пантеон

Хотелось бы ломать тебе пальцы, А затем целовать их. Чтобы ты понял, как выглядит твоё «извини», после твоих поступков.

Когда Юнги проснулся, Хосок лежал головой в его ногах и смотрел что-то в телефоне, а Намджун перебирал нитки на пледе и разглядывал комнату, изредка останавливаясь на голове Чона и улыбаясь. Его ладонь лежала на бедре Мина, и когда тот зашевелился, Ким поспешил ее убрать. — Ты уже проснулся? — улыбающийся Хо обернулся и дернул головой, смахивая упавшую прядь. Демон кивнул в ответ на риторический вопрос и прислушался к своему телу, которое так и кричало о событиях прошлой ночи. Живот еще немного крутило, но это было нельзя назвать продолжением течки; Юнги чувствовал, как ныл его пресс и ягодицы, каждый мускул на теле пульсировал от напряжения. Одеяло упало с торса Мина, и смотревший на него в это время Намджун, стыдливо опустил глаза, когда увидел шрамы на ребрах гибрида. Руки парня сжались и разжались, Ким встряхнул головой, чтобы развеять воспоминания. — Юнги… — Не переживай, Намджун, — демон, видя реакцию Нама, поспешил успокоить того, — я это давно пережил. Может у тебя что-то помутилось на тот момент, когда ты это делал… — Но Юнги, я был в здравом уме, — перебил парень, Мина, — и я испортил тебе всю жизнь. Гибрид сморщился, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь плохое по отношению к Намджуну, но не смог. —Пока вы тут выясняете отношения – я успею сходить в душ, — Хосок вскочил с кровати, хватая полотенце с двери, и стараясь не запнуться об раскиданные вещи, — ну мы и устроили тут бардак, — Чон на минуту остановился, ставя руки по бокам. По его телу перекатывались лучи солнца, и Юнги с Намом засмотрелись на парня, чем смутили того. — Вы смотрите на меня, словно я экспонат, — нахмурился Хосок, — В общем, я пошел, сидите, сколько хотите тут, — и на этих словах Чон вылетел в коридор, виляя бедрами. — Я с тобой, — кровать зашаталась и спокойно сидящий Ким, выскочил вслед за Хо, оставляя Юнги одного. В глубине квартиры зашумела вода и Мин насупился. Какого черта, он сидит тут один? Именно он был покрыт тонкой бело-серой коркой, которую, казалось, можно было сдирать. А в душе сейчас находились эти двое, да еще и наедине друг с другом. Приступ ярости поднялся к горлу, и демон, громко топая ногами, вышел в коридор, направляясь в ванную. Когда парень вошел в незакрытое помещение, оно уже было наполнено горячим паром и звонким смехом Хосока. За стеклом душевой кабинке ничего разглядеть не удалось, кроме двух неясных силуэтов. Тихо выругавшись, Юнги включил напор в ванной и залез в нее с ногами, обливая себя из душевого шланга. Вода потекла по грязному, слипшемуся телу, и Мин тихо зашипел от наслаждения. Глаза демона неотрывно смотрели на стенку душевой, ревностно слушая глупые разговоры двух парней и их переливающийся смех. — Пережил я это. Давно, — Юнги направил струю на волосы, вода потекла на глаза, — ну конечно, — шипел Мин, — это ты так думай. Я тебе не дам испортить наше счастье. Ни за что и никогда. И даже через двадцать минут, когда демон уже стоял на кухне и варил кофе, никто и не собирался покидать ванную. Капли тихо падали на пол, оставляя на плитке следы под ногами Юнги, но ему было все равно. Когда Мин собрался доставать тарелки для яичницы, дверь сзади хлопнула, и вся квартира заполнилась двумя голосами. —Как вкусно пахнет, — проконстатировал Хосок, входя на кухню и вдыхая аромат жареных яиц и кофе. — Полностью согласен, — вошедший за ним Намджун по-хозяйски направился к барному столу и сел на стул. Капли блестели на его плечах, влажные волосы сосульками падали на лоб. Напротив него разместился Хосок, не оставляя Юнги выбора, где завтракать. Демон молча разлил кофе по кружкам, и поставив его рядом с заполненными тарелками, сел за стул на короткой части стола. — Приятного, — тихо прошептал Мин, запуская в изголодавшийся по еде, желудок, кусок желтка, тщательно пережевывая его. Демон поднял глаза на молчавших парней и остановился взглядом на круговой татуировке Хосока на левой руке в том месте, где был бицепс. В голове Юнги вдруг что-то щелкнуло и поменялось местами. Гибрид резко повернул голову на спокойно пережевывающего Намджуна, и как пришибленный уставился на его правое предплечье. — Парни… — тихо начал он, — я такой дурак… как я раньше этого не замечал… — Не замечал, чего, милый? — Чон положил в рот последнюю порцию блюда из яиц и повернулся к Мину. — Ваши татуировки. Они парные. Палочки Кима замерли в воздухе. Намджун последний раз двинул челюстью и так же развернул лицо к демону. — Так вот почему ты не догадался о нашей связи. Ты просто не обращал внимание на наши руки. — Это так глупо…— Мин закачал головой, глупо улыбаясь, — а что там написано? — Одна из исповедей первого демона, первому ангелу, — от чего-то тихо сказал Хосок, и опустил глаза в пустую тарелку. — Какая именно, — странная улыбка не сползала с лица Юнги. —Последняя, — пожал плечом Нам, и слишком громко отпил кофе, сморщившись от горячей жидкости. В голове Мина все