Часть 1
12 октября 2017 г. в 00:04
Когда Мирон смотрел на себя в зеркало, то в своем взгляде он замечал лишь безмерную тоску и печаль. Глаза были серыми и тусклыми, под стать мрачному настроению и бесконечной апатии. Казалось, что скоро весь мир накроет такая же серая, густая пелена, если мужчина не возьмет себя в руки. Но перебороть ситуацию не было сил. Так думал Мирон. Он перестает смотреть на себя в зеркало, а после вешает на него простыню, чтобы не было так тошно. Чтобы меньше ненавидеть себя.
Творческий запал беспричинно исчез, а девушки-однодневки перестали приносить должное удовлетворение. Друзья Федорова открывали рты от удивления, когда узнавали, что очередная девочка, что недавно побывала в его постели, только-только окончила школу. Удивлялись, но понимали и принимали. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему.
Охра начинает шутить про геев, с неприязнью и насмешкой называя их «заднеприводными», на что Мирон пожимает плечами и неоднозначно хмыкает, привычным жестом потирая шею и пытаясь сменить тему. Он же трахает девок, о каком гействе вообще может идти речь? Ну и что, что фанатки? Ну и что, что на одну ночь? Сейчас это не имеет никакого значения.
В какой-то момент Мирон понимает, что если он будет продолжать в том же духе, то мир до его смерти так и останется бесцветным. Однажды Мирон натыкается на странного парня, который слишком неприлично пробует еду на камеру и через слово произносит его имя. Имя Федорова. Глаза хулигана почти что прозрачные, но все же имеют цвет, хоть и не такой насыщенный. Хитрый прищур, узкие губы в широкой улыбке и слегка истеричный смех делают свое дело.
У него за кадром слышится женский голос, и Федоров почти что теряет надежду на знакомство. И, скорее всего, этот чудила уже влюблен, потому что глаза его светло-голубые. Признак зарождающихся чувств. Плохой сигнал для Мирона.
Позже он узнает, что паренька зовут Слава. Пьянчужка, балагур, балуется травой и так далее — чем еще занимаются люди со скуки? Девушка есть, хотя в кадре никогда не светится. Слава всегда ласково зовет ее «Саней». И улыбается своей этой надменной улыбкой, смотрит куда-то в сторону. И Федорову хочется, чтобы этот парень дарил ему такие же взгляды, полные восхищения. Но пока довольствуется лишь секундными упоминаниями.
Мирону хочется знать об этом незнакомце все. Мирон думает, что этот Слава из тех, кто вызывает зависимость с первых минут. Мирон порой не понимает, о чем он говорит, что он делает, но цепляется взглядом за каждое движение больших ладоней, за каждую ухмылку, каждое слово. Федорову льстит, что Слава буквально пропитан его творчеством, хотя подает это под видом лютой ненависти и не забывает приправить свои монологи крепким словцом.
Спустя неделю Мирон начинает испытывать странную и неоправданную ревность. Насколько это странно: просыпаться с мыслью о человеке, которого никогда не видел в реальной жизни? И начинать ревновать человека, у которого уже есть партнер? И желать встречи с ним, несмотря ни на что?
Мирон чувствует себя так, будто он находится в психоделическом сне, когда ему представляется Слава в своей неизменной замшевой куртке. Он то громко смеется, то сидит на кухонном табурете и монотонно говорит о своей жизни, то держит симпатичную девушку за руку, разворачивается спиной и уходит. Для Федорова это кошмар. Кошмар наяву.
Он всегда думал, что отношения на расстоянии — это ничто. В них нет смысла, раз ты не можешь коснуться человека. Если нет возможности дотронуться — человека не существует. Мирон ощущает себя подростком, который фанатеет от звезды. Хотя Славу звездой назвать нельзя. Вернее, это сделать трудно. Штампует что-то сомнительное, обличая свое творчество в постмодернизм. Но оттого и забавно. Слава — личность, что стоит за своим баловством. Мирон делает вывод: любишь человека — люби и то, чем он занимается.
