***
Рен из раза в раз смотрел в алые глаза Жанны, на чуть приоткрытый в улыбке рот и не находил причин, чтобы остаться с ней. В этот раз он также не нашёл для себя ничего. Супруга обняла его за талию, а её тёплое дыхание защекотало кожу. Рен же смотрел в окно, скользил рассеянным взглядом по огненно-красному закату и в противовес думал о голубых, как лёд, глазах, небрежно завязанных в низкий хвост голубых волосах, скрытых под банданой, и вечных царапинах Хоро. — Рен, — улыбнувшись, позвала его Жанна. — Рен, ты со мной счастлив? Тао долго молчал, подбирая слова, но внезапно понял, что и говорить ему нечего. Они с Жанной женаты три с половиной года, брак их заключён по расчету, никакой любви и детей. Да и любит Рен совсем другую девушку. — Я так тебя люблю, — протянула супруга, зарываясь тонкими пальчиками в его волосы, легонько оцарапывая ухоженными ноготками спину. Рен выдыхает. Жанна специально, она знает его маленькие слабости и пользуется ими с большой охотой. Жанна вообще наглая, даже его обошла в этом плане. Она любила, когда всё шло так, как она хотела. Особенно когда думала, что права. «Это не любовь», — убеждал себя Рен, целуя жену и оттягивая её шелковистые волосы. «Это не любовь», — повторял он, сжимая в руке полную упругую грудь Жанны. «Не-любовь-не-любовь-не-любовь-не-любовь…» Это просто супружеский долг, не более. Более — это взаимные обзывательства с этой задиристой девчонкой-сноубордисткой, некогда состоящей с ним во время Турнира шаманов в одной команде. Более — это помнить запах её волос, частую улыбку на обветренных губах и практически каждый шрамик, полученный либо по глупости, либо в тяжёлом бою, плечом к плечу с ним и ребятами, а вовсе не чтобы разнообразить личную жизнь или получить больше силы. У Рена много таких «более», он готов вспоминать их часами. Но жена и клан Тао не давали ему такой возможности. Рен часто думал, что зря Йо на Турнире просил Жанну о помощи. Просил воскресить его. Рен думал, что лучше было бы ему умереть с концами пару лет назад, чтобы не терзать сердце ни себе, ни людям. Йо сказал ему, когда они в очередной случайный (далеко не случайный) раз пересеклись: — Знаешь, ты не должен был жениться на Жанне только из-за чувства долга. Даже если на том настояла твоя семья. — Это мне говоришь ты? — усмехнулся Тао, стуча ногтями по барной стойке. — Не сравнивай нас с Анной с собой и Жанной, — ровно произнёс Асакура. — Мы с детства влюблены друг в друга, и глупо это отрицать. Верно? — улыбнулся он, подпирая щеку рукой. Рен тихо хмыкнул. — А вот ты не смейся. Ты действительно глупо ведёшь себя, и лучше тебе поскорее это понять, принять и начать исправлять, — качнул головой Асакура. Тао скривился и сдержался от грубостей и колкостей, которые так и норовили сорваться с острого языка. Они с Йо пропустили ещё по одной, а после Асакура начал повествовать Рену об их с Анной путешествии, о том, как давно они не навещали Тамао, Ханну и Рю. Рен слушал вполуха. Он больше думал о том, что Асакура уже не первый раз повторял. Действительно, глупо всё это. Следовать указаниям семьи, наплевав на свои чувства и желания… Так же он вёл себя на Турнире в самом начале, лишь после встречи с Йо начав сомневаться в своих действиях и идеологии клана. И эти три года он тоже пытался угодить семье, хотя явно не следовало.***
Однажды на Рена нашло какое-то наваждении, и он обыденно, как о чём-то неважном, сказал Жанне за обедом, что им стоит развестись. Тао, не отводя взгляда, следил за действиями спокойно улыбающейся ему супруги. — Так и знала, что когда-нибудь ты скажешь мне это. Я жалею, что ты сказал это так поздно. Когда я уже успела в тебя влюбиться. Рен повёл плечом и не знал, как реагировать на подобное заявление. Жанна, тихо хихикнув и введя этим смешком мужа в ещё больший ступор, встала, подошла к Тао со спины и, наклоняясь к уху, спросила: — Не боишься пожалеть о своём решении? Какая судьба тебя ждёт со мной, и какая с ней… Ты задумывался об этом? Она, эта бедная девочка, будет чувствовать себя уютно в этом особняке, рядом с твоей семьёй и вашими секретами? Рен думал над этим и понимал, что Хоро вряд ли придётся атмосфера, витающая вокруг его семьи, по нраву. Но как же Рен устал притворяться, будто он доволен той жизнью, что есть у него сейчас. — Разве у тебя есть причина от меня уйти? Жанна