Я - огонь

      Я — огонь.       Я — горящие ветви.       Я — рев и треск тысячи языков пламени, пляшущих во тьме и разбрасывающих вкруг себя оранжевые искры.       Я — клубы густого черного дыма, что восходят к беззвездным небесам, щупальцами извиваются меж стоящих вокруг костра, сладкой горечью заполняют легкие.       На поляне жарко. Костер бросает кругом алые отсветы. В воздухе, колеблемом легким ветерком, плывет запах дыма, пота и крови. Сладостный запах.       Бьют барабаны — монотонно, гулко, словно рокочет отдаленная гроза. Но громче звучат бормотание и стоны верующих. Ужас и восторг в их голосах, мука и наслаждение.       В жаркой ночи иду я к ним. Тело мое обнажено, как ветер. Под ногами темная, сочная лесная земля. Корни мои, словно у деревьев вокруг, уходят глубоко в землю; черви обвивают их, и щекочут пауки, и нежно касается их то неисповедимое, что прячется под землей.       Умолкают барабаны. Верующие, прекратив свою пляску, смотрят на меня. Долго, долго — ни движения, ни звука.       Спокойно взираю я на своих братьев и сестер. В глазах их мерцает пламя, пляшущее в темной ночи. Они смотрят на меня — нет, сквозь меня. Во мне провидят они божественное пламя. Личинку того, что было, и есть, и будет.       Я — не мужчина и не женщина. В мире Древних, никогда не знавших уз бренной плоти, этих различий нет.       Я говорю; и голос мой — словно орлиный клекот, словно раскат грома в дальних горах. Я — ветер, я — кровь, я — земля, я — огонь.       — Йа! Йа! Латх’миш р’катхвах! Шуб-Ниггурат гвах’мгт йа фхтвел ар’тхмг! Йа тхр’деш фтагн Малвах!       Толпа отвечает мне слитным нечеловеческим воплем. Дикие завывания разносятся по лесу. Один из верующих — тот, что прежде был врачом — самозабвенно колотит себя кулаками в грудь. Другой запрокинул голову и воет в пустые небеса.       Вместе, словно единое существо, бросаются они ко мне. Руки их, губы, члены жадно ловят мою нагую плоть. Во тьме они овладевают мною. В свете пламени терзают меня. Совокупляются со мною тысячью способов, неизвестных людям. Повсюду на мне и во мне — их семя, их кровь.       Вот, насытившись, они ведут меня к огню. Вот я предлагаю себя пламени. Они пляшут, и скачут, и вопят вокруг — а я восхожу на свое пылающее ложе. Кожа трескается, чернеет, опадает, словно шелуха, но я не чувствую боли. Изо рта моего вырывается голос — нет, уже не мой голос. Вырывается низкий хриплый рык:       — Йа! Шуб-Ниггурат! Йа!       Я стою на своем погребальном костре. Тело мое — жалкая земная тюрьма — сгорает в лучах божественной славы. Я — одно. Я — множество. Я — Черная Козлица Лесов. Я — легион младых, пожирающих мир.       Я — огонь.