перевернулось, сердце рухнуло в пятки, еда полезла в обратную сторону. — Какая… — О вечной любви, Юнги, и ты это понял с первого раза, — Чон все так же смотрел в тарелку, костяшки его пальцев побелели от напряжения. — Хосок! Оставь ты их в покое! Ты же их сейчас сломаешь, — Намджун резко выхватил из рук парня палочки и с грохотом положил на стол. Мин вздрогнул от резкого звука, глаза защипало от слез. — О вечной любви… — Юнги медленно повторил слова Чона и поднес кружку с кофе к лицу, вдыхая его аромат, — ты мне даже такого не говорил… не то, что про существование Намджуна… — Эта татуировка ничего не значит. В этот раз по кухне все-таки разлетелся треск. Одинокий обломок того, что раньше было палочками, крепко сжимал кулак Кима. Хосок сглотнул слюну и трусливо поднял глаза на Намджуна. — Что-то тогда ты мне другое говорил, пока я целовал твои пальцы, чтобы ты ничего не чувствовал, — сухой голос парня разрезал спокойный утренний воздух. Их диалог больше походил на попытки сделать все больнее и больнее. Но никто не побеждал. Лишь всем троим было до ужаса больно, а сердца разрывались на куски. — Мне кажется, что одному из нас придется наплевать на свои чувства, — грустно вздохнул Ким, аккуратно кладя остатки палочки рядом с тарелкой, — и я так думаю, это буду я. — Намджун, — сморщился Хосок. — Не надо. Я понимаю. Моя история любви закончилась несколько лет назад. И не важно, что чувствую я. Я так думаю. Я не уверен. Но мне кажется, что сейчас ваше время, и вы должны разобраться друг в друге. — Но как же ты, Намджун ты не можешь просто так пожертвовать всеми своими чувствами, которые остались ко мне, — Чон во все глаза смотрел на парня, они блестели от слез, зрачки сузились до маленьких кружков и трепетали на ярком солнце. Юнги лишь молча, слушал, как в его ушах пульсировала кровь. Он не мог ничего сказать. Не мог, потому что это был не его разговор, да и он не знал, что нужно говорить в такие моменты. — Проблема в том, что я могу, — Намджун встал из стола, Хосок вскочил следом за ним, — сейчас я могу. Вы, а не я должны разобраться в вашей любви. А как настанет время моей, то вы всегда знаете, где меня найти, — Ким поправил полотенце и шагнул в сторону двери, остановившись рядом с Юнги. Мин не мог проронить ни слова, рассматривая голубые полоски вен на руках парня. Намджун наклонился, обдавая затылок демона теплым дыханием и оставляя на его волосах легкий поцелуй с запахом кофе и мятного мыла. — Разберитесь. И любите. И он ушел. Оставляя на этой кухне не три, а два влюбленных сердца, и забирая с собой одно разбитое. *** Я рухнул обратно на стул под ничего не выражающий взгляд Юнги, тупо глядя в пространство коридора, и слушая, как хлопает дверь за Намджуном. Я не понимал, что вообще произошло, что вообще происходило в последние дни. Все началось с злосчастного звонка и моего похода в душ, совершенно не вовремя, совершенно необдуманно. Я тихо застонал и, опустив голову вниз, запустил пальцы в волосы, натягивая их до боли. Перед глазами были коленки Юнги в моих растянутых спортивных штанах, с так и не отстиравшимся пятном от кофе на внешней части бедра. Хотелось выть от боли, собственной глупости и разрывающим сердце, чувств. Я хотел сразу же любить двоих, желал, чтобы они любили друг друга, а в итоге оказывалось, что я могу потерять сразу обоих. Это было отвратительное чувство собственной беспомощности. Из открытого окна раздался хлопок двери машины и рычание двигателя, после чего последовал звук скрипящих по асфальту колес, и я поднял глаза на Юнги. Демон, молча, смотрел на меня пустыми глазами, но я знал, что он осуждает, что он не понимает, и возможно, ненавидит меня. — Юнги… — Ничего не говори. Не сейчас. Только не сейчас. Голос Мина пугал и пробирал до глубины души. К нему вдруг вернулся его диалект из города, в котором он видимо, родился и вырос. Его речь стала еще более медлительной, чем обычно. Глаза начало щипать, и я поспешил встать, схватил посуду и развернулся к мойке, чтобы гибрид не видел предательский стекающую слезу. Я облизал немного соленую губу и взял в руки губку. Но непонятное чувство гнева охватило меня, и я кинул ни в чем неповинный кусок микрофибры обратно в раковину. — Да чтоб тебя! Юнги приподнял немного бровь, когда я пронесся мимо него, придерживая спадающее полотенце на поясе, прямо по направлению в коридор. Буквально через двадцать минут, ничего не объясняя и ничего не говоря, я вылетел из квартиры, оставив на столе у зеркала записку со словами: «Ушел разобраться. Вернусь, когда ты тоже сможешь это сделать. Твой Хосок». *** Знаете, как чувствует себя самый ужасный человек в мире? Именно так же, как чувствую себя я. Это было непонятное, непередаваемое ощущение того, какой же я на самом деле мудак. Когда я вышел на улицу и сел в машину, балконная дверь на кухне с грохотом хлопнула, а шторки задернулись. Быстро заведя мотор, поспешил выехать на оживленную дорогу, влез в извечный поток машин и двинулся к заброшенной пристани. Я поднял на секунду глаза на зеркало