***
Осень - это всегда промозглые дни, свинцовые тучи, затянувшие небо в уныло-серые оттенки, грусть, тоска и трепетное ожидание первых теплых, весенних солнечных лучей. Осень будто создана для того, чтобы выплакать все слёзы, но не эта осень. Джину казалось, что ничего не может сравниться с тем моментом, когда он впервые увидел свою дочку, стал отцом. Ощущение полного, безграничного счастья, когда ты понимаешь, что на свет появился твой ребенок, будто частичка твоей души оторвалась от тела и теперь продолжает жить уже в другом, родном человеке, словно теперь тебя ожидает целая вечность в грядущих поколениях. Но наступил день, когда любовь в его жизни приобрела совсем другой вид, потому что появился человек, который заставил его иначе взглянуть на мир. Момент, когда Казуя улыбается ему нельзя сравнить ни с чем другим; момент, когда Казуя целует его, обнимая за шею, невозможно повторить с кем-то другим. Их двое и, кажется, так было всегда. С первого мгновения, когда их губы впервые встретились Джин понял, что именно такие губы у человека, которого он любит всем сердцем. Они, словно, ждали именно друг друга. И повстречались. Быть рядом с Каме это все, что необходимо Джину, все, чего он хочет и чем больше времени проходит, тем яснее он понимает, что их близость должна стать абсолютной, той, что бывает у людей, которые любят друг друга и хотят стать единым целым. В то утро Джин стоял у окна с чашкой уже остывшего кофе и, казалось бы, в миллионный раз обдумывал решение, принятое им накануне. Пусть Казую что-то тревожит и он страшится того, что может между ними случиться, но он - Джин, уверен, как никогда уверен, что выбор его правильный и взвешенный. Он хочет стать единым целым с человеком, которого любит и в котором видит смысл своей жизни. Когда входная дверь захлопнулась и по квартире пронесся радостный собачий лай, помноженный надвое, Джин, точно, очнулся от сна. Он заметил, что сегодня солнце взошло и светило не так, как обычно, а ярче и теплее, заметил и то, что голодные чайки с возбужденными криками заметились над сердитым морем, что в его окно, несмотря на ночной дождь, заглядывают смущенные, золотые проблески, как глоток свежего воздуха посреди хмурой осени, как уверенность в том, что этот день ничто не омрачит и задуманному быть. Он слышит, как Казуя и Тея пытаются поймать щенков, чтобы искупать их после утренней прогулки и улыбается, осознавая с предельной ясностью, что его жизнь - здесь и сейчас - счастье. Когда-то давно он мечтал о том, что создаст крепкую, дружную семью с человеком, которого будет любить и уважать, и мечта его сбылась. Он счастлив в окружении той семьи, которая дороже ему всех богатств мира. После завтрака он отвозит Тею в школу, а Казую на работу и пытается урвать хоть самый крошечный, мимолетный поцелуй на прощание, но вместо этого получает многозначительный взгляд и обещание, что они встретятся вечером в пляжном кафе. Джин по-детски обиженно надувает губы, и это веселит бейсболиста. Он так и не получает заветного поцелуя, но одного взгляда на такого счастливого, смеющегося Каме достаточно, чтобы сделать мгновения их разлуки чуточку слаще. Весь день в пожарном департаменте Джин проводит в раздумьях и томительном ожидании вечера. У него все приготовлено и отрепетированно, он знает, что хочет сказать парню и надеется, что его слова разрушат ту незримую стену, которая сдерживает Каменаши. И, чем ближе момент их встречи, тем нетерпеливее становится Аканиши. Он всё хорошо обдумал и предусмотрел все возможные варианты, способные помешать ему сделать этот вечер особенным, незабываемым, тем самым вечером, о котором ему когда-то рассказал прежний капитан пожарной части. Как и было условлено ранее, Тею с подружкой после занятий забрала сестра девочки, а Джин заехал за щенками и встретил бейсболиста возле спортшколы в шесть с четвертью. Он ожидал, что хотя бы в вечерних сумерках ему перепадет немного радости и крошечного поцелуя, но Каменаши был непоколебим. Прохладный, по-осеннему