Всё хорошо!

«Сиди дома и не суйся в город лишний раз, придурок!» О да, мрачное шипение Бранеарды меня еще долго будет преследовать в моих мыслях. И не потому, что оно для меня что-то значит. Просто это единственное, что я от него слышал. «Прекрати мазохизм и приберись на кухне!» или например «Ты что творишь, олух драный?» или вот еще «Шагом марш в лабораторию, ты что, забыл о процедурах, идиот?» А ведь я знаю, что Брада умеет нормально говорить. Сколько к нему пациентов приходило – сотни. Каждый день. Его, хмурого и мрачного, даже дети любят, не то, что взрослые. Без понятия, за что – никакими конфетами он своих маленьких пациентов не балует, никак не сюсюкается. А мелочь его любит. Сколько раз уже ему от его крохотных поклонниц букетики таскал, пока он над своими делами врачебными горел. Ну, не просто букетики… Из трав лекарственных, которых девочки в меру своих сил могли нащипать где-то поблизости. Крохотульки искренне верят, что помогают своему единственному на весь городочек мольфару. Это он сам себя так любит называть. Мольфар Бранеарда. Маг он, колдун драный, вот кто. «Сиди дома», мать его. Урод. Нет у меня дома. Нет, самое прикольное – то, что он меня приютил, совсем не выглядело так, будто он меня, как шавку, на цепь посадил или для опытов себе оставил. Он меня себе не присваивал, хотя я, мягко говоря, зверушка экзотическая. Хуже – этот отморозок всегда вел себя так, будто я вещь. И очень бесполезная, вещь, раз вызывал у него сплошное раздражение. Хаха, да, смешно – предаваться подобным размышлениям. Но делать мне теперь-то нечего. И мысли о том, с какими грехами я буду уходить, настойчиво лезут в голову. Хочется выть. Рычать. Бросаться, биться об стволы деревьев, об землю, напарываясь боками на камни. Как можно сильней, чтобы было до одури больно. Это бы сразу из головы всё лишнее вышибло. А могу я сейчас только лежать на брюхе, утопая в жидкой грязи орешника, и прикрывать морду лапой от накрапывающего дождя. Мне сейчас нельзя двигаться. Я и так навредил себе как мог – пробежка до леса, который за мостом начинался, даром не далась. Отрава разогналась по всему телу и начала впитываться. Во всяком случае, плечо, в которое вцепилось это полоумное вампирское отродье, болело так, будто к нему очень долгое время прижимали лед. Нет, ну может и обойдется… Если он не критичное количество своих отравленных слюней мне в кровь напустил, кровосос звезданутый. Нет, ну если бы вы были адекватным вампиром, вы стали бы набрасываться на постороннего мужика? Днем? При прохожих? Учитывая то, что мужик и так неважно выглядел, будто его эльфьё темное своей Луной прокляло а потом еще орки отпинали? Я бы побрезговал. А он – нет. Хотя что с него взять, не зря же он к дому нашего знахаря притащился. Пациент, наверное. «Кровавое бешенство!» - так и слышу голос Бранеарды, ставящий диагноз этому уродцу. Может, это и не оно. Может вампирья белянка. Или еще что-то. Но Брада всегда так выразительно объявлял диагнозы, с такими интонациями, что у меня теперь в голове при взгляде на любую хворь просыпается внутренний, выдуманный Брада и начинает вещать об этой хвори. Или красочно отчитывать больного за то, что вообще сумел довести своё тело до болезни. Ооо, это – его любимая тема. В смысле, распекать своего пациента о том, какой он неумный, раз у него вылезла болячка. В этот момент позора для пациента, Брада, уже закончивший осмотр и записи в журналах, откидывается на высокую мягкую спинку своего косолапого стула, и начинает стучать пальцами по столу. И, по мере того, как растет список пригрешений заболевшего перед своим собственным телом, Брада хмурит свои и без того строгие брови и критически щурится (будто и без того мало тяжелого взгляда его запавших от самоизнурения глаз). А потом, отчитав жертву, он сдержанно растягивает свои вечно поджатые губы в улыбке. Вполне искренней. И хвалит за то, что в пыльный умишко болеющего страдальца таки закралась мысль взяться за своё здоровье. У каждого пациента после этого глаза воинственно загорались. Шах и мат, болезнь. Мне вот улыбки не досталось. Ни тогда, когда он меня нашел, ни позже. Этот Бранеарда, по-видимому, с самого начала считал меня чем-то неприятным, недостойным. Чужеродным. Не