Обида
-… Значит, это моя задача. — Потянувшись, Лампо посмотрел на Джотто, приоткрыв один свой глаз. Спокойный и меланхоличный, сейчас он казалось выглядел даже смирившимся с чем-то, что обычно беспокоило его где-то на грани сознания, там, куда интуиция Джотто не могла добраться, как он не старался. — Да. Я уверен, ты справишься. — Серьезно кивнул блондин, сосредоточенно смотрящий на своего Хранителя. Лампо. Щит Вонголы и ее Хранитель Грозы. Трус. Слабак, не способный ни на что, кроме защиты. Бездельник с состоянием, который не способен даже этим состоянием распоряжаться. Марионетка. Бесполезный. Так говорили про него многие. Абсолютно ненужный по мнению тех, кто не видел его в битве. И тем не менее, по мнению Джотто он был также важен, как и остальные Хранители, каждый из который во имя своих идеалов отступился от чего-то важного для себя. — Справлюсь… Хех… Ты отлично знаешь, что я боюсь сражаться и тем не менее… Ты все такой же, Джотто. — Слабо приподнятые уголки губ зеленоволосого и усталый взгляд. Да, он смирился, что Первый не поймёт его причин. Хотя несмотря на это, Лампо не мог бы перестать его уважать, как бы он того не хотел. — Надеюсь, после этого я смогу все-таки отдохнуть пару недель? — Добавляет он как ни в чем не бывало низким бархатным тоном, открывая оба глаза и глядя на босса, устраиваясь с ногами в кресле и обнимая колени руками. Никакого осуждения на это действие не следует — уже привычно, Лампо никогда не любил ограничения в комфорте. Как и сражения. Как и попытки заставить его работать. — Конечно. Думаю, после этого задания ты можешь взять отпуск. — Улыбается в ответ Джотто, которого в этот момент наконец отпустила напряженность в ожидании очередных капризов грозы. — Тогда я по-быстрому защищу тех ребят и вернусь. Эх, уже заранее хочу спать. Надеюсь, у Асари найдется еще та шоколадка… Интересно, было ли хоть что-то в Вонголе тем, что Лампо действительно хотел?***
Это был единственный его срыв. Первый и последний. Ему просто был нужен тот, кто даст ему высказаться. Ему просто хотелось, чтобы его послушали. Избалованного мальчишку. Бесполезного и не нужного нигде, кроме как в Вонголе. — Джотто. Все, что удерживает меня в Вонголе — это Джотто. Одно его слово и я… мне хочется помогать ему… — Он говорил это случайному зрителю, человеку, что лишь случайно попался ему, просто затронул зря ту струну, что Лампо хотел скрыть от всех. Просто сказав, что наверное Лампо нравится быть Хранителем. И это было не так. Ему не хотелось отказаться от мирной и спокойной жизни аристократа, бегать по полю боя точно полоумный и прятаться за щитом, защищая своим телом окружающих. И он не хотел быть главной мишенью интриг, от которых еще будучи среди знати бежал. Не хотел по уши завязнуть в бумажной работе, что оставлял для него Джи. И тем более каждый день сталкиваться с людьми, от которых у него поджилки тряслись, даже если эти люди были его товарищами. Он не хотел ничего подобного. Просто хотел жить. И восхищаться Джотто. — Я не такой как все вы. Вы хотите делать добро… а я… я просто хочу быть ему полезным. Я трус… я боюсь драться… мне страшно каждый раз, когда я оказываюсь впереди! Каждый день, я боюсь что он будет последним для меня! Я не хочу сражаться. Я не хочу сталкиваться с этими чертовыми интриганами, не хочу работать. Была бы моя воля — я лучше бы годы потратил на земли своего отца… Но я не могу подвести Джотто. Если я подведу Джотто я… я… думаю, мне будет проще сразу умереть. Ведь он единственный, кто знает меня, первый, кто посчитал меня не просто бесполезным бездельником с большим кошельком… Но мне все равно страшно… Я просто не хочу здесь быть… Я просто хочу жить мирно и спокойно, пробовать разные сладости и наслаждаться жизнью. Может быть… может быть я нашел бы себе иное место… но я просто не могу оставить Джотто, когда он и его люди нуждаются во мне… Даже если я плевать хотел на эту идею защиты мафией людей… Страшно. Ужасно страшно. Будет ли этот день последним? Будет ли Джотто грустить, если он бросит все и уйдет? Это был первый и последний раз.Горечь