свежий воздух проникал в салон автомобиля, разгоняя по телу легкую дрожь и нетерпение. Джин очень надеелся, что предстоящие планы на вечер останутся для Каме сюрпризом, и тот не догадается о том, что он задумал. В пляжном кафе они проводят не так уж и много времени, но, внезапно, на долгих двадцать минут Джин теряет Каме из виду, а, когда парень, наконец, возвращается, выглядит подавленным и чем-то расстроенным. Мужчина пытается узнать в чём причина и чем он может помочь, но не получает толком никакого внятного ответа. Когда они неторопливо бредут вверх по улице, кутаясь в куртки, Ран и Пин бегут впереди, оглушая округу веселым лаем, Джин понимает, что его план постепенно летит в тартарары. — Может, всё же скажешь, что случилось, пока тебя не было? - он не давит, но желание помочь тому самому, родному и близкому человеку вынуждает стать чуточку жестче. Джин аккуратно кладет руку на плечо, притягивая парня к себе. Казуя вздыхает, с досады качая головой, печально опуская взгляд. Они продолжают идти нога в ногу, рука Джина крепко обнимает парня, а тот прижимается к нему. — Я уже как-то говорил тебе, что отношения с отцом у меня давно не клеются, поэтому я долгие годы не виделся с ним, - Казуя прикусывает губу, его плечи дрожат, но Аканиши уверен, что виной тому вовсе не осенний холод. - У мамы больное сердце и врачи запретили ей нервничать, поэтому я звоню домой каждую пятницу. — Сегодня пятница, - словно, только сейчас вспомнив, шепчет Джин и Казуя кивает. — Пока ты разговаривал с Майклом и Пи, я попросил у Сатоми ключи от её дома, чтобы позвонить родителям. — Ты можешь звонить от нас, - со слабой обидой в голосе бубнит Джин, ещё крепче прижимая к себе бейсболиста. — Не обижайся, но это не самая лучшая идея. Но дело даже не в этом, - Казу облизывает губы, продолжая говорить уже тише, со слабой тоской и тревогой. - Когда я звонил на прошлой неделе, мама сказала, что отца положили в больницу для обследования. Последний год у него появились проблемы с сосудами и это стало причиной повышенного давления. Я волновался, поэтому звонил ей с работы в течение недели, а последние несколько дней никто не отвечает на звонки и сегодня мне тоже никто не ответил, хотя я звонил, по меньшей мере, восемь раз. Парень зябко задрожал в крепких, теплых объятиях и впервые поднял на Джина покрасневшие глаза. У пожарного закололо в сердце от этого взгляда, словно, он ощущает его тревогу. — Мне так жаль, - прохрипел Аканиши, касаясь поцелуем его виска. - Казу, мне так жаль. Впереди два выходных, если хочешь я могу отвезти тебя к родителям. Что скажешь? — Я и сам уже думал о том, чтобы съездить к ним. Джин ожидающе посмотрел на парня. — Я бы не хотел, чтобы отец знал о нас, - виновато ответил бейсболист. - Это долгая история и когда-нибудь я обязательно расскажу тебе её, но сейчас я не готов. Они почти дошли до дома, продолжая подниматься вверх по улице. Свет в окнах загорался все чаще и улица была ярко освещена высокими фонарями. Шум набегающих волн на пляже еще достигал их ушей, разбавляемый свистящим криком чаек. Джин хотел что-то сказать, но оступился, потому что Каме резко остановился. Взгляд парня был направлен вперед и проследив за ним, он заметил пожилого мужчину. Незнакомец смотрел на них сосредоточенно, изучающие. — С тобой всё хорошо? - пожарный потрепал парня по плечу и лишь после этого на него обратили внимание. Казуя растерянно облизал обветренные губы, но вместо ответа зашагал прямо на незнакомца, стоявшего в нескольких метрах впереди. Джин ринулся следом, ничего не понимая, но прежде чем окликнул парня, тот остановился в паре шагов от мужчины, враждебно скрестив руки на груди — Отец, что ты тут делаешь? Как ты меня нашел? Аканиши пораженно уставился на мужчин, постепенно отмечая сходство между отцом и сыном. Примерно одного роста, с выразительными темно-карими глазами, они внимательно смотрели друг на друга, а после старший перевёл взгляд на Джина, чем заметно встревожил