зря... Я же не простой, как он, человечишка. Хах, смешно наверное. Лежать тут, среди зарослей, в грязи, с разорванным плечом и немеющими лапами, вспоминать последнее прожитое время. И этот невеселый и откровенно жалкий человеческий маг занимает в нем много места. Мало, что воспринимал сознанием в первый день, когда оказался у него, - состояние было не то, что бы вообще хоть как-то соображать. Но кроме жуткой дурноты и боли я четко запомнил только мрачное лицо моего, тогда еще неизвестного мне спасителя. Я тогда точно так же, как сейчас, был в обращенной ипостаси. И Бранеарда долго сидел у кушетки с моей большой, но истощенной и костлявой звериной тушкой. Сидел, хмурился, кусал губы, буравил взглядом. Конечно, не просто сидел – прощупывал сеть проклятия. Да, я не поладил с одной стервой. А она ведьмой оказалась. Очень нехилой ведьмой. Не думали же вы, что я просто так оказался раненным и проклятым на окраине глухого леса. Брада себя изнурил до костей, пока собрал в узел все нити проклятия. Хорошо помню - его тощую, высокую фигуру трусило как от лихорадки, когда накладывал на проклятие временную изоляцию. Он медленно водил своими длинными, тощими пальцами у моего солнечного сплетения, где оно гнездилось, шептал что-то своим глуховатым голосом. А только закончил – завалился на меня. У этого колдуна не хватало сил даже на то, чтобы встать. Да, вообще смешно, но он - сумасшедший трудоголик-мазохист. Действительно ведь смешно: мне, как оборотню, такие крайности человеческой психики решительно непонятны. Еще несколько дней во снах видел тот момент, когда он тяжело дышал мне в бок, уткнувшись в него лицом и мешая своим весом моему и без того слабому дыханию, а потом, захрипев, безвольным тряпьём соскользнул на пол. Отлично помню его трясущиеся пальцы на моей шерсти, выглядывающие из светлого халата, и макушку с темным, по эльфийски высоко завязанным хвостом. И, если присмотреться, щедрой сединой в висках, хотя он выглядит желторотым, едва разменявшим тридцатник человечком. Как я сам умудрился после того, изнуряющего магического действа встать – загадка. Еще большая загадка – как я нашел в себе силы отволочь этого горе-ветеринара для оборотней в соседнюю комнату с кушеткой - жалко было оставлять самоотверженного врачевателя валяться на полу. Но затащить на саму кушетку у меня сил уже не хватило, конечно, так что мы остались лежать на полу, как два полутрупа. Но уже не на каменной поверхности, а на ковре, спасибо мне. Я тогда как раз получил возможность рассмотреть своим под стать сознанию плывущим зрением этого знахаря... Точнее, только его профиль: острый подбородок, острый нос, черный разлет бровей, черные ресницы на полуприкрытых веками мутных глазах. Цвет глаз уже не помню. Лучше бы он вообще не нашел меня тогда. Блин, почти интересно, какие травы ему понадобились ночью, в ливень, в лесу. Это же надо было попереться в чащу, на съедение мне подобным. И не испугаться, когда на тебя из кустов рычу я. А я - зверюга размером в тройку раз крупнее волка и морда у меня была тогда страшнее обычного - взрыта парой порезов до костей. Может он как-то в кромешной тьме умудрился разглядеть то, что вообще на всём мне живого места не было и что я при всем желании не стал бы догонять… Судя по этому невыясненному моменту, о людских магах знаю меньше, чем следовало бы. Плохо, за полсотни лет-то... Большинство ран уже не беспокоят, даже голень уже срослась, хотя и не очень хорошо. Но теперь я никогда не скалюсь. Левые верхний и нижний клыки уже не отрастут. Спасибо той ведьме, да. Она решила, что ей нужнее. На человеческом облике это, конечно, тоже отразилось. Вообще, всё отражается, все изменения. Всегда так. Так что я действительно выгляжу паршиво – хромой, без пары зубов, рожа с двумя косыми шрамами, один из которых мне разрешает улыбаться чуть шире, чем остальным позволено природой. Без этих увечий я еще нормально выглядел, даже классно, на оборотневый взгляд. Характерные, как у нашего брата, черты лица, жестковатые, если сравнивать с людьми. Серая масть. Довольно светленькая, всегда льстило, что нетипичный окрас. А теперь куда-то делось оно всё – морда страшная, облинял в обеих ипостасях, отощал почти до