Левая рука капитана Джонса

* * *        Уильям Сми брёл по переулку, размышляя о странностях этого вечера. Он готов был поклясться, что видел сегодня двух разных капитанов. И тот, что в чёрном, определённо был фальшивым, хотя сходство с оригиналом было таким, что, если бы не непривычный цвет жилетки, то Сми ничего бы не заподозрил. Наверняка, без магии тут не обошлось!        Он поёжился. В прошлом ему не раз доводилось иметь дело с разного рода магическими штуками, и он твёрдо уяснил — колдовство ходовой товар, но там, где его используют, всегда жди беды. Потому-то умный пройдоха никогда не обращался к помощи магии без крайней необходимости, а провернув очередное выгодное дельце, старался как можно скорее оказаться подальше от счастливого клиента.        Сми почесал под шапкой. А может, приснилось? Ему частенько случалось ненароком задремать, когда он делал перерыв в работе, и усаживался передохнуть. Олухи-матросы даже развлекались, в силу своего небогатого воображения, разрисовывая его, спящего, углём, натягивая шапку на лицо, и всё в таком духе. Хотя, надо сказать, это всегда было довольно безобидно. Ссориться со старпомом всерьёз не хотелось никому, да и Джонс всегда заботился о "достойном поведении" своей команды, и строго наказывал тех, кто позволял себе чересчур жестокие выходки в отношении корабельных товарищей.       Однажды, во время погрузки, Дин-Дон пошутил, что вся жестокость на «Роджере» находится в личной собственности капитана, и выдаётся экипажу из его запасов, по мере надобности. Сми этой погрузкой руководил, и сейчас фыркнул, вспомнив, как побледнел здоровяк, когда голос за его спиной со смешком произнёс: "Отличная мысль, Дикси!".        Притихшие матросы наблюдали, как Крюк сходит по трапу, и Сми знал - они гадают, что может означать кривоватая улыбка на его лице. Учитывая то, как ожесточился за последние десятилетия характер капитана, меткая шутка могла дорого обойтись остряку. "Жестокость, как дорогую приправу, глупо расходовать, почём зря! Лучше приберечь для особых случаев". Крюк остановился возле Дин-Дона, который от страха даже перестал бормотать себе под нос невнятные оправдания. "Ею хорошо приправлять драку, власть и, особенно, месть." Выдержав паузу, он оглядел застывших навытяжку матросов. Улыбка стала ещё многозначительнее. "И щепотку в постель можно добавить, если, конечно, ваша леди не прочь." добавил он и, неожиданно, подмигнул Одноглазому Сиду.       Сми почти расслышал всеобщий вздох облегчения. Капитан соизволил поддержать шутку. Одноглазый был известен своими пристрастиями, навсегда закрывшими перед ним двери нескольких приличных борделей. Собственно, в одном из них, в пьяной драке с вышибалой, Сид и потерял левый глаз, взамен обзаведясь прозвищем.        Обстановка мигом разрядилась. Со всех сторон раздались смешки и одобрительные возгласы, а Крюк, насладившись произведённым эффектом, неожиданно грозно рявкнул: "Хватит прохлаждаться! Продолжать погрузку, кальмарьи кишки!"        Сми невольно усмехнулся. Сколько лет прошло с тех пор, как Киллиан Джонс круто изменил его судьбу. А ведь, за всё это время, он лишь пару раз пожалел, что всё случилось именно так. Хотя и сам до сих пор не мог понять, что тогда заставило его согласиться. Мог ведь просто плюнуть на волшебный боб, и попробовать добраться до берега вплавь, благо, плавать он умел, а до берега было не слишком далеко. Всё лучше, чем два с половиной века болтаться по волшебным мирам на пиратском корабле, рискуя в любой момент лишиться головы, или куковать в Неверленде, в обществе "потерянных мальчиков".       Да, он мог сбежать. И сбежал бы, если бы не видел, как погибла Мила. Страшная смерть красивой, сильной и гордой женщины, чьё сердце уродец Румпельштильцхен раздавил у него на глазах, поселила в не до конца ещё очерствевшем сердце Уильяма Сми смутное желание приложить руку к уничтожению Тёмного.        