последнего, но пожарный тут же взял себя в руки, поприветствовав господина Каменаши. — Добрый вечер, мистер Аканиши, - после короткого взмаха головы, спокойно, с уважением ответил отец Каме. Откуда ему известно, как его зовут? — Отец, что ты тут делаешь? Ты же должен быть в больнице, мама говорила, что твои анализы... — Твоя мама умерла прошлым вечером в больнице, - ровным, безэмоциальным тоном перебил сына мистер Каменаши, глядя ему в глаза. Джин практически физически ощутил, как что-то хрупкое и нежное разбилось в душе бейсболиста. Он взглянул на Каме и прямо на его глазах и без того бледное лицо парня, стало мертвецки белым. — Как? - неверяще прошептал Казуя, дрожащими пальцами схватив отца за рукав куртки, словно он был маленьким ребенком, нижняя губа неосознанно задрожала, на глаза навернулись слезы. - Мама же... Она... Как? Почему? — Сердечный приступ. Когда по щеке парня скатилась первая слезинка, Джин понял, что улица это совсем не то место, где стоит обсуждать подобные темы. — Мистер Каменаши, я думаю, будет лучше, если мы все поднимемся ко мне в квартиру и вы поговорите там, - Джин опять положил руку на плечо Каме, словно, напоминая, что он с ним, рядом. Пар от чая возвышался над кружками, завидным фруктовым ароматом кружа по кухне, совсем не соотвествующий атмосфере. Аканиши растерянно переступал с ноги на ногу, сжимая в руках горячий фаянс, облокотившись на холодильник. Еще раз взглянув на Казую, что потерянным маленьким мальчиком сидел на стуле, отрешенно глядя в пол, он решил, что будет лучше оставить их с отцом наедине. Закрыв за собой дверь кухни, он забрал с тумбочки пачку сигарет и накинув на плечи куртку, отправился курить. Зябко ежась, Джин неспешно курил, наверное, впервые не ощущая спасительного облегчения от сигарет. Иногда жизнь выдаёт самые неожиданные финты, будто, жонглер в цирке, играя судьбами людей, подбрасывая их в воздух и наблюдая, как те летят вниз, и лишь от них самих зависит разобьются ли они вдребезги, или останутся целы, но с тяжелым сердцем, полным страхов и опасений. Джин успел позабыть о собственных планах на вечер, но голова по-прежнему была полна мыслей только о Каме. Как он? Что сейчас творится в его душе? Сможет ли он пережить эту утрату или еще плотнее запрячется в своём панцире? Когда на город опускается глубокая ночь, а сигарета в замерзших пальцах дрожит, догорая крошечным светлячком в черничном полумраке, кто-то стучит в оконную раму и Аканиши приходится приложить немало усилий, чтобы разглядеть мистера Каменаши. Джин забирается в тепло гостиной, всё еще продолжая кутаться в куртку, чувствуя замерзшими пятками твердую поверхность. — Спасибо за гостеприимство, мистер Аканиши, - сейчас голос мужчины звучит иначе, чем при их встрече - мягче, спокойнее, с тоской и затаенной благодарностью. - Пожалуйста, закройте за мной дверь. — Вы уходите? - хрипит Джин, прокашливаясь. - Можете остаться у нас, переночуете на диване. Мистер Каменаши благодарно улыбается, но от предложения отказывается. — Я ещё успею на последний поезд, - отвечает он и протягивает руку, которую Джин, без раздумий, пожимает. - Спасибо, мистер Аканиши. За всё спасибо. — Называйте меня Джин. И я ничего не сделал, вам не за что меня благодарить. — Это вы так думаете, - наотрез произносит мужчина, пряча взгляд. Когда за мистером Каменаши закрывается дверь, пожарный ещё какое-то время топчется в коридоре, совсем не зная, как сейчас войти на кухню. Но он уверен, что Казуя ждёт его появления, и поэтому, отбросив страхи - не они сейчас в приоритете, следует в сторону кухни. Каме стоит у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, сложив руки на груди, с болью сцепив пальцы на клетчатой темно-синей рубашке. Ни о чем не спрашивая и ничего не говоря, пожарный выключает свет, а затем подходит к парню и помедлив лишь пару мгновений, обнимает его со спины, ощущая напряжение сковавшее всё его тело. Молчание длится долго. Джин прижимает к себе парня, заставляя облокотиться на него, почти