мило улыбалась ему, а Рен смотрел ей в глаза и в который раз пытался вспомнить хоть один светлый для него момент из их супружеской жизни. Он честно старался, но вот вспоминать было нечего. — Думаю, нет, — сказал вслух Рен, отворачиваясь от немного удивлённой таким ответом жены в сторону. Жанна не давала ему поводов к разводу, это правда, однако этого мало. — Но и оставаться у меня тоже нет причин. Откровенно говоря, Рен ждал, что Жанна начала бы говорить о том, что он разбил ей сердце, опорочил честь клана, или даже, что оставил их будущего ребёнка без отца, однако супруга молчала. Удивительно, но так легко говорить правду, так невообразимо приятно делать то, что хочется себе, а не кому-то.***
Хорокэу устало выдохнула и поправила мокрую от пота бандану, сощурила глаза, смотря на солнце, и думала, что исполнять детскую мечту не так просто, как ей когда-то казалось. Всё совсем не так, как они представляли с ребятами во время Турнира. Куда-то подевалась та лёгкость, которая окружала её прежде. Возросло чувство ответственности, появились мысли о том, что было бы прекрасно, если бы Хао не поддался бы им и осуществил то, чего желал все свои перерождения… — Хэй, нее-сан, тебе пора отдохнуть! — весело крикнула Пирика с другого конца поля и энергично махала руками, заставляя Хоро улыбнуться. Хорокеу осмотрела плоды своих трудов. Поле кувшинок и духи, уже начинающие заселение, заставляли её верить в то, что она не зря трудится, и отмести глупые мысли о том, что Хао прав. Глупость же. Пирика вновь отвлекла её от мыслей. — Нее-сан, быстрее! Тебя здесь ждёт сюрприз! Хоро тихо вздохнула, помня, что сюрпризы у Пирики скучные. Гантели и спортивная форма не по её вкусу, или же какие-то украшения, не вызывающие у Усуи-старшей должного восторга. Когда же девушка всё-таки подошла к сестре, то сюрпризом оказался придурок, которого она не хотела бы видеть после всего, что между ними произошло. Сестра, улыбаясь, предательски кинула её, сказав, что отцу нужна помощь. Хоро хмуро оглядела Рена. Одетый в обычную одежду, с рюкзаком за спиной, он походил на обычного парня, а не сильного шамана с миллионной компанией семьи Тао. Хорокэу находила довольно необычным видеть его не облачённым в дорогие шмотки. Первым молчание нарушил Рен. — Привет. Я развёлся с Жанной. — Привет. Это ты мог сообщить и по телефону. Но мне, конечно же, жаль, — холодно ответила Хоро, проходя мимо Тао и выпивая воду из бутылки. Усуи села на лавку за стол и принялась распаковывать обед, приготовленный Пирикой. Пальцы немного подрагивали, пока развязывали узел, но Хоро надеялась, что Рен не научился видеть сквозь спины. Да и вообще, пошёл он. Холостяк Тао, это, безусловно, интересно, но обед по расписанию. — Я знаю, что нет. Мы оба знаем. — Мы оба знаем, что мне уже плевать, — спокойно (как ей показалось) произнесла девушка, приступая к еде. Рен, сдерживаясь от тцыканья, присел напротив твердолобой, в его понимании, ослицы. Буравя её взглядом, Тао думает, что делать дальше. Да, он развёлся с Жанной, поссорился с семьёй и даже узнал от Пирики, что Хоро тоже тяжело переживала их «разрыв». Узнал у сестры этой северянки, как приехать в эту глухомань. И всё это лишь ради того, чтобы она ему тут нагло лгала в глаза. Если бы Рен не понимал, что виноват в показной безразличности Хоро он сам, то точно бы разозлился. Однако право на это у него попросту отсутствовало. — Хоро… Усуи стукнула кулаком по столу, перебивая Рена. — Я не желаю тебя слушать, разве не понятно? — То есть хочешь оставить всё недосказанным и не дать мне второго шанса? — сжав кулаки, спросил Рен. Хорокэу, наконец, повернулась, готовая высказать ему всё, что накопилось за эти годы. Но увидев, с каким отчаянием этот дурень смотрел на неё, она не смогла. Ей очень хотелось, чтобы все вернулось обратно, но как раньше не будет в любом случае. Однако Хоро не хотела вновь терять дорогого ей человека, особенно когда он сам разыскал её. — Молоко будешь? — Что? — переспросил Рен. Хоро закатила глаза. — Молоко, спрашиваю, будешь? Ты ж его обожаешь, молокофил. Рен, слегка улыбнувшись, подошёл к Хоро и принял протянутую бутылку молока, стараясь не думать, долго ли та стояла на солнце или всё же Хоро её заморозила своими силами. Что ж, начало было положено. Рен хотел верить, что он не упустит подаренный ему шанс.