Жизнь пирата, конечно, не сахар, но не сказать, чтобы она была намного опаснее жизни авантюриста и торговца магическими побрякушками. Зато сама жизнь стала более определённой и гораздо более длинной. А ещё, на «Роджере» Сми обрёл что-то вроде семьи, и очень привязался к своему безрассудному, безжалостному, но, по своему справедливому и благородному капитану.        Хотя, поначалу было совсем туго. * * *       Похоронив Милу, Джонс, поначалу, хорохорился и подбадривал команду. И старался не кривиться от боли, красочно расписывая горизонты, которые открывал им волшебный боб. Сми тогда впервые поразился силе воли этого человека. Но никто не способен долго скрывать от окружающих одновременно физическую и душевную боль. Вскоре тот, кого теперь будут называть "капитан Крюк", ушел в свою каюту и напился вдрызг, а новоиспечённому матросу Уильяму Сми выделили подвесную койку, выдали оловянную посуду, сундук для личных вещей, и посоветовали привыкать к корабельному расписанию.        Кое-как обустроившись, Сми поднялся на палубу и обнаружил, что никому нет до него дела. В мореходстве он ничего не смыслил, и учить его никто, похоже, не собирался. Хмурые люди сосредоточенно выполняли свои обязанности, лишь по необходимости перебрасываясь короткими фразами, и на новичка им было плевать. Воспользовавшись тем, что о нём все позабыли, Сми осмотрел корабль сверху до низу и сунул нос всюду, куда только мог. Наконец, ведомый голодом и скукой, он заглянул на камбуз, справедливо рассудив, что это единственное место, где можно перекусить, и где он сам может хоть как-то пригодиться. * * *        Старый Томас, корабельный кок, обрадовался ему, как родному. Днём компанию ему обычно составляли матросы, отряженные на кухонное дежурство и, как правило, не склонные слушать стариковскую болтовню. А поговорить Томас любил. Он был хромым и практически жил на камбузе, частенько ночуя на куске парусине у тёплого очага. Неудивительно, что старик встретил новичка с распростёртыми объятиями.        Усадив Сми в угол на какой-то мешок, он вручил ему миску оставшейся с утра холодной каши и вернулся к приготовлению ужина. — Считай, тебе повезло, сынок, что ты теперь с нами.        Сми проглотил своё мнение на этот счёт с кашей. —"Роджер" - лучший бриг на свете! — кок утробно хекнул, разрубая кухонным тесаком кусок свиной туши — Из волшебного дерева построен. Не чета тем лоханкам, на которых я раньше плавал. И команда у нас отборная. А попал бы ты к Кидду, или Голландцу, на его дырявое корыто - хлебнул бы лиха! А то и того хуже, угодил бы на "Чёрную кошку", под начало киддовой соплячки. — он брезгливо сморщился — Молоко на губах не обсохло, а туда же. И как только её море носит? Ну да ничего, поплавает, пока пузо не нагуляет, или шею себе не свернёт. Не может баба сама по себе быть хорошим капитаном, мужское это дело. Вот наша Мила, даром, что иного мужика за пояс заткнёт, а место своё знает...        Томас осёкся и тяжело вздохнул. — Слушай, парень... — сипло пробормотал он — Не в службу, а в дружбу, спустись в трюм, принеси дюжину луковиц. Мне самому, вишь, несподручно, с ногой-то. — Сейчас. — Сми, как раз прикончивший кашу, поднялся с мешка и шагнул к коку, протягивая опустевшую миску. Что-то выкатилось у него из под ног. Взглянув на пол, Сми обнаружил луковицу. Видимо, она выпала из мешка, на котором он только что сидел. — Так вот же... — начал было он, но замолчал, увидев лицо старика. — Да... конечно принесу. — пробубнил он, отводя взгляд. — Спасибо, сынок. — отозвался Томас, протягивая ему грязную холщовую торбу и масляный фонарь, и старательно пряча покрасневшие, слезящиеся глаза — Мешок в дальнем углу, у самой кормы, под румпельной.       