лечь, и Казуя неохотно отрывается от созерцания пустынной улицы, перекачевывая на грудь пожарного. Постепенно дыхание становится ровным, слезы высыхают и Аканиши ощущает, как Каме сжимает его руку. — Похороны завтра, - убитым голосом шепчет бейсболист и крепче сжимает пальцами его запястье. - Папа сказал, что ты можешь прийти, если хочешь. Ты сможешь поехать туда со мной? — Да, - звучит у него над ухом ответ и губы оставляют нежный поцелуй на виске. Казуя кивает. — Отец следил за мной, - продолжает Каменаши тихий, неспешный монолог. - Он сказал, что всегда старался присматривать за мной. Его старый друг Энди Рамирез работает в полиции Лос-Анджелеса и отец просил его следить за мной. Знаешь, если бы он рассказал об этом при других обстоятельствах я бы, наверное, стал кричать, что он не доверяет мне, но сейчас... Какая к черту разница! Спецслужбы и без того наблюдают за всеми, не велика разница. Джин улыбнулся, неторопливо раскачиваясь из стороны в сторону, словно укачивая младенца. — Он, в самом деле, попал в больницу неделю назад, мама была с ним, не оставляла одного и после ряда обследований его отпустили домой два дня назад, а вчера маме стало плохо, - шепот стал тише, с болезненными нотками на выдохе. - Ее увезли на скорой, но врачи ничего не смогли сделать. Папа сказал, что последнее о чём она ему сказала, ещё до того, как ей стало плохо, как было бы хорошо, если мы с ним помиримся. Она рассказала, что я звонил каждый день, чтобы узнать о его самочувствии. И, знаешь, папа сказал, что самым лучшим подарком и утешением для мамы станет, если мы оставим наши обиды в прошлом. Джин, как считаешь, можно простить близкому человеку, сказанные им обидные слова, которые ранили тебя? Можно простить, если он следил за мной? — Я думаю, близкому человеку можно простить всё, кроме равнодушия, - сказал мужчина, закрывая глаза. Ночь длилась слишком долго и ни на одну минуту не принесла за собой покоя. Щенки жалобно скулили, ощущая общее состояние обитателей дома и их преданность поражала до глубины души. Джин лежал, бездумно глядя в потолок, рассматривая позолоченные отблески от изредка проезжающих машин. Он был уверен, что в гостиной Казуя тоже не может сомкнуть глаз и голова его полнится воспоминаниями, которые бередят раны в душе. Когда Аканиши попытался представить, что бы он сам чувствовал, если бы узнал о смерти родителей, сердце предательски закололо и сжалось. Нет, о таком лучше не думать. Утром, вместо пробежки, Джин отвел щенков друзьям, вкратце расказав о том, как закончился прошлый вечер. Сатоми плакала, Ран скулила, сидя у нее на коленях. Ямапи предложил свою помощь, но пожарный дал слово, что они справятся вместе - он и Казуя.***
Похороны - это всегда тягостное и горькое событие, а когда это прощание с близким и дорогим тебе человеком, необходимо набраться сил и храбрости, чтобы в последний раз сказать главные слова. Судьба оберегала Джина и его близких. Он никогда не сталкивался со смертью родных, и не мог знать какого это, потерять кого-то значимого. Но он знал, что боль от утраты любимого человека невозможно затереть или залечить, её нужно лишь пережить, перетерпеть и постараться забыть. Поэтому, когда они с Казуей приехали в маленький портовый городок, в котором вырос бейсболист, он попытался ни на мгновение не оставлять того одного. Но Каме держался, в самом деле, держался, не давая слезам побежать из глаз. Джин уверен: все слезы горя бейсболист выплакал еще ночью, теперь же пришел черед бесконечному молчанию и скорби. Когда они после всего вернулись в дом Каменаши, Казуя обратился к нему с просьбой. — Отец попросил, чтобы я остался переночевать, - хрипло зашептал парень, когда они вышли на аккуратное, ухоженное крыльцо, чтобы покурить. Горизонт растекался клубничным джемом, нависнув тяжелыми, хмурыми тучами в небе. Джин сделал затяжку, внимательно глядя на бейсболиста из-под отросшей челки. — Хочешь, чтобы я уехал? - спросил он и словив пораженный взгляд темно-карих