Miss Nowhere

В теле человека 206 костей. Их количество может меняться со временем, но все равно материала будет предостаточно. В спортивном зале действует простой закон: если тебе легко, то ты недостаточно стараешься. Ты недостаточно работаешь. А значит, никогда не будешь хороша для национальных соревнований и никогда не получишь чемпионский титул. Тренеру не важно, что у Пэйсон болит голова или сводит живот от голода. Потому что где вы видели толстую гимнастку? Отныне она питается только листьями салата и обезжиренным йогуртом, и плевать, что говорят об этом остальные. В обеих руках всего 60 костей. Это не так много, как думала Пэйсон, но врач уверяет ее, что она не может продолжать с напускной небрежностью относиться к своему внешнему виду. А что ей остается делать? Когда запястья разрисованы белыми полосками шрамов, а в ребре с правой стороны есть трещина, то тут уж не до красоты. Выходя каждый день на маты, Пэйсон больше думает о том, как бы не рассыпаться на части во время сальто назад. И ей абсолютно нет дела до разных модных изысков. Тренер кричит ей, что она не чувствует снаряд. Не может сконцентрироваться и проваливает трюки один за другим. Пэйсон пытается чувствовать. Нервные окончания горят огнем, когда она неудачно ставит руки во время опорного прыжка. На коже мгновенно расплываются синяки. Маленькие фиолетовые точки. Вечером, сидя в наполненной горячей водой ванной, Пэйсон черным карандашом для век соединяет эти маленькие островки боли в свой собственный архипелаг. Скоро по ней можно будет изучать карту мира. В обеих ногах около 58 костей. Быстрый бег утомляет, но приводит мышцы в необходимый тонус. Она работает так усердно, что педали на домашнем вело-тренажере стерты начисто. На них уже не видно выпирающих полосочек, резина износилась и давно требует замены, но Пэйсон никому об этом не говорит. Родители точно не похвалят ее за излишний энтузиазм. Вообще-то, они сразу начнут поговаривать об отдыхе, но Пэйсон совсем это не нужно. Подъем по канату напоминает ходьбу под палящим солнцем. Жар внутри изнуряющий и выматывающий. Для пущего эффекта она никогда не сгибает колени, быстрыми рывками подтягиваясь на руках. Другие девушки отталкиваются, помогая себе ногами, но Пэйсон движет вперед чистое, ничем не разбавленное стремление. Она знает, что должна победить. Если ты не первая, то автоматически становишься никем. В позвоночнике 26 костей. Это Пэйсон узнаёт после того, как окажется на больничной койке. Перед глазами все еще стоит картина падения. Вот она срывается с брусьев и уже в следующую секунду приколота к полу острой булавкой боли. Словно высохший мотылек из альбома старика-коллекционера. Или фарфоровая кукла без лица, которая некогда принадлежала строптивому ребенку и, вдоволь наигравшись, он выкинул ее на улицу. Кому как больше нравится. Все говорят, что это конец. Всему, чего достигала и к чему она стремилась. Иногда Пэйсон хочется так громко закричать. Потому что нет, вы не можете решать за меня. И она кричит. Так громко, насколько позволяют ее связки. Отчаяние выходит небольшими надрывными порциями, сгустками ядовитого воздуха из легких. И на минуту становится легче. Всего на одну гребаную минуту, пока Пэйсон не вспоминает все от начала до конца. Словно в ее мозг вживили магнитофон и вставили кассету с самыми неудачными моментами жизни. Один из которых она не забудет никогда. Пэйсон не понимает, чем заслужила подобное, чем она провинилась. Все говорят, что скоро она смирится. Ну, давай же успокоение, приходи скорей, думает Пэйсон, без особой надобности гипнотизируя свой телефон. Он и раньше-то нечасто звонил, а теперь молчит в знак солидарности с хозяйкой. Она учится разговаривать сама с собой, чтобы не сойти с ума в замкнутом пространстве. Шею сковывает специальный воротник, а на спине чувствуются металлические лапки фиксатора, который Пэйсон вынуждена носить еще бог знает сколько времени. Но она должна быть счастлива, что не умерла. Слышишь, ты должна быть счастлива, постоянно напоминает себе Пэйсон. И выводит злосчастным и забытым черным карандашом на коже слово «счастье». Руки, отвыкшие от нагрузки, дергаются, и вместо красивой надписи получается какая-то закорючка. Карандаш оказывается зашвырнут под кровать, а сама Пэйсон яростно утыкается в подушку. Она больше так не может. В черепе неожиданно 22 кости. Задуманное выполнить не так легко, но Пэйсон старается. Украденные у приходящей медсестры маникюрные ножницы лежат в кармане. Она чувствует себя самой настоящей преступницей, когда направляется в туалет. Там воняет лекарствами еще больше чем в палате, и зеркало над раковиной забрызгано какой-то дрянью. Впрочем, как и сама раковина. Она аккуратно подносит ножницы к голове, все еще неуверенно примеряясь. Внутренний голос просит отступить, пока не стало слишком поздно, но цепкие пальцы упрямо сжимают украденную вещь. Давай, перестань сомневаться, говорит Пэйсон, глядя на себя в зеркало, или ты даже это не можешь сделать? Ты просто жалкая. Слова клеймят лучше раскаленного железа. Врываются в сознание, запутывая невидимые нити оставшихся в живых мыслей. Первый локон падает в раковину, и она внимательно смотрит на разметавшиеся по керамике светлые волосы . Который раз пытается найти в себе сожаление, но находит совершенное другое. Это заставляет ее вновь поднести ножницы на уровень лица. Отрезанные прядки с мягким шорохом падают на пол, уже скоро покрывая всю поверхность рядом. Теперь Пэйсон более прицельными движениями формирует длину волос, оставляя на голове короткий ежик и закрывающую глаза челку. Она больше не хочет видеть. Внутренний голос молчит. Она смотрит на новую себя в зеркало и не узнает. Только знакомые сеточки мелких морщин вокруг рта от искусственных улыбок выдают в ней старую Пэйсон. Ту, которую она похоронила несколько недель назад. Потому что так и должно быть. Мертвые не должны ходить по земле.