История С. Что на самом деле было бы с Семеном

      Люди, я просмотрел ваши моды, и вот что я увидел: мир вашего мода слишком лоялен к герою. Он слишком много герою позволяет. Даже в каноне! Даже в каноне герою слишком везет. Понятно, что реальный Семен не смог бы разобраться в себе за такое короткое время, всего семь дней. И уж точно не за три начальных дня, как в 7ДЛ. Да, в вики проекта есть «Как это было бы ИРЛ» - но и этот фанфик не показывает всю глубину провала Семена. На самом деле все было бы совсем не так. И «не так» - множеством способов! ***       Автобус приближался к центру, и мои мысли прервал яркий свет огней большого города. Сотни рекламных вывесок, тысячи машин, миллионы людей. Я смотрел на это светопреставление, и мне почему-то безумно захотелось спать. Глаза закрылись всего на полсекунды и…       - Молодой человек! Контроль! Покажите ваш билет! Не притворяйтесь спящим, вам все равно никто не поверит! Показывайте билет или платите штраф!       Меня высадили на какой-то Богом забытой остановке, где-то в промзоне, на другом конце города. Оказалось, уже поздняя ночь, мосты разведены, транспорт не ходит, и на такси нет денег. Как же холодно! Какой же ветер! Ни о какой встрече выпускников, конечно же, нет уже и речи. Они там, в кабаке, веселятся, я же замерзаю здесь, среди холодных серых бетонных коробок. Остается лишь идти потихоньку в сторону дома, стараясь не сбиться с пути, под желтыми натриевыми фонарями, по утоптанному снегу, по замолкшему на ночь городу.       Но что это за тени? Что это за тени идут за мной? Чего они хотят от меня? У них нож? У меня все равно ничего нет… Как же больно! ***       Неужели всё так и закончится? Моя жизнь – закончится? Ведь я столько всего хотел сделать, столько не успел... Меня охватила уверенность, что это конец. Но почему?! Это несправедливо! Неужели я хуже других?! Господи, за что?.. Слёзы нестерпимо жгли глаза, я свернулся калачиком и начал кататься по траве.       - ЗА ЧТО?! ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ Я?!       Но мои крики слышали лишь безмолвные статуи пионеров, да сидящая на дереве птица, которая тотчас взмахнула крыльями и улетела, прокричав что-то на своём, на птичьем, словно посмеиваясь над идиотом, посмевшим нарушить её послеобеденный сон. Я окончательно захлебнулся рыданиями и просто тихо лежал, изредка поскуливая.       Через несколько минут удалось всё-таки взять себя в руки. В голове немного прояснилось, а ужас и страх смерти если не отпустили, то как будто сделали передышку.В конце концов, если бы меня хотели убить, зачем всё это?! На опыты тоже не похоже. Если это какое-то чудовищное совпадение, то, возможно, оно не таит в себе угрозы. Как бы там ни было, пока что, кажется, нет никакой опасности. Вскоре паника прошла. Конечно, бой в висках и дрожание рук никуда не исчезли, но теперь по крайней мере я мог рассуждать здраво. Сейчас от меня всё равно ничего не зависит! Поэтому сколько ни думай, ни накручивай себя – от этого станет только хуже. Пока не появятся какие-нибудь факты, строить догадки не стоит. В любом случае, околачиваясь здесь - ничего не узнать. Судя по всему, этот лагерь (если это, конечно, лагерь) – единственное место, где могли быть люди, поэтому я решил пойти туда, и уже почти дошёл до ворот, как... Оттуда выглянула девочка...       Девочка вела с собой строгую женщину в медицинском халате, в руках у медработника был ужасающе блестящий стеклянный многоразовый шприц с иглой, чем-то уже наполненный, и они приближались ко мне.       - Виола, вы видите, вот он! Он катался по траве и орал! С ним явно что-то не так! Помогите ему, пожалуйста!       Врач спросила девочку:       - Вы его знаете? Он в зимней одежде. Это очень подозрительно. Наверное, с чужого плеча. Что украл с веревки, в том и ходит.       - Нет, но сегодня должен был приехать пионер из Ленинграда по имени Семен Персунов, наверное, это он и есть. Потом разберемся, потом, нельзя же оставлять человека в беде, настоящие пионеры так не поступают.       Я с ужасом и негодованием смотрел на них, но меня охватил ступор. Почему они идут ко мне? Почему Ленинград? Зачем шприц? Они хотят что-то сделать со мной! Я закричал и попытался убежать…       Проснулся я в комнате с белыми стенами и белым потолком, надежно привязанный к кровати. Изо рта капала слюна.        Оглядев комнату, я увидел ещё одного человека, лежащего на соседней кровати. Он сказал, что его зовут Вождь. Он не интересовался, как зовут меня; он знал, или же вовсе не интересовался такими мелочами.       - Парень, не расстраивайся. После того, что с тобой сделают, ты уже не будешь ничего чувствовать. Тебе будет все равно.       Я провел здесь день и ночь. Вождь не мешал мне, его присутствие даже не ощущалось. Ночью он ждал до тех пор, пока звуки в спальне не сказали ему, что все уже спят, и покуда санитары не кончили со своими обходами. Тогда Вождь повернул голову на подушке, чтобы видеть соседнюю кровать. Вождь уже много часов прислушивался к дыханию — с того времени, когда привезли каталку и переставили носилки на кровать, он слушал, как запинаются и перестают работать легкие, потом начинают снова, и надеялся, что они перестанут совсем, — но не поглядел туда еще ни разу.       