глаз, ласково улыбнулся. - Я не знаю, что такого ужасного могло произойти между вами, но это было больше десяти лет назад. Пришло время забыть прошлые обиды и попытаться стать той семьей, который вы могли быть. Ради мамы. — Ради мамы, - повторил Каме. Перед тем, как вернуться в дом, Джина совсем неожиданно крепко-крепко обняли, и когда он прижал к себе парня, их губы встретились. Это был первый раз, когда Казуя пренебрег собственным правилом и поцеловал Джина, не страшась того, что их могут увидеть. Дорога домой была долгой, но лишь потому что Аканиши впервые никуда не торопился. Тея до завтрашнего вечера пробудет у Леи, щенки на попечительстве у Ямапи и Сатоми, а Казуя - Казуя не ждет его дома. Колесить по ночному городу так непривычно и восхитительно. Он, будто, обрел свободу. Но так ли это хорошо? Нужна ли ему эта свобода, если рядом нет близких людей? К чему крылья, когда никто не разделит с ним полёт? Джин останавливает машину на пляже и долго-долго смотрит на ночной океан, такой буйный и недружелюбный, особенно этой одиной, холодной октябрьской ночью.***
Казуя возвращается в воскресенье после обеда и выглядит значительно лучше, чем прошлым вечером, когда Джин оставил его в доме родителей. Пожарный возвращается после прогулки с щенками и моментально чувствует, что в квартире неожиданно пахнет чем-то очень вкусным. Когда он видит парня на кухне в ярком переднике и с причудливым хвостиком на макушке, неподъемный груз тревожных опасений в одночасье слетает с плеч. Каме тепло улыбается, когда замечает Джина, прислонившегося к дверному косяку, и протягивает на пробу немного горячего, дымящегося рагу на кончике деревянной ложки. Если всё же существует невидимая связь душ, когда двое понимают друг друга без слов, то сейчас Джин чувствует именно её. Нечто незримое толкает его в спину, заставляя оторваться и сделать шаг навстречу. Мягко перехватывая тонкое запястье с ложкой, он отводит руку парня в сторону, чтобы крепко прижать Каме к себе. Если всё же вселенная создает для каждого из нас того самого, которого следует называть второй половинкой, то прямо сейчас рядом с Джином именно такой человек. Теплое, необъятное чувство обволакивает, заполняя изнутри бесконечным трепетным спокойствием. — Я так рад, что ты вернулся, - с тяжелым дыханием шепчет Аканиши, запуская пальцы в волосы парня, стягивая резинку. - Я скучал. — Ты думал, что я не вернусь? — Я просто беспокоился за тебя, - шепчет Джин, ощущая теплые, маленькие ладони на своей пояснице. — Это было тяжело, но мы о многом поговорили с папой... — После случившегося ты перестал называть его отец. — Потому что, когда я узнал, что мамы больше нет, то понял, что не хочу потерять и его тоже, - глухо сказал Казуя, посмотрев на Джина. - Мы о многом поговорили и он сказал, что ты понравился ему. Он читал статью о тебе в местной газете и его друг... — Полицейский? — Да, полицейский, - Каме усмехается заправляя прядь длинных волос Джину за ухо. - Его друг сказал, что ты гордость пожарного департамента, у тебя чудесная дочка - будущая звезда бейсбола и прекрасные родители. Короче говоря, ты, оказывается, по-настоящему завидный жених. Джин даже откинул назад голову, захлебываясь искренним, громким хохотом. Казуя в его объятиях тихо смеётся, а после, вспомнив о том, чем был занят до этого, резко изворачивается в объятиях, возвращаясь к готовке, продолжая говорить. — В следующем месяце у папы день рождения и он очень хочет, чтобы вы с Теей тоже приехали на праздник, - парень оборачивается, неизбежно улыбаясь, когда Джин целует его сначала в скулу, цепочкой поцелуев спускаясь к губам. - Будут только близкие... — Если ты тоже этого хочешь, мы с удовольствием примем приглашение. Поцелуй углубляется, руки обвиваются поперек туловища и Джин прижимается к горячему телу, отдаваясь собственному безумию и неизвестности. Неясно, как бы закончился этот вечер, если бы в тот момент, когда губы пожарного заскользили по шее парня, опускаясь к ключицам, Казуя не задрожал всем телом, позабыв о том, где они, и не прижался ладонью к раскаленной кастрюле. Рагу они все таки приготовили под чутким руководством бейсболиста, чья рука была надежно перебинтована, предварительно обмазанная мазью от ожогов. Джин весь остаток вечера корил себя за случившееся и бубнил что-то о том, что судьба бывает такой несправедливой. И все же они успели закончить ужин, прежде чем Аканиши пришлось ехать за дочкой.***