Из всего сказанного Сми понял только, что мешок где-то в углу, но уточнять не стал. Выходя, он услышал, как старый кок шмыгает носом, бормоча проклятия в адрес "драного колдуна". * * *       Спустившись по крутой лестнице в трюм, Сми понял, почему Томас так не любит сюда ходить. Пол был завален обёрнутыми парусиной тюками, заставлен мешками с припасами и бочонками с пресной водой. Прикинув, в какой стороне находится корма, Сми, высоко поднимая ноги, принялся пробираться в нужном направлении. Порой приходилось выискивать место на полу, чтобы сделать шаг и он подумал, что Томасу, с его хромотой, должно быть, особенно нелегко здесь приходится, особенно во время сильной качки. Вдобавок, тут было темно, а спёртый сырой воздух смердел смолой, дёгтем и крысами.       В тот момент, когда Сми добрался до стоящих в углу мешков, сверху раздался приглушенный шум. Что-то несколько раз со стуком упало, послышался звон бьющегося стекла, пара приглушенных ударов, а затем - похожий на рычание крик, полный боли, ярости и отчаяния. Некоторое время было тихо. Набив торбу луком, Сми пустился в обратный путь, и едва не подпрыгнул, услышав новый душераздирающий вопль. Замерев на месте, он прислушался. Вновь зазвенело стекло, что-то громко заскрипело и стихло, а затем слух Сми уловил странные, едва слышные звуки. * * * — Что там снаружи? Капитана не видел? — Слышал. — Сми решил не вдаваться в подробности — Кажется, он там крушит свою каюту. — Бедолага. — Томас покачал головой — Мила была необыкновенной. Её все любили, а капитан – так просто боготворил. Чёртов колдун не только покалечил его, он из него, почитай, душу вынул.       Сми молчал, размышляя о том, как зло шутит с людьми судьба. Спроси его кто-нибудь пару дней назад, кто такой «счастливчик» - он не задумываясь, описал бы Киллиана Джонса. Ещё до встречи с ним, Уильям слышал истории о приключениях «Весёлого Роджера». «Роджер» считался одним из самых лучших и быстроходных кораблей на свете, а его капитан судя по рассказам, был ловок, бесстрашен, весьма неглуп, и на свой манер, справедлив. Во всяком случае, команда была всецело предана ему, а такое отношение нужно заслужить. Удача неизменно улыбалась Джонсу, он вёл привольную пиратскую жизнь, многое повидал, а золото в его карманах, похоже, не переводилось никогда.       Этот образ, почему-то, неизменно вызвал у Сми глухое раздражение, а впервые увидев знаменитого пирата воочию, он ощутил тоскливую зависть. Оказалось, что капитан «Роджера» молод, весел и дьявольски хорош собой. А главное, любим. На встречу со Сми Джонс явился в обществе ослепительной шатенки, и то, какими глазами красавица глядела на своего спутника, добавило зависти Сми новые оттенки. На него самого никто и никогда так не смотрел. — Она как солнце была, наша Мила. – продолжал Томас, которому явно хотелось выговориться — Что ж за судьба такая у нашего капитана, своими руками близких хоронить? — Близких? — переспросил Сми. — Да, сперва-то капитаном Лиам был, старший из Джонсов, а младший у него «на подхвате». Помню, как я нанимался сюда! «Роджер» тогда «Гордостью короны» звался. — в голосе кока прорезались ностальгические нотки — Только со стапелей, сверкает, что новая монета! Не корабль – загляденье! Его специально для того похода строили. Мы тогда с соседями воевали – Томас тяжело вздохнул – В общем, нас в Неверленд послали, за какой-то жуткой отравой, чтобы, значит, врагов наших уничтожить. Капитан отраву-то нашел, да только сам же ею и отравился. Говорят, когда наши на крик прибежали, Киллиана от брата едва оттащили. Лиам ему, считай, заместо отца был. А теперь, вот, Мила… Тяжко ему сейчас. Наверное, до завтра из каюты не покажется.        