В окне стояла холодная луна и лила в спальню свет, похожий на снятое молоко. Вождь сел на кровати, и его черная тень упала на меня, разрезала мое тело поперек между плечами и бедрами. Опухоль вокруг моих глаз спала, и они были открыты; они смотрели прямо на луну, открытые и незадумчивые, помутневшие оттого, что долго не моргали, похожие на два закопченных предохранителя. Вождь повернулся, чтобы взять подушку, мои глаза поймали это движение, и уже под их взглядом Вождь встал и прошел метра полтора или два, от кровати до кровати.       Большое, крепкое тело пионера упорно цеплялось за жизнь. Оно долго боролось, не хотело ее отдавать, оно рвалось и билось, и Вождю пришлось лечь на него во весь рост, захватить его ноги своими ногами, пока он зажимал лицо подушкой. Потом оно перестало биться. Оно затихло, содрогнулось раз и затихло совсем. Тогда Вождь скатился с него. Вождь поднял подушку и увидел, что пустой, тупиковый взгляд ни капли не изменился, даже от удушья. Большими пальцами Вождь закрыл мне веки и держал, пока они не застыли. Тогда Вождь лег на свою кровать. ***       Неожиданный удар по спине!       От неожиданного удара я споткнулся и упал на каменную дорожку, больно ударившись коленкой. Я поднялся, потирая ушибленное место, чтобы посмотреть на обидчика. И здесь я не могу быть спокоен за себя!       Но передо мной стояла всего лишь ещё одна девочка. От удивления я открыл рот       Девочка сказала:       - Слабак!       Я закрыл рот.Та же пионерская форма, только на ней она сидела, скажем так, вызывающе. Как и все предыдущие девочки, которых я встретил здесь, эта была весьма симпатичной, но слишком надменное выражение на её лице сразу отбило у меня всякое желание познакомиться поближе. И всё же, к ней тянуло, как тянет мотылька к огню, как тянет покурить под знаком «не курить» и намусорить под знаком «мусорить нельзя» - короче, сделать что-то запрещенное, и оттого сладкое и интересное.       - Новенький, значит? – спросила меня девочка.       Я не смог ничего ответить, только смотрел и хлопал глазами.       - Ты чё, язык проглотил? На ногах не стоишь, мычишь, на сиськи мои пялишься? Я вот сейчас тебе кое-что другое покажу.       Девочка отвесила мне такой щелбан, что в глазах потемнело на полминуты, а в ушах зазвенело. И сквозь звон я услышал:       - Ладно, увидимся! Похоже, я нашла себе новую жертву.       И звук удаляющихся шагов. ***       Через небольшой пролесок я вышел на пристань. Наверное, не туда свернул.       - Ой, так тебе не сюда! – раздался знакомый голос       Я обернулся на голос.       Передо мной стояла та первая девочка.       - Я же тебе сказала повернуть налево на площади, а ты куда пошёл?       Пионерская форма на ней сменилась на купальник. Я загляделся. Девочка проследила направление моего взгляда, осознала, что она в купальнике, покраснела и резко завизжала:       - Не смотри, не смотри!       На визг начал собираться народ… ***       Я решил пойти на восток. По крайней мере туда, где находится восток в моём мире. Через некоторое время я оказался около футбольного поля. Там вовсю шёл матч. Посмотрю, пожалуй, немного.       В детстве и юношестве я довольно неплохо играл сам и даже подумывал о профессиональной карьере, но несколько травм подряд отбили у меня желание рисковать здоровьем ради туманной перспективы. На поле бегали дети совершенно разных возрастов – вот мальчик лет десяти и девочка лет четырнадцати… Девочка… Так это же Ульяна! Ну в футбол играет – что удивительного? С её-то неугомонностью. Я стоял довольно далеко от поля, но она всё же меня заметила.       - Эй, ты! - крикнула Ульянка.       - Ребза, зацените, это тот новенький без пионерской формы, которому Алиса щелбан дала! Он, похоже, хочет с нами в футбол. А вот хрен ему, а не футбол. Давайте мы его запинаем! Он даже от ребенка не сможет убежать, лопух! ***       Я направился к домику Ольги Дмитриевны. Я уже собирался возвращаться в лагерь, как вдруг услышал какой-то шум за воротами. И кого ещё принесло?.. Возле здания кружков мне почудилось, что кто-то идёт по тропинке, уходящей в лес. Было так темно, что, кроме размытого силуэта, разглядеть ничего не удалось. Мне стало интересно, кто же это ночью ещё не спит. Пионер, нарушающий режим? Ай-яй-яй! Я быстро, но по возможности осторожно направился за таинственной тенью. Тропинки сменяли друг друга, и вскоре я оказался в чаще, окончательно потеряв из виду незнакомца. Может, стоило повернуть назад?       