Неделя протекала в своём привычном русле и, в конечном счете, Джин решил, что нет смысла торопить события. Пусть всё идёт своим чередом, ведь, наверняка, у Каме есть веская причина не спешить, а значит он должен прислушаться к его просьбам и просто наслаждаться теми мгновениями, которые им удается провести наедине. В следующую пятницу Джин забирает Тею после занятий и отвозит Каме на станцию, где тот торопливо запрыгивает в электричку, чтобы отправиться домой к отцу. Вечер в компании дочки стал для Джина тем самым глотком свежего воздуха, который позволил отвлечься и снова сблизиться с Теей. Первым делом они отправились на прогулку, чтобы выгулять непоседливых щенков, а когда вернулись, их ждал приятный сюрприз: миссис Уильямс пригласила к себе на ужин. Уже поздним вечером, вернувшись домой, дождавшись, когда Тея примет ванну и переоденится в пижаму, они вдвоем уселись на диване перед телевизором и включили какое-то ток-шоу, но лишь для фона, просто чтобы что-то звучало, потому что у маленькой звезды бейсбола нашлось предостаточно новостей, которые ей нетерпелось поведать отцу. И Джин слушал, с удовольствием наслаждаясь тем, что его крошка еще бежит к нему, чтобы рассказать о своих секретах и маленьких тайнах. После её дня рождения, которое завершилось не самым лучшим образом, оставив после себя больше вопросов, чем ответов, у них не получалось полноценно поговорить обо всем. А ведь Джину тоже хотелсоь обсудить нечто важное. — Крошка, я хотел обсудить с тобой кое-что, - начал он и сразу заметил, как посерьезнело лицо девочки, понял, что начал не с того. - Ты ведь у меня уже совсем взрослая, правда? — Конечно, папочка, - кивнула Тея и села поближе, готовясь внимательно слушать. — Милая, что ты скажешь, если Каме и Ран будут жить с нами? — Они и так живут с нами, - с важным видом сказала девочка, хмуря лобик. Джин кивнул, с досадой прикусив губу. Как объяснить семилетней дочке то, что он хочет сказать? — Да, детка, но, что, если они останутся с нами навсегда. Ты не будешь против, если Каме останется жить с нами надолго? Девочка сосредоточенно посмотрела на отца, будто, пытаясь прочитать мысли, которые юлой крутились в его голове. Неизвестно, удалось ей это или нет, однако, после короткой паузы, которая установила между ними молчаливое ожидание, Тея внезапно привстала на коленках и прижала маленькую ладошку к щеке отца. — Я слышала, как Ямапи говорил Сатоми, что только с Каме ты становишься таким счастливым, как много-много лет назад, - Джин сделал глубокий вдох, ему вдруг захотелось зажмуриться, чтобы не видеть этих глаз напротив, что так похожи на его собственные - пронзительные и глубокие. - А Майкл вчера сказал мне, что я должна в любой ситуации поддерживать тебя. Знаешь, Майкл мой хороший друг и он всегда даёт мне самые лучшие советы! Вот, когда ты улетел в Нью-Йорк вместе с мамой, Майкл сказал, что пока ты не вернешься, я всегда могу приходить к нему, когда мне становится совсем-совсем плохо, и плакать, а еще говорить, как сильно я обижена на тебя. И каждый такой раз, когда я приходила к нему, чтобы рассказать, как мне плохо без тебя, что я скучаю и в тайне боюсь, что ты можешь больше не вернуться, он просто сидел рядом и слушал, а потом мы шли на пляж, я загадывала желание, чтобы ты поскорее вернулся, и Майкл запускал воздушного змея. Майкл говорит, что все воздушные змеи волшебные и мое желание обязательно достигнет тебя и тогда ты вернешься домой. И ты вернулся. Джин не задумываясь обнял дочку, прижимая к своей груди маленького ангела, которым стала для