заднего вида и ужаснулся на собственное белое лицо, ало-красные уши и начавшие пушиться, все еще немного влажные, волосы. В груди бурлили эмоции и мерзким комком давили на сердце и желудок. Остановившись на небольшой парковке рядом с магазином, в моей голове на одну долю секунды возникла странная мысль, но после, сразу же испарилась, и я вошел в прохладное помещение. Я зажмурился от резкого потока воздуха и слегка поежился. В помещении было немного покупателей, которые бродили между полками. За стойкой сидел скучающий паренек, немного раздраженно глянувший на меня, но тут же поспешивший отвести взгляд. Я продвинулся вглубь магазина и, схватив с полок пару упаковок со снеками, тару из шести бутылок с соджу и пачку лапши быстрого приготовления, двинулся к кассе. Кассир при виде меня тут же оживился и принял услужливый вид, предварительно поправив на груди бейджик с именем. Он громко поздоровался, на что я ответил коротким кивком и легкой улыбкой, задумчиво уставившись в окно, на проезжающие мимо магазина, машины. — С вас двадцать пять тысяч шестьсот тридцать вон, — раздался рядом с ухом голос парня. Я вздрогнул и рассеянно бросил: — Можно еще три пачки Мальборо. Кассир пробил еще раз. — Тогда с вас тридцать девять тысяч сто тридцать вон. Сзади меня подошла пожилая женщина с молодой девушкой-гибридом демоном лет шестнадцати, которая вызывающе посмотрела на купленный мной товар. — Карта. — Прошу. Аппарат запищал, снимая средства с моего счета. — Спасибо за покупку, — парень сложил все в пакет и протянул мне. — До свидания, — бросил я напоследок, выходя на улицу, где начинал разогреваться день. Бросив покупки на соседнее сиденье, я двинулся дальше. Машины мелькали перед глазами, пешеходы спешили перейти дорогу, солнце встало над горизонтом и грело руки на руле. Свернув на отдаленную от оживленной трассы, дорогу, я через пять минут езды по ямам, выехал к заброшенному складу, перед которым простиралась слегка прогнившая пристань с высокой железной вышкой для прыжков, и синее море, с которого дуло соленым ветром. Я немного посидел, молча уставившись в пустоту, после чего, тот самый комок достиг своей точки и крик беспомощности и боли вырвался из моего рта. Положив голову на руль, по моим щекам вдруг начали течь горячие слезы, я со всей силы заколотил руками по панели приборов, меня трясло от сдерживаемой до этих пор, истерики. Чьи-то теплые пальцы неожиданно обхватили мои плечи, и теперь я заорал, но уже от испуга. Резко развернувшись на девяносто градусов, я сполз по сиденью, от чего ремень безопасности впился мне в шею. — Да успокойся ты. Что с тобой не так-то? Что ты орешь как блажной и рыдаешь, как будто у тебя кого-то убили? — спокойный, но немного обеспокоенный женский голос раздался с заднего сиденья, и передо мной появилось лицо той самой девушки-демона из магазина. Моя нижняя челюсть поползла вниз, истерика вдруг прекратилась, сменившись на искреннее удивление и возмущение. Я одним ловким движением отстегнулся и пулей выскочил на улицу. Сильный морской бриз ударил мне в лицо, запах соли проникал от мозга до костей. Немного подумав, я на волне эмоций, распахнул заднюю дверь машины и выволок девчонку силой на улицу, наверное, слишком сильно сжав ее руку в своих пальцах. Она шипела и дергалась, как самый настоящий демон, но выбраться из моей крепкой хватки не могла. — Да я тебе помочь вообще-то хотела! — кричала девушка,- а ты меня схватил и силой выволок! Я так-то ногу из-за тебя содрала. Я растерянно остановился и обернулся на пыхтящего от злости гибрида, пораженный её наглостью. — Ты пробралась в мою машину, напугала меня, а теперь еще и говоришь с незнакомым парнем, который старше тебя, при этом всём человеком, неформально! Да еще и смеешь меня обвинять в чем-то? Ветер тормошил короткие волосы девушки, закрывая раскрасневшееся лицо. — А, черт с тобой, — бросил я, отпуская незнакомку и разворачиваясь спиной к ней, — еще злость на тебя всю тратить. — Я пошла за тобой, потому что никто в обычном настроении не станет покупать шесть бутылок соджу и три пачки самых крепких сигарет, да еще в десять утра. Я хотела помочь, нельзя было тебя отпускать в таком состоянии одного, и тем более на машине. — А ты что у нас, спаситель всех страждущих, нуждающихся, и покупающих утром алкоголь? — нервно хмыкнул я, разворачиваясь к ней. — Нет, — растерянно пролепетала девушка. — А тогда кто? — Ынби, — простодушно ответила демон, — Чон Ынби. Я так и остался стоять, молча раскрыв рот. — Чон Хосок, — ответил я на автомате, — так зачем, ты сказала, ты поехала за мной? — Ты выглядел как разочарованный в жизни и в себе человек. И то, что, то количество алкоголя и сигарет, которое ты купил, точно не привело бы ни к чему хорошему. Вот я и забралась к тебе в машину, к слову, которую, ты благополучно не закрыл. — Но та женщина, с которой ты стояла… — Впервые в жизни ее видела, — усмехнулась Ынби. Мои губы поднялись кверху в ответ. — Сколько хоть тебе лет? Меня не посадят за то, что я с тобой связываюсь? — Я же