Свет уже позади

      — Ну вот, Боб, это же было совсем не страшно, верно? — донесся, как всегда, спокойный голос, даже с какой-то долей задора, со стороны камеры, обращенной на знакомую всем зрителям фигуру испытуемого:       — Кстати, у меня для тебя подарок.        Это были последние слова, которые услышал стоящий напротив записывающего устройства парень, перед тем как сверху, откуда ни возьмись, взялся какой-то старый агрегат военных лет и ударился о пол. Неужели это?..       Через долю секунду пространство заполнилось гулким шумом, что разлетался также быстро как и осколки, оставленные после взрыва.       В любом случае, уже не так важно.        Перед камерой тут же появилась классическая заставка шоу с предложениями о подписке и прочими, надоевшими всем, даже создателям каналов, но необходимыми вещами, служащими для саморекламы, исчезнувшая после нескольких минут. После закрытия громкой виртуальной рамки звуки переводящего дыхание ведущего шоу казались куда тише, чем они есть на самом деле. Все-таки говорить без перерыва несколько минут подряд хоть и не являлось чем-то новым для главного голоса передачи, но все же было не так просто. Учёный в свободное время поддерживал тишину в своем окружении. Через минуту он заговорил уже спокойнее:       — Ну как?       — Идеально, — в помещении раздался новый голос — женский, не участвовавший ранее в записи, хотя сперва и может показаться, что очень зря, — как и всегда.        Позади камеры возникла фигура, заметить которую ранее было тяжело из-за костюма, что сливался с окружающим их пространством, залитым белоснежным, но безжизненным светом. Единственное, что выделяло особу из этой виртуальной пустыни — яркий зеленый блеск глаз, что медленно и внимательно обводили каждую деталь пространства. Одним движением руки она выявила на появившийся экран все нужные им файлы.       — Отлично. На сегодня у нас все, осталось записать реплику для последней сцены в слоумоушн. Отправишь всё на монтаж и пришлешь мне готовые видеоряды через… — указания прервал странный звук, доносившийся откуда-то со стороны.       На удивление ученого и его ассистента это был не просто шум, а голос! Слабый, неразборчивый, чьим хозяином был клон. Парень лежал в паре метров от них в запачканной грязью белой кофте и уже обуглившейся по краям голубой жилетке и пытался, что-то сказать, но изо рта вырывался лишь неразборчивый хрип.        Первая двинулась с места девушка. Молча она подошла ближе к испытуемому, а тот, завидев сквозь пелену глаз неизвестный силуэт, снова попытался что-то сказать и на этот раз даже прозвучало что-то отчетливое:       — П-помогите… П-пожал…       Не успел. Одним непринуждённым движением пальцы нажали на спусковой крючок только что подобранного с земли ассистенткой револьвера. Пуля пронзила голову лежащего и настолько точно, что ни одна капля крови не коснулась его одежд. Холодный и спокойный взгляд вновь обвел уже окончательно обмякшего и замолкшего парня. Казалось, ничего в ее голове даже не колыхнулось. Было только одно условие, существующее для элементарного удобства — чтобы было чисто.       — Хм, — задумчиво донеслось со стороны камеры, облетавшей труп, — ты уверена, что нам не стоит делать их менее живучими?       — Не думаю, доктор. По моим расчетам, если мы их сделаем на несколько процентов слабее, они не выживут и минуты при наших условиях. И тем более, — девушка выбросила оружие неподалеку от трупа, — добивать их не так трудно, чтобы возиться из-за этого в генах.       — И то верно. В любом случае, прибери тут и отправь мне готовый файл, как все сделаешь. Потом можешь заняться своим проектом.       Камера начала подниматься вверх, и в ту же секунду рядом с ней опустилась внушительных размеров металлическая клешня и захватила тело. После выполнения зачистки, девушка нажала на какое-то устройство и исчезла.       Оказавшись в совершенно другом месте как следует осмотрелась: стояла она на выстланной кирпичами дороге, что вела к большой площади, окруженной старыми домами и деревьями. Тот самый проект, над которым она работает уже несколько дней — городок средневековой Европы. Создатель дал ей такую задачу неспроста: хотел проверить, сможет ли нейросеть создавать такие же условия для опытов, как он делал до этого, ведь в случае успеха, ученый сможет занять себя другими обязанностями, оставив эту работу на программу, тем более это может открыть ранее невиданные возможности для построения пространств. Поэтому нельзя было сплоховать, все должно быть идеально. Однако почти все так и было: проработанная архитектура, недалеко разместился пруд, внешний вид которого походил на пейзаж известного мастера, а за деревней находилась небольшая полоса леса, отделяющая поселение от границы.       