Деревья расступились, и передо мной открылся чудесный вид на небольшое лесное озеро. И тут я увидел Славю… Она шла по берегу вприпрыжку, даже не шла – порхала, на ходу стягивая пионерский галстук и расправляя рубашку. Всё это зрелище показалось даже более фантастическим, чем само моё пребывание в этом лагере. Славя виделась мне каким-то духом леса, может быть, нимфой. Она настолько сливалась с природой, что уже становилась не просто человеком, а чем-то вроде древнего божества. Я вспомнил все теологические теории, о которых читал когда-то. Эта ситуация больше всего напоминала пантеизм – растворение Бога в природе, во всём сущем. Вдруг это не какие-то инопланетяне или провал во времени, а божественное провидение закинуло меня сюда. Действительно, Славя говорила, что любит природу. Получается, и в ней скрыта какая-то загадка? Но вот и последняя одежда полетела на землю и...       Славя остановилась возле самого берега, подняла длинную палку, уточнила положение полной луны и стала чертить на берегу какие-то знаки, что-то приговаривая себе под нос. Я не мог оторваться, настолько соблазнительное было зрелище, хотя и непонятное. Возбуждение охватило меня. Слова заклинания Слави звучали все громче и громче. Посредине нарисованной фигуры вдруг вспыхнуло бездымное синеватое пламя, взметнулось до уровня крон деревьев, пригасло, выгнулось дугой, ощупало края поляны, чуть не коснувшись меня, вернулось обратно к озеру, впилось в спокойную прозрачную воду. Вода тут же начала бурлить. Славя сосредоточенно смотрела на кончик пламени. Я опять загляделся на её грудь. Вода отступала из озера, образуя воронку, убегая от колдовского огня – словно это не вода должна была гасить огонь, а наоборот… Наконец, из-под воды показалось что-то темно-зеленое, скользкое, мягкое, матово блестящее, и оно бугристо перекатывалось, дышало, как живое! Нет, не должно было оно, чем бы это не было, не могло такое быть в озере пионерского лагеря!       Неведомое существо развернулось, приподнялось, вытащив из-под мантии зеленые человеческие руки, ноги, небольшие драконьи крылья, голову осьминога с торчащими щупальцами, глубоко вздохнуло. Посмотрело на Славю. Раздался гулкий голос, неимоверно пафосный, идущий словно бы изнутри головы:       - АХ, ЭТО ТЫ, ДЕВОЧКА! ТЫ НАРУШИЛА МОЙ ПОКОЙ! ТЫ МЕШАЕШЬ МНЕ СПОКОЙНО СПАТЬ! ТВОЕ БОГОПРОТИВНОЕ КОЛДОВСТВО ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ НЕИМОВЕРНО СТРАДАТЬ КАЖДЫЙ РАЗ!       - Тихо! Впредь каждая ведьма Повольжья будет знать, что я – самая сильная из ведьм, раз смогла подчинить себе высшее существо из СТАРШИХ. Ты заставлял других приносить тебе жертвы; но мое новое заклинание Лесного Огня держит тебя на коротком поводке! И где твоя телепатическая сила?       - ТАК ТЫ ВЫЗВАЛА МЕНЯ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОИЗДЕВАТЬСЯ, ДЕВОЧКА? ПОСМОТРИ-КА ВОН В ТЕ КУСТЫ!       Чудовище показало не рукой, но щупальцем на меня, и волосы зашевелились у меня на голове. Славя лишь на секунду отвлеклась, но этого хватило, чтобы озерное чудище дернулось, сбросив магические оковы, резко схватило Славю и притянуло к себе. Одно из щупалец скользнуло Славе между ног, другое обвилось вокруг шеи. Глаза девушки закатились, я не мог понять, дышит она или нет, не было криков, лишь мерзкие черные щупальца ходили вперед-назад. Через мгновение бездыханное тело Слави было выброшено в воду, как ненужная половая тряпка, и щупальце скользнуло уже за мной, и я подчинился телепатическому приказу. ***       Выйдя к концертной площадке, я увидел на сцене Алису. Девочка вся отдавалась музыке – глаза закрыты, одну ногу она поставила на колонку и всем телом покачивалась в такт. Мелодию я узнать не смог, хотя был точно уверен, что слышал её раньше. Возможно, даже я, немного потренировавшись, смог бы её сыграть.       Выступление подходило к концу. Взяв несколько последних аккордов, Алиса наконец посмотрела в мою сторону:       - Понравилось?       Кажется, она совсем не удивилась мне.       - Да, весьма неплохо, - похвалил я её.       - Как будто можешь лучше!       Алиса хитро улыбнулась.       - Я и не говорю, что могу лучше. Я в музыке не спец.       - Да ладно, Семен. Давай, попробуй! Покажи класс!       Я поднялся к ней на сцену. Алиса дала мне в руки свою гитару, поцарапанный, затертый, но крепкий с виду «Урал», затисканный руками тысяч пионеров. Видно было, что для неё это серьезная жертва. Сразу вспомнился учитель труда в школе, который держал при себе свой личный «колумбик» и никому его не давал – вдруг сломают! Но гитару «Урал» сломать было не так-то просто!       Я взял гитару в руки, повесил за ремень на плечо. Попытался вспомнить, как правильно держать руки. Вспомнил. Руки нашли положение. Зажал струну. Дернул. Ничего не было! Нет звука.       - Опять штекер вывалился, - сказала Алиса – Поправь!       