гибрид. И нет, не думаю. Мне 20. Почти, — смущенно добавила демон в конце. Я сморщился. — Значит, пить можно. — Можно. *** Ынби сидела на самом краю пристани, опустив ноги в воду, и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Ее взгляд немного помутнел под действием алкоголя, глаза стали стеклянными, а щеки слегка порозовели. В руках она сжимала третью, на половину выпитую, бутылку с соджу. Я сидел рядом с ней. На меня третья бутылка действовала не так сильно, и я старался выйти на один уровень с девушкой с помощью второй пачки сигарет. Я поднял зажигалку с влажных досок, и, держа сигарету в зубах, поджег ее, раскурив парой сильных затяжек. Ынби снова сморщилась, но кажется, девушка уже привыкла к табачному запаху, и смирилась с тем, что ее волосы и одежда насквозь им пропахли.       Время близилось к четырем вечера. Мы так и не заметили, как прошел почти весь день. Демон, видимо прекрасно понимая мое состояние и настроение, не задавала мне встречных вопросов, а рассказывала все сама. Лишь пару раз удивившись, узнав, что один из ее любимых современных авторов книг, сидит прямо перед ней и пьет с ней на пару вторую бутылку соджу.       Зато я узнал, что гибрида зовут Чон Ынби, или просто Ынха, так, она попросила себя называть. Ей 19 лет, через полтора месяца у нее день рождение, она сбежала из академии, куда пихают всех гибридов, выросших в приличных и крупных семьях, и чьи предки уже пару сотен лет им прислуживали. Она училась на экономиста, но всегда мечтала стать психологом или связать свою жизнь с работой с людьми. И видимо поэтому сейчас сидела со мной, и тратила свое свободное время на такого ужасного и никчемного человека, как я. Я в очередной раз поднял бутылку и отпил из нее пару глотков, прежде, потушив и выкинув докуренную сигарету в сторону. Над головой летали чайки и о чем-то громко переговаривались, изредка пролетая над самой водой и слегка касаясь ее крылом. Девушка вдруг замолкла, остановив свой рассказ об учебе в академии, и повернулась ко мне лицом. — Хосок. — М? — Я с тобой сижу тут целый день, и ты ни разу не заикнулся, так зачем же ты всё-таки, в одиночестве приехал к морю, на заброшенную пристань, да еще и с таким багажом? Я прекрасно все понимаю, что ты бы сам рассказал, но мне кажется, что проще будет высказаться. Тем более незнакомому человеку, и тем более на пьяную голову. Ты так не думаешь? — Ынха выжидательно уставилась на мой профиль. Я видел ее напряженный и обеспокоенный взгляд, боковым зрением, - да черт с тобой, - подождав немного, демон отмахнулась от меня, нервно стукнув хвостом и сунув в рот сухарик. — Я запутался, — медленно начал я, сам не понимая, зачем говорю. Ынби на секунду остановилась жевать и повернула лицо обратно на меня, столкнувшись с моим взглядом. — Я раньше, любил одного человека, а он любил меня. Но потом случилась мимолетная ошибка, которую мы оба совершили, и нам пришлось расстаться. Я вытащил из пачки еще одну сигарету, закурил, вдыхая и выдыхая сизый дом, после чего продолжил дальше. — Мы остались хорошими друзьями, и я попытался встречаться с девушкой, мне даже казалось, что я ее полюбил, — говорил я, не отрывая глаз от узких зрачков демона, — но это было глупостью. Я ссорился с ней, срывался, винил себя за это и шел обратно к тому человеку, оставляя все свои мысли, и отдавая ему свое тело еще раз и еще раз. Я на секунду остановился, смотря, как дым переплетался с начавшими завиваться от влажности, волосами Ынхи. Девушка молчала. — А потом я решил взять себе гибрида. Не знаю зачем, но я просто так решил. Он был из тюрьмы. Демон. Я вытащил его из-под виселицы. Это самое нервозное, самое наглое и безалаберное существо, которое я только встречал. Он сбегал, практический умирал, вел себя просто отвратительнейшим образом…. Но понимаешь, он заставил меня, впервые за долгое время почувствовать себя кем-то в этом мире, он позволил полюбить мне его. Я задумчиво расплылся в улыбке, сигарета выпала из моих пальцев прямо в воду, но я не обратил внимание. — Я полюбил его не сразу. По началу, я спал с другими людьми, гибридами, детьми людей и гибридов, — я сморщился, — но потом, что-то случилось. Я и сам не понял что, но это заставило меня стать для кого-то единственным. Вместе бороться с его прошлым, его страхами и кошмарами, помогать ему, бороться с самим собой. Я хаотично схватил бутылку Ынхи и отпил из нее. — Я позволил себе, снова любить и быть любимым. В его прошлом, — я отглотнул еще,- был человек, который истязал его, мучал, насиловал. И которого он любил и ненавидел одновременно. Он долго боролся с собой, доказывая себе, что я не такой как тот монстр, что меня можно полюбить. И знаешь, что? — Он полюбил тебя. — Да. Еще как. Но вот еще знаешь, как бывает в самых ужасных бразильских сериалах, когда в самый момент счастья, когда кажется, что все лучше и быть не может, случается что-то плохое? Так вот, оно и произошло. — Его прошлое настигло его? Монстр из ночных кошмаров стал правдой? — грустно ответила мне Ынха, положив свою ладонь