него Тея, и в который раз благодаря бога за то, что в его жизни появилась она - Тея - его такая маленькая, но уже взрослая и мудрая дочка. — Прости, за то, что бросил тебя, - сквозь горький ком из непрошенных слез, простонал мужчина. Малышка покачала головкой сжимая крошечными пальчиками футболку на его груди. — Ты же всё равно вернулся, - сказала она и голос ее был приглушенным из-за крепких обьятий. - А еще со мной был Казуя, а рядом с ним я ничего не боюсь. С ним мне никогда не страшно. — Значит, ты будешь не против, если Каме и Ран будут жить с нами еще очень долго? — Нет, папочка...***
Хэллоуин всегда был одним из любимых праздников Джина. Костюмы супергероев, вампиров, привидений или даже зомби; ему нравилось хотя бы раз в году надеть что-нибудь непохожее на школьную форму или обычные джинсы с футболкой любимой рок-группы. Почувствовать себя, хотя бы, на короткий миг другим человеком, созданием из потустороннего мира. И, конечно, конфеты! Какой ребенок не любит конфету? - ну, так вот Джин их просто обожает. Леденцы, шоколадные шарики в шуршащей обертке, мармеладные мишки и зефирные ломтики. Закарамелизированные яблоки и песочное печенье в виде паучков. Но когда ты становишься родителем время веселья и потех уходит на второй план, уступая желанию позаботиться о своем ребенке, сделать уже его детство незабываемым, нарядить в потрясающий костюм, вручить мешок для конфет и радоваться вместе с ним, когда тот окажется наполнен хотя бы на треть. Или незаметно подкидывать конфет самому, чтобы маленький сладкоежка порадовался, гордо заявив друзьям, что ему сладостей досталось больше. Всё это так. Когда-то давно Джин был тем, кто в костюме пришельца бегал с Ямапи по двору, крича на пороге соседких домов "кошелек или жизнь". Ну, а теперь он сам собирает в свое первое путешествие дочку, вложив в ее костюм маленького Хоббита больше сил и энтузиазма, чем когда-либо в собственный. Но в этот год он не просто собирает Тею для празднования Хэллоуина. Вместе с Каменаши они примеряют на себя костюмы, готовясь отправиться вслед за маленьким Хоббитом в его путешествие за сладостями. Улицы вечернего Лос-Анджелеса полны гирлянд, искуственной паутины, огромных светильников из тыкв и, конечно, разодетых детей, которые бегают от дома к дому в своих цветастых костюмах, кто в компании друзей, а кто - с семьей. Хотя бы на один вечер город, словно, забывает о реальном, погружаюсь в мир чудес. Доброта. Это самый точный синоним, описывающий вечер Хэллоуина. И Джину это нравится. Они возвращаются домой ближе к полуночи, с полными мешками конфет, счастливые, веселые, с размазанным по лицам макияжем, немного уставшие, но довольные. Тея принимается разбирать свое сладкое богаство, еще не представляя, что такое количество конфет и карамелизированных яблок грозит ей, как минимум, кариесом. Но сейчас Джин только рад тому, что дочка занята делом, на какое-то время забыв обо всём другом. Он утаскивает Каме в ванну и закрыв дверь на замок, припечатывает того спиной к ней, наваливаясь сверху. На губах и языке кисло-металлический привкус, потому что краска, которой были в начале вечера разукрашены их лица, теперь повсюду, но Джин не намерен успокаиваться. Они целуются долго, слишком долго и глубоко, так что губы начинают болеть, а в груди жжет от нехватки кислорода. Но, какая разница! К черту! Сегодня вечер, когда возможно всё. Казуя тихо-тихо стонет и подмахивает бедрами, с силой сжимая плечи Джина, притягивая к себе за шею, иногда потягивая за длинные пряди. Эмоции бьют через край и причина тому вовсе не в том, что в гостиной разбирает свои сладкие трофеи Тея и может в любой момент отправиться на поиски взрослых, а потому что невозможно выразить в словах, насколько все, что просходит сейчас кружит им головы. Не пьянит и не дурманит, а именно кружит. Как в детстве на каруселях, когда от волнения и восхищения кружилась голова, потели ладони и радостно выстукивало сердце. Лишь интуитивно, отвечая зову собственных