Зловредный разъем был где-то снизу. Я поправил штекер. Черный диновский разъем вывалился обратно. Я схватился тогда левой рукой за стойку микрофона для устойчивости, а правой рукой стал запихивать штекер в гнездо на гитаре. Лучше бы я этого не делал. Меня пронзило полными 220 вольт напряжения, от левой руки к правой, через сердце. Где-то пробило изоляцию. Запахло паленой кожей. Я немного подергался и упал к ногам шокированной Алисы, уже бездыханный. ***       Я проснулся от адского звона в голове. Казалось, этот звук идёт откуда-то из глубин сознания. Однако, несколько придя в себя, я понял, что виной всему – будильник. Странно, откуда он здесь взялся и почему стоит рядом с моей кроватью? Страшный звук сковал, давил на мозг, парализовал волю. Инфразвуковая составляющая вошла в резонанс с альфа-ритмами мозга. Кому, ну кому пришло в голову вмонтировать в будильник психоизлучатель для разгона демонстраций? Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог выключить будильник, не мог закрыть уши, я мог лишь открыть рот и орать, орать, пока у меня не пересохло в горле, пока не кончился воздух. А звук все усиливался, все раскатывался по пустому домику, отдавался из-под треугольной крыши, обрушивался на меня психической атакой. Наконец, у меня лопнули барабанные перепонки, и стало немножко полегче. ***       Сначала всё равно нужно было помыться. Возле умывальников никого не было. Вода сегодня оказалась на удивление тёплой. Наверное, нагрелась уже… Умыв лицо, я понял, что остальное тело ополоснуть здесь будет не так-то и просто. Может быть, стоило пойти в душевую… Впрочем, если рядом никого… Я вывернул кран так, что струя воды била под прямым углом, и начал раздеваться. А если кто-то увидит? Ладно, быстренько ополоснусь, вытрусь, оденусь…       Вода, которая казалась нормальной для рук и лица, холодом обжигала остальное тело. Процесс купания занял у меня не более десяти секунд, после чего я начал энергично вытираться. Но закончить мне так и не удалось – со стороны тропинки послышались голоса. Решение пришло в долю секунды – я схватил свои вещи и бросился в кусты.       Но далеко я не убежал. Меня остановила красная кабинка с английской надписью «Phone». Долго не раздумывая, я рывком распахнул дверь и спрятался в нее.       Внутри кабинка оказалась явно больше, чем снаружи. Потолок уходил далеко в небо. Серые стальные стены вдруг стали круглыми, и раздались метров до десяти. По центру торчала серебристая колонна с мониторами, колонну опоясывал стол, а за столом стоял высокий человек в странной одежде, отдаленно похожей на брючный костюм. Человек ковырялся отверткой в каком-то электронном блоке. Увидев меня, обитатель телефонной будки развернулся, открыл рот, направил отвертку на меня (при этом жало телескопически раскрылось в некоторое подобие волновода, а сама отвертка загудела).       - Who are you? – сказал мне он.       Я испугался и поднял руки, одежда упала на пол. Человек рассмеялся и показал своей отверткой на упавшую одежду.       - Here is not a change room.       - Ok, - сказал я, собрав в кулак остатки английского, - сейчас я оденусь и уйду.       Входит Ольга Дмитриевна.       - Здравствуйте, Доктор, ой, Семён, а что ты здесь делаешь?       - Уважаемая Ольга, я же просил закрывать дверь! Ваши пионеры заходят как к себе домой в раздевалку. Вы согласились на мое предложение?       - Нет, я не смогу сопровождать вас в этом эпизоде. Дисциплина у пионеров хуже некуда. Мне нельзя отлучаться и оставлять все на самотёк.       - Вы же меня знаете. Я вас верну в то же место и в то же самое время, что и забирал. Никто и не узнает.       - Нет, я все равно вынуждена отказаться. Может быть, Семена вам в помощники, раз уж он уже здесь?       - Уважаемая Ольга, ваш пионер не может служить адекватной заменой. Вы же меня понимаете. Я его разве что в черную дыру смогу засунуть, чтобы не мешал. Или далеков отпугивать. Тем более, судя по его виду, он и сам не хочет.       - Семён, соглашайся! Вселенную посмотришь, себя покажешь! К тому же. Ты все время спрашивал у меня, когда кончится смена, когда придет автобус. А тут и Доктор пожаловал. Он тебя домой и отвезёт.       - Ну уж нет! Я вам не извозчик! Пойду в другое место и другое время. Вон из кабинки!       И Доктор выставил нас вон. Кабинка растаяла в воздухе, будто тут ее и не было, лишь примятая трава как-то обозначала место. ***       Направление было выбрано случайно, хотя одним словом его можно охарактеризовать как прямо. В итоге я оказался на площади. Я сел на лавочку и задумался. Прошло уже четыре дня, а я ни на йоту не приблизился к разгадке моего сюда попадания. Да, за это время случилось довольно много странных событий, но, если разобраться, практически всё можно объяснить логически. Любое из них могло бы произойти и в нормальной жизни… Иногда я сам не понимаю, почему совершаю те или иные действия, говорю те или иные слова… Точнее, понимаю, но только не сразу. Однако это понимание задним числом никак не помогает мне вести себя по-другому, более здраво, адекватнее сложившейся ситуации. Моменты просветления случаются со мной всё реже и реже. Если в первый день моей единственной мыслью было как выбраться отсюда, то сейчас меня больше волнует, где найти еду, как бы похитрее прогулять линейку по утрам и что сказать Ольге Дмитриевне, если Алиса ей нажалуется… И ведь это для меня действительно важно! А с каждым днём подобная бытовая суматоха всё больше вытесняет из моей головы мысли о том, что мир вокруг – и этот лагерь, и эти девочки – совершенно не нормален! Однако поделать с собой я ничего не могу. Потому что просто забываю…       - Нет! Это неправильно! - громко воскликнул я и несколько раз ударил себя по щекам.       