…Он не вернулся. Нет, не сбежал. Не остался на месте. Просто стал очередной строчкой в потерях. Важной, но лишь строчкой. Защитив тех, кого мог, тех, ради кого так старался Джотто. Пустой и бессмысленной строчкой, среди строк имен таких же как он неудачников, кто уже не мог вернуться домой. Никто даже не был удивлен. Ведь Лампо всегда был посылаем в первые ряды. Не важно, какова была опасность. И как бы Лампо не был напуган. Первые ряды с его способностью могли сыграть на руку. «Идеальный щит, защищающий любого». Так думали многие в Вонголе. «Бесполезный мальчишка, только чудом остающийся в живых» — думали остальные семьи. И в этот раз чуда не произошло. Он просто стал частью цифры потери и не более того. Все они могли стать этой строчкой, бездушно обещающей похороны и письмо с извинениями родственникам. Они все знали это и потому никто не был удивлен. Лишь Джи невнятно хмыкнул «Он наверняка был неосмотрителен».***
Запомнит ли кто-то его похороны? Наверное, отец. Человек, что всю жизнь видел в нем лишь бесполезное создание, которое он сам же и избаловал. И искренне горюющий о потере наследника. Пусть у него и остался внук. Но смерть сына, это не просто строчка в письме, которую стоит забыть. Наверное, Асари. Человек, что часто был на стороне Лампо, угощал его и укрывал, если тот засыпал не в том месте. Отводящий порой от него раздражение привыкшего к порядку Джи. Человек, пусть и не близкий, но заботливый ко всем. Вероятнее всего и Джи тоже не забудет его так просто. И Кнакл. Джотто не забудет его похороны в любом случае. Ведь они стали очередным доказательством его провалов. Елена. Предательство в семье, повлекшее за собой имитацию смерти Шимон. И теперь его хранитель. Человек, с самого начала боявшийся смерти и несмотря на это идущий по его планам, даже видя, что впереди гораздо больше врагов, чем предполагалось изначально. Он был просто хорошим другом, что Джотто не сумел разглядеть полностью.Огорчение
Сломался ли Джотто в этот момент? Наверное да. Он не был в этом уверен. Ведь если подумать, его действия всегда несли за собой жертвы. Был ли Лампо особенным? Наверное да. Человек, что, боясь смерти раз за разом по просьбе друга идет в бой, разве не может быть особенным? Разве Джотто не имеет права сожалеть о его потере? Но разве не было иных жертв? Если так подумать, не стоило ли ему задуматься об этом раньше, еще когда умерла Елена? Но он не отступился тогда. И раньше. Кровь… Грехи семьи обагрившие его пальцы не смущали его до сих пор. И только теперь он понял… «Для того, чтобы уничтожить мафию, мне пришлось ее возглавить. Но уничтожил ли я мафию или же просто возглавил ее?» — Сколько ты еще будешь приносить жертвы своей слабости? — Просто спросил у него Спейд, во время очередного посещения кабинета. Спокойно и деловито, словно уже знал ответ. Хотя, наверное он уже висел в воздухе. Даже Джи не стал бы его ненавидеть сейчас. Даже если Джотто уже понимал, кто был предателем. Это уже не имело значения. Словно все те потери, что ранее он старался не замечать, враз обрушились на него в виде юноши, что добровольно позволял управлять им на поле боя. И Джотто решился. Он не может более вести Вонголу. Кольцо с мягким звоном соскользнуло с пальца на гладкую поверхность стола. Горький вкус признания вины наполнил его сердце.