обычного состояния Брады (учитывая, что его высокий человеческий рост мне, оборотню среднего росточка, как раз по подбородок плюс телосложение у него изначально доходяжное) и еще и хромаю довольно сильно из-за голени. И из-за проклятия силы во мне, как в этом самом человеческом доходяге Браде. То есть во время прогулки с парой вёдер воды от колодца мы пыхтим с подгибающимися коленками. Знала ведьма, чем уесть. Я же этой стерве со зла кисть раздробил, просто ухватив за ладонь. Нечего было на меня морок накладывать, в надежде на ценные оборотневые ингредиенты. Для того морока контакт физический требовался, она рукой потянулась… рукой и поплатилась. И ведь знакомы были побольше года. Не зря не доверял, чутьё подсказывало, хотя повода в себе усомниться она не давала... Вот Брада со всей своей недружелюбностью сразу доверие вызвал. Чутьё не обманет. Да куда там этой ведьме со своими гипнотическими штучками до этого хоть и неприятного, но открытого типа. С характерно лекарскими пальцами: невесомыми, когда дело касается осмотра. Жесткими они были только в те моменты, когда Брада мне по затылку или по загривку въезжал за что-то, неугодное ему… Какие-то по-людски беспечные попытки лезть не в своё дело, вот это что. Уже устал от мыслей. В голове мутно, лапа и весь бок уже полностью отнялись. Неужели действительно яда хватит для того, чтобы ввести меня в кому? Сдохнуть бы в этом орешнике… Интересный расклад получается, не правда ли… Я – проклятый и бесполезный в абсолютной величине оборотень иждивенец, живший у колдуна-трудоголика, которому зачем-то сдалось содержать меня, не стремящегося ни идти на контакт, ни как-то отплатить за наивно оказанную помощь. Будь этим магом кто-то другой, а не до дурости самоотверженный Бранеарда, - я бы грешил на исследовательский интерес к самому мне, как к представителю редкой расы, или, к примеру, к проклятию. Только и всего. Оно ведь слишком сложное для снятия – и лешаку понятно. Во всяком случае, я это понял сразу. Поэтому и забился в лес. В надежде сдохнуть. Я одиночка и уже немало времени небо коптил, ровно пятьдесят лет. Такой простой вопрос «Зачем живу?» оставался открытым большую часть жизни и ответа не получил. Поэтому умирать было как-то не страшно. Вкус жизни я попробовал, теперь даже интересно – что дальше? Сейчас во мне то же любопытство. Обойдется этот укус или нет? За размышлениями почти прохлопал ушами кое-что очень нежелательное. И даже, сказал бы, настырное, если учитывать то, что примерно в этой части леса мы в первый раз и пересеклись... - Где ты?!.. Тяжелое шлёпанье сапог по грязи в метрах двадцати от моего укрытия. Злобный оскал на морде появился совершенно непроизвольно, просто в такт той лавине, которая поднялась внутри меня. Брада, как тебе это удается?.. - Где ты, отзовись… …Как тебе удается появляться так не вовремя, колдун ты сраный?! Из глотки непроизвольно вырывается болезненное, клокочущее рычание. На лапы я поднимаюсь слишком резко, но равновесие удержать мне удается, не смотря на подломившуюся отнявшуюся конечность. - Отзовись!.. Лапы разъезжаются в грязи, бок прошивает болью, но кое что я сейчас сделаю, чего бы мне это не стоило. Трусцой, не скрываясь, пробираюсь сквозь заросли к уже заметной высокой фигуре в плаще. Рычание сдержать не удается совершенно. Брада замечает меня, замирает. Нервно сжимает кулаки и поджимает губы, в упор смотря на меня широко открытыми глазами, из-за чего напоминает зомби – глаза-то у него оказываются светлыми, а следы усталости вокруг них почти черные. Сквозь потрепанный плащ кости светят. Это уже не истощение, это мерзость, когда такое становится заметным сквозь объем одежды. Осталось еще несколько метров - равномерно хромая на заднюю и переднюю лапы я уже практически подобрался к цели. Ха. Ведь он всегда стремился себя загнать до полусмерти, видно невооруженным взглядом. Пару раз в день свалиться без сознания для это норма - на это не обратить внимание просто не удалось. Ну и раз он хочет на тот свет, как и я, то я ему помогу... Под лапами неприятно скользит густая жижа, правый бок неприятно хлестнула какая-то ветка. Я уже в двух метрах от замершего лицом ко мне мага. - Ключица цела, только рваная рана… - он