Пионеры, скучающие на площади, обернулись на звук. И откуда здесь столько людей вдруг оказалось? Ах да, скоро же обед. Все ждут обеда. Рядом стоящие парень и девушка кивнули друг другу; как бы ничего другого от него нельзя ожидать, и на смену опоздал, и перед воротами лагеря по траве катался… Ко мне подошла невесть как оказавшаяся здесь Славя.       - Семен, что с тобой? Что случилось? Тебе плохо?       Надо было взять себя в руки.       - Нет, спасибо. Со мной все нормально. Просто так… задумался… дурные мысли в голову лезут…       - Семен, настоящий пионер всегда может рассчитывать на поддержку товарища. Мы – одна семья. Дружная семья.       Другие пионеры улыбнулись, но как-то мерзко, и начали подходить ко мне поближе. Двое зашли со спины, меня отделяла от них лишь спинка лавочки. Мне тут же стало не по себе. Статуя Генды с площади сверкнула из-под очков.       - Семен, не держи в себе. Расскажи.       Что мне делать? Говорить о том, что я прибыл из будущего? Мне не поверят… Говорить о том, как я ненарочно подглядел только что за Ульяной и Алисой? Куда ни кинь, всюду клин… Я сидел и молчал, а пионеры все приближались ко мне и приближались, казалось, им не будет конца. Самый смелый из них оказался совсем рядом. Я вспомнил его; он сидел обычно в одиночестве в углу столовой, звали его, кажется, Толик; и он выкрикнул, обдав меня слюнями:       - Ты не такой, как мы! Ты – второго сорта, припадочный!       И он достал из-за пазухи что-то длинное, железное, ржавое и тяжелое, кажется, дюймовую водопроводную трубу, размахнулся и ударил по моей голове, и что-то в ней необратимо треснуло. ***       Тропинка становилась всё уже, теснимая по краям деревьями и кустарниками. Чем дальше мы заходили в лес, тем хуже было видно луну. В одно мгновение она совсем скрылась за тучи, и всё погрузилось практически в кромешный мрак. Я сильно зажмурился, и, когда вновь открыл глаза, луна вновь оказалась на своём месте и окрасила мир в ярко-белые цвета ночного савана. Наконец вдалеке показался просвет и через минуту мы вышли на поляну… На ней стояло здание старого лагеря – ветхое, размытое дождями и изъеденное ржавчиной и жуками-короедами. Своими разбитыми окнами, словно щербатым ртом, оно улыбалось нам, и в улыбке этой читался немой укор живым от мёртвых. Всю поляну окутывал кладбищенский туман, в котором то и дело виделись привидения, вурдалаки, зомби, черти и другая дьявольская нечисть. Этой картины уже было вполне достаточно, чтобы вызвать сердечный приступ или в крайнем случае паническую атаку у любого. И я бы наверняка не выдержал, если бы Славя не взяла меня за руку…       Луна выглянула из-за туч, осветив здание старого лагеря. Теперь оно меньше напоминало склеп, но при этом все те мёртвые картины в моём воображении ожили – на привидений словно навели резкость, чётче стал вой ветра, шелест травы под ногами, а где-то вдалеке слышались звуки, происхождение которых понять я не мог.       Наконец мы добрались до входа, и я посветил фонарём внутрь. Я набрался смелости и шагнул через порог.       За порогом находился бывший холл старого лагеря, с коридорами, отходящими влево и вправо, и кучей комнатушек, как классов в школе. Полная луна освещала мертвенным светом облупившиеся стены через грязные стекла больших окон. С потолка торчали провода от бывших светильников. Пол был ещё вполне крепкий, но ужасающе скрипел. Здесь, действительно, можно было легко потеряться. Мы пошли осматривать старый лагерь, вначале по левому коридору.       В конце коридора находилось небольшое расширение, ещё один небольшой холл, площадка для игр детей, с несколькими дверями, и одна из этих дверей показалась нам подозрительной, на ней было явно меньше пыли, чем на остальных. На полу под дверью темнел след обуви приблизительно 45-го размера. Собравшись с духом, я потянул ручку двери на себя…       Дверь легко и практически беззвучно открылась. Перед нами предстал обычный школьный класс. Парты старого образца, школьная доска. Комнату освещала полная луна. Но посреди класса парты сдвинули, чтобы поместить что-то в середину. Мы подошли поближе. На полу, на небольших кривых ножках, стоял черный блестящий ящик, длиной в рост человека, обитый изнутри красной мягкой тканью. Ткань была примята и вытерта, потеряв цвет на самом дне. Рядом к стене была прислонена и крышка для ящика.       - Семен, да это же… это же гроб! – тихо сказала мне Славя.       - Я не могу себе этого представить! Не может быть! Зачем он здесь? – ответил я.       - Не знаю. Пойдем отсюда, а?       Я взял руку Слави в свою. Девушка дрожала. Мы развернулись к двери.       