Вот только было одно «но» — слишком пусто, но это, разумеется, исправимо. Спустя несколько минут манипуляций с моделями и системными кодами, вокруг девушки появилась настоящая толпа, которая вела себя совсем так же, как настоящие люди: все куда-то шли, что-то осматривали, некоторые находили себе специальное занятие в спроектированных домах. Но даже этого ей казалось недостаточно. Но что же еще нужно? После нескольких секунд раздумья она принялась за работу. На площади начали появляться новые различные строения: ярмарки, палатки, сцены, флажки и прочие, как казалось, ненужные детали, не имеющие определенной практической цели, но так ценны для людей, как она вычитала в сети, когда набирала материал для проекта.       Картина складывалась приличная, все было как по-настоящему, но что-то все-таки было не так. Какая-то мельчайшая деталь ускользала от мыслей, мешала составить полный и роскошный вид. Девушка бесконечно разглядывала изображения, просматривала всевозможные аудио и видео записи, чтобы понять, в чем именно проблема. Снова и снова прокручивая файлы у себя в памяти внезапно остановилась. Лица. У них были другие лица. На всех записях люди выглядели немного иначе, из-за различного положения и сокращения их лицевых мышц. Спустя несколько мгновений она отсканировала лица людей на экране и попыталась воссоздать те же выражения на ее людях, но в итоге все снова было неправильно. Она пыталась снова и снова, но каждый раз её создания чем-то не были похожи на настоящих людей, опять что-то не так в их мимике и движениях, так и не было понятно что. Ведь все было четко: звучала музыка во время ярмарки и существа начинали танцевать, движения их были правильные, в такт звуку, а уголки их ртов были подняты имитируя улыбку. И все равно казалось все это странным, неправильным и неестественным.       На это ушло куда больше времени, чем предполагалось — даже больше, чем на построение всего селения. Одни только эмоции тратят столько сил, но почему? Что в них такого особенного, чтобы полностью скопированные внешние признаки казались такими ущербными? Она не понимала. Однако скорее она не понимала именно факта своего неумения. Почему ничего не получается? Почему искусственный интеллект, изобретенный одним из умнейших людей в мире, не может понять такой простой вещи?       Раз за разом были новые попытки и с каждой очередной в голову девушки приходили странные мысли, незнакомые ранее. Это было ощущение какой-то… Бесполезности? Да, именно оно! Она чувствовала, что несовершенна и это путало куда больше, чем сложные математические расчеты. Наконец девушка сдалась и, оставив людей, принялась за финальную часть — язык. На выбор ей были даны два мертвых языка: латынь и древнегреческий. Это те два языка, которые знал сам доктор. Он не был любителем читать сомнительные переводы с недостоверных сайтов и предпочитал всегда обращаться к оригиналу. Хоть на Земле и 2039 год, но древние книги все еще носят в себе полезные знания, которые могли быть не так истолкованы другими людьми. Таков был ее создатель — если видит малейшую несостыковку, то считает, что ошибку совершили другие, нежели он сам.       Девушка начала рассматривать варианты. Они оба в принципе подходят, ведь конкретно этот городок не являлся частью какой-то старой страны, а лишь был чем-то обобщающем, значит культура и внешние признаки не могли повлиять на выбор. Тогда было решено брать синтаксические и грамматические признаки, и по всем параметрам древнегреческий был лучше: проще грамматика, разборчивей синтаксис, но по какой-то причине, она все еще думала. В какой-то момент в голове пронеслось: «Неужели и здесь будут такие проблемы?». Объективно один язык лучше другого, но выбор казался не таким очевидным, как хотелось бы. Взгляд все еще цеплялся за строчку с надписью «lingua latina*».        