успевает пробормотать себе под нос что-то до того, как я бросаюсь на него, опрокидывая на землю. Нет, он не заорал, ему просто дыхание от удара перебило. Беззвучно распахивая рот с трудом нашарил плывущим взглядом мою морду напротив своего лица, начал нервно дергаться. Захрипел. Не мудрено – я его в грязь вжал той самой отнявшейся лапой, дышать теперь не может. Если бы двумя – может и ребра треснули. Еще секунд десять наблюдаю, как он дергается, как извазюкиваются в грязи собранные в непривычно неопрятный хвост волосы, как он глотает воздух и широко раздуваются ноздри его острого носа. Сереть от нехватки кислорода ему некуда, как выглядел трупом, так и выглядит. Только сипит и судорожно дергается, закатывая глаза. Даже не попытался сдвинуть мою лапу. Мне отсутствие этого рефлекса сказало о многом. Например о том, что он в душе действительно не против копыта откинуть. - Не... должен страда... - костлявые пальцы уже осознанно вцепились в мою лапу. Кто не должен страдать? Я? Прямо растеряться можно, залаять ему в лицо волчьим смехом или просто прекратить себя сдерживать. У меня получилось и то, и другое, причем почти одновременно - в глотке застрял вой, прерывающийся рычанием, которым я чуть не подавился, когда начал рвать зубами ему руку чуть выше локтя. Вцепиться в шею было бы слишком прозаичным - его горло вместе со всеми артериями оказалось бы разорванным за секунду с лишним. А вот теперь он закричал. Громко и долго, будто заранее набрал в легкие воздуха и приготовился к боли. Если так и было... его мало будет по-настоящему разорвать. Такое выводит, дико выводит из себя, вся эта его откровенно глупая и необоснованная жертвенность. Дёрганье под лапой прекратилось. Сморгнув туман в глазах, я увидел, что Брада всё же не испустил дух, а просто отключился. Для моей цели и этого было достаточно - он был уже не в том состоянии, чтобы идти за мной. Нахлынула дурнота и бок слишком резко прострелило болью - я чуть не уткнулся носом в кровавую грязь, расплывающуюся под полумертвым колдуном. Вообще буду удивлен, если у него хватит сил оказать себе первую помощь. Для этого ему нужно будет хотя бы прийти в себя, а с таким истощением и с такой кровопотерей... Если начистоту - первую помощь он себе вряд ли окажет даже при хорошем раскладе: он правша, а именно плечевая кость правой руки полминуты назад заманчиво хрустнула у меня в пасти. Откашливаясь от попавшей в нос и дыхательные пути теплой крови, я захромал прочь от бессознательного тела, следя за тем, чтобы лапа не подворачивалась. Долго следить мне не удалось - минуты через полторы моего пути меня прошибло таким ознобом, что я, навернувшись о бесполезную онемелую конечность, бессильно завалился на настил влажных от мороси, пожухлых листьев. Сознание меня покинуло быстро и безболезненно, но вернулось от кое-чего неожиданного. Меня по боку гладила чья-то ладонь. С бессильной злостью я осознал, что стоило всё-таки перегрызть Браде глотку. Хотя злость испарилась очень быстро. Человеческий маг добрался до меня из последних оставшихся сил, с развороченной рукой-то. После осознания этого факта проснулся почти исследовательский интерес: осознает ли маг, что в определенный и очень приближенный текущему момент он потеряет последний шанс выжить? Подняться, да и хотя бы просто глаза разлепить, сил не хватало. Бок и лапа горели болью. - ...Я еще неделю назад составил контрзаклятие, но не сказал тебе. Не хотел говорить, не понимал, зачем? Зачем тебе снимать проклятие? Зачем, если ты даже жить не хотел... Нервное бормотание под боком выдергивало сознание на поверхность. Теперь я уже был в состоянии открыть глаза и повернуть морду, но не стал этого делать. Маг явно считает меня уже одной лапой в могиле. Может поэтому сейчас и кается. - ...Как бы ни было, это целиком и полностью моя вина... Теперь бормотание глухого голоса утонуло в чем-то странно смахивающем на... с трудом подавляющиеся всхлипы. Желание посмотреть на мага стало практически нестерпимым. Как будто на его лице, кроме совершенно бесполезных слез, я увижу что-то, о чем не подозревал. Что упустил. Что может оказаться важным, важным именно для меня. А Брада уже не сдерживался. Он зарыдал - отчаянно, хотя и не громко, судя по всему - с трудом прикрывая лицо целой рукой. Но сквозь глухие и рваные всхлипывания он выдавливал из себя практически отчетливые фразы: - ...