В середине коридора заскрипела дверь. Раздался звук слива в туалете, затем журчание воды в кране. Странно, что туалет работал. В нем явно кто-то был. Может, это Шурик?       - Шууриик! Это ты? – позвал я.       Из туалета вышел, отряхивая руки, высокий худой бледный парень, без пионерской формы, в рубашке с какими-то кружевами и спортивных штанах, совершенно на Шурика не похожий. Он достаточно долго оставался на виду, под лунным светом; я успел его хорошенько рассмотреть, однако у него не было особых примет, за исключением заспанного вида и особенных глаз. Его глаза отливали черно-красным, а иногда казались совсем черными; это были совершенно нечеловеческие глаза.       - Привет! – сказал нам этот парень, - Рад вас приветствовать. Что вы тут делаете?       Было заметно, что он удивился нам, и почему-то хочет казаться кем-то, кем не является.       - Мы ищем нашего друга, он пошел сюда за деталями. Вы его не видели? – спросила Славя.       - Нет, я только что встал и никого не видел… Прошу прощения, меня разбудила эта луна.       Парень посмотрел плотоядно на Славю.       - Девушка, я вижу вас впервые, и не могу оторвать от вас глаз… Я здесь так долго, вдали ото всех… Расскажите, откуда вы?       Мне не понравились такие разговоры.       - Прошу прощения, нам пора искать Шурика, - я напомнил ему и Славе про цель нашего визита, и посмотрел на Славю, как бы ища поддержки. Девушка так и держалась за меня; но смотрела она на него, немигающим взглядом, как зачарованная. Я испугался.       - Славя, пойдем! – я взял и другую её руку и потянул к выходу.       - Нет, Семен… Я… остаюсь… - не своим голосом, совершенно отстраненно сказала Славя.       Парень все смотрел на нас, и в его глазах совершенно определенно читалась жажда, дикая жажда, то, чего он долго ждал и не мог получить. И это было не сексуальное желание.       - Славя. Какое красивое имя. Я поставлю твой гроб рядом со своим. Отпусти этого смертного.       И она подчинилась, и отбросила мои руки, и двинулась к обитателю лагеря. Я попытался помешать. Парень был сильнее. Он с легкостью закинул меня, как котенка, в самый конец коридора, чуть не сломав мне руку. Поднимаясь, я увидел, как он прильнул к прекрасной шее Слави, впился в неё своими удлинёнными клыками, как он пил её кровь. Славе, тем не менее, это нравилось. Когда я подошел, все было кончено; превращение произошло. Глаза Слави стали такого же нечеловеческого цвета, как и у него, и в них точно так же проснулась жажда. Я оторопел; что было теперь делать?       - Эдвард (они уже познакомились? Ничего себе – мелькнула мысль у меня), а что мы теперь будем делать с Семеном? Я уже хочу его крови. Но я не хочу делать его таким же, как мы. Он будет вредничать.       - Славя, дорогая, у меня есть проверенное средство. Мы выпустим его кровь и сольем в большой таз. Потом будем пить, пить досыта, а он останется в мире людей. Помоги мне подержать его. Ты уже чувствуешь, как сила тебя наполняет? Теперь так будет всегда!       - Я поняла! А когда я проголодаюсь, всегда можно будет заманить сюда какого-нибудь пионера!       Я закричал, развернулся к выходу и попытался убежать. Но Эдвард и новообращенная Славя быстро догнали меня. В темных подземельях старого лагеря, соблюдая магические ритуалы, они вскрыли мои артерии. Окончания ритуала я живым уже не застал. ***       За последним поворотом из темноты показалась дверь. Я открыл её и очутился в небольшой комнате. Она была совершенно пустой, не считая… Шурика, который сидел в углу!       - Шурик! – окликнул его я.       Он посмотрел на меня глазами, полными ужаса:       - ААА! Не подходи!       - Шурик, это же я! Семён!       - Я так просто не дамся!       Он достал из-за спины кусок арматуры и принялся размахивать им!       - Шурик, ты что?! Успокойся!       - Сначала сюда меня загнали! Потом по шахте водили! А теперь Семёном прикидываетесь!       Похоже, у него окончательно поехала крыша…       - Шурик! Успокойся! Никто мной не прикидывается! Это я и есть! Расскажи, что случилось? Как ты здесь оказался?       Шурик отдышался и сказал:       - Мне нужны были кое-какие детали для робота. И я слышал, что в старом лагере есть бомбоубежище… А в нём могут быть всякие приборы. Вот с утра пораньше и пошёл…       Он помолчал минуту, унимая дрожь в руках.       - Детали я нашёл, но потом…       В его глазах читался животный страх.       - Голоса… Они сказали мне пойти сюда… Я спустился в шахту… Потом они говорили идти направо, налево, направо, налево, направо, налево…       Он истерически захохотал.       - Но теперь я им не дамся! Я буду сидеть здесь! Они меня тут не найдут!       Арматура вновь засвистела в воздухе.       - Шурик… Нет там никого… Я тоже прилично поплутал по шахте, но никаких голосов не слышал.       Он пристально посмотрел на меня.       - Значит, ты с ними заодно!       