Ни слова о любви

Дэрил серьёзно смотрит на плачущего Хершеля младшего, сидящего на деревянном стульчике для кормления, который полгода назад вытащил он из пыльного магазина детских товаров, пробив головы десятку ходячих. Уже режутся первые зубки и нудящая боль не даёт покоя не только малышу, но и окружающим его нянькам. Дэрил пытается покормить Хершеля яблочным пюре, отвлекая его игрушечным плюшевым крокодилом с забавно выпученными глазами, но безуспешно, и ребёнок, не обращая внимания на смешную зеленую зверюшку, продолжает озираться по сторонам и ронять горькие слезы. Дэрил поднимает глаза на стоящую рядом маму малыша и тяжело вздыхает, взглядом говоря ей «Я перепробовал всё, прости». Мэгги по-доброму слегка улыбается в ответ, она кажется более спокойной и воспринимает плач как неотъемлемую часть детства Хершеля. Главное, что за короткое время ей удалось обеспечить своему малышу условия, походящие на нормальное детство и Дэрил очень помог ей в этом. Он не напрашивался, не обещал, не давал себе клятву, что посвятит жизнь сыну своего друга, погибшего по его вине. Всё сложилось как-то само и с момента, когда Дэрил впервые взял на руки только что появившегося на свет младенца, когда Мэгги, измученная долгими родами, слабым, но уверенным голосом впервые произнесла имя ребёнка, тогда в тот момент, что-то сжало душу Дэрила, словно рядом наяву он услышал голос Гленна. Первые дни, пока Мэгги не могла вставать с постели, Дэрил помогал как только мог. Он разговаривал с малышом, шептал ему колыбельные, пока никто не слышал, пеленал даже чаще, чем нужно, укачивал его, когда Мэгги засыпала. Дэрил не думал, что будет и дальше проводить так много времени с Хершелем, но после выздоровления, когда Мэгги с малышом вернулись в свой дом, он не спал две ночи, постоянно всматриваясь в темноту их окон и прислушиваясь к каждому звуку. Он стал бояться, стал настороженным и подозрительным, видя в каждом малознакомом ему человеке угрозу. Если кто-то стучался в дверь Мэгги, Дэрил, будь он снаружи на улице или рядом с детской кроваткой, всегда напрягался. Внезапно возникшая паранойя не давала ему покоя. Подозревая в каждом встречном врага, он стал ещё более недружелюбным, даже близкие стали замечать изменения в его характере, словно вернулся откуда-то из прошлого тот прежний вспыльчивый Дэрил, под влиянием брата, не контролирующий себя. Не скрылось это и от Мэгги, но её отнюдь не напугало подобное поведение, она не оттолкнула Дэрила, а совсем наоборот, деликатно, обосновав свою идею несколькими убедительными причинами, предложила ему на первое время переехать в комнату через стену от детской Хершеля. — Пусть помогает, пусть будет рядом, так будет спокойно ему, так станет спокойнее и мне, — думала Мэгги. Услышав предложение, Дэрил нахмурился, сказав, что это ни к чему, но вечером, когда на улице стемнело, появился на пороге и, пару секунд потоптавшись на месте, дал своё согласие, но только на пару недель, пока мама и ребёнок полностью не окрепнут. Тогда они оба не думали, что эти запланированные 14 дней растянутся на целый год. Дэрил смотрит в добрые раскосые глаза Хершеля и видит в них Гленна, так явно, таким реальным кажется это присутствие, словно мираж, накрывший путника, испытывавшего мучительную жажду. Чем больше растёт малыш, тем сильнее он становится похожим на своего отца и это последнее время тревожило Дэрила. Весь год, пока они вместе с Мэгги растили Хершеля, угрызения совести заросли заботами, но со временем пробудились новым ростком, заставляя снова думать о том, что по его вине малыш будет расти без отца. Дэрил наблюдает, как Мэгги осторожно берет Хершеля на руки и начинает успокаивать его с такой нежностью и заботой, которая свойственна только настоящей матери. О своей маме он почти не помнил ничего хорошего, не знал, утешала ли она его с такой же любовью, убаюкивала ли нежным голосом или бережно заботливо обнимала. По суровой жизненной иронии в его памяти остались только побои от бешеного