***
«Двуличная скотина» — подумала Петунья про саму себя. Когда-то она яро осуждала воздействие магов на магглов, и вот сейчас с ее легкой руки Янус занимается именно этим. Положение было безвыходное, да, но разве это оправдание? Впрочем, Янус не протестовал, прекрасно понимая положение подруги, отчего почему-то было еще гаже. Словно она сама не хотела марать руки и заставляла других. Но волшебство такого порядка пока еще было Петунье недоступно. Сейчас Тикки воздействовал на судью по бракоразводным делам и ловко подделывал документы. По итогу получалось, что Петунья и Вернон уже развелись, Дадли оставили с матерью, Гарри с тетей, а с Дурсля причитаются алименты на сына. Топорная работа, и если кто глубоко копнет, его ждет немалое удивление, но Петунья надеялась, что никто не копнет. Магглам оно не нужно, а маги… что же, если кто и обнародует правду, он выдаст себя и факт слежки. А если промолчит, проблем у нее от этого не прибавится, и так полно. Сомнения все терзали Петунью, но их перечеркивал один факт — у нее не было денег, а на что-то растить двоих детей надо было. Ей придется выйти на работу, что осложнялось тем, что она решила обучать Дадли самостоятельно. Значит, работа должна быть на неполный день. Обычно, с таких заработков не пошикуешь, а у нее два подростка, и они растут. Плюс Хогвартс, траты на мантии и все такое. Хотя тут Петунья думала наведаться в Грингготс. Джеймс был богат, это она отлично помнила, и странно было бы, если бы он не оставил Гарри ни кната. Значит, у племянника должны быть деньги, и она сможет его обеспечить на них. Да и опекунам должны были платить, странно, что Лили это не предусмотрела. Хотя, ее же лишили памяти о сестре. Петунья всегда старалась притормозить сестру, приземлить, иначе гриффиндорское начало мчало её в неизвестные дали, и кто знает, чем бы это закончилось. Гуляла же она однажды со Снейпом в Запретном лесу. Ох, и получила она тогда от Петуньи! С испорченной памятью о сестре могли исчезнуть и последние остатки здравомыслия Лили. Надо было во всем этом разобраться, причем срочно! Но пока Петунья начала с развода. Быть связанной с Верноном ей было физически противно. Следующим пунктом они решили все вопросы, связанные с покупкой дома. Колдовать почти не пришлось, немного подделали документы и вот — у Петуньи есть собственность! А значит, в течение завтрашнего дня ей подключат электричество. Это было прекрасной новостью. — Ты филигранно подделываешь документы, Янус, можно подумать, что ты не врач, а мошенник, — усмехнулась Петунья, когда они вышли на улицу. День выдался насыщенным. После обеда с Гарри, сооруженного из тех же яиц и ветчины, она оставила его убираться на кухне, а ее саму ждал Янус для неотложных дел. Но они теперь позади. — Это две грани одной сущности, — ответил Янус, улыбаясь. — Поздравляю, теперь ты — свободная женщина. Вернона известят завтра. — Вот сюрприз для него. Впрочем, он сам этого хотел, — Петунья замялась. Ей надо было, но она не могла… — Насчет того, кто свел вас с Верноном. Церера связалась с Грюмом, он обещал, что завтра проверит твоего бывшего. Заметно оживился, кстати. Как ищейка. Да, и вот, — он протянул Петунье кошель. — Наш подарок на твое «второе рождение». Назад не принимается. Мы уже поменяли на фунты. Петунья не знала, что сказать. Вот так просто… да как так? Как с нищенкой… Нет, нет, это все из магловской жизни, это все бред! Как с подругой в беде. Да. Она порывисто