Шурик кинулся на меня. Я только и успел, что увернуться. А вот фонарю повезло меньше – весь удар он принял на себя. Мы остались в кромешной темноте. Теперь уже и у меня начала ехать крыша…       - Ты что наделал, идиот?!       Я отмахнулся рукой в ту сторону, где предположительно был Шурик, но безуспешно.       - Теперь мы тут вдвоём сдохнем!       Ответом мне стало лишь молчание, а затем тихий истерический смех.       - Ничего… Ничего… Я знаю, где выход! Иди за мной!       - Куда это за тобой?! Я ни черта не вижу!       - На мой голос.       Выбора не было.       - Сюда…       Голос Шурика прозвучал чуть дальше. Я пошел за голосом, спотыкаясь на неровном полу, перешагивая через какой-то мусор. Казалось, этому переходу не будет конца. Шурик возмущенно окликал меня – куда же я запропастился? Я отзывался, вслушиваясь в эхо своего голоса, пока не понял, что больше не слышу Шурика. Он куда-то убежал, его не слышно, и в этой темноте не найти. Надо выбираться самому. Спасти хотя бы себя. Я знаю, настоящий пионер так не поступает… Вот, я уже сам начал употреблять пионерские штампы. Значит, мое сознание потихоньку меняется – не знаю, к лучшему или нет…       Собрав волю в кулак, я стал вспоминать все, что знал про лабиринты. Надо поворачивать все время налево или все время направо. А идти можно и на ощупь. По стеночке. Я решил поворачивать все время направо. По правой руке. Вытянул правую руку и коснулся ей стены. И пошел, медленно, очень медленно, ощупывая правую стену правой рукой.       Я шел и шел. Ни звука не доносилось до меня. Казалось, я уже прошел вдвое большее расстояние, чем на пути сюда… Трудно было определять. Силы поддерживала решимость покончить наконец со всем этим.       После очередного поворота направо я наткнулся на что-то мягкое, лежащее на полу. Ничего не видно. Я попробовал ощупать это «что-то» - это оказался человек, лежащий у стены. Человек не дышал, его сердце не билось, безмолвной куклой тело лежало в темноте.       Нехорошее предчувствие поразило меня – вдруг это Шурик? Что же с ним случилось? Я попробовал его поднять; Шурик был очень тяжелым, или я был слишком слабым, но только я его не поднял. Руки мои залило чем-то липким. Рядом с телом раздалось мерзкое пищание, мягкая пушистая шкурка скользнула возле моей ноги, убегая от меня. Крысы! Шурик только что был живой, а теперь его успели попробовать на зуб местные крысы! Но что же с ним все же случилось?       Что-то свалилось с потолка мне за шиворот. Ещё одна крыса! Я смахнул крысу рукой. Эту крысу я смахнул, зато следующая, прыгнув, прокусила мне кожу. Я закричал. Раздался топот тысяч маленьких ножек, писк, скрежет. Их здесь целая стая! На меня кинулись передовые крысиные отряды, укусив одновременно и за руки, и за ноги. Некоторое время я боролся, но крыс было очень много, и в конце концов они победили. ***       Я обернулся на шум и увидел, что за деревом кто-то стоит.       - Кто здесь? - Закричал я взволнованно.       - Не надо так орать…       Голос показался знакомым. Я подошёл ближе и увидел Лену.       - Что ты здесь делаешь? – спросил я Лену.       - Гуляю.       - В такое время?!       - А что, нельзя?       - Нет, просто странно.       Я прислонился к дереву и задумался. Она наверняка здесь не просто так. Да что говорить – мы сюда еле дошли, а уж гуляя к этому озеру точно не выйдешь. И даже ночью можно увидеть в паре десятков шагов отсюда спящую Славю...       - И?       - Что?       - Что скажешь?       - А что я должна говорить?       - Тебе виднее.       - Не понимаю, о чём ты.       Мы ещё некоторое время стояли молча.       - Тебе, наверное, пора возвращаться, а то Славя замёрзнет.       - Значит, ты видела?       - Сложно было не заметить.       - Если ты думаешь, что…       - А что я должна думать, а? По-моему, тут всё предельно понятно.       - Да, наверное… То есть ничего не скажешь?       - А что сказать? После вашего представления на площади днём слова, кажется, неуместны.       - Никакого представления и не было… Мы просто…       Как будто я оправдываюсь перед ней.       - И вообще! Не твоё дело!       - Совершенно верно. Дело твоё. Только смотри, будь осторожен.       - Ты про что?       - Если тебе всё так легко даётся, то ты вряд ли будешь дорожить этим. А стоило бы.       - Не понимаю.       - Ну вот Славя – раз, и вы уже тут. А потом второй, третий, потом тебе надоест. Возможно, надоест.       Лена сделала паузу.       - Поэтому я и говорю – тебе надо дорожить тем, что имеешь, пусть это и достаётся без особого труда.       - Если ты считаешь, что я к этому отношусь как к игре, то ты сильно ошибаешься.       - Кажется, тебе стоит больше думать о том, что ты делаешь и собираешься сделать, чтобы потом не было мучительно больно.       - Слушай, всё это похоже на угрозу!       И ведь, действительно, похоже…       - Может и так… - сказала Лена загадочно.       - То есть ты…       - Нет, совсем нет, что ты… По крайней мере сейчас, - добавила она шёпотом.       