отца-пьяницы и удушающий дым, исходивший от маминой сигареты. И когда сейчас Дэрил смотрел на Мэгги, с нежностью обнимающей сына, он радовался, что у Хершеля будут хорошие воспоминания о матери, даже если когда-нибудь что-то случится, светлая память о ней всегда будет в сердцах и мыслях людей, помнящих её. Слух ласкает нежный мелодичный голос, Мэгги укладывает малыша в кроватку и начинает петь до боли знакомую колыбельную. Но не только слова и мотив терзают душу Дэрила. Голос. Ее голос сейчас так похож на трогательное пение младшей сестры. Бэт. Как редко он вспоминал о ней последнее время и вот сейчас, будто скучая по нему, она решила напомнить о себе. Эту колыбельную Бэт пела для новорожденной Джудит, он тогда сидел возле одной из камер и, ни о чем не думая, просто слушал. Только её голос вместо привычных мыслей наполнял голову нежными словами и спокойной мелодией. — Бэт! Лучше бы я тогда погиб. Лучше бы ты сейчас была рядом с Мэгги. Ты справилась бы намного лучше меня, — эти слова раньше часто всплывали в мыслях Дэрила и сейчас снова рефреном отдавались в голове. Тоска с такой силой сжала сердце, что хотелось как можно скорее выбежать из этого дома, преодолеть высокие стены Хилтопа и даже, если бы понадобилось, перелезть их. Темным глубоким омутом все больше охватывало Дэрила желание сбежать, внезапно бросить все и скрыться ото всех, кто его знал. Сейчас он не хочет видеть людей, слышать их, встречаться с ними взглядом, а самое главное, он не хочет смотреть в глаза Мэгги. Он мечтает скрыться в лесу, как делал это раньше, там никого нет, только он, сам по себе, никаких привязанностей, никаких сожалений, никаких чувств. Он знает, что рождён для того, чтобы быть одному и никакие иллюзии о семейном благополучии не изменят этого. Плачь ребёнка стихает и с ним медленно умолкает Мэгги, нежно допевая последние строчки колыбельной. — Она сильная, она потеряла всю семью и не сломалась, каждую минуту она борется за будущее своего ребёнка, за благополучие Хилтопа и множество людей, живущих не только за его стенами. Зачем пустила она меня в свой дом? Зачем я согласился, зная, что всегда буду тем страшным напоминанием о самых ужасных моментах её жизни. Мысленно сокрушаясь, Дэрил пристально смотрит на Мэгги, заботливо поправляющей одеяло уснувшего Хершеля. Он тихонько встаёт и взгляд её обращается в его сторону. Мэгги помнит эту печаль, она узнает это отчаяние в глазах, она видит в них отражение Бэт на его руках, последнюю ночь Гленна, их первую встречу после побега Дэрила из Святилища. Мэгги знает, что означает такой взгляд и лицо её становится таким же печальным. — Я должен съехать от вас, — тихо говорит Дэрил, опуская глаза. Она молчит и еле заметно вздыхает. — Времени много прошло, вы и без меня хорошо справляетесь. Съезжу в Александрию, поживу там какое-то время, помогу Рику. Мэгги ловит себя на мысли, что ищет фальшь в его интонации, но тщетно. Казалось, он и правда хочет того, о чем говорит, и от этого на душе становится ещё тоскливее. — Почему сейчас? — она знала, как тяжело Дэрилу даётся выражать свои мысли, но в данный момент она как никогда желала услышать правду. — Дэрил, в чем дело? — ласково ещё раз спрашивает она и подходит ближе, нежно кладя руку на его плечо. Он не умел врать, не любил ложь и не хотел скрывать что-то от Мэгги. — Ты была добра ко мне, позволив жить с вами, но, согласившись, я думал только о себе и не думал о том, на сколько тяжело будет тебе видеть меня каждый день. Я не смог спасти твоего отца, не уберёг Бэт, из-за меня погиб Гленн, а маленький Хершел теперь будет расти без отца, — глаза Дэрила стали влажными и он отпрянул от Мэгги, опустив голову и скрывая под челкой скатившуюся слезу. Она дала ему минуту, затем снова подошла ближе и искренне посмотрела. — Гленн погиб по вине только одного человека, того, чьими руками он и был убит. И ты прекрасно знаешь, кто он. И как бы мне не хотелось, чтобы барьер, возникший в ту ночь между мной и тобой, никогда не существовал, он