на мою. — Да. Но только это прошлое оказалось и моим прошлым. Тот человек. Которого я раньше любил и думал, что буду с ним вечно. Он оказался тем самым чертом из табакерки. На лице Ынби было написано искреннее удивление, ее брови были сведены, она старалась переварить всю полученную информацию. — И ты позволил случиться чему-то, что теперь заставляет тебя грызть свою собственную душу и совесть? Ты вдруг понял, что не знаешь, кого любишь на самом деле, — но скорее, последнее было не вопросом, а жестоким утверждением. — Я переспал с ними двумя, — я сморщился, отворачиваясь от девушки и хватая себя за волосы, — одновременно. Знаю, это звучит просто отвратительно, но оно есть, как есть. — Ты же не хотел этого,- покачала головой демон, поглаживая меня по спине теплыми пальцами. — Это сделал он. Он свел нас двоих, потому что думал, что я страдаю из-за непонятых мною чувств. Он думал, что это поможет мне разобраться в себе, но это лишь все испортило. Еще и эта дурацкая татуировка, — плюнул я, выпрямляясь. — Какая татуировка? Я, молча, задрал рукав толстовки и показал девушке свою левую руку. — Это же строки из исповеди! — восторженно прошептала гибрид. — Да. Из клятвы о вечной любви. Ынби нахмурилась. — Подожди… клятвы тому человеку. Первому. Разве твой гибрид не видел их до этого? — Видимо видел, — я тяжело вздохнул, — но никак не сопоставлял. А тут увидел и всё. В итоге первый человек ушел, потому что решил, что он может пожертвовать своими чувствами ради наших. Он вдруг решил, что они сильнее и важнее, чем его. А я просто идиот, который позволил этому случится и трусливо сбежал. — Сбежал, чтобы ныть неизвестной девушке демону, напиваться и курить. Я поднял на нее глаза полные боли. — Теперь-то ты понимаешь, какой я слабак и дурак, и просто ужаснейший человек на земле. Девушка отвернулась от меня, чтобы за один раз выпить все то, что оставалось в бутылке. Ее лицо начало краснеть, я силой вырвал банку из ее рук, и отставил подальше, смотря на возмущенное лицо Ынхи. Демон тут же отвернулась от меня, вглядываясь вдаль и задумчиво покачивая головой. — Ты умеешь плавать? — вдруг спросила гибрид. — Нет, — ошарашено ответил я. — Отлично, — кивнула она, — идем на вышку. Ее лицо освещали лучи заходящего, начавшего погружаться в морскую пучину, солнца. Соленый воздух раздувал ее волосы, путая их между собой. — Но я же… — Я вытащу тебя. Не переживай. Считай, что это такая терапия. — Ынхи. Ты пьяна… — Ну, я уж мыслю намного более здраво и трезво чем ты, — снова перебила демон. — Хорошо. Я прыгну. Но если я утону, то это будет на твоей совести. — Договорились. ***       Ветер дул настолько сильный, что я еле держался на ногах и ухватился за металлические поручни, чтобы не упасть с огромной высоты. Сзади загремело железо под весом Ынхи, и на открытую, проржавевшую от влажности, площадку, залезла девушка, щурясь от солнца. Я опасливо смотрел на плескавшееся вдали море, волны которого не внушали никакого доверия, волны пенились и бурлили. —Поверь, тебе, должно хотя бы немного полегчать. Я недоверчиво покачал головой, едва слыша голос демона из-за сильного ветра. Ынби медленно подошла ко мне, стараясь держать равновесие и хватаясь за мою теплую руку. — Доверься мне. Ее темно-карие глаза заглянули куда-то вглубь меня, губы слегка приподнялись в легкой улыбке. — Хватит бояться. Я опасливо кивнул, и мы прошли к самой дальней части вышки для разгона. Прекрасно чувствуя сплетенные с моими, пальцы демона, глубоко вздохнул и широко распахнул глаза. И мы побежали. Ноги Ынхи были быстрее моих и тащили меня вперед. Ее волосы развивались, в ушах раздавался счастливый смех девушки, земля исчезла из-под ног. Секундное чувство эйфории и прилива адреналина, все происходило словно в замедленной съемке. Мы зависли в воздухе, солнце окунуло наши тела в свою пламенно-обжигающую волну жара. Я медленно провернул голову, лицо демона все еще улыбалось, ее глаза светились от счастья. Волосы вдруг стали почти прозрачными, лицо испарилось и от девушки не осталось и следа. Звуки стали резко оглушающими, секунда эйфории закончилась, заменившись на животный страх падения. Мое тело летело вниз, вода была угрожающе близко. Я громко закричал и инстинктивно замахал руками и ногами, пытаясь взлететь обратно, но ледяная толща моря встретила мое тело с удовольствием.       Вода заполнила всю мою сущность, я задержал дыхание, тело было, словно каменное и тянуло ко дну. Я раскрыл глаза, но вокруг была сплошная тьма, становилось все холоднее и холоднее, хотелось спать.       Адреналин снова ударил в мозг, кровь прилила к голове, и я принялся отталкиваться ногами изо всех сил, пытаясь выплыть на сушу. Воздух кончался, я понемногу выдыхал его небольшими пузырями. Было тяжело, камень появился в груди и тянул вниз, кислород предательский закончился, я выдохнул последний раз, как моей макушке стало безумно холодно. Ветер обдал мое выскочившее из-под воды, тело, я принялся жадно глотать воздух, мотая ногами, чтобы держаться на поверхности.       