Многим, наверное, знакомо чувство, когда между двумя вещами ты выбираешь не ту, что явно лучше, а другую, и ты сам не знаешь, почему ты так решил. Тебе просто она понравилась больше? А почему? Были ли мысли на эту тему? На этот вопрос ответ не найти. Просто потому что она ближе лежит к душе? Или твое подсознание уже нашло скрытые преимущества, а ты еще нет? Кто знает.       Подумав пару минут, девушка махнула рукой в сторону надписи на латинском языке: потом разберется, почему так решила. Громкий сигнал оповестил о начале процесса скачивания словаря. Прошло пару минут, на экране все высвечивались разные слова: viscus, visibilis, visito, visus, vita, vita, vita**. Vita… На этом слове мысли задержались дольше, чем полагается, но девушка не обратила на это внимания, желая завершить наконец свою работу.       Ученый был на своем привычном месте — в кабинете, заполненном панелями управления, пультами, экранами, а впереди, во всю стену располагалось большое затемненное окно, позволяющее наблюдать за всем процессом.       — Ты закончила? — спросил он, не отрываясь от своей работы за компьютером.       — Да, доктор, правда… — ассистентка замолчала, так и недоговорив, поставила чашку горячего кофе на стол.        — Правда…? — переспросил ученый на автомате, не отвлекаясь от работы. — Неужели возникли трудности?       Девушка медленно и даже как-то неуверенно продолжила:       — Человеческие эмоции. Они… Сложные.       Впервые за весь их диалог мужчина решил повернуться к ней. Он подумал пару секунд и, аккуратно поправив свои очки с тонкой оправой, взял в руки чашку и заговорил:       — Да, это так. Эмоции — одна из вещей так боготворимых обычными людьми, хотя по своей сути это ничто иное, как химическая реакция в мозге на внешние раздражители. Но несмотря на всю свою физиологическую простоту, эмоции могут хорошенько запутать человека. Кто-то забывает о рассудительности и логике под порывами чувств, а кто-то, — он отпил немного напитка и со своей обыденной непринужденностью продолжил, — бросается из-за них с моста. Человечество, так уж сложилось, — несовершенно, порой именно из-за своей любви слушать «сердце», а не голову, оно попадает в неприятности.       Заметив некоторую задумчивость на лице своей помощницы, возможно даже сомнения, мужчина решил приободрить ее:       — Но не переживай! Это мне пришлось долгие годы учиться управлять своим разумом так, чтобы он полностью мне подчинялся, а эмоции оставлял в стороне, чтобы не мешали. Тебя же, моя дорогая, я создал изначально идеальной. — Доктор даже улыбнулся впервые за долгое время, обводя взглядом стоящую перед ним девушку, вспоминая процесс создания этого совершенства. Это наверное одно из немногих его изобретений, которым он гордился настолько сильно. — У тебя эмоций нет и это значительный плюс, так что не переживай по этому поводу.       — Я не умею переживать, — сразу же ответила помощница, на что он даже усмехнулся.       — Да, точно.        Девушка уже собралась удалиться, но ученый резко вспомнил:       — Кстати! Ты мне так и не сказала, какой язык выбрала, на что она ответила: «Латынь». — Хм, а почему его?       Она вновь замолкла, и снова появилось это странное выражение лица, но через несколько секунд все же ответила.       — Одно слово, мне показалось… — опять молчание. Однако оно было не обычным — это была попытка найти нужное слово, которое все никак не приходило в голову, а в памяти к нее, между прочим, словарь из нескольких сотен тысяч слов. Тогда он решил заполнить тишину и спросить, что же это за заветное слово, продолжая попивать свой кофе.       — Vita, — наконец ответила ассистентка.        Желавший мгновение назад вновь отведать своего напитка мужчина остановился и посмотрел на нее. Девушка старалась найти правильные слова, чтобы описать это странное ощущение, но встретив его взгляд, затихла. Он был полон неподдельного любопытства и… что это? Неужели какие-то проблески настороженности?        — И что же?        — Благозвучное фонетическое строение, — она выпрямилась и сказала вновь своим обычным ровным и четким голосом, ожидая реакции со стороны.        Ученый заметно расслабился и повернулся обратно к мониторам:       — А, хорошо. Можешь идти.        Сразу после этих слов она вышла из комнаты, не понимая, что только что произошло. Она сказала не совсем то, что думала, но показалось, что так будет лучше. Это было необычно.