Кролик

Сухой шелест бумаг разгонял тихую мрачную тишину подвала, в котором расположилась лаборатория её работодателя, где Сэм работала, не покладая рук. Сначала Саманта быстро и ловко разбирала документацию, ощущая небольшую эйфорию от прошедшей ночи и оставшейся частичке счастья и тепла, которые позволяли ей продуктивно работать, но на третьей коробке она стала выдыхаться, так как мутные научные тексты стали докучать её подвижному и острому уму. Поэтому с течением времени она действовала всё медленнее и медленнее, отвлекаясь на потягивания затекших частей тела. Она, конечно, продолжала сохранять свой оптимистичный настрой, даже несмотря на нудность занятия. Её ночь была весьма насыщенной, так как она решилась на маленький эксперимент, на который она собиралась с духом весьма долгое время. Впрочем, она отважилась на эту авантюру после двухнедельных размышлений, когда осознала свои чувства к Дэвиду, на которые намекали все её знакомые. Не то чтобы она жалела о содеянном вчера, но Саманта понимала, что так привязывается к мужчине ещё больше. Хотя какое к черту сожаление? Она была по-своему счастлива, хотя за этим прекрасным чувством таилась и несоизмеримая горечь. Даже сейчас она могла воспроизвести в своей памяти чужое тепло, сердцебиение, дыхание… Как наяву она видела себя в постели Дэвида, в которой оказалась вчера. Мягкость его простыней обволакивала её, его руки на ней. Это было так приятно. Так долго обдумывать такую ерунду, которую она могла сделать давным-давно! Она могла бы наслаждаться ночным обществом доктора уже две недели, если бы не растянула свои думы и терзания совести. – Саманта! – воскликнул гневный голос Дэвида недалеко от неё. Девушка резво повернула голову, слыша небольшой хруст своей затекшей шеи. – Доктор Стайлз? – откликнулась она, пытаясь состроить более серьезную мину на своем лице. – Ты закончила свою работу? – спросил он, прекрасно видя ещё не разобранные коробки у стола, но, кажется, он считал, что должен досаждать её своими скрытыми замечаниями и недовольством, доводя этим девушку до нервозности и раздраженности. – Вы дали мне на эту работу три дня, – спокойно сказала Сэм, – сегодня только второй. Он скептически хмыкнул, ничего не говоря, и хлопнул дверью, вызывая у неё дрожь. Ушёл, как и всегда, оставив её в смешанных чувствах. Она могла злиться на него, думать о его черством, мрачном характере и грубости, но это, увы, не перечеркивало её аномальных чувств к этому невозможному мужчине. Она вернулась к работе, погружаясь ещё с большей настойчивостью и усидчивостью в совершенно неинтересные и зубодробительные бумаги. Ближе к вечеру, благодаря упорству, она разгребла большую часть коробок, оставляя пару коробок на завтра, и отправилась ужинать, предвкушая отдых и приятную ночь. Она не станет отказываться от своих планов. Зевая и желая, наконец, поспать, она удалилась из кухни, почти ничего не съев и вызвав этим у миссис Далтон прилив недоверия и недовольства. Приготовив себя ко сну, она взяла Гудини на руки, и, удобно устроившись на постели, сосредоточилась на своём «напарнике». – Готов, Гудини? – ласково спросила она, глядя на него, на что великий фокусник смешно зашевелил усами. Саманта продолжала смотреть на Гудини, чувствуя, как засыпает. Но она прекрасно знала, что она окунается не в сон, а лишь переходит в другое состояние, очищая себя от посторонних мыслей. Её сознание медленно, почти плавно, перетекало в другую оболочку, которую она держала в своих руках. Мысли уходили, чувства тоже, в голове постепенно ничего не оставалось, ощущалась пустота, которая нежно уводила её. Очнулась Сэм уже мелкой крохой, которой комната казалась огромной. Оглядев своё человеческое тело, лежащее на постели, она, окончательно взяв под контроль сущность кролика, отправилась в комнату Дэвида. Девушка не помнила, когда именно это началось. Но точкой отсчета этой странности считала летний день в своём далеком ещё безмятежном детстве. Однажды она уснула рядом с кошкой и проснулась уже в её теле. Это было невероятно, невозможно, но тогда для неё это было лишь приключением. Игрой. Это казалось причудой или сном, можно было всё списать на богатое детское воображение, но даже во взрослой ипостаси она могла стабильно переходить в чужое тело и брать его под свой контроль. Она не придавала этому значения, так как она использовала эту особенность ещё с детства, она была неотъемлемой частью её сущности. Стоило ли об этом знать доктору Стайлзу? Она считала, что нет. Этот мужчина и так был погружен в окружающую его мистику, желая найти подтверждения аномальному и необъяснимому, и Сэм не хотелось, чтобы он стал изучать её, словно какую-то зверушку. Вряд ли это как-то изменит их отношения к лучшему, поэтому Саманта стойко хранила молчание, не выдавая своего секрета. Тело кролика было очень неудобным для управления, но, как считала Сэм, это дело привычки и тренировки. Они с Гудини давно знакомы, и кролик был единственным, кто знал, что его хозяйка необычная особа. Поэтому он терпеливо и добросердечно относился к тому, что его тело используют для кажущихся бесполезных дел. По крайней мере, Сэм надеялась, что её друг Гудини не злится на неё за такое к нему отношение. Перебирая лапками и используя их прыгучую силу, она вскоре оказалась у двери в комнату Дэвида, неловко толкнув дверь, она привычным маршрутом запрыгнула на постель, почти не оставляя шума. Она, руководствуясь слухом, приблизилась к спящему мужчине и улеглась рядом с ним, чувствуя умиротворения. После долгого дня это было именно то, что нужно. Она только с сожалением думала, что не может быть с ним сейчас настоящей собой. Может быть, когда-нибудь так и будет, и она сможет раскрыть этого мужчину для себя, но зная о его ранах и том, что он пережил, Саманта не станет рисковать своими хоть и шаткими, но почти приятельскими отношениями с ним. Ему до сих пор сложно отпустить свою жену, Лору, сейчас к этому прибавилась Анжела, ударившая в самое больное место, и улетевшая туда, куда она хотела. Саманта не хотела беспокоить его и без того закрытое и мрачное сердце. Поэтому хоть и так, в обличие кролика, она могла ютиться у него в боку, и в обличие человека пытаться поддерживать его в меру своих сил и способностей. – Опять ты здесь, – проворчал сонно мужчина, и Саманта внутренне сжалась. Вчера Дэвид так и не проснулся, поэтому она могла провести с ним ночь и исчезнуть, пока он спал. И сейчас она не знала, что делать. Он мог накричать, запереть дверь так, что она не сможет больше пробраться к нему, а ещё ей очень не хотелось, чтобы Дэвид её выгонял. Но вместо обычных криков, которые чаще всего слышала Саманта-человек от Дэвида о своем питомце, он аккуратно провел ладонью по шерстке, массируя крохотное тельце, немного почесывая. Это было очень приятно, от чего ментально Сэм покраснела, представляя, как бы это выглядело, будь она человеком. – Кролик-переросток, – пробурчал он, вновь засыпая. – Наглый, как и хозяйка. Саманта фыркнула, прижимаясь к нему ближе, ощущая, как тепло наполняет её, согревая все внутренности и даже что-то глубже, то, что делало её ею. От такого нежного чувства Сэм не собиралась отказываться, не без борьбы точно. Она будет сражаться за своё право быть счастливой. А сейчас можно поспать, наслаждаясь настоящим и тем, что будет согревать её завтра, оставаясь в воспоминаниях теплым облаком надежды на лучшее будущее.