Было безумно больно, по лицу текла вода, заливая глаза, волосы прилипли к голове. Я не понимал, что только что произошло, и поднял голову наверх, разглядывая вышку. Ее никогда не существовало. Ынха – это лишь плод моего воображения, порождение моего пьяного, а может и трезвого сознания. Я оттолкнулся из всех сил и поплыл к земле. Забравшись на пристань, я обессилено упал на живот, до сих пор кашляя водой. На самом краю стояли шесть пустых бутылок, рядом лежала моя куртка и открытая пачка сигарет с зажигалкой. Приподнявшись на локтях, я не выдержал, и рухнул обратно на сырой и грязный бетон, тяжело вдыхая, ставший от чего-то вязким, воздух. Та секундная мысль, возникшая на парковке магазина, достигла своего апогея и тот факт, что я чуть только что не умер, сделала ее выполнение реальным. *** Когда я въехал во двор своего дома, в котором царила мертвая тишина, я, недолго обдумывая действия, схватил сумку, которую мне вручил сонный Джин. На часах стрелка приближалась к двум часам ночи, звезды мелькали над головой, до сюда не доносился ни шум города, ни гул машин, лишь легкий свет на небе напоминал о жизни. День у пристани был где-то далеко позади. Волосы уже высохли, но некоторые из предметов одежды были до сих пор слегка влажными. Когда я прыгал я каким-то образом ушиб себе плечо, и теперь на моей правой руке красовалась огромная гематома. Я уверенно поднялся по крыльцу, заранее попросив охранную систему выключить сигнализацию, и тем самым легко попал в просторный и такой пустой холл, в котором никто не жил. Дом встретил меня пустотой, точно такой же, которая царила и на душе. Его пустые глазницы окон, слепо рассматривали внутренний двор и стволы, плотно засаженного леса. Дыры дверей и белые простыни, закрывающие мебель от пыли, вызывали лишь еще большую грусть. Я тяжело вздохнул и зажег свет на первом этаже, хоть мне и было нужно лишь одно единственное помещение, которое находилось в другом конце дома. Но светившие белым светом, энергосберегающие лампочки наводили лишь еще большую апатию и депрессию. Наверное, поэтому я и не жил тут. Этот дом был золотой клеткой, построенной без любви, и не для неё. Мои шаги громким эхом разносились по дому, пока я шел до ванной для особо важных гостей, находившейся в самой крайней гостевой комнате. Ручка легко поддалась, и я оказался в огромном помещении, посреди которого находилась ванная-джакузи. Аккуратно положив сумку рядом с ней, я обессилено упал на пол из-за подкосившихся ног. Казалось, что скоро подступит истерика. Кровь вдруг прилила к голове, в ушах зашумело. Пальцы сами по себе расстегнули молнию моего багажа. Виски пульсировали от боли. Все разумные мысли были закинуты в дальний ящик, и я сидел на полу ванной, бессмысленно разглядывая красиво упакованные лезвия и непонятные железяки наподобие тёрок в стерильные голубые и белые упаковки, а также множество странных медицинских жидкостей и приспособлений, которые мне все притащил Сокджин. Он громко ругался на то, что я вытащил его посреди ночи, втайне от моей сестры, да еще и заставил его воспользоваться его должностными обязанностями, толком не объясняя, что да как. А то что я задумал было на столько бездумным и казалось, что я это делаю все под наплывом чувств и вроде бы, алкоголя. Но нет, я был уже трезв. Мое сердце спокойно билось и молчало, лишь живот немного нервно вздрагивал время от времени. Я готов был это сделать, но я не мог рисковать настолько сильно. Все же, если я умру, то это не принесет никакой пользы никому. Тем более тому, ради кого, я это делал.       Я снял с себя одежду и осмотрев нетронутый интерьер новой ванной комнаты, залез с ногами в огромный джакузи, предварительно включив весь свет, который был возможен. Щурясь от отраженных от белой поверхности, лучей, сел вытянув ноги. Сокджин мне максимально подробно постарался все объяснить, что и зачем, казалось, что-то заподозрив. Но мне было все равно. Мне было безразлично на все.       И именно с этими мыслями я распаковал шприц и ввел обезболивающее в мышцу на левой руке. Оно не особо могло помочь, но позволило избавить меня от потери сознания от болевого шока. Я аккуратно положил иглу и пустую ампулу в небольшой металлический контейнер и поднял глаза в потолок, ожидая пока рука, потеряет чувствительность. Легкие до сих пор жгло от того, что несколько часов я чуть не утонул.       Тут то мое сердце панический пропустило удар, но я закусил губу и сдерживая паническую атаку, взял специальный лазер. Я не знал от куда его взял Ким, но из всех способов я выбрал его. От остальных у меня проходил холодок по коже, и я старался не думать о них. Они были крайними случаями. Самыми крайними. Я опустил глаза на бицепс левой руки, и сердце снова дрогнуло при виде татуировки. Зачем вообще я сказал о ее значении? Хотя эта правда выплыла наружу в любом бы случае. — Черт побери.       