Сми, неожиданно, ощутил укол совести. Он считал Джонса счастливчиком. Но теперь Мила мертва, а потерявший любимую, переживший унижение на глазах всей команды, искалеченный душевно и физически «счастливчик» сдавленно рыдает в своей каюте. * * *       Настало время ужина. Получив свои порции, матросы расселись в кубрике на сундуках, но мало кому кусок лез в горло. Поглядев на унылую команду, боцман притащил откуда-то галонный бочонок рома. — Надо бы Милу помянуть. Они выпили в скорбном молчании. — Что-то теперь будет? — нарушил тишину чей-то голос — Помните, каким он стал, когда умер капитан Лиам? Он ведь в пираты подался, чтобы всему свету отомстить, а теперь… страшно представить, куда приведёт его желание отомстить Тёмному.        Те члены команды, которые плавали на "Роджере" ещё с тех времён, когда он был "Гордостью короны", скорбно покивали. * * *        Старый кок оказался прав. До вечера Джонс не появлялся на палубе, сквозь дверь посылая во всевозможных направлениях тех, кто пытался стучать, а под конец вообще перестал отзываться. Когда Сми всё-же рискнул заглянуть к нему, то обнаружил капитана мечущимся в бреду. Обрубок запястья кровоточил. Кровь пропитала бинты, а на простынях, столе и даже, кое-где на стенах, багровели кровавые отпечатки.        Сми искренне жалел беднягу и, как мог, заботился о нём, пока заживала культя, и после, пока Киллиан не наловчился обращаться с крюком, и не прекратил драть одежду и царапать мебель в припадках ярости. Так Уильям Сми и стал правой рукой капитана Крюка. Или, скорее, левой.        После гибели Милы, Джонс, как одержимый метался из порта в порт и совался в любое пекло, если это сулило хотя бы малейшую возможность подобраться к Тёмному, а Сми всегда старался отговорить его от особенно отчаянных авантюр, к огромной благодарности остальной команды. В глубине души Сми относился к Киллиану, как к безрассудному и беспутному младшему брату. Именно поэтому его так тревожило то, что произошло сегодня.        Хорошо, что настоящий капитан сейчас на корабле, а странный тип исчез. * * *        Эта мысль немного успокоила Сми. Облегчённо вздохнув, он пошарил по карманам, и с досадой обнаружил пропажу фляжки. Скорее всего, он забыл её на корабле, в бухте запасного такелажа, на которой отдыхал, перед тем, как явился Джонс с очередной девицей. Сми поколебался. Возвращаться на «Роджер» не хотелось, тем более, после того, как Крюк попросил "не беспокоить", и доходчиво объяснил, почему желает остаться один. Вернее, вдвоём…       Сми невольно ухмыльнулся. Да уж, судя по тому, с каким нетерпением капитан его выдворил и каким взглядом проводил уходящую в каюту блондиночку, красотка уже, скорее всего, стонет на весь корабль. Определённо, беспокоить их не стоит, иначе Крюк будет в бешенстве и, спьяну, может переборщить с наказанием. Лучше уж потерпеть до трактира! Однажды Сми уже имел неосторожность побеспокоить капитана в разгар свидания, после чего две недели чистил котлы на камбузе и драил гальюн. И это несмотря на то, что причиной бестактности старпома стала четвёрка вооруженных гвардейцев, желающих сию минуту видеть капитана Крюка.       Сми широко ухмыльнулся, вспоминая тот случай. Что ж, они своё получили и, наверняка, надолго запомнили это зрелище. Босой и растрёпанный, в штанах и плаще на голое тело, зачем-то застегнутом на бёдрах, Киллиан со смехом выбрался из каюты, в которой его явно пытались удержать. "Скотина!" - донёсся оттуда приглушенный женский вопль. Фыркнув, Крюк потёр небритый подбородок и направился к ухмыляющимся стражникам. Держа левую руку в кармане плаща, он опёрся правой о борт, глядя сверху вниз на топчущихся на трапе солдат. — Чем могу помочь, господа? Видите ли, я несколько занят сейчас. — заявил он, благоухая, как только что окупоренная бутылка рома.        