обняла Януса. — Я уже и забыла, что такое общаться с хаффлпафцами, — пробормотала женщина, принимая подарок. Она купит продуктов на ужин. Нет, купит ужин! Кощунственная много лет мысль прочно поселилась в мозгу. Она купит ужин! И не будет его готовить! Вот так! Новая жизнь. Без правил Вернона. Без Вернона. Как непривычно. — Подбросишь меня к одному ресторану? Ресторан был в Литтл-Уининге, небольшой, семейный. Они ходили туда пару раз в выходные. Готовили там вкусно. Петунья не знала, готовят ли они на вынос, но и другого ресторана она не знала, Янус, естественно, тоже. К счастью, все прошло как по маслу. Вернувшись домой, Петунья распрощалась с Тикки, напоследок сердечно его обняв, и вошла в дом. Хорошо, что было лето, и только начало смеркаться, так что мальчикам не пришлось сидеть в темном доме, подумала она. В прихожей ее встретил растерянный Гарри. — Я взяла нам еды, — похвасталась Петунья. — Дадли сбежал, — промолвил Гарри. Сумка из ресторана чуть не выпала из рук Петуньи. — Как сбежал? Когда? — Почти сразу же как вы ушли. Он бросил мне передать вам… — Ну же Гарри! — Он сказал: «Передай этой суке, что я ухожу». Простите, — Поттер потупил глаза. Лихорадочные мысли пронеслись в голове у Петуньи. Она с трудом взяла себя в руки. — Возьми. Поужинай, — она протянула пакет с едой Гарри. Он тут не при чем. Все она сама. — Я пойду разыскивать Дадли. Петунья потянулась к кулону, но вдруг опомнилась и бросилась к сумке с вещами из дома. Пришлось покопаться, но она нашла футболку Дадли и уже с ней в руках коснулась кулона. Ее вынесло в холл Святого Мунго. Быстро, расталкивая персонал и пациентов, она пешком поднялась на третий этаж и ворвалась в кабинет Цереры. Та как раз собиралась уходить. — Петти? — Дадли сбежал, — еле совладав со сорванным дыханьем сказала Петунья. Церера сразу нахмурилась. — У тебя есть его вещь? — Да. — Я позову Аластора. Сядь пока, отдышись. Найдем мы твоего Дадли. Церера бросила летучий порох в камин и после недолгого общения из нее вышел Грюм. — А вы не можете без приключений, да, дамочка, — хмуро сказал он Петунье. Та быстро кивнула, согласная сейчас со всем, и протянула футболку Грюму. Тот брезгливо ее взял. — Ну и что это? — Его вещь. Прошу, найдите сына! — До чего я докатился. Ищу подростков, — хмыкнул Аластор. — Только ради вас, прекрасная Церера, — сделал он реверанс в сторону Тикки. — Да ищите же! — заорала Петунья. Пара пассов палочкой над футболкой, и перед ними высветилась карта Англии с мигающей точкой на ней. — Вот ваш ненаглядный, — указал аврор, и увеличил масштаб. — Какая глупость. Куда он направляется? — К отцу, — устало ответила Петунья. — Он же от него отказался, — изумилась Цея. — Так отведите его к отцу, — гаркнул Аластор. — Пусть получит, что хочет. Ишь, от матери бегать додумался. — Вернон ему нагрубит. — Пусть нагрубит! Может, до мальца дойдет. Нельзя с пацанами нежно, потом вырастают… — он махнул рукой. — Ну что, вас аппарировать? — Да. Спасибо. И тебе спасибо, Цея. — Я иду с тобой, — Церера подхватила свою сумку и решительно встала рядом с подругой. Им пришлось покинуть Мунго, чтобы перенестись. Практически пустынная дорога петляла в полях, и по ней шел одинокий подросток. — Дадли, — побежала к нему Петунья и заключила в объятия. Дадли ее оттолкнул. — Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла? Уйди прочь! Я иду к папе! — Но папа… — Хватит мне врать! Ты лживая… — Ну, продолжай, малец, — хмыкнул