Эти слова казались какими-то отдаленными. Словно звучали откуда-то издалека. Я нажал на кнопку, предварительно направив конец лазера на кожу. Сокджин сказал, что именно этот способ и должен быть крайним, а не то, что я удумал. Ведь это было что-то наподобие выжигания по дереву. Я хмыкнул от такого сравнения и тут же сморщился от легкого жжения, которое прошлось по руке прямо до пальцев. Красный луч прошелся по черному рисунку. Запахло жаренным, к верху пошел тонкий дымок. Стало раз в пять больнее, но я сдержался, твердо держа в руке лазер и водя им по татуировке, выжигая ее навсегда. Когда перед глазами начало мелькать, я поспешил убрать аппарат и тяжело дыша, откинулся на бортик джакузи. Когда в голове перестало пульсировать, мой взгляд упал на опухшую руку. По щекам вдруг потекли слезы бессилия, которые я не мог остановить, дыхание участилось, и изо рта вырвался стон боли. Мне удалось удалить участок примерно пять на пять сантиметров и уничтожить незначительную часть, включающую в себя начало исповеди. Но на что это было похоже. Глубокие рубцы были погружены на миллиметра четыре вглубь кожи, их обуглившиеся края еще немного дымились, вены вздулись. Время тянулось словно резина, в панорамном окне уже начало появляться солнце нового дня и своими розовыми языками поглощало горизонт земли. Я напрягся, и приподнявшись на правой руке, принялся за старое. Только теперь мои пальцы немного подрагивали, а сердце все чаще пропускало удары.       В очередной раз остановившись, я оторвал от боксеров значительный кусок ткани и скомкав его зажал между зубами. Наступила чувствительная внутренняя часть руки, из глаз посыпались искры, я закричал, но тряпка заглушила, слезы брызнули из глаз с новой силой, падая на белый акрил джакузи и вызывая легкий, едва заметный стук. Челюсть настолько сильно сжималась, что вскоре ткань выпала и я уже орал не скрывая, пока лазер скользил по моей коже, прожигая ее вглубь.       Последний черный элемент исчез, и я с остервенением откинул лазер в сторону, сердце больно било по легким, перехватывая дыхание. По лбу скатывались капли пота, мозг так и намеревался отключиться, но я знал, что нельзя. Нельзя пока я не обеззаражу открытую рану и не закрою ее. Не для этого я это делал, чтобы умереть от заражения. Как только в глазах темнело я тряс головой со всей силы и запихивал себе в нос ватки с нашатырем. Параллельно обрабатывая рану всем, чем нужно, и закрывая ее стерильным бинтом и повязкой. Когда все было готово восходные лучи солнца уже вовсю ласкали мою серо-белую кожу, я покрылся испариной, все тело горело. Я не помнил, как выбрался из ванной, все так же не чувствуя руку, вместо нее был один сплошной кусок пульсирующей боли, надел халат с банными тапками и прямо в таком виде вылетел обратно во двор, где меня ждала машина. Обслуживающего персонала не было из-за слишком раннего времени, но мне было это только на руку, и заведя мотор я выехал на дорогу в лесу, ведущую к трассе. Каким чудом я не потерял сознание пока ехал до дома сестры и Сокджина, я понятия не имел. Единственное что я запомнил прежде, чем отключиться были широко расширенные глаза Сонми, широкие обнаженные плечи Кима и его руки, поймавшие меня. *** Когда Хосок очнулся на большой кровати, над потолком блестела люстра, а свет, просачивающийся из плотно сдвинутых шторок, отражался от капельницы, которая была подсоединена к нему. Полумрак раздражал, и он напрягся, чтобы приподняться, но тут же рядом с ним задвигалось что-то острое и неуклюжее. Сонные глаза, встрепанные волосы, смятая кофта, отпечатавшаяся на щеках человека. — Юнги… Демон непонимающе моргнул еще не до конца проснувшись, но затем до него дошел весь смысл происходящего. — Чон Хосок, я знал, что ты идиот, но, чтобы настолько я и предположить не мог,- снова говоря с диалектом, пробурчал Мин. —Почему здесь так темно? Сколько я спал? — не обращая внимания, Чон попытался снова встать, но неожиданно сильные руки Юнги, положили его обратно на подушку. — Если бы ты знал, чего мне стоило, чтобы уговорить Сокджина, не везти тебя в больницу. — Еще бы, он так орал, — Хосок и Мин одновременно обернулись в проход, в котором стоял Ким и подпиравшая косяк, немного бледная Сонми, — Юнги! Юнги! Вы должны сказать только ему! Позвоните ему! — Джин ухмыльнулся,- нам казалось с Сонми, что ты разбудишь весь квартал своими криками. — Полностью поддерживаю твоего гибрида во мнении, что ты идиот, — девушка шагнула вперед, поправляя рамку, висевшую на стене, — кто тебя вообще надоумил удалять татуировку таким варварским способом? — Так твой гибрид, — Чон злобно улыбнулся, устало кладя голову обратно на подушку. — Эй! Я просто предоставил оборудование! — Тем твоя вина меньше не становится, — Сонми злобно обернулась и погрозила Сокджину кулаком,- продам, гада. — Уже петь лет продаешь, — спокойно отозвался Джин. — Почему ты мне раньше не сказал, что он парень твоей сестры? — Юнги недоуменно хлопнул ладонью по коленке Хосока. — А ты бы тогда ревновал? Мин так и остался сидеть с растрепанными волосами и приподнятой бровью. — Да что мне, черт побери, с тобой делать то? — гибрид встал со стула и раскрыл шторки нараспашку. Все, находившиеся