я не... не смог тебе помочь... заставить тебя хотеть жить... любить свою жизнь... психология... ты не... В голове бродили целые отряды мыслей. Ну ничего себе - он пытался заставить меня жить захотеть, ведь правда же. Не врет. Теперь ясно, почему он всегда, без исключений, обходился со мной грубо... как на приемах, когда отчитывал пациентов. Это его любимое занятие, как казалось... - ...ни капли гордости... ты же оборотень... ты не любишь себя... так ты не смог бы... любить других... в своей жизни... тебе еще жить... и жить... Пока маг продолжал давиться рыданием, мысли в моей голове метались как лихорадочные. Повод этому был. Нешуточный... Повод в лице простого человеческого мага, положившего свою жизнь на алтарь спасения чужих. Резко припомнились все данные, которые я о нем ненароком узнал и которые сумели удержаться в памяти: закрепленный за городом Фрелетенор маг-знахарь Бранеарда Зор, тридцать один год, вдовец. Про жену услышал совсем мельком - около десятка лет тому назад она узнала, что не переживет рождения своего ребенка. И отомстила ему за это - совершила самоубийство, будучи беременной. Рыдания под боком сошли на нет, сменившись тихими, неприятными полухрипами-полувсхлипами. - ...ты мне даже имя... я его не спросил... - рука мага перестала поглаживать мой бок. Тощие пальцы зарылись в шерсть у меня за ухом и я ощутил, как он тяжело завалился, уткнувшись щекой мне в морду. В нос сразу ударил густой запах крови от оказавшейся очень близко растерзанной мной руки. Брада, сжимая пальцами шерсть и вздрагивая от утихающих рыданий, в состоянии полного аффекта ткнулся губами в мои клыки, перемазанные его кровью и моей слюной, выглядывающие из неплотно прикрытой пасти. - ...я хочу всё изменить... все должны хотеть жить... Последнее слово я уже не услышал, а, скорее, угадал. Открыв глаза я как раз успел заметить как закрылись чужие, совсем близко от моих. Светло-голубые. А потом едва дышащее тело съехало в грязь рядом со мной. И только после этого я понял, что самое смешное, что могло произойти сегодня - это то, что во мне всколыхнется нешуточная злость. Не на этого слабого человека. А на себя. Слабый человек пытался заставить меня, оборотня, захотеть жить. Слабый человек с давней душевной травмой, из-за которой собирался просуществовать в одиночестве оставшуюся жизнь и дарить другим людям желание и возможность жить. И я, оборотень, гордость нашей высшей расы Зверей-Телепатов, обошедшей даже драконье и нажье племена, имеющий за плечами едва ли не в два раза больше жизненного опыта, чем конкретно у этого человека - и я сдался? Я, столкнувшись с каким-то идиотским проклятием, оказался настолько жалок, что даже этот слабый человечек, из последних сил и виня себя, приполз сюда, чтобы облегчить мою поистине жалкую участь? Перед глазами всё плыло, но уже не от слабости, а от напряжения и ярости, заставляющих меня с трудом оторвать тело от земли и твердо встать на все четыре лапы. Усилившийся дождь размывал грунт в этой редко заросшей деревьями части леса, смешивал с почвой кровь, натекшую от Брады, впитывался в его плащ и смывал с его серого, еще более заострившегося лица остатки слез. А рядом с ним стоял оборотень, и лихорадочно думал, как он дотащит этого, пока еще живого человека до его лекарской конуры. Уже не жалкий проклятый оборотень. А самый сильный зверь, как минимум, всех ближайших окрестностей. Да, немножко проклятый... А так же немножко отравленный вампирьим укусом и немножко идиотски себя ведший всё последнее время своей жизни. Но собирающийся всё исправить. Всё-всё-всё, даже назваться своим полным, не очень любимым именем перед этим колдуном, когда тот поправится. Ашиираар из клана Пепельной Смерти, глупый оборотень, но умеющий платить по счетам. Можно просто Аш, твой новый друг. Вот так прямо и представлюсь. Когда его спасу. И самого заставлю любить свою маленькую человеческую жизнь, не смотря на укоренившуюся привычку ни в грош не ставить своё физическое состояния. Сапожник без сапог, тьма побери... Всё еще будет. Как минимум - хорошо.