Один из гвардейцев подал ему бумагу. Не вынимая левой руки из кармана, Крюк передал свиток Сми. Это был королевский указ, согласно которому в стране вводилось военное положение и все корабли, находящиеся в порту, вербуются на службу вместе с экипажем. — "Роджер" не служит короне. — ледяным голосом произнёс капитан, возвращая свиток.        Лица солдат вытянулись. — Передать ваш ответ Его Величеству? — кисло поинтересовался кто-то из четвёрки. — Вот мой ответ. — ухмыльнулся Джонс, демонстрируя гвардейцам левую руку.        Вот только то, что красовалось сейчас на месте привычного всем крюка, заставило глаза гвардейцев удивлённо вылезти на лоб. — И я бы с радостью отдал его вам, для торжественной передачи Его Величеству, но одна милая леди будет очень этим недовольна. — продолжил Крюк, наслаждаясь их молчаливым ступором. — Но, надеюсь, вы хорошо рассмотрели мой ответ, и сможете подробно его описать.        На протяжении этой речи, лица солдат всё больше заливались краской смущения и ярости. При других обстоятельствах, получив отказ, они наверняка попытались бы проучить зарвавшегося и, вдобавок, безоружного пирата, но абсурдность ситуации явно выбила их из колеи. Надо отдать им должное, они всё же попытались сохранить лицо. — Не сомневайтесь! — процедил тот, что был у них за старшего — Передам во всех подробностях.        Неуклюже развернувшись на сходнях, вся четвёрка удалилась, бряцая плохо подогнанными доспехами. — Мистер Сми, боюсь, тебе придётся пробежаться по окрестным кабакам. — задумчиво произнёс Крюк, глядя им вслед.        В этот момент самый молодой из стражников обернулся и продемонстрировал Крюку неприличный жест. — Капитан Хер! — выкрикнул он, и тут же схлопотал подзатыльник от старшего напарника.       Джонс только громко фыркнул. — Кое-кто дорого бы отдал за то, чтобы так прозываться. — пояснил он, в ответ на удивлённый взгляд Сми — И всё же я рад, что своим прозвищем обязан другому приспособлению. — широко ухмыльнулся он, вновь убирая левую руку в карман. — Вы что-то говорили о кабаке. — Сми поспешил вернуть разговор в интересующее его русло. — О кабаках. Предупреди всех. К ночи поднимаем паруса.        Крюк отправился к себе. Сми уже одной ногой ступил на трап, когда капитан снова его окликнул. — И кстати, Сми. Не торопись возвращаться, если не хочешь, чтобы твои две недели штрафных работ превратились в месяц. — веско произнёс он прежде, чем скрыться в каюте, откуда немедленно донеслась вполне внятная и очень эмоциональная женская брань.       В трактире Сми повстречал боцмана с "Чёрной кошки" Большого Сэма, который рассказал ему, как какие-то злые, как черти, стражники, желали видеть капитана. — Видел бы ты, как у них рожи вытянулись, когда я сказал, что если им так невмоготу, они могут поискать нашего капитана на "Весёлом Роджере". - ухмыльнулся Сэм, вытирая с усов пивную пену — Хотя, я очень не советовал бы им этого делать. * * *        Сми фыркнул, вспомнив, как за пол-года до того капитан вручил ему свой крюк и отправил к кузнецу, с заказом на полдюжины стальных штырей с таким же креплением, как на "образце". И это он, Сми, ходил потом к резчику, вернее, к его подмастерью, с полученным от кузнеца свёртком и письмом от капитана с подробным описанием того, что нужно сделать.        Надо было видеть, как парнишка его читал! Сми заплатил бы, чтобы ещё разок взглянуть на то, как человеческое лицо за считанные минуты превращается в ошалелую свёклу. Причём, окончательно добили бедолагу дополняющие текст зарисовки. Впрочем, он быстро оклемался, и судя по тому, каким воодушевлением загорелись его глаза, идея пришлась ему по душе. Парень пообещал справиться к следующему вечеру и слово своё сдержал. Назавтра, возвращаясь на корабль с объёмистым свёртком в руках, Сми почти надеялся, что кто-нибудь попытается его ограбить.        