в комнате, зажмурились от яркого света фонаря, лучи которого достигали пространства комнаты. — Надо ехать домой. Надеюсь, Джин разрешит увезти тебя в квартиру. Ангел нахмурил брови, но немного подумав, коротко кивнул. — Да, вполне можете, но мне придется еще неделю приезжать к вам и менять повязку и проверять это чудо-юдо. — Конечно, — Мин пожал плечами и принялся раскутывать Хосока. Парень удивленно смотрел на заботившегося после всего, что он сделал, гибрида и схватил того за запястье, останавливая на весу. — Давай не здесь, — тихо прошептал Юнги и Чон разжал пальцы. *** Когда они сели в машину, Хосок на свое удивление обнаружил то, что демон умел водить. — Ну не ты же поедешь,- Юнги спокойно завел двигатель и пристегнулся,- ты сидишь то еле-еле. Они тронулись с места, выезжая на дорогу, и тут же останавливаясь перед красным светофором. — Сокджин сказал, что обнаружил в твоих волосах водоросли, а все тело было в ссадинах и ушибах, словно если бы ты упал с большой высоты в воду. Может ты все-таки объяснишь мне, почему я за последние сутки чуть не лишился хозяина? — Только хозяина? — вопросом на вопрос ответил Чон, стараясь избегать ответ на вопрос, заданный гибридом. Мин нажал на педаль газа при виде зеленого сигнала. — Как бы это было не прискорбно, но еще и любимого, и оказывается, дорогого мне идиота. Человека, который после всех наших обещаний и разговоров, так и не удосужился сказать мне простую правду. По телу Хосока бегали мурашки от слов Юнги. — Она была не простой, и я считал ее не такой уж и необходимой. Демон закряхтел от смеха и с придыханием ответил: — Ты издеваешься что ли? Для кого она была не такой уж и необходимой? Для тебя? Не думаю, Хосок. Тебя бы рано или поздно начала бы грызть совесть. И рано или поздно… — Рано или поздно, рано или поздно, хватит так говорить! — перебивая Мина, закричал изо всех сил Чон, в груди тут же стало больно,- я извиняюсь, я прошу у тебя прощения, Юнги! Я, правда, не хотел, чтобы такое произошло,- парня начало колотить то ли от температуры, то ли от истерики. Мин молча, вывернул руль вправо, сзади раздались гудки недовольных машин, автомобиль съехал на обочину. — Юнги, я не знаю, что я должен сделать, чтобы ты простил меня, чтобы ты понял, что я люблю только тебя. Демон молча смотрел на слезы Хосока, как вдруг парень поддался вперед и схватив гибрида за кисти рук, лежавшие на руле, принялся целовать пальцы Юнги. Мин попытался их вырвать и остановить мельтешащий перед глазами затылок Чона, сухие губы которого оставляли горячие следы на его ладонях и костяшках. Парень тихо шептал слова извинения, перехватываясь руками все дальше и дальше, пока не дошел до локтей. Хосок плакал, он в последний раз дотронулся до кожи Юнги и рухнул на колени того, рыдая уже, тихо подвывая. Чон обнял не сопротивляющегося демона, так и не поднимая головы. На лице Мина застыло странное выражение лица – что-то среднее между ненавистью, брезгливостью, жалостью и любовью. Гибрид вытащил правую руку из цепкой хватки хозяина и медленно поглаживал вздрагивающую спину парня. — Я люблю тебя, Юнги, — всхлипывал Хосок, — больше всего на свете. Просто поверь мне. Поверь мне в последний раз. Я многого не прошу. — Пожалуйста, поднимись, у меня теперь джинсы все сырые, — Мин схватил Чона за правое плечо и медленно приподнял красное лицо того, — ну ты же недавно потерял столько крови, очевидно, рухнул в воду, тебе нельзя так нервничать. — Мне наплевать,- тихо прошептал Хосок, шмыгая красным носом, — да хоть я умру. Какая разница, я самое ужасное существо в этом городе… — Ты идиот что ли! — Юнги слегка встряхнул парня, — ты мертвым никому не нужен, а живым ты нужен мне! Машины проезжали мимо них, от чего автомобиль немного потряхивало и становилось снова тихо. — Ты снова прощаешь меня? — одними губами произнес Чон. — Очевидно, что да, — грустно ответил Мин, — иди ко мне, — демон потянул Хосока к себе за ворот куртки, которую ему дал Джин, — это самая глупая вещь, которую я делаю в своей жизни, но ты того стоишь.       Юнги прикрыл глаза и дотронулся до соленых от слез, губ Чона. Который, не закрывая опухшие от слез, веки ошарашено сидел и смотрел на пробор волос демона, которые трепетали прямо перед глазами. Его пальцы поднялись до шеи Хосока и обхватили ее сзади. Парень впервые ответил на поцелуй Мина, и тоже слегка поддался вперед, тяжело выдыхая воздух носом, и кладя свою здоровую руку на колено демона. Они глотали каждый вдох друг друга, пока мимо проносились машины. А Хосоку все не давала покоя мысль о том, что, а правда ли он стоит того, чтобы его прощали после всего произошедшего? И ответ пришел незамедлительно.       Он не стоил и меньше части того, чтобы его прощали. Но он уж точно заслуживал того, чтобы его любили. Любили так сильно, насколько могли. Ведь это и было его самое жестокое наказание за все его грехи. Любовь человека, которого он предал, но он продолжает его любить, несмотря ни на что. И кто здесь был главным мучеником и глупцом, нужно было еще подумать.