Любовь её глазами

Мер любит отвлекать. Серьезно, в спокойное время от неё ни слуху ни духу, но как только нужно написать отчёт, составить план действий, да даже банальная готовка еды - она плавно и тихо, как змея, подкрадывается ко мне и невесомо касается кожи. Холодные пальцы пройдутся по шее, заденут мочки ушей, вплетутся в волосы, помассируют голову. И Меркурий, чуть только привыкнешь, исчезает. И вот занимайся дальше как дура своими делами. Она безумно тактильная. Ранним утром, когда я только-только встала она любит прижимать меня к себе ближе за талию и тихо сопеть в ухо, будто дальше спит. Когда не надо никуда нестись сломя голову я готовлю завтрак и Мер ласково обнимает меня сзади, голодным взглядом наблюдая за едой. Как жаль что такие моменты так редки. Она любит всякие сомнительные авантюры (да и я тоже если честно, но надо же кому-то ее сдерживать иногда). Вляпаемся в какую-нибудь историю и так легко на душе, так радостно. А потом переселяемся с места на место, живём черти где и занимаемся не пойми чем. Только вдвоем, только вместе. И как же хорошо после вернуться домой, к знакомым картинам и стенам, к любимой дочке, к рутине. Джастин любит, нет, обожает петь. Когда работает над очередной "картиной" мурлычет что-то под нос. Заливается соловьём на сцене, отдавая себя музыке. Тихо, гавкая, хрипит под гитару на крыше ночью. Когда я возвращаюсь с миссии она встречает меня песней. Перебирает и расплетает волосы, убаюкивает и провожает в царство Морфея балладами. Иногда - очень редко - Мер болеет. Она плаксиво шмыгает носом и пьет заваренный мною имбирно-яблочный чай. А если меня нет, то греется у наших "зеркальных" заместителей под боком. За нее всегда страшно. Знаете, трудно не переживать за такое сильное и могущественное существо, кровь которого оценивается баснословно огромными суммами и чья нахальная улыбка была в розыске на протяжении пятиста лет к ряду. А ещё у нее бывают приступы. Временная тюрьма так просто не проходит для изломанного разума. Меркурий не может умереть, не может, не может, не может, повторяю как мантру. Но видеть ее такой - с тусклым отблеском в глазах, неверящую в твое существование, безразличную очень больно. И, конечно, страшно. У нас ведь одна душа на двоих, в самом прямом смысле: то, что у Джастин вместо души, тот жалкий помятый остаток нельзя назвать полноценной душой, а уж про ее Кошмар (у них что-то другое вместо души, я так и не поняла, не моя специализация знаете ли) я молчу. И мы делим мою душу на два тела. В этом есть некие плюсы: мы читаем мысли друг друга, чувствуем эмоции. Всегда знаем если что-то случается. Меркурий умеет слушать. Ей можно выговорить все свои проблемы, душевные терзания - она покивает, обнимет, утешит и примется тайно решать все. Но сама молчит. Видно что ей плохо, видно что сейчас истерика накроет, ни слова не скажет, заменяется. Будет повторять шепотом "все хорошо" пока все лицо в слезах и руки в порезах. Когда мы снова расстаёмся на долгое, опять жутко долгое время - оставляет на тумбочке белые розы, лепестки которых покрашены фиолетовой иноземной краской, а светящаяся пыльца застывшая во времени красиво переливается. И записка - мне и Рейчел чтоб не волновались. Меркурий никогда не говорит что я ее девушка или любовница. Она скажет "мы семья", скажет "самое дорогое что у меня есть", скажет "моя душа". Тихо прошепчет "сладкая", томным голосом промурлычет "любовь моя". А она - моя любовь. Мое самое ценное сокровище. Моя семья. Мой дом. Мой соулмейт.