Грюм, подходя к матери и сыну. Дадли испуганно взглянул на него. — До твоего дома далековато. Как ты намеревался добраться до него? Деньги у тебя вряд ли есть. Нет, без плана, боец, нельзя. Но так и быть. Мы довезем тебя до твоего отца, — твердой рукой он взял подростка за плечо. Церера взяла руку Петуньи. Они переместились. — Что вы делаете? — заорал Дадли, выворачиваясь из захвата аврора, и изумленно застыл. Он был на Тисовой улице. Прямо перед ним было крыльцо его дома! Радостный, он поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь. — Папа! Папа! Это Дадли! Пусти меня! Папа! Крики были отлично слышны соседям, но впервые Петунью это не волновало. Она с напряжением ждала развязки. Вот нехотя открылась дверь и появился Вернон. — Что ты здесь делаешь? Оставьте с матерью меня в покое! — Папа, я вернулся. Я не хочу жить с ней. Я хочу жить с тобой! — Убирайся, выродок, — Вернон грубо толкнул Дадли и захлопнул дверь. — Чтобы я больше тебя никогда не видел, — донеслось из дома. — Папа, — неверяще позвал Дадли и с новой силой забарабанил в дверь. — Папа! Я буду нормальным! Клянусь! Пожалуйста! — Иди прочь! — взревел за дверью Вернон. — Слышать ничего не желаю! Ты больше не мой сын! Все, забудь сюда дорогу! Вон! Иди к своей ненормальной матери! Катись! Урод! Дадли перестал стучать. Он отступил назад, еще и еще, пока чуть не упал с лестницы. Тогда он повернулся к ждавшим его магам. Петунья еле сдерживалась, чтобы не разнести весь дом по камешку. Но так надо, так надо. — Пойдем домой, сынок, — проглотив горечь, позвала она. Молча Дадли спустился с крыльца и подошел к матери. — Набить бы морду этому жирному борову, — пробормотал Аластор, и вся компания покинула Тисовую улицу.Глава 13
22 февраля 2018 г. в 19:57
Безразмерная сумка упала на пол. Петунья не чувствовала её веса, но ей все равно было тяжело. Тяжело вот так обрывать прошлую жизнь. Новый дом встретил тишиной, что было странно, ведь в нём находились два подростка. Осторожно поднявшись по лестнице, Петунья увидела Дадли, выглядывающего из своей комнаты.
— Я хочу есть, — кратко проинформировал он мать.
— Я сейчас что-нибудь приготовлю, — ответила Петунья. Сын явно отошел от утренней истерики, и это хорошо. Она прошла дальше и попыталась открыть двери Гарри. Она не поддалась.
— Он закрылся у себя, — проинформировал ее Дадли. — Жалкий недоносок.
«Потом промою ему рот с мылом», — подумала Петунья и постучала.
— Гарри. Гарри! Открой, — молчание. — Что случилось? Я тебя не накажу, что бы это ни было! Открой, хороший мой.
Дверь не поддавалась. Ну что могло случиться в практически пустом доме за эти часы?
— Гарри! Прошу, открой! Я волнуюсь. Что случилось? Гарри! Честное слово, я тебя не накажу! — Петунья дергала ручку, но та не поддавалась. Наконец, она вспомнила, что она волшебница.
— Алохомора!
Гарри сидел на кровати, обняв колени, и выглядел маленьким, худым и очень несчастным. Петунья бросилась к племяннику и попыталась его обнять, но тот отдернулся.
— Гарри, зачем ты закрылся?
Мальчик молча смотрел на свои коленки. Петунья осторожно приподняла его лицо за подбородок. На виске была ссадина с запекшейся кровью, на скуле — синяк. Гарри отвел глаза.
— Это Дадли? Вот почему он так спокоен. Ты закрылся от Дадли? Отвечай!
Поттер кивнул и сжался еще больше. Это привело Петунью в чувство.
— Молодец, Гарри, — она ласково и осторожно поладила его по волосам. — Всегда так и поступай. Не давай себя в обиду.
