – Бедняга три ночи не спал, прял ей золотую пряжу, усадил ее на престол, можно сказать – и он же еще и отрицательный персонаж?! А кто тогда положительный? Уж не король ли, который на барышне женился исключительно благодаря ее уникальному таланту прясть золото из соломы? Кстати, если бы девица не оправдала ожиданий – ей без всяких сантиментов отсекли бы голову. Так кто в этой сказке отрицательный персонаж? Эмма задумалась, прихлебывая бурбон мелкими глотками. – Теоретически, барышни ищут принца на белой лошади… – Но не короля же с топором… Хотя, черт знает, что творится в женских головах! – Настолько негативный опыт? – Скорее, богатый жизненный опыт. – И именно поэтому вы предпочитаете компанию рыбки? – У нее, мисс Свон, есть несколько существенных преимуществ перед людьми. Она не сможет предать, в ней трудно разочароваться, и она отлично умеет слушать. Чем не идеальный компаньон? – Не знаю…. – на какое-то время Эмма задумалась. – И все-таки, почему злодеи норовят отобрать в сказках именно детей? Голд неопределенно пожал плечами. – Возможно, все дело в том, что во времена, когда эти сказки только начинали слагаться, дети еще почитались сокровищем? – Но ведь Румпельштильцхен явно собирался ребенка съесть! Последняя реплика Эммы заставила ростовщика поперхнуться и расплескать содержимое бокала. – С чего вы это взяли? – выдавил он наконец, откашлявшись. – Об этом в сказке ни слова! – Как это?! А здесь? «Живое, тёпленькое для меня милее всех сокровищ на свете.» – И почему вы решили, что он собирался младенца именно съесть? Только из-за упоминания его температуры? – А что еще ему было делать с ребенком? – Ну, некоторые детей растят... И мне не доводилось слышать, чтобы в какой-либо культуре их принято было есть. – Вы полагаете, Румпельштильцхену было до такой степени одиноко, что он решил скрасить одиночество чужим ребенком? Голд неожиданно ухмыльнулся. – Вы впадаете в крайности, мисс Свон! И как быстро перешли от подозрений несчастного в каннибализме к потребности срочно кого-то усыновить! – А чем бы мотивировались вы? – Эмма внимательно посмотрела на Голда, пытаясь встретиться с ним взглядом. Правда, ростовщик так пристально изучал аквариум, что, казалось, не в силах был обратить взор на собеседницу. – Боюсь, мисс Свон, мы недостаточно выпили, что бы переходить к моей возможной мотивации данного гипотетического случая… – Боитесь проговориться о реальном случае? И что же? Вы ели младенца или растили? – Боюсь, что если мы и дальше продолжим в том же духе, то к утру я буду вынужден вас убить, как особу, способную скомпрометировать меня в глазах общества! – Не сможете! – Полагаете, ваше общество столь незаменимо? – Боюсь, оно – единственное, на которое вы можете рассчитывать в этом городке. – С этими словами Эмма поднялась и потянулась за курткой. – Пожалуй, мне пора. Спасибо за сказку. Голд остановил ее уже в холле, вызвав у Эммы ощущение дежавю. – Останьтесь, мисс Свон! Мы оба достаточно выпили, чтобы вождение машины стало неблагоразумным. – Я – шериф. Да и на улицах уже никого нет. – Однажды позднее время не помешало вам попасть в аварию и провести ночь в участке. Неужели у вас возникло желание во второй раз устроить праздник нашей уважаемой мадам мэру? Эмма задумчиво смотрела на Голда, который в этот раз и не думал прятать взгляд. – С чего бы такая забота, мистер Голд? – Хммм… Возможно, я боюсь оставаться один, возможно, читать сказки в компании мне понравилось больше, а возможно, все дело в воспитании не позволяющем отпускать даму в ночь одну? Какой из этих вариантов вам нравится больше? – Пожалуй, тот, который про сказки. Только чур, в этот раз читаете вы! – Хорошо, тогда вы будете варить кофе, пока я выбираю, что именно вы будете слушать! – Эй, а почему это сказку вы выбираете?! – Но ведь предыдущую выбирали вы! – Я не выбирала! Я открыла книжку наугад! Так, препираясь, Эмма и Голд удалились на кухню. Золотая рыбка обиженно смотрела им вслед. За двадцать восемь лет это был первый раз, когда хозяин променял ее общество на себе подобных.