Старушка Петти

      Когда Петунья в последний раз видела Януса Тикки, он был чересчур серьезным школьником. Хаффлпаффец, как и она. Теперь же это был статный мужчина, целитель, работающий в отделении пострадавших от магического вмешательства в психику, с собственным кабинетом, в котором и сидели сейчас Петунья, Церера и, собственно, Янус, вспомнивший старшую Эванс только после того, как Церера представила ее. На столе стояли стаканы и бутыль с огневиски, постепенно опустошаемая в процессе рассказа Петуньи о годах ее маггловской жизни. Вопросов этот рассказ вызывал много.       — Кому ж ты так сильно перешла дорогу, Петти, — вздохнула Церера под конец истории. — Чтобы такое придумать, нужна не только больная фантазия, но и нехилые ресурсы. Так изменить всю личность человека… честно говоря, проще родить и воспитать, чем переделывать готового.       — Впрочем, — усмехнулась целительница, — я б посмотрела, как ты сюсюкаешь.       — Отвратительно, — отрезала Петунья. — С утра пришлось притворяться, так меня чуть не стошнило. И, черт возьми, я хочу узнать почему именно Вернон? Как он застрял в этой истории?       — Да уж, отвратительный тип, — кивнул Янус. — Я бы его проверил.       — И Дадли, — быстро вставила Петунья. — Может, это мои материнские чувства, но не могу я поверить, что мой мальчик может быть таким жестоким. А главное не понятно, маг ли он.       — Вполне возможно, что некоторые выбросы, которые вы приписывали Гарри, были выбросами Дадли, — заметил Янус.       — Гарри тоже надо проверить!       — А еще всю улицу, — подначила, улыбаясь, Церера.       — Было бы неплохо, — мрачно буркнула Петти. — Слишком все запутанно и непонятно.       — Нет, ну, кое-что мне кажется очевидным, — Янус постучал пальцами по столу. — Все произошедшее с тобой имеет одну цель — сделать детство Гарри Поттера, надежды магического мира, ужасным.       Петунью как током ударило. Гарри! Бедный мальчик столь много перенес по вине ее семьи, а она думала только о своей испорченной жизни.       — Но это началось еще до появления Гарри на свет, — возразила она.       — Этот момент мне еще непонятен, но, согласись, издалека все выглядит именно так. Ты стала безумно любящей сына мамашей, ненавидящей магию и не терпящей племянника, твой муж — приземленный маггл, ненавидящий волшебство и, соответственно, подброшенного волшебника.       — После того, как Джеймс и Сириус над ним издевались, — протянула Петунья.       — Насколько я помню, — встряла Церера, — что Поттер, что Блэк боялись тебя больше, чем собственных родителей. И уж точно не стали бы вредить твоему мужу, да еще на свадьбе.       — А мы не были на свадьбе, — внезапно четко осознала Петунья. — У меня нет воспоминаний о самом торжестве. Только недовольство и знание того, что маги к нам плохо относились. И больше ничего. Значит, я не была на свадьбе Лили. Она бы меня узнала.       — Никакая магия ей бы не помешала, — тихо подтвердила Церера и обняла Петунью. — Не волнуйся, мы всех уроем.       — А теперь про Гарри. Что значит «он надежда магического мира»? Он маленький мальчик!       — Твой племянник в полтора года отразил Аваду.       — Он что?! — вскочила Петунья. — Это невозможно!       — Вот именно поэтому его и зовут Мальчиком-Который-Выжил, — сообщила Церера. — Волшебники тогда знатно праздновали. Даже мы, не к нашей чести. Но Лили мы тоже не помнили, так что…       — Подробнее, — выдавила из себя Петунья. — Мне надо знать.       — Тогда шла война, Петти. Та самая война, которую ты так боялась. Сама-Знаешь-Кто и Пожиратели Смерти творили ужасное. А Министерство ничего не делало. Ты просто представить себе не можешь, что тогда творилось. Впервые за многие годы нам доставляли магглов! Пережившие атаки были в таком состоянии, что… до сих пор забыть не могу, — Церера залпом выпила стакан огневиски.       — И маги, — тихо продолжил за сестру Янус. — Те, кто перешел Пожирателям дорогу или просто не разделял их мнение. Это были жестокие, беспощадные и очень хорошо обученные бойцы, эти Пожиратели Смерти. Нам иногда приходилось просто собирать пациентов по кусочкам. В моем отделении уже десять лет лежат Алиса и Фрэнк Лонгботтомы. Их запытали так, что теперь они, при всем уважении, просто овощи. Полная потеря личности. Ни на что не реагируют. Каждый раз, когда осматриваю их, дрожь берет.       — Лили, Джеймс и Сириус Блэк пошли в авроры, — прервала его Церера. — Как ты и боялась.       — Они что, совсем с ума сошли?!       — Не могу тебе ответить. Я-то, забыв тебя, с ними не общалась. Видимо, они тоже забыли все наши беседы и планы. Тогда многие шли в авроры, особенно гриффиндорцы, чтобы сражаться с Пожирателями, не дать Сами-Знаете-Кому захватить власть. Молоденькие глупцы. Скольких мы буквально вытаскивали с того света? Опять же, если повезет. Аврорам даже Непростительные разрешили применять, а толку-то? Их обучать нормально не успевали, так и выпускали на поле боя. А нам потом лечи их от мудреных проклятий. Твоя сестра хотя бы имела тыл. Поттер и Блэк знали и умели многое, древние рода, все же. Да и сама Лили была умненькой. Не знаю, помнила ли она ваши уроки самообороны, что вы начали в школе, но смогла выжить. Не знаю, честно не знаю, да и никто не знает, что забыл Темный Лорд в их доме в тот роковой Хеллоуин. И никто же не знает, что именно там произошло. Только догадываются. Он пришел, первым его встретил Джеймс, и Лорд его убил. Лили нашли в спальне, у кроватки Гарри. А самого Гарри живого, только со шрамом на лбу. И все, больше никто не слышал о Сама-Знаешь-Ком. Мне сложно это говорить, но это реально был праздник. Я сама пела и танцевала, понимая, что этот кошмар кончился. Мне очень жаль, что ценой этому стала жизнь твоей сестры.       Тяжелый ком стоял у Петуньи в горле. Ей хотелось плакать, но она не могла, да и что бы это изменило? Лили мертва десять лет, она знает об этом все эти десять лет, но, черт побери, как же было больно! Мысли бешено крутились в голове, и она не знала, за какую ухватиться, с чего начать, и вообще говорить не хотелось, хотелось свернуться клубочком и выть, а потом разорвать этого Лорда голыми руками. Все было не так! Все, чего она боялась, сбылось. Она проводила беседу и с Лили, и потом с Поттером и дружками, старательно вправляя им мозги и пытаясь отстранить от грядущей войны. На седьмом курсе она проводила ночи, пытаясь придумать, как обезопасить свою семью. Она обыскала всю библиотеку в поисках заклинаний, способных помочь им выстоять против врага. И все это напрасно! Если бы не тот, кто вычеркнул ее из памяти всех волшебников, ничего бы не случилось! Она смогла бы защитить сестру! И Гарри был бы нормальным счастливым мальчиком, а не…       — Они герои, — прервал молчание Янус. — Лили и Джеймс. Им поставили памятник в Годриковой Лощине. Тебе надо туда съездить.       — Вот как, — тихо сказала Петунья. — Они герои. И сын у них герой. Так какого же черта никто, никто никогда его не навещал?! Памятник они поставили, молодцы! Я десять лет не знала, где похоронена моя сестра! Я десять лет пичкала Гарри историями о том, что его родители — тупые алкоголики! И да, конечно, я делала это со зла, но, черт побери, что, ну что я могла ему рассказать? Что они были волшебниками? И он бы мне поверил, ну да. И потом письмо… Ладно, меня вычеркнули из жизни волшебного мира, но Гарри-то за что? Та, в кого я превратилась… я ничего хорошего ему не принесла. Как горько это осознавать. А сколько боли еще могла принести, если бы не очнулась…       Петунье так хотелось хлопнуть по столу, решительно встать и уйти. Из кабинета Тикки, из больницы, из магического мира. Они плюнули на ее семью, сотворили с ней черт знает что, и этого терпеть она была не намерена. Злость переполняла женщину. Но она не давала ей выйти. Нельзя так просто уйти. Да и не даст ей тот, кто заварил эту кашу. А еще есть Дадли и сын Лили. И если Дадли она отобьет, то Гарри точно не отпустят, затащат в Хогвартс, раз он — сын героев. Если она правильно помнит про волшебный мир, они вцепятся в мальчика и не дадут продыху. Тот же Слизнорт, если он еще преподает. Она должна о нем позаботиться, она должна искупить вину, она должна докопаться до истины.       — Если ты сейчас перестанешь думать, одним кабинетом будет целее, — прервала молчание Церера.       — Ох, я бы сейчас многое отдала, чтобы прекратить думать, — вздохнула Петунья. — Слишком много мыслей, слишком много… всего. И надо что-то делать, но за что хвататься первым?       — Я надеюсь, ты не оставишь нас за бортом?       — Конечно, нет, сейчас я могу доверять только вам. Так, нам надо разработать систему связи. Я подозреваю, что тот, кто все это придумал, следит за выполнением своего плана, а значит, мне нельзя так уж внезапно и часто ломать привычный образ жизни. Да и Вернон, поверьте мне, скряга еще тот. У меня просто нет денег на дорогу до Лондона, — все подотчетно. Нам нужно место для встречи.       — К тому же, возможно, ваш дом под присмотром тех, кто все это придумал, — заметил Янус.       — Я тоже пришла к такому выводу, — кивнула Петунья. — И я не знаю, что делать. Придется изображать Петунью Дурсль, хотя меня от нее воротит. Но пока что кардинально менять поведение не стоит.       — У меня есть знакомый аврор, так сказать, частый пациент, — начала Церера. — Я вполне могу попросить его об одолжении — проверить дом моей знакомой. Язык держать за зубами он умеет, да и вообще, весьма сообразительный. —       Вообще-то я не думала привлекать еще людей, — заметила Петти.       — Дорогая моя, мы всего лишь целители, — развела руками подруга. — Нас не готовили иметь дело со слежкой.       — Я знаю одно место, где слежки точно нет. Дом Эвансов. Мы продали его сразу после смерти родителей.       — Там наверняка живут.       — Ой, да я вас умоляю, что вам какие-то магглы, — фыркнула Петунья. — Мы тихонечко войдем и тихонечко выйдем, пока они будут на работе. Это важно, у меня там тайник, и будем надеяться, его никто не нашел.       — Я смотрю, твоя подростковая паранойя таки принесла свои плоды, — усмехнулась Церера.       — Жаль, что она не принесла мне волшебную палочку, — парировала Петунья. — Я почему-то была уверена, что одной мне достаточно. Теперь придется покупать новую.       — К Олливандеру идти не стоит, — решил Янус. — Он сотрудничает с Министерством, а нам пока что придется побыть в тени. В Лютный соваться тоже не стоит, — Петунью от подобной перспективы передернуло.       — А вот в Бирмингеме на Улице Чудес есть скромная лавочка артефактов, где по знакомству можно разжиться незарегистрированной палочкой.       — А у меня есть такое знакомство?       — Определенно, есть, — кивнул Янус. — Там работает дядя Элизабет, моей жены.       — Ты женат?! — ошарашено спросила Петунья. — Но тебе же всего…       — Тридцать два.       — Тридцать два… Как же много я пропустила. Тоже мне, встреча старых друзей. Явилась, нагрузила проблемами и даже не спросила, а как вы здесь все это время?       — Ничего такого, что не могло бы подождать, — успокоила подругу Церера. — Сейчас действительно важно разобраться с твоей проблемой. Тем более что я ненавижу, когда меня лишают подруг! Так что мы должны немедленно навестить твой старый дом!       — Не получится, — покачала головой Петунья. — Я же под контролем. Сказала Вернону, что поехала покупать Дадли обновки. Но сами понимаете, даже ненормальная мамаша не может потратить на это целый день. А покупать все равно придется — Дадли потребует предъявить. Так что мы поступим так. Твоему аврору хватит дней трех для осмотра? — обратилась она к Цее.       — Да мне-то откуда знать, я же не аврор! Скорее всего, да.       — Тогда через три дня в полдень в доме Эвансов. Адрес я вам дам. Там и посмотрим, что делать дальше.