Ничтожество

《Ничтожество.》 《Урод.》 《Исчадие Ада.》 Все эти слова эхом отдавались в голове Акутагавы. Он слышал их каждый раз, когда убивал, общался или даже просто шел по оживленным улицам города. Но парню было совершенно плевать. По крайней мере, он делал вид, что ему все равно. Он — хладнокровный убийца, преступник. Какое дело до всех этих жалких оскорблений от простых смертных? Каждую ночь Рюноскэ снились кошмары. Он старался не обращать на них никакого внимания, но становилось все страшнее и страшнее. Крики. Мольбы. Кровь. И в какой-то момент Акутагава понял, что он не хочет засыпать. Даже не потому, что парень вновь увидит все эти жуткие картины, нет. Просто он не хотел просыпаться. Рюноскэ с каждым днем становилось всё хуже и хуже. Он знал, что в скором времени умрет, конечно знал. Но разве кто-то говорил о том, что будут мучать такие жуткие боли? Что Акутагава будет кусать губы до алых капелек, чтобы не издать ни единого звука? Это было ужасно. Это все стало личным страшным сном парня. Его жизнь стала его же кошмаром. Посмотрев в зеркало одним серым днем, Рюноскэ ужаснулся. Он и раньше не слишком следил за своей внешностью, — а зачем? — но тот человек, который смотрел на него по ту сторону стекла, пугал. Растрёпанные волосы, что лежали идеально почти всегда. Огромнейшие мешки под глазами. Бледная, словно снег, кожа. И когда он успел довести себя до такого состояния? Акутагава действительно изо всех сил старался делать вид, что все прекрасно, что все нормально. Но единственной проблемой был тот факт, что на самом-то деле, ничего нормального в этом не было. Даже если кто-то и узнает, то не станет волноваться, верно? Кому вообще нужно переживать за такое чудовище? Первым странные перемены заметил Ацуши. Акутагава даже и не пытался игнорировать то, что они с этим тигром слишком уж похожи. Но подросток лишь кинул сопереживательный взгляд, ничего не сказав. Они — враги. Дети из враждующих организаций. Они не должны помогать друг другу, даже если парню и требовалась помощь. Сказать честно, Рюноскэ перестал ненавидеть этого подростка. Он пытался взрастить в себе ненависть. Пытался, но не мог. Акутагава завидовал, действительно завидовал. Почему Дазай-сама выбрал какого-то неотесанного тигра, который и способности-то свои контролировать не может? Почему именно этот мальчик? Разве Акутагава недостаточно старался? Разве он не сделал все, что было в его силах? Парень завидовал. Завидовал, но знал, что Ацуши не виноват. Дазай тоже заметил перемены в своем подчинённом. Но он-то знал, что использование Расемона ни к чему другому и не приведет. Мужчина предугадал исход. Рюноскэ должен был умереть, даже если и хотел продолжить своё существование. Но Акутагава больше не хотел жить. Есть ли в этом какой-то смысл, если каждых вдох дается с таким трудом, а шаг приносит такую боль, что хочется кричать, срывая голос? Есть ли смысл в существовании, если ты лишь убиваешь людей, крадёшь чужие жизни, называя это работой? Парень всегда старался ни от кого не зависить, но вскоре осознал, что он был самым зависимым человеком во всей Портовой Мафии. Рюноскэ всегда выполнял приказы, какими бы страшными и жестокими они не были. Он никогда не спрашивал, зачем смерть людей нужна была его Боссу. Ради свои целей? Работы организации? Забавы? Все это время Акутагаве было совершенно все равно. И только недавно он осознал, что это так неправильно. Чертовски неправильно и глупо. <i>Все существование Акутагавы было неправильным и глупым. А еще эта его идиотская мечта, которой не суждено было сбыться. Дазай никогда не признает своего ученика. Последний искренне не понимал почему, и делал всё, чтобы стать по-настоящему сильным. И Акутагава стал таким. <i>Но учитель никогда бы не принял его. ____________________ Дазай уже давно хотел найти идеальную девушку для двойного самоубийства, но его нашёл сам Рюноскэ. Совсем не идеальный, да и не девушка вовсе. — Ты уверен? — спросил Дазай, потирая голову. Акутагава открывает рот, чтобы сказать что-то, но не может подавить кашель. Он сплёвывает кровь на плитку крыши и коротко кивает. Дазай улыбается, впервые улыбается своему ученику. Эта улыбка такая солнечная, что парень буквально чувствует это тепло изнутри. И Рюноскэ не выдерживает. Он поддается вперед и крепко прижимается к своему сэмпаю. Парень знает, что будет отвергнутым в очередной раз и лишь наслаждается этими секундными чувствами. Но Дазай не делает ничего. И Акутагава счастлив, что за столь долгое время он наконец может быть с ним так рядом. — Я горжусь тобой, — сказал мужчина, когда мальчишка отстранился, - ты стал действительно сильным, Акутагава. Рюноскэ готов расплакаться. Он чувствует, как мурашки пробегают по его коже. Сэмпай гордится им. Сэмпай признает его. — Готов? — наконец спрашивает мужчина. Акутагава вновь кивает, прежде чем сделать шаг в пропасть. Он чувствует прикосновение своего учителя и улыбается, зная, что пошел на верную смерть. <i>Я горжусь тобой. Ты стал действительно сильным. Дазай осознает, что он в который раз выживет. Именно поэтому он берет мальчика за руку, позволяя тому умереть.