Через две недели Мирон замечает, что глаза Славы стали ярче, голубой цвет приобрел насыщенный темный оттенок. Хотел бы он думать, что это произошло из-за него, но суровая правда сжимает своими щупальцами мозг. Мирон видит, как невысокая девушка обнимает Славу за талию, и выглядит это до жути невинно, по-детски. Парень крепко обхватывает в ответ и салютует бутылкой вина кому-то за камерой. Атмосфера веселья и раскрепощенности. Шум, гул, крики толпы. Мирон натянуто улыбается уголками губ и мысленно хочет быть там.
Слегка завидует. В последний раз Федоров веселился больше года назад. Друзья, девочки, выпивка, наркотики. Он этим насытился, а этот Слава продолжает и останавливаться не собирается.
Мирон думает, что у него паранойя, когда видит отсылки к себе буквально во всем, что касается Славы. Выяснять с ним отношения лично у него не хватает духу. Боится сорваться. Остается только написать и ждать ответа. И сообщение приходит в течение часа. У Федорова создается впечатление, что весь этот час Слава подбирал слова и хотел показаться максимально вежливым. Мирон читает и представляет голос этого задиры у себя в голове. В ней чужие слова смешиваются с частыми ухмылками и заинтересованными взглядами исподлобья.
Федоров пытается представить большие теплые ладони на своих плечах, как он сам зарывается и взлохмачивает волосы Славы, как касается его губ, как крепко держит за затылок и тянется за поцелуем. И Мирон понимает, что Охра в каком-то смысле прав.
Он не гей. Он просто повернут на одном нахальном парнише, который, похоже, даже во сне, валяясь в собственной кровати, не забывает имя Мирона.
Одним утром Мирон решает заглянуть в зеркало в ванной и обнаруживает, что радужка его глаз приобрела насыщенный голубой цвет. Мир вмиг приобрел краски, всё вокруг вновь стало иметь какой-то смысл. Смысл в неуклюжем, патлатом и слишком громком парне, который уже на протяжении трех лет ищет встречи с Федоровым. Который столько времени оставался незамеченным.
Когда Мирон пересекается со Славой, в Питере, на удивление, светит солнце. Замызганный бар — Слава выбирал сам. Мол, мало шансов нарваться на неадекватных фанатов.
За несколько месяцев Мирон изучил человека со всех сторон, поэтому распознать высокого и немного неловкого юнца в толпе не составило труда.
Слава стоял среди своих людей, прямо в центре солнечного пятна на асфальте. В неизменных очках и потасканной олимпийке. Громко смеялся и размахивал бутылкой пива.
Мирон чересчур долго раздумывал, что на себя надеть, поэтому не стал изменять своим любимым джинсам и куртке на молнии. Комфорт придает уверенности в себе. Теперь он точно готов смотреть в серо-голубые глаза напротив и искать в них ответ, а может, и спросить самому: а сейчас твой мир достаточно цветной?
Слава замечает Мирона, дружественно машет ему из толпы и идет навстречу. Мирону кажется, что этот чудак собирается протянуть к нему руки для объятий, расплескав к чертям свое пиво. Но он этого не делает. Лишь приближается, ставит бутылку на землю и сдвигает очки на переносицу.
Мирон видит, как за секунду глаза Славы из прозрачных серо-голубых превращаются в чуть ли не синие. Мирон прячет улыбку в вороте куртки и не может сдержать радостный смех. Слава с непониманием смотрит на него из-под очков с немым вопросом на лице.
— Мирон, — мужчина протягивает руку, все еще улыбаясь.
— А то я не знаю, — хмыкает Слава, но ладонь в ответ пожимает. — Надеюсь, твои синючие зенки говорят о том, что ты давно в меня влюблен. Иначе просто и быть не может.
Парень первым ослабляет хватку и подходит ближе, почти что впритык, вглядываясь в лицо Мирона.
— Иначе просто и быть не может, — бездумно повторяет Федоров следом, не веря, что его мир снова переворачивается с головы на ноги.