Гарри удивленно посмотрел на тетю. Его огромные глаза за стеклами очков вдруг наполнились слезами. Он начал всхлипывать. Петунья все так же осторожно придвинулась ближе и обняла подростка. И внезапно получила горячие объятия в ответ. Гарри цеплялся за нее, словно боялся, что она растворится. Он плакал и плакал, захлебываясь, будто вся накопившаяся за годы боль выходила из него с этими слезами. Петунья крепко обнимала его в ответ, а сама не знала, радоваться или злиться. Хорошо, что Гарри плачет, хорошо, что он позволил его утешать, но черт возьми, что делать с Дадли… Справится ли она? Ее сын был агрессивным и неуправляемым. Что делать? Остается лишь надеяться, что Гарри теперь немного оттает и с ним будет легче. Снова и снова Петунья проклинала тех, кто сотворил это с её жизнью. Ладно она, невелика потеря, но этот ритуал поломал жизни её детей! За что? Что они такого сотворили? И кто, кто этот джентльмен, сосватавший ее Вернону? С какой целью?
Наконец, Гарри успокоился. Он дрожал от пережитых рыданий в объятьях Петуньи, но не отстранялся. Немного подождав, она отстранила его сама.
— Гарри… — женщина помолчала, не зная, что сказать. — Ты пока умойся, а я… мне надо кое с чем разобраться, и приготовить обед. Я знаю, заняться в ожидании тебе нечем, но…
Гарри кивнул и вытер ладонью нос. Когда Петунья встала, мальчик внезапно схватил ее за руку.
— Я вас прощаю, — сказал он серьезно, смотря ей в глаза. Петунья почувствовала волну облегчения и благодарности, на ее глазах выступили слезы.
— Спасибо, — поблагодарила она и слегка пожала руку Поттера и вышла в коридор. Облегчение от прощения Гарри все еще было в ней, но так же внутри разгоралась непривычная для Петуньи злоба. Она смахнула выступившие слезы и решительно спустилась вниз. Порывшись в сумке, она вернулась на второй этаж и зашла в комнату Дадли. Тот сидел на кровати со скучающим, явно напускным видом, взбесившим Петунью окончательно. Он знал, что натворил, и ожидал, сойдет ли ему это с рук. Не сойдет.
— Я же сказала, — голос Петуньи звенел, — не трогать Гарри. Так почему же у него синяк?
— Гаденыш упал, — просто ответил Дадли.
— Ты еще будешь врать матери! Сделал, так признайся!
— Можно подумать, он такой особенный! Ну ударил его пару раз, так…
— Вставай, — приказала Петунья. Дадли посмотрел на нее изумленно. — Вставай! — повторила она, и сын послушался. Подойдя к нему, она развернула сына к себе спиной. И со всей силой ударила ремнем по ягодицам. Дадли дернулся, но Петунья крепко взяла его за шиворот.
— Не смей обижать Гарри! — выговаривала она, нанося удары. — Не смей обижать кого-либо! Нельзя решать проблемы кулаками! Не смей мне врать! Еще раз! Ты! ослушаешься меня! И я за себя не ручаюсь!
— Отпусти, больно! — прохныкал Дадли, не переставая пытаться вырваться и изворачиваясь от ударов, но у него не получалось. Отсыпав шлепков двадцать, Петунья успокоилась. Она опустила ремень.
— Ты ненормальная! — проплакал Дадли. Петунья тяжело вздохнула.
— Кстати, я была у твоего отца. Он по-прежнему не желает тебя видеть. Так что смирись с жизнью с ненормальной. У тебя нет выхода. И никакого обеда!
Она вышла из комнаты и услышала, как дверь запирается. Что ж, этого следовало ожидать. Урок был тяжел, но необходим. На глаза вновь нахлынули слезы. Она била своего сына! Своего Дадлика! Она отшвырнула ремень от себя, словно гадюку. Но так надо было, так надо было…