всегда будет напоминать тебе о той ошибке. И пока помнишь ты, буду помнить и я. Только в твоих силах разрушить ту стену, которую заложил Ниган, и которую ты сам потом продолжал строить. Дэрил поднял глаза, не скрывая изумления на своём лице, он никогда не расценивал смерть Гленна подобным образом, никогда не думал, что Мэгги воспринимает все так. — Это уже случилось, больше года прошло с того времени, и я продолжаю каждый день думать о Гленне. Мне не хватает его и я знаю, как будет не хватать его Хершелю. Но, чтобы я не думала, как больно мне не было, я никогда не винила тебя в его смерти, Дэрил. Глаза Мэгги тоже стали влажными, она давно не говорила о Гленне вслух, а тем более подобным образом, словами тревожа не закрывшуюся душевную рану. Она поняла, что только с Дэрилом теперь может делиться чувствами о погибшем муже и не боится, что он увидит её такой, какая она есть на самом деле. Когда она стала лидером Хилтопа, люди привыкли видеть её сильной, независимой, знающей, как и что надо делать. А сейчас Мэгги снова смогла открыться и не переживать, что кто-то узнает, что она тоже может быть слабой. Она, поддавшись импульсу накрывших её чувств, сжала в ладони руку Дэрила, переплетя его пальцы со своими. Он видел, как было трудно ей сейчас снова погрузиться в тот кошмарны день, изменивший её навсегда. Две слезы скатились из грустных глаз Мэгги и Дэрил, аккуратно проведя второй рукой по щеке, осторожно убрал следы её горя. Она благодарно кивнула и прижала к себе его ладонь. — Дэрил, я не буду удерживать тебя, не буду говорить, что хочу, чтобы ты остался, не хочу рассказывать, как дорого мне, и Хершелю тоже, провести этот год вместе с тобой. Я хочу, чтобы ты все понял сам. Обдумай, что важно для тебя сейчас в жизни. Я приму любое твоё решение. — Мэгги… — тихо, с ноткой нежности, произносит он. — Что, Дэрил? — также тихо, сквозь ещё одну скатившуюся слезу, спрашивает Мэгги. Рука касается её волос, по ощущениям, до боли пронизывающим пальцы, они напоминают о Бэт, такие же мягкие, лишь немного отличаются цветом, но такие же знакомые и родные. — Мэгги, мне кажется, что я должен уйти. Она ещё сильнее прижимается щекой к ладони Дэрила, прямо сейчас ей хочется обнять его, словно прощаются они навсегда и больше никогда не увидятся. Мэгги знает, она давно поняла, что не хочет, чтобы он когда-нибудь покинул её. С того самого дня, как Дэрил поселился в их доме, она ясно осознавала, что так и должно быть. Но она поклялась себе, что не станет его удерживать, не будет говорить, чего хочет и как дороги ей минуты, проведённые вместе. Дэрил есть Дэрил, не нужно стараться понимать его, нужно принять то, что он делает, нужно просто довериться ему. И сейчас Мэгги согласится с любым его решением, даже если никогда больше его не увидит. — Мне кажется, что я должен, но… — Дэрил, подавляя внутренние инстинкты охотника, отводит взгляд в сторону. — Но я хочу остаться. Здесь. Сейчас. С Хершелем и с тобой. Сколько угодно времени. И я боюсь, что это мое желание когда-нибудь погубит вас обоих. Мэгги, сквозь короткие вырвавшиеся рыдания, одаривает его ласковой лучезарной улыбкой. Сейчас откровения этого человека были ей дороги как никогда. Она расцепляет пальцы, выпуская руку Дэрила, и искренне по дружески обнимает его. — С тобой я чувствую себя в безопасности. И я тоже хочу, мы хотим, чтобы ты остался. Слова, сказанные Мэгги, заставляют Дэрила прижать ее к себе как можно сильнее. Он, уткнувшись лицом где-то между плечом и шеей, вдыхает знакомый и дорогой сердцу запах волос. Ему кажется, что если он отпустит её, она исчезнет, испарится словно мираж, словно сладостный сон, словно сумрачное виденье перед рассветом. Лёгкие касания её рук, нежное и тихое дыхание убеждают его в обратном. Все наяву, он здесь, она здесь, совсем рядом, так близко, что две жизни переплелись в одну судьбу. Робкий медленный поцелуй в лоб мягким прикосновением пронзает обоих. Всё останется на своих местах, но как прежде уже не будет никогда.