желаний, Джин тянет руку вниз, опускаясь по напряженному животу парня к ширинке. Ладонь сжимает ощутимую выпуклость сквозь ткань брюк и Казуя захлебывается будоражащим стоном, который тонет в поцелуе. Джин не сразу слышит звонок и отрывается от губ парня лишь потому что в легких нехватает кислорода. Они глубоко дышат, не разнимая объятия, ощущая горячее дыхание друг друга. Но все нарушает этот треклятый дверной замок. Каме бы подумал, что это дежавю, но в этот раз дверь идёт открывать уже Джин. — Кошелёк или жизнь? - кричат не менее шести детских голосов, возвращая мужчин в реальный мир... Джин выбирается на пожарную лестницу, где его уже давно ждет Каме, когда часы на стене показывают четверть второго ночи. Перевозбужденая, объевшаяся сладостей, Тея совсем не хотела ложиться спать и сказка, которую обычно пожарный рассказывет ей на ночь, непривычно затянулась. Глаза цвета шоколада блестели в ночи и манили Джина, но он уже понял, что они упустили момент. — Вечер был чудесным, - шепчет парень, стряхивая пепел с сигареты. Аканиши задумчиво кивает, не отрывая взгляда от темных, сверкающих глаз напротив. Казуя улыбается, приподнимая уголок губ - с пониманием и одновременно, будто, искусно пытаясь соблазнить, прикрывая глаза. — Наверное, мне лучше уйти, - Джин не слышит собственный голос, только шум в ушах и стук сердца где-то в горле. Он с трудом сглатывает, облизывая сухие губы и тушит в пепельнице еще не заженную сигарету. — Джин, - тихо шепчет Каме, поднимаясь следом. Они стоят друг напротив друга, овеваемые ветрами, и пожарный ощущает, как терпение и хваленная выдержка трещат по швам. Рядом с Каменаши он теряет способность контролировать себя. — Джин, просто дай мне время, хорошо? И Аканиши кивает - молча, без раздумий, а после, словно, окончательно потеряв себя в темно-карей глубине, обхватывает лицо парня, прижимаясь губами к его губам. Ночь, когда возможно всё. Джин не помнит, как они добрались до спальни, но надеется, что не наделали слишком много шума и не разбудили Тею, но когда Казуя оказывается в его объятиях, под ним на старой, скрипучей кровати, мысли окончательно ретируются из головы... В его жизни было не много партнеров и понятие "заниматься любовью" всегда сводилось к обычному сексу. Даже с женой он не ощущал тех эмоций, той бури, тех электрических импульсов, пускаемых по всему телу лишь от одного прикосновения и поцелуя. Тела горели - Джину известно, что ощущаешь, когда огонь окутывает со всех сторон - и этой ночью он чувствовал жар от дикого пламени. Руки были повсюду и от того, как короткие, горячие пальцы ласкали его тело хотелось сойти с ума. Губы целовали соленую кожу, оставляя алые метки, как собственное клеймо. — Джин, пожалуйста... Язык вырисовывал незамысловатые линии, скользя от груди к ямочке пупка, проникая внутрь, губы целовали, ладони гладили мягкую кожу бедер, а голова шла кругом, хотелось всего и сразу. — Джин... — Тш-ш. Аканиши готов поклясться всем, чем угодно, когда Казуя запрокидывает голову назад, выгибаясь в пояснице, мир теряет свои привычные очертания. Каме глубоко дышит, ощущая, как горячие губы ласкают его внизу, а мягкие волосы щекочут кожу на животе. — Джи... Когда Аканиши возвращается к сладким, искусанным губам, два пульсирующих органа соприкасаются и рычащие стоны смешиваются. Когда теплая, влажная от пота ладонь обхватывает их внизу, Джин дрожит и стонет, и толкается в горячий кулак. — Казу... — Шш... — О боже! — Джин... Перед глазами плывут цветные блики, тело пробивает дрожь и дыхание сбивается, пропуская несколько вдохов. Первые рассветные лучи проникали в комнату, сквозь незашторенное окно, когда двое, наконец, уснули. Когда Джин проснулся через пару часов, соседняя подушка еще хранила тепло чужого тела, его одежда была собрана и аккуратно сложена на стуле, а из кухни доносился приглушенный разговор двух людей и в их общем смехе он различил голоса Теи и Каме. Наступил новый день, но Джину показалось, что с этого утра он начал новую жизнь.