А тем же вечером Крюк вручил ему увесистый кошель и отправил всю команду в таверну до утра, а сам остался на корабле, в компании той чернявой оторвы.        Сми невольно улыбнулся. На "Роджере" шутили, что встретить в гавани "Чёрную кошку" - к недельной стоянке и еженощному кутежу. Ох и шальная была девка, эта дочурка старого Билли, под стать папочке. Кидд растил из дочери пирата и отлично постарался! "Чёрная кошка" редко возвращалась без добычи, а её команда по своему понимала расхожую поговорку о том, что женщина на корабле - к беде, ведь никто не уточнял, кому именно эта беда грозит. Капитан Китти пила, дралась и сквернословила наравне с мужчинами, была похотлива, как мартовская кошка, и при этом переборчива, как принцесса на выданье.        Но, как говорится, нет худа без добра. Кэтти Кидд была бы сущим чёртом в юбке, если бы не предпочитала юбкам узкие бриджи, но после знакомства с ней, Крюк начал понемногу оживать. Хотя, вопреки схожести характеров, ладили эти двое, примерно, как кошка с собакой, если, конечно, дело не касалось койки. В остальное время их на пушечный выстрел друг к другу подпускать было нельзя, чтобы дров не наломали. К счастью, "остального времени" у них почти не оставалось, зато в постели они развлекались, как могли. Они с капитаном долгие годы крутили ни к чему не обязывающий роман, и когда она пропала, он снова на время будто окаменел.       Что ж, оно и не удивительно. О том, какова маленькая капитанша в постели, среди моряков ходили настоящие легенды. Говорили, что счастливчики, которым довелось с ней переспать, надолго теряли интерес к другим женщинам.       Неизвестно, что из этих слухов было правдой, а что - фантазиями озабоченной матросни, но за то время, что Крюк встречался с Китти, к его славе искусного бойца добавилась слава умелого любовника, из-за внимания которого в публичных домах, порой, вспыхивали настоящие потасовки. Однажды Сми видел, как две шлюхи едва не вцепились друг-другу в волосы, но смеющийся Джонс разнял их. — Дамы, дамы! — он сгрёб в каждую руку по девице — К чему эти ссоры? Если уж на то пошло меня на всех хватит. — ухмыльнулся он, увлекая обеих к лестнице — Но скандалов я не потерплю! Ну же, поцелуйтесь, чтобы я убедился, что мир между вами восстановлен.       К огромному удовольствию окружающих, девушки охотно повиновались. — Великолепно! Продолжайте мириться! — Крюк отправил их наверх, снабдив каждую шлепком по мягкому месту — Я сейчас к вам присоединюсь.       Он опрокинул очередную рюмку, вытер ладонью рот и, подмигнув ухмыляющимся матросам, отправился ублажать обеих красоток. * * *        Эти размышления настроили Сми на игривый лад. "Роджер" частенько захаживал в эту гавань, так что старпом успел хорошо ознакомиться с местными достопримечательностями и с ходу прикинул список развлечений на сегодня. Он как раз терзался сомнениями, нанести визит Агнес из "Ласковой Бухты" или Рыжей Мэгги из "Укромного уголка", как вдруг его поразила ужасная мысль. Ещё раз обыскав карманы, он окончательно приуныл. Кошелёк остался в сундуке, так что впереди маячил одинокий, трезвый и унылый вечер. Кто-нибудь из команды его, скорее всего, угостит его парой рюмок, вот только этим не напьёшься, а на большее рассчитывать не приходится. Эх, а фляжка-то была почти полна! Впрочем, если снять сапоги, можно тихонько прокрасться на палубу, достать флягу, а если повезёт и кошелёк, и вернуться. Вряд ли те двое что-нибудь заметят. Им сейчас, наверняка, не до него.        Ещё пару мгновений поколебавшись, Сми развернулся, и потрусил обратно к гавани.