Лена развернулась и начала удаляться в чащу. Я не стал её останавливать. Когда она уже почти совсем скрылась из виду, я заметил, что у неё в руке что-то блеснуло в лунном свете. И что за странная девочка… Я вздохнул и вернулся к Славе. Ночь была холодная, но теплота её тела не давала мне замёрзнуть. Надеюсь, что так же я согревал и Славю…       Во сне я не заметил, как Лена вернулась. Её хриплый шепот разбудил меня. Я открыл наполовину глаза, посмотрел спросонья на Лену и тихонько, чтобы не разбудить Славю, сказал:       - Тссс! Ты же обещала!       Мне не понравилось выражение лица Лены. Оно было каким-то не таким, и даже не вполне человеческим. Однако голос Лены был вполне обычным и повседневным.       - Ты хотел сказать, не разбуди Славю? Не беспокойся. С перерезанным горлом не просыпаются.       И показала мне окровавленный нож.       - Семен, ты не замечал моих чувств. Ты выбрал эту примерную помощницу вожатой. Но теперь она не ответит тебе взаимностью! Любовь должна пройти через страдания, и страдания я тебе сейчас обеспечу.       Кровь Слави потекла на меня. Я не мог поверить. Я оцепенел. Надо взять себя в руки! Это же всего лишь девочка! Тихая скромная девочка. Тихая скромная девочка с огромным ножом.       - Ну, чего молчишь, Семен?       Лена подошла ко мне поближе, поигрывая ножом.       - Давай, вылезай из спальника.       Она подкрепила свои слова действием, разрезав ткань спального мешка резким рывком. Во все стороны полетел утеплитель. Нож задел меня, царапнув по животу. Я вскрикнул. Глаза Лены загорелись сильнее. Она подобралась поближе.       - Ага! Значит, Семен очнулся. Он может чувствовать боль! Боль утраты! Мои ноги не слушались. Я попытался отползти. Мне мешало тело Слави. Я попытался отбросить его, тщетно. Я пополз вместе с мешком, тяжело извиваясь. Лена в два прыжка меня догнала.       - Куда это ты ползешь вместе с мешком и Славей? Стой на месте!       И вонзила нож мне в ногу, через ткань спального мешка. Видимо, Лена попала в какой-то крупный сосуд, потому что кровь хлынула внезапно и сильно, пропитав все вокруг. Я не чувствовал ноги, боль не пришла, возможно, шок. В глазах потемнело. Другая моя нога была под недвижимой Славей. Неуклюже я перевалился через здоровую ногу, подставив Лене спину. Лена не замедлила этим воспользоваться и воткнула свой нож куда-то посередине спины, и это было последнее, что я видел в этом цикле. ***       Славя спросила меня:       - Чем займёшься, когда смена закончится?       - В смысле?       - Ну, в институт будешь готовиться? Или какую-то специальность хочешь освоить?       Все мои специальности – просмотр аниме и интернет-зависимость – уже были освоены в совершенстве.       Я ответил:       - Не знаю… А ты?       - У нас дома небольшое хозяйство, хочу родителям помогать.       Мне показалось это немного странным – какое хозяйство при советской власти, когда кругом колхозы? Но я решил не уточнять.       - На самом деле, Семен, это очень интересно и полезно. У нас гуси, индюки, куры. Отец мой так с ними навострился обращаться!       У Слави загорелись глаза.       - Он взял дорожный конус, оранжевый, каким дорожники ремонт обозначают. Отсек у этого конуса верхушку, получилась дырка. Он засовывает индюка в конус так, что голова из дырки наружу торчит. Крылья и лапы прижаты пластиковым конусом, индюк даже не трепыхается. Теперь его головой на колоду и топориком по торчащей из конуса шейке - рраз! В итоге кровь остается внутри — и нужно просто ополоснуть конус из шланга. Правда, здорово придумано? ***       Время шло. Я пытался понять, что делать дальше. Если всё так, как он сказал, то мне стоит всего лишь захотеть. К этому времени я совершенно успокоился и, можно сказать, даже немного развеселился. Теперь-то я точно уверен, что наконец-то вырвался из этого заколдованного пионерлагеря. К тому же впереди меня ждёт светлое будущее – я не знал, я помнил это!       Но что выбрать…       В конце концов, выбор сделали за меня. Мою сущность поместили обратно в ту же точку, из которой взяли. Я вышел из 410-го автобуса и пошел на встречу выпускников. Выпил несколько кружек пива, как примерный продолжатель традиций, повздыхал над историями из жизни однокурсников, попенял, что мне самому нечего рассказывать, и, когда все уже разошлись, пошел домой и сам.       Я шел по тротуару от автобусной остановки к подъезду. Было холодно и скользко, под слоем снега на тротуаре лежал лед. По мостовой проезжали редкие машины, освещая меня ближним светом фар. Идти оставалось совсем немного, когда ноги подвели меня, и я поскользнулся, и свалился с тротуара. Мои ноги остались лежать на поребрике, головой я упал на проезжую часть.       Водитель попутной машины вовремя среагировал и смог меня объехать; я очень ему благодарен. А вот водитель следующей машины не успел, и он на меня наехал.       Где-то далеко, в остатках моего гаснущего сознания, вновь раздался голос вожатой из лагеря, и вожатая сказала мне